Донна Деномм
8 ключей к целостности, наполненной надеждой. Инструменты для исцеления от душевных ран

Пришло время использовать Великий ключ, хранящийся в этом первом центре силы, и использовать его для того, чтобы глубже понять, кто вы есть и в чем нуждаетесь. Купите новую тетрадь, блокнот или записную книжку и записывайте свои мысли, пока читаете эту книгу. Выбор специальной тетради только для ведения дневника – символ нового начала, чистого листа. Не важно, в какой форме вы будете писать – короткими фразами, отдельными словами, длинными предложениями или целыми рассказами. Ваши записи будут важны только для вас, их цель – помочь и послужить вам, пока вы исследуете чакры и восемь их ключей.

Может оказаться, что вам даже не нужно перечитывать написанное: сам процесс записи уже рождает более глубокое понимание, которое фиксируется в вашем сознании. Открытие канала в собственный внутренний мир дарует замечательную исцеляющую способность. Ведь в этой загруженной жизни мы часто не находим времени, чтобы прислушаться к самым глубоким своим мыслям и чувствам, и они соперничают за ваше внимание.

Предлагаю после этой главы сделать паузу и изучить то, что уже есть, тем самым открывая дверь большему, уже готовому всплыть на поверхность. Возможно, вы прекрасно помните полученные некогда раны. А может быть, давно похоронили свою обиду, отвернувшись от ее искаженного, измученного лика. Наблюдая за своими мыслями, записывайте все, что приходит в голову. Затем запишите, что возникло в душе, пока вы доверяли бумаге свои чувства, даже если с ними не связаны никакие мысли. Чем больше информации (без суждений) вы запишете, тем лучше будет в дальнейшем. Особенно осторожны будьте с тем, что всплывает на поверхность, ведь самые сокровенные ваши глубины должны знать, что могут проявляться без опасений. Давайте будем бережны с самыми уязвимыми местами, чтобы они открылись для глубокого, полного исцеления.

На время исследования заручитесь поддержкой близкого друга (подруги), возможно, того, кто уже проделал аналогичную работу. Если вы не знаете кого-то, кто мог бы наставлять вас в это время, настоятельно рекомендую найти квалифицированного и сострадательного консультанта или тренера, который будет наблюдать за вами, пока вы путешествуете по темным закоулкам своей души. Неоценимую помощь окажет внешний критерий, который поможет ориентироваться и оставаться на правильном пути. Профессионалы не всегда дадут вам ответ; ведь они лишь квалифицированные проводники, которые помогут вам отыскать собственный смысл и направление. А для меня, способной ярче разжечь едва брезжущий свет понимания и мудрости, большая честь сопровождать вас в самую глубокую, самую темную чащу ваших воспоминаний.

Исследуйте…

• Чего вы боитесь? Осознаёте ли вы свои страхи или же они упрятаны глубоко внутри вас?

• Когда страхи поднимают голову? Кто или что служит им триггером (спусковым крючком)?

• Что рождает в вашей душе злость? Какие люди или ситуации ее провоцируют?

• С какими испытаниями вам довелось столкнуться в жизни? Постарайтесь припомнить как можно больше. Вам может захотеться изучить каждое и только потом двигаться дальше.

• Что все еще саднит? Что кажется нерешенным? Есть ли трудности, которые все еще держат вас и влияют на вашу жизнь? В чем именно вы по-прежнему являетесь жертвой?

Просто признав у себя эти раны, вы отдадите им должное. Это первый шаг к исцелению.

Физическое «заземление»

Мы храним свои раны в физическом теле. Я часто вижу клиентов, которые о своей травме больше не думают, но то жизнь у них не заладится, то болезнь возникнет – в этом и проявляется неразрешенная проблема, незалеченная рана. Физическая боль может быть способом избежать эмоциональной травмы. Другая возможность состоит в том, что некоторые из нас вообще не привязаны к своему телу и могут эмоционально «выселяться» из него, игнорируя предупреждающие знаки боли. Те, кто был травмирован, такую практику выхода из тела из-за сильной боли часто считают механизмом выживания. Если вы не чувствуете себя физически полностью присутствующим, я призываю вас продолжать исследование корней вашей боли, чтобы точно понять, от чего же вы все-таки, возможно, пытаетесь убежать. То, что в прежние времена было слишком огромным, чтобы встретить его лицом к лицу, часто оказывается вполне управляемым сейчас, когда вы уже выросли.

• В чем заключаются ваши недуги? Что вызывает хронические недомогания, боли и чувствительность? В этих внешних симптомах есть ориентиры для поиска того, что взывает к исцелению.

• Вы присутствуете в своем теле? Просто удивительно, сколько людей даже не бывают «дома»!

• Физическая боль и преодоление ее последствий могут быть одним из способов избежать контакта с более глубокими слоями того, что в вас ранено. Сколько времени вы тратите на то, чтобы присмотреться к своим недомоганиям, нарушениям, болезням и их устранить? Сколько времени еженедельно уходит у вас на посещение врача или сеансы физиотерапии?

• Выделите время, чтобы понаблюдать за тем, что происходит с вашим телом. Обратите внимание на то, что вы делаете, как именно действуете и как себя при этом чувствуете: внешнее проявление дает ценную информацию о внутреннем процессе.

Во-первых, присутствуя, а во-вторых, признавая то, что есть, мы можем открыться для более глубокого понимания, осознания и осмысления. Часто мы сами все это отталкиваем, потому что это неприятно. Но ведь понятно, что после того, как вас довольно долго игнорируют, может потребоваться некоторое время, чтобы родилось доверие, чтобы проявились ваши самые сокровенные чувства. Создавайте безопасную среду, в которой всем вашим частям будет легко проявлять себя. Представьте, что вы играете в прятки со своим истинным «Я»!

• Отметьте, какие люди и ситуации вызывают в вашей душе самый сильный отклик.

• Обратите внимание, какие люди и ситуации вас больше всего отталкивают.

• Иногда свое истинное «Я» мы начинаем понимать именно благодаря контрасту с внешним миром.

Важно изучить (и, возможно, описать или обговорить) то, как вы относитесь к пребыванию в этом мире. Если вы будете шире раскрывать глаза на свою собственную реальность, это может сначала всколыхнуть ситуацию, вынеся на поверхность неприятные и даже болезненные чувства; ну так ведь процесс выстраивания или перестраивания не всегда бывает легким или приятным. Честно говоря о том, что вы видите и чувствуете, вы создаете ясную отправную точку, позволяющую найти надежную основу для движения вперед.

• Вам приятно чувствовать себя живой?

• Как по-вашему, жизнь к вам приветлива? Или враждебна?

• Готовы ли вы к тому, что будет дальше?

• Вы доверяете жизни?

• Как по-вашему, вы должны быть здесь?

• Есть ли у вас право находиться в этом мире? Можете ли вы исследовать, кто вы и что вы, познавая свою значимость?

• Как по-вашему, какой вклад вы вносите в свою семью? В сообщество? В большой мир?

• На что вы надеетесь?

По какой-то причине и для чего-то вы должны быть здесь. У вас есть право находиться в этом мире, и есть что-то (или многое), что вы должны привнести в него. Никогда не стоит недооценивать даже самую тонкую нить во всей Паутине Жизни. Ваша нить влияет на всех нас, и меня волнует, открыты вы или прячетесь, сильны или слабы, здоровы или больны.

Знайте, что ваше прошлое и настоящее – лишь малая часть того, кем вы являетесь. Они могут сделать вас слабее или сильнее – выбор за вами. Пусть все ваши переживания будут признаны, какую бы роль они ни играли, и определяющими станут все элементы, а не какой-то один-единственный. Та многогранная сущность, которая и есть вы, исходит из вас, стремясь к своему полноправному выражению. Слушайте свой Внутренний Зов. И помните, что исцелить можно все. Идя к корню, мы осознаём и заявляем, что наш фундамент не слаб, а достаточно прочен. Мы пользуемся своей внутренней поддержкой и поддержкой всех окружающих, понимая, что мы не одиноки.

Принято считать, что ходить по воде либо по воздуху – это чудо. Но я думаю, что настоящее чудо – это осознанно ходить по земле.

Тхить Нят Хань^[18]

Представьте себе прочную струну ярко-красного света, идущую от основания позвоночника, от копчика, вниз через обе ноги к земле. Дышите медленно, сделав вдох/выдох три или четыре раза. Затем, чтобы активизировать этот важный энергетический центр исцеления и принять его поддержку, сильным, но мягким голосом произнесите следующее:

«Корневая чакра придает заземленность, прочность моему намерению, соединяя меня с Землей (Геей) и воссоединяя с моим детством, отрочеством и всеми другими минувшими годами. Медленным, легким вдохом я сосредоточиваюсь на естественной связи с тем, что находится подо мной и с корневой энергией движется через основание моего позвоночника, вниз по ногам, голеням, лодыжкам и ступням.

Копчик, основа моего позвоночника, тверд, но гибок и позволяет мне тянуться вверх, к поставленной задаче с верой и пониманием, что я способна воздать должное всему, что я так долго на себе несла. С помощью нижних энергий (Божественного Женского) я буду сосредоточена и заземлена, а с помощью верхних (Божественного Мужского) гибка и целеустремленна, и это даст мне силы для всего, что предстоит встретить и испытать в этот день.

Я не одинока, а через внутреннюю связь с Землей и каждой частью мира природы связана со Всем Сущим. Где бы я ни была и что бы ни делала, одним лишь вздохом я могу соединиться с Матерью внизу и с Матерью внутри меня».

Второй ключ. Вернуться к Матери и переродиться

Дух утешенья и стремленья, окутай мой страх, освободи меня от гордости, расплети мои мысли, облегчи мое сердце и позволь предаться тебе, чтобы я могла поведать о своих ранах, объясни, что мне делать, и приветствуй тьму.

Джанет Морли^[19]

Свадхистана, или сакральная чакра, связывает меня с моей чувственной натурой, позволяя находить удовольствие в том, что я вижу, трогаю, обоняю, пробую и ощущаю. Она пробуждает во мне Божественную сексуальную природу, так как все мои чувства – это дар Духа, обретший форму в человеческом теле. Мужская и женская энергии во мне учатся танцевать священный танец плодородия. Обитая в прочной тазовой области, Свадхистана помогает мне направлять и заземлять то, что творчески выражается через меня, когда я рождаюсь заново. Все, что создается через меня, становится моим Божественным даром другим. Через меня и мои жизненные проявления рождается «добро».

Второй ключ к Целостности помогает нам открыть или признать Божественную Женственность, а также распознать и сбалансировать мужскую и женскую энергии, которые выражаются через нас. Когда мы задействуем многомерные энергии тазовой чакры, нам следует включить в свою жизнь ее противоположные, но потенциально совместимые свойства. Мы учимся ценить как вдохновенное творческое женское начало, так и практичное продуктивное мужское начало; вместе они могут творить великие дела! Кроме того, наш тазовый пояс не только прочен, но и гибок, обеспечивая нам идеальные врата для перерождения. Когда мы открываем (впервые или заново) для себя Великую Мать, она помогает нам вылечить наши раны. Внутри чашеобразной физической структуры таза, соединяющего и поддерживающего наше туловище и ноги, также находится кишечник, который энергетически перерабатывает наши эмоции, а физически переваривает повседневную пищу. Божественному Женскому началу от природы ве́домы жизненные циклы, и оно может показать нам способ освободиться от того, что мы по ошибке держали в себе непереваренным: ведь эмоциональный груз ненужного является довольно тяжелым бременем.

В Ключе № 1 мы соединились с Землей, Геей, Создательницей и Хранительницей мира природы. Перед тем как перейти ко второй чакре, я хотела бы рассказать вам древний миф, очень тесно связанный именно с женским началом. Возможно, эта история вам уже знакома, потому что, к счастью, старые мифы возвращаются к нам. Их пересказывают в маленьких компаниях и больших залах; в устной и письменной традиции передают женщинам и мужчинам. Женская мудрость неуклонно возрождается! Независимо от того, хорошо ли вы знаете эту историю или слышите ее впервые, прошу вас задуматься о том, что я расскажу о Персефоне и Деметре. Эта легенда и ее вневременное послание выстелет путь к суровой личной реальности, которую я раскрою позже, обеспечив нежной коже целебную мазь для защиты от жесткости того, что последует.

Я благодарна древней мудрости, которая приходит к нам через время, чтобы создать надежные хранилища и мощные линзы, с чьей помощью мы можем в нынешние времена хаоса и безумия обрести смысл. Жизнь предоставляет множество возможностей для роста, искусно замаскированных под повседневные трудности и невероятные проблемы.

Жила-была молоденькая девушка, еще почти девочка, милая и очаровательная, чистая и свежая, как новый день. Кора (она же Персефона) была обожаемым ребенком, которого лелеяла любящая и внимательная мать Деметра. Они вели добропорядочную жизнь, наслаждаясь щедростью мира природы, поскольку Деметра была богиней материнства, плодородия, земледелия, урожая и всего, что рождалось и произрастало на Земле, чтобы накормить людей.

Однажды Кора с несколькими юными подругами беззаботно бродили по огромному пышному лугу, собирая цветы. Радостно напевала она простую мелодию, и ее нежный голосок разносился повсюду. Девушка наклонилась, чтобы сорвать нарцисс, распустившийся рядом с большим черным камнем. Когда она потянула за цветок, ее молочно-белая рука коснулась этого камня, и вдруг земля под ней задрожала. Испуганная Кора выронила корзину, и из ее ободка вырвались сияющие лучи – красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый. Словно радуга надежды упала с неба.

Еще через несколько секунд земля разверзлась и выпустила огромную колесницу: темную, но величественную, с золотым ложем, украшенным искусной резьбой, влекомую шестеркой крепких вороных коней. Возница потянулся к Коре, и, когда колесница пролетала мимо, он легко подхватил ее внутрь. Громкий пронзительный вопль остудил жар солнца, заставив задрожать от холода всех, кто оказался на его пути. К сожалению, подруги девушки забрели в другое место, слишком далеко, и не слышали ее отчаянного крика. Только старуха Геката слышала, как она взывала к отцу Зевсу, доброму и всемогущему, Владыке мира. Геката поспешила из своей пещеры, но ничего не увидела: девушка уже исчезла.

Девять дней и ночей Деметра искала дочь. В конце концов ей рассказали о трещине, которая разверзлась в земле и поглотила нескольких свиней. Свинопас мельком увидел безликого возницу, который зажимал под мышкой кричащую девушку. Деметра и Геката добрались и до Гелиоса, Солнца, который, находясь высоко в небе, видел все. Он неохотно признал, что похитителем был Аид, царь Преисподней, брат Зевса, царя Богов, в чьем царстве ничего не могло произойти без его ведома; поэтому некоторые до сих пор задаются вопросом, а не с благословения ли самого Зевса действовал Аид, возжелав взять Кору в жены.

У греческих богов и богинь были родословные, которые сегодня порой кажутся неприемлемыми. Так было и с Зевсом, который приходился братом не только Аиду, но и Деметре, а также отцом Коре. Тем не менее он оказался глух к мучительным крикам о помощи собственной дочери и равнодушен к горю Деметры, потерявшей единственного ребенка.

Мать Деметра опечалилась, покинула Олимп, приняла облик простой смертной и, облекшись в темные одежды, бродила по земле, позабыв о своих обязанностях богини. Земля перестала рожать и взращивать, засохли листья на деревьях, поблекла трава, завяли цветы. Не было плодов в садах, опустели плодородные нивы. Замерла вся жизнь на Земле. Людям нечего стало есть. Нечего стало им и приносить в жертву богам. Вот теперь-то Деметра привлекла внимание Зевса! Тогда он послал к Аиду Гермеса с сообщением, чтобы тот вернул девочку матери. Он отправил сообщение и Деметре, в котором было сказано, что Кора вернется, но при одном условии: не пробовать еды мертвых, ничего не есть в Подземном мире.

Аид согласился отпустить Кору к матери, но перед тем посадил ее на трон рядом с собой, хозяином огромного Подземного царства, и предложил гранат (символ брака). Ничего не ведающая Кора съела семь зерен, тем самым навсегда связав себя с подземным миром. Деметра возмутилась, узнав, что Аид обманул ее дочь. Она продолжила свое опустошительное блуждание по земле, оставляя ее бесплодной. От голода гибли целые племена. Вопли голодных неслись к небу, но не внимала им Деметра. Даже боги и богини ничего не могли поделать, чтобы успокоить гнев матери.

Тогда Зевс обратился за советом к Рее^[20], которая была матерью и ему, и Аиду, и Деметре. И они решили, что Кора треть года будет находиться с Аидом как Персефона, царица, богиня подземного мира. В это время Деметра погружается в печаль и вновь облекается в темные одежды. И вся природа горюет, а поля и деревья остаются без зерен и плодов. Весной же, когда Персефона возвращается к матери, счастливая Деметра вновь наряжается, возвращает земле плодородие. С нею просыпается природа, все снова начинает зеленеть, пестреют цветы, колосятся нивы, благоухают и плодоносят сады и виноградники. В мифе о Персефоне, ее уходе в подземный мир, возвращении и новом уходе отражается древнее представление о смене времен года. Но эта древняя история описывает также и наше собственное движение из осознанного, дневного мира в менее видимые и менее известные (бессознательные) части нас самих – места, куда мы отправляемся каждую ночь в своих самых глубоких снах. Во время этих ночных путешествий мы заглядываем в наш собственный подземный мир.

Заглянем в сознание

Бо́льшую часть своей взрослой жизни я прожила с ужасающими воспоминаниями о том, как жестоко со мной обращались в детстве. Тем не менее даже до того, как эти воспоминания всплыли во всей своей полноте, у меня были повторяющиеся, навязчивые сны на ту же тему: о том, что меня преследуют и никто не хочет мне помочь, или о том, что меня ударили и изнасиловали, но я не могу кричать, поэтому те, кто находится рядом, кого я вижу, не замечают, что со мной произошло. Я часто просыпалась, пытаясь обрести голос и издать хоть звук. Как и Персефоной, мной владело безысходное чувство одиночества; сколько бы людей ни было вокруг меня, помочь не мог никто. В худших из этих повторяющихся снов в самых разных сценах варьировалась одна и та же глубинная дилемма.

Мне тепло и уютно в роскошной пенной ванне, успокаивающей уставшее тело. Голова покоится на краю старомодной ванны на ножках; прохладная фарфоровая поверхность поддерживает мою шею, а на груди, прямо у сердца, танцуют пузырьки, щекоча кожу. Я умиротворена и довольна. И вдруг я выпрямляюсь и сажусь в ванне, широко раскрыв глаза от шока и ужаса. «О НЕТ!» – мысленно кричу, плотно сжав губы, как будто боюсь позволить ужасной правде вырваться наружу. Внезапно я вспоминаю, что убила кого-то и каким-то образом заблокировала эти воспоминания. Я знаю, что больше никогда не забуду этого. И теперь, когда я все помню, как жить дальше, даже если больше никто не узнает? Теперь, когда я знаю, что совершила эту ужасную вещь, как мне жить с собой?

Всякий раз, когда мне снился один из этих снов, содержание его было невыносимым. Тяжелые сны заполонили мою повседневную жизнь, усиливая чувство, что со мной что-то не так. Всплыв на поверхность, воспоминания ворвались быстро и яростно. Их тревожный характер заставил меня сначала бросить им вызов: как вообще столь шокирующие вещи могут быть правдой? Где были мои родители и все остальные, когда это происходило? И почему мне никто не помог? Как в классической схеме с жертвами насилия, я принимала на себя ответственность и обвиняла себя. Почему эти мысли приходили мне в голову? И если это было правдой, почему я ничего не сделала, чтобы остановить насилие, когда оно происходило?

И опять жизнь сама дала мне идеальные ответы на эти давнишние вопросы. Когда мы встаем на путь исцеления, жизнь складывается так, что все, нужное для облегчения исцеления, приходит само. Я работала со многими клиентами в качестве лицензированного духовного наставника, и никогда еще ко мне не приходило столько людей с аналогичными проблемами. В течение всего пары месяцев у меня появилось пять новых клиентов, и ВСЕ рассказали мне одну и ту же историю – о сексуальном и ритуальном насилии в католической церкви. Некоторые из их историй были еще ужаснее моей. Эти люди выросли в разных концах страны, воспитывались в разных приходах и школах, но обращение с ними было одинаковым.

Я сидела и слушала, как на первом же сеансе они раскрывали душу, и в кульминационный момент беседы сразу же направила их к другому профессионалу. Я была убеждена, что на том этапе своего исцеления, на котором я тогда находилась, я не самый лучший помощник им. Я молчала, никогда не делясь своими демонами. Тем не менее в конце сеанса с пятым клиентом подняла глаза к небу и заявила: «Хорошо. Я ПОНЯЛА! Не присылайте мне больше этих людей». Слушая о чужих бедах и ранах и глядя на их внешнее проявление, я поняла, что нужно принять свои собственные. И решительно взялась за исцеление себя.

Почему я была «жертвой»?

Любители поиздеваться над детьми часто выбирают легкую добычу и заводят отношения с застенчивым ребенком или с тем, которого не принимают остальные (изгоем), заставляя их думать, будто они особенные. Но я-то, наоборот, была общительной отличницей и пользовалась успехом. Иногда я удивляюсь, почему выбрали меня. В детстве я была совершенно бесстрашной: есть фотография, на которой я с Сантой, мне тогда три или четыре года, и вид у меня весьма уверенный. Честно говоря, напуганным выглядит как раз Санта. Я могла бы со многим справиться! Итак, почему же я стала мишенью?

Непонятно также, почему я никому не рассказывала о том, что происходит. Ведь в детстве я определенно была откровенной. Но никак не могла сказать отцу, потому что тогда он убьет священника и сядет в тюрьму. Спустя годы, когда я все-таки поделилась с отцом, его слова подтвердили мои подозрения. Я не могла сказать и матери, потому что она была набожной католичкой и, как и все остальные члены моей большой семьи, думала, что священники просто неспособны ни на что дурное. Ведь священники – это посланники Божьи. Слову священника наверняка поверили больше, чем моему: оно было сродни Евангелию.

Помню, однажды я все-таки принялась угрожать, что расскажу. Меня не выгнали, просто в коридоре начальной школы состоялся напряженный разговор.

Хотя вокруг никого нет, я не боюсь. Мой класс всего в нескольких шагах: через застекленную дверь я вижу свет и знаю, что при необходимости могу добраться до нее за считаные секунды. Во все более и более жаркой беседе с епископом, приехавшим к нам с визитом, я выпалила, что собираюсь рассказать всем, что здесь происходит. Он бросается на меня, стискивает руками мое горло, сильно и решительно. «Я тебя УБЬЮ», – хрипит он. «Давай», – вызывающе отвечаю я. Он сжимает сильнее, пронзая меня взглядом, глаза от ярости светятся красным. «Я заберу твою ДУШУ!» Меня пронизывает ужас. Тем не менее моя естественная реакция – врезать ему. «Не драться. Вот тогда-то они тебя поймают», – твердо говорит мне внутренний духовный наставник. И я застываю, не сопротивляясь. Пригвожденная этим злобным взглядом, с горлом, стиснутым так, что едва не отдаю Богу душу, я недвижно стою на своем. Лишь дышу, поверхностно и коротко, чтобы он не понял, что я еще жива. Наконец капкан его пальцев разжимается.

Я не очень-то верю в дьявола, но в тот день мне показалось, что я видела его собственными глазами. Мое молчание купили не за страх потерять свою жизнь или даже душу, а за нечто более основополагающее: священник вынудил меня молчать, угрожая убить мою младшую сестру, которая была застенчивым и замкнутым ребенком, во многих отношениях просто хрупким. Не понаслышке зная, на что способны эти люди, я должна была ее защитить.

Подобно всемогущему Зевсу, который попустительствовал Аиду, священников «покрывает» католическая церковь, которую в моей семье и сообществе всегда считали великой и всемогущей организацией. Я знала, что в этом мире никто не может мне помочь. И хотя я продолжала казаться общительным ребенком, после этого инцидента я никогда не говорила и даже не думала о некоторых вещах. Тем не менее тело продолжает хранить эту память, и невысказанное находит выражение, сколько бы времени ни прошло. Когда я писала эту книгу, у меня на шее вдруг проявились длинные, тонкие, болезненные красные отметины, до жути напоминавшие те пальцы, сдавливавшие мое горло.

Обсуждая то, что стыдливо называется «нарциссическими отношениями», преподобный Томас Патрик Дойл, католический священник-доминиканец и один из наиболее выдающихся и резких в высказываниях авторитетов, разоблачает священников-преступников как людей, которые «редко [осознаю́т] опустошение», вызванное их поступками, а вместо этого убеждают жертв в том, что «сексуальные контакты – это лишь особые действия, даже угодные Богу»^[21]. Католическая церковь часто вставала на сторону тех, кто «использует» доверяющих им детей (а точнее, насилует их). Точно так же, как Зевс, который поддержал похитителя Аида, вместо того чтобы защищать Персефону, папа Иоанн Павел II в 1993 году на фоне обвинений в адрес священников-педофилов решил ответить: «Да, дорогие братья, Америке нужно много молиться, чтобы не потерять душу»^[22]. И ни словечка про заботу о жертвах этих священников. Следует задаться вопросом, действительно ли в иерархической организации, каковой является Церковь и где папа стоит на самом верху, эмоциональное и сексуальное насилие стало для понтифика сенсационной новостью. Или он, как мифический Зевс, все прекрасно знал заранее и даже «благословил» или по крайней мере потворствовал преступным действиям? Епископов часто призывали накладывать на священников епитимью, и все же мое самое яркое воспоминание, описанное выше, – это епископ, приехавший к нам и совершивший надо мной одно из самых серьезных психических насилий. Другие воспоминания, подобные приведенным ниже, касались многих преступников, причем некоторые из них были облачены в сутану.

Настоящий ужас: испорченное причастие

Кто-то из нас прячется в маленькой комнате-пещерке под землей, под школой. Хотя эта часть подвала похожа на своего рода склеп… место для мертвых… и для живых, которые хотят посетить землю мертвых. Мы приближаемся к темной бездне, которая ждет, чтобы заманить нас в ловушку. Этот самый ужасный из дней – часть священных праздников Великого поста перед Пасхой. Голоса вздымаются в завораживающем пении, которое привлекает меня чарующими повторами и одновременно отталкивает, обжигая мой слух кощунственной неслаженностью.

Священное орудие Бога, одаренное силой благословлять нас в воскресенье, – священник – кружит над каким-то корчащимся существом. Я вижу образ абсолютной невинности, изо всех сил пытающейся вырваться из того, что можно описать только как тиски зла. Его намерение стало понятно мне еще до того, как эта сцена навсегда опалила мой взор. В этой комнатке под землей я ощущаю безжалостную промозглость, которая, подрагивая, движется по мне, и я вижу, как искажается лицо священника, словно он напрягается под непосильной тяжестью своей задачи. Он совершает порочное, искаженное ритуальное жертвоприношение.

Пронзительные песнопения становятся громче, оглушительнее, ударяя в голову со всех сторон. Я не могу плакать, замороженная реальностью, которая вызывает в моем мозгу короткое замыкание, навсегда меняя мой взгляд на мир. На мой безмолвный вопль не откликается никто, никто не приходит меня спасти. Иисусе Христе, как же ты мог допустить такое?

Облаченные в черное монахини с пустыми лицами и улыбающиеся священники раздают гостию^[23], тело Христово, из священной чаши; кровь Христова проливается на священную белую ткань. Дети, продвигаясь вперед, тоже получают маленькие испорченные кружочки, благословленные этим абсолютно неправильным ритуалом, от которого закипает мозг. Когда я оказываюсь на пороге ада, духовный наставник манит меня переступить порог адской жестокости.

«НЕТ!»

Я никогда не приму этого причастия. Я не стану частью этого.

«Нет, нет, тысячу раз нет».

Я мотаю головой из стороны в сторону, враз потеряв голос, и не могу выговорить слова, вновь и вновь повторяющиеся у меня в голове: «Нет, нет, нет».

Сильные пальцы сжимают мои руки, без необходимости удерживая меня на месте: я уже и так впала в замороженное, парализованное состояние. Убежать невозможно: все пути перекрыты, и, переводя взгляд с пустого лица на хмурое, я без малейшего проблеска надежды понимаю, что от тьмы этих теней деваться некуда. Тем не менее мой разум говорит: «Нет. Я не возьму это в рот. Это не может быть истинно. Вы не правы. Я никогда больше не поверю вам и вашей лжи о Боге».

«Господи, помоги мне, – безмолвно кричу я изо всех сил. – Пожалуйста, Господи, помоги мне».

Никто не слышит. Никто не приходит на помощь. Удерживаемая с обеих сторон, я больше не борюсь, пока сияющее золото богатой чаши не оказывается перед моими глазами, и обманчивая чистота лилейно-белой гостии не возносится высоко в воздух. «Нет, нет, не буду!» Я стискиваю губы и кидаюсь вправо и влево, вправо и влево, вправо и влево, как можно сильнее ударяя головой и шеей по человеческим порокам, которые удерживают мое юное тело. Я откидываюсь назад и падаю на пол. Еще больше рук обхватывают мою голову, продолжая без устали прижимать к моим губам испорченное причастие.

«НЕТ!»

Я сжимаю губы, а он продолжает проталкивать, его жестокие глаза требуют моего послушания. Эти глаза прожигают мне лоб. Я стараюсь не смотреть прямо в них, поскольку боюсь, что они заставят меня исчезнуть совсем. Он обладает силой, способной украсть жизнь.

На лицо и на волосы мне капает чужой пот: ведь священник тоже напрягается. Наконец челюсть моя поддается, и в мгновение ока – быстрее, чем я успеваю судорожно вдохнуть – хлебная пластинка проскальзывает внутрь. Мой рот вновь закрыт, и испорченная гостия, растворяясь во влаге слюны, навсегда остается во мне.

Это воспоминание всегда было самым тяжелым. Говорить об этом и вовсе было немыслимо. Хотя ритуальная нотка присутствовала в некоторых воспоминаниях о сексуальном насилии, самым ужасным оставалось это воспоминание, с его отвратительно невероятным содержанием. Долгие годы я искала объяснения, почему именно оно стало одним из самых ярких. Высказывалось предположение, что такие вещи часто проводят, чтобы еще прочнее замкнуть уста жертве и держать ее в узде. Не могу сказать наверняка, что это так. Мне известно лишь то, что я помню увиденное глазами маленького травмированного ребенка… и воспоминания эти преследовали меня все дни моей жизни.