Джордж Генти
Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник)

Глава IX
В плену

Узнав от капитана, как усердно Франциск во время плавания занимался своим делом, как исправно он вел корабельные отчеты и ревностно исполнял морскую службу, синьор Полани призвал его к себе и сказал:

– Другие молодые люди в ваши годы мечтали бы больше об удовольствиях и развлечениях во время такого путешествия, поэтому меня вдвойне радует, что вы проявили такой горячий интерес к порученному вам делу. Я чрезвычайно доволен результатами вашего путешествия. Впрочем, вероятно, вам не скоро придется опять уехать, так как мне не хотелось бы отправлять в новое плавание «Бонито», прежде чем не выяснится положение дел в Константинополе. Я очень рад сообщить вам, что с тех пор, как исчез Мочениго, мы о нем ничего не слыхали. Бывшая дуэнья моих дочерей, Кастальди, приговорена к заключению в тюрьму на четыре года, но, по моему ходатайству, она будет освобождена через шесть месяцев, с условием, однако, навсегда удалиться из пределов Республики. Ваше имя вовсе не было упомянуто в этом деле, так что вы можете быть теперь совершенно спокойны.

– Я буду очень рад провести в Венеции неделю-другую, – сказал Франциск, – но если вы снарядите один из ваших кораблей после этого срока, то я с удовольствием готов предпринять новое путешествие. Теперь, когда я прервал свои учебные занятия, я, вероятно, скоро соскучусь без дела. Маттео передал мне, что вы обещали доставить ему случай совершить несколько плаваний на ваших кораблях и что ему предстоит уехать в скором времени. Если это дело решенное, то для нас обоих было бы большим удовольствием отправиться в плавание вместе.

– Что ж, это я могу устроить, Франциск. Это даже было бы очень полезно для Маттео. Он славный малый, но, надо сознаться, несколько легкомысленный человек. Я охотно сам предложил бы вам ехать с ним, но корабль, на котором я рассчитывал отправить его, будет готов к отплытию уже дней через десять, а я полагал, что вы предпочли бы остаться некоторое время в Венеции. Если же вы сами стремитесь уйти в плавание, то я, конечно, устрою, чтобы вы поехали вместе с Маттео. На этот раз я отправлю вас в качестве заведующего погрузкой, так как вы успели вполне ознакомиться с этим делом. Капитан судна, на котором вы пойдете, прекрасный моряк и очень отважный человек, но к торговым делам он совершенно неспособен, и мне, во всяком случае, пришлось бы послать с ним человека, опытного в этом отношении; ваше же решение ехать избавит меня от необходимости подыскивать такого человека.

Две недели пролетели очень быстро, и хотя Франциск провел это время чрезвычайно весело в доме Полани, тем не менее он был очень обрадован, когда Полани объявил ему, что корабль начнет грузиться на следующий же день.

– Вам придется рано утром отправиться на корабль, чтобы следить за погрузкой товаров, вести счет тюкам и бочкам и распоряжаться укладкой товаров по местам, – добавил Полани.

– Право, отец, это вовсе не любезно с твоей стороны, что ты отправляешь Франциска в плавание так скоро, – сказала Мария.

– Но Франциск сам выразил желание уехать, и я думаю, что в этом случае, скорее, виноваты вы, а не я.

– Каким же образом мы можем быть виноваты? – удивились молодые девушки.

– А вот каким. Если бы вы старались сделать приятным пребывание его здесь, то, конечно, он не подумал бы покинуть так скоро Венецию; а если он теперь так стремится уехать, то это доказывает, что вы не сумели выполнить как следует роль любезных хозяек.

– О, синьор Полани, ваши дочери были безгранично добры ко мне, но я, признаюсь вам, не особенный любитель всяких собраний и увеселений. Я чувствую себя как-то не по себе среди разряженных кавалеров и дам и даже не постигаю, как можно душные комнаты и принужденные разговоры предпочитать прогулке по палубе корабля, не говоря уже о том, что мне очень хотелось бы заняться изучением моего дела, а на это требуется много времени.

– Мне очень приятно видеть в вас такое рвение, Франциск. Однако я еще не сказал вам, куда я намерен отправить «Лидо» – так называется ваш новый корабль. На этот раз вам придется плыть совсем в другую сторону. Весной у нас, наверное, начнется война с Генуей, а так как Падуя и Венгрия, вероятно, тоже примкнут к ней, то мы можем очутиться совершенно отрезанными от материка, и в случае поражения нашего флота нам может угрожать голод. Поэтому я намерен сделать большие запасы зерна на моих складах и с этой целью хочу отправить «Лидо» в Сицилию для закупки его. Если же вам там не удастся купить зерно вследствие слишком высоких цен, то вам придется направиться в мавританские порты.

Франциска одолевало такое страстное желание уехать, что он вовсе не заботился о том, куда именно заблагорассудит послать его Полани, но Маттео, в душе очень довольный тем, что он отправится в плавание вместе со своим другом, был тем не менее очень разочарован, когда узнал, что они поедут только для закупки зерна на Сицилию.

– А я-то надеялся, что нам предстоит длинное морское путешествие и что мы побываем в разных интересных местах, – сказал он Франциску.

– Да, действительно, путешествие будет непродолжительно, если, конечно, нам будет благоприятствовать попутный ветер; впрочем, нельзя наперед предвидеть, что может случиться в дороге, даже короткое путешествие часто бывает сопряжено с различными приключениями.

Переход до Сицилии они совершили в короткое время. В распоряжении Франциска и Маттео была прекрасная каюта, и они проводили время очень приятно. Однажды, выйдя утром на палубу, юноши были чрезвычайно поражены, увидев перед собой большую конусообразную гору; это был знаменитый вулкан Этна на острове Сицилия, величайший из вулканов Европы. Им не доводилось раньше видеть гор такой высоты, и они долго любовались чудным зрелищем, но любопытство их было еще более возбуждено, когда они увидели легкие облака дыма, поднимавшиеся из кратера.

– Уже только ради того, чтобы посмотреть на эту гору, стоило сюда приехать, – сказал Франциск.

– Какая она громадная и вместе с тем какая правильная по своей форме. Я бы желал взобраться на ее вершину; воображаю, какой чудный вид оттуда! – сказал Маттео.

– Но взобраться туда вовсе не так легко, как вы думаете, – вмешался в разговор капитан. – Глядя на гору отсюда, вы себе представить не можете, как она высока и как трудно добраться до ее вершины.

– Я уверен, что ты не пройдешь и четверти пути, как захочешь скорее вернуться назад, – сказал Франциск. – Помнишь, как ты, бывало, ворчал, когда тебе приходилось взбираться по лестнице в мою комнату в прежнем доме, ну а Этна, пожалуй, будет раз в двести выше.

На следующий день они приближались к порту Джирдженти, где рассчитывали запастись грузом. Они смело вошли в гавань, узнав от рыбаков, что в ней нет генуэзских кораблей, и стали на якорь. Франциск, захватив с собой список торговых домов, с которыми обыкновенно вел дела Полани, тотчас же отправился на берег в сопровождении Маттео и Джузеппе. Здесь ему удалось скоро окончить свои дела; урожай в этом году был хороший и хлеба было в изобилии.

На другой день приступили к погрузке закупленного зерна, и дня через четыре корабль был наполнен доверху.

Франциск отправился в последний раз на берег, чтобы закончить расчеты, и в то время, как он производил уже последнюю выплату, в контору быстро вбежал Маттео.

– Четыре генуэзские галеры входят сейчас в залив, – объявил он.

Франциск тотчас же выбежал из конторы, желая лично убедиться в справедливости сообщения Маттео.

– Теперь нам не избежать встречи с ними, – сказал он. – Не будь наш корабль так нагружен, нам, может быть, удалось бы ускользнуть от них, а при теперешних условиях и думать нечего об этом.

– Что же мы будем делать, Франциск?

– Ты лучше оставайся здесь, Маттео. Я же отправлюсь на корабль и отошлю большую часть людей на берег. Если даже генуэзцы завладеют нашим кораблем, то не захватят, по крайней мере, в плен наших людей.

– Лучше, если бы ты тоже вернулся на берег, Франциск, а корабль поручил капитану. Все равно ты ничем не поможешь, если останешься на корабле, а рисковать собой было бы неблагоразумно.

– Ну, увидим, что будет, – отвечал Франциск, – но ты-то, во всяком случае, останься здесь.

Вскочив в лодку, он приблизился к «Лидо», стоявшему на расстоянии около ста саженей от берега, и еще на ходу отдал команде приказание спустить шлюпки на воду.

– Капитан, – сказал Франциск, взойдя на палубу, – я не знаю, угрожает ли нам опасность быть захваченными генуэзцами или нет, но, во всяком случае, нам не следует рисковать жизнью людей, и поэтому отправьте команду, кроме трех или четырех человек, на берег. Если генуэзцы явятся сюда, то мы покажем им наши бумаги, из которых они увидят, что мы мирные торговцы, приехавшие за покупкой зерна.

– Надеюсь, однако, синьор Франциск, что вы ни в каком случае не останетесь на корабле? Наш патрон будет чрезвычайно огорчен, если вас захватят в плен. Поэтому я, как капитан корабля, настаиваю на том, чтобы вы удалились на берег, в противном же случае я отправлю вас силой.

– Прибегать к силе вам не придется, капитан, – сказал, улыбаясь, Франциск, – так как я добровольно исполню ваше желание.

Минут пять спустя команда, кроме четырех человек, оставленных капитаном, уже сидела в шлюпках, направляясь к берегу, где их поджидал Маттео.

– Ну, ты прекрасно сделал, что вернулся, Франциск. Как же ты думаешь поступить дальше?

– Мы сейчас же со всей командой уйдем отсюда и направимся в глубь страны; там, по крайней мере, мы будем в большей безопасности.

Около пятидесяти человек команды прошли во главе с Франциском через город и направились в глубь острова.

Едва генуэзские галеры успели войти в гавань, как тотчас же их матросы спустили на воду шлюпку и направились к «Лидо», на мачте которого развевался венецианский флаг. Офицер, сопровождаемый шестью матросами, взошел на палубу.

– Вы капитан этого корабля? – обратился он к шедшему ему навстречу капитану «Лидо».

– Да, – отвечал капитан.

– Какой это корабль?

– Корабль называется «Лидо»; он принадлежит синьору Полани, венецианскому купцу, и нагружен хлебным зерном…

– Заявляю вам, что вы – наш пленник и корабль ваш – наша законная добыча.

– Но Венецианская республика находится в мирных отношениях с соседними республиками, – отвечал капитан. – Я протестую против подобного хищнического захвата моего корабля.

– Мы получили известие, что несколько наших кораблей захвачены венецианцами, – заявил офицер, – и потому мы берем в плен ваш корабль. Где ваша команда?

– У меня всего четверо из команды на корабле, – отвечал капитан. – Мы уже окончили погрузку нашего корабля и собирались завтра отплыть, поэтому остальная команда отпущена на берег, и, я думаю, они еще не скоро вернутся сюда.

По приказанию офицера один из его матросов спустил венецианский флаг и на место его водрузил генуэзский. Затем, оставив четырех человек своей команды на корабле «Лидо», офицер направился на берег за инструкциями к своему командиру и в скором времени возвратился уже в большой лодке, наполненной матросами.

– Вы можете с вашей командой отправляться на берег, – сказал он капитану, – но прошу поторопиться, иначе вам придется перебираться на берег вплавь.

Капитан окликнул проезжавшую рыбачью лодку и вместе с матросами направился в ней к берегу, очень довольный тем, что ему удалось избавиться от генуэзской тюрьмы.

Франциск в это время со своими людьми шел вдоль берега и наконец сделал привал в роще, откуда они могли наблюдать за тем, что происходило на галерах в порту. Матросы развели огонь, и в то время, когда они готовились приступить к еде, их нагнал капитан с четырьмя матросами.

– Я протестовал против захвата корабля, – сказал капитан, усаживаясь рядом с Франциском, – и, само собою разумеется, Полани, если пожелает, может жаловаться в Совет, но, я думаю, мало надежды на то, чтобы ему удалось когда-нибудь получить обратно «Лидо» или вернуть хотя бы стоимость его груза.

– Я не могу даже представить себе, как я вернусь домой и объявлю, что мы лишились нашего корабля, – сказал Франциск. – Это просто обидно.

– Это верно. Синьор Полани хотя человек справедливый, но он, понятное дело, не захочет принимать к себе на службу людей, с которыми часто приключаются несчастья, а со мною как раз случилось несчастье уже в последнее мое плавание на его судне.

– А как вы полагаете, капитан, есть ли надежда спасти наш корабль или нет?

– Ни малейшей; допустим, что мы пробрались бы на «Лидо», перебили бы находящихся на нем генуэзцев и затем вывели корабль незаметно из гавани, то и в таком случае нам все-таки не удалось бы ускользнуть от их преследования.

– Да, это верно, – согласился Франциск. – А все-таки я не могу примириться с мыслью о потере «Лидо».

Пообедав, Франциск предложил Маттео предпринять прогулку по скалам; по обыкновению, к ним присоединился и Джузеппе. Они шли до тех пор, пока не обогнули бухту. Перед ними тянулся крутой извилистый берег. В одной из бухт, у самого берега, поднимался ряд скал.

– Мне хотелось бы осмотреть эти скалы; проберемся к ним, – предложил Франциск.

– Вот удивительный человек! – сказал Маттео. – Какое тебе дело до этих скал? Охота лезть бог знает куда.

– Мы наконец добрались до них, – сказал Франциск, не обращая внимания на воркотню своего друга, и внимательно стал осматриваться по сторонам.

Перед ними была небольшая бухта, перерезанная почти от одного берега до другого рядом довольно высоких скал.

– Как высоко выступают эти скалы из воды, Джузеппе, как ты думаешь?

– Это трудно сказать отсюда, синьор, глядя сверху; но я полагаю, что они будут на десять или двенадцать футов выше воды.

– А я думаю, что даже выше этого, Джузеппе, но мы можем убедиться в этом, если спустимся вниз.

Франциск смотрел вниз на воду; она была так чиста и прозрачна, что был виден каждый камешек на дне залива.

– Здесь, кажется, очень мелко, Джузеппе, как ты полагаешь? – сказал он.

– По-моему, здесь даже и фута глубины не будет.

– Да, это возможно, Джузеппе, но, может быть, это только так кажется, потому что вода очень прозрачна. Надо это исследовать. Теперь, главное, нам нужно найти дорогу, по которой мы могли бы спуститься к этим торчащим из воды скалам. Знаешь, Маттео, что мне пришло в голову? Уйти нам на «Лидо» от генуэзцев нет никакой возможности, но если бы нам удалось вывести его из гавани, привести его сюда и скрыть за этими скалами, то генуэзцы могли бы проплыть мимо нас, и им даже в голову не пришло бы, что «Лидо» находится здесь. На некотором расстоянии отсюда со стороны моря эти скалы можно принять за продолжение береговых утесов, и никто не заподозрит, что здесь есть проход между берегом и этими выступающими из воды скалами.

– Но тут такое мелководье, что судно даже гораздо меньших размеров, чем «Лидо», едва ли пройдет между скалами и берегом.

– Если глядеть на воду с высоты, то легко ошибиться. Давай прежде чем спустимся вниз, нарежем длинных, крепких жердей, которыми измерим глубину воды в заливе.

Прошло четверть часа, прежде чем им удалось отыскать место, удобное для спуска с горы. Вскоре они, однако, набрели на такое место, где маленький ручей проточил глубокую ложбину в одной из скал; росшие в расщелине кустарники давали возможность цепляться за них руками, так что не прошло нескольких минут, как они уже стояли у самого берега.

– Какое счастье, – сказал Франциск, – что мы напали на эту удобную тропинку. В случае, если генуэзцы откроют местонахождение нашего корабля, мы можем броситься сюда и взобраться на вершины утесов, прежде чем они успеют добраться до берега. Ну а теперь главное – узнать, какая здесь глубина.

Джузеппе вошел в воду, но едва успел сделать несколько шагов, как вода уже стала доходить ему до пояса. Наконец, все трое разделись и пустились вплавь к скалам. Вода становилась все глубже и глубже, так что, проплыв тридцать или сорок ярдов, они уже не доставали жердями до дна. Потом они исследовали глубину в проходах между скалами и убедились, что и там было достаточно глубоко для прохода «Лидо».

– Я никак не рассчитывал, чтобы там было так глубоко, – сказал Франциск, когда они вернулись на берег.

– Но генуэзцы могут увидеть наши мачты над скалами; они ведь будут зорко все осматривать.

– Мачты придется снять, а если их нельзя будет снять, то придется даже срубить. Пора, однако, нам возвращаться назад, скоро стемнеет. Теперь весь вопрос в том, не отвели ли генуэзцы «Лидо» из гавани и не поставили ли его рядом со своими кораблями. Если они успели это сделать, то наш план окажется невыполнимым, но если они оставили его на том же месте, где он стоял, то мы могли бы попытаться незаметно вывести его ночью, тем более что луны теперь нет.

Поднимаясь по утесу, Франциск внезапно остановился.

– Мы ни за что не найдем опять этого места в темноте, – сказал он. – Ты, Джузеппе, останься здесь; собери побольше сухих сучьев и положи их вот на это место против выступа берега; мы зажжем фонарь, как только нам удастся вывести корабль, и тогда ты тотчас же подожги собранные сучья; огонь твоего костра будет указывать нам, где находятся эти скалы. Ну, Маттео, надо взбираться на берег; нам нельзя терять ни одной минуты.

Молодые люди вскарабкались на верхушку утеса и потом быстрыми шагами дошли до леса.

– А мы уж стали подумывать, где это вы пропадаете? – сказал им капитан, когда они приблизились к нему.

– Мы совещались о том, как бы нам отбить «Лидо» у генуэзцев, – сказал Франциск.

Капитан недоверчиво улыбнулся.

– Не смейтесь, капитан! Мы подыскали такое место для корабля, что генуэзцы хоть целый месяц будут искать, а все-таки не найдут его.

И Франциск описал капитану расположение скал, где корабль будет совершенно скрыт из виду.

– Судя по тому, что вы говорите, это дело кажется возможным, – сказал капитан, – и я, конечно, со своей стороны, готов на все, чтобы только вырвать «Лидо» из рук генуэзцев. Я знаю наверно, что «Лидо» еще и теперь стоит на том же месте, где мы бросили якорь. Я полагаю, что они намереваются переправить его только завтра утром.

Капитан с Франциском обсудили все подробности предстоявшей им задачи, сделали нужные приготовления, и в половине одиннадцатого вечера, когда все жители города мирно спали, отряд снялся со своего бивака и не спеша направился к гавани.

Глава X
Корабль отбит у неприятеля

В то время как капитан, Франциск, Маттео и команда матросов проходили по городу, все жители спали, так что они дошли до гавани, не встретив по дороге ни одной души. Выбрав маленькую лодку, капитан и его спутники сели в нее, захватив с собой двух матросов. Нельзя было предположить, чтобы «Лидо», стоявший недалеко от генуэзских галер, строго охранялся и чтобы на нем было более двух-трех генуэзских матросов. Очертания корабля едва виднелись с берега. Когда все было готово, двое матросов сильным ударом весел оттолкнули лодку. Этого толчка было совершенно достаточно, чтобы лодка медленно поплыла вперед сама собой, пока наконец не приблизилась к кораблю. Все сняли с себя обувь и начали как можно тише взбираться на корабль. Поднявшись на палубу, они стали прислушиваться; очень скоро они услыхали чьи-то голоса на другом конце корабля. Бесшумно прокрались они к тому месту, откуда слышался разговор, и увидели две фигуры, прислонившиеся к борту корабля. Один из матросов вместе с Франциском потихоньку подкрался к ближайшему из разговаривавших, а Маттео со вторым матросом приблизились к другому, между тем как капитан остался на месте с обнаженной саблей, чтобы сразить всякого, кто бы ни появился на палубе. Генуэзцы, не оборачиваясь, продолжали разговаривать как ни в чем не бывало.

По знаку Франциска оба матроса обхватили их сзади своими железными руками; Франциск же с помощью Маттео в ту же минуту заткнул им рты, и не успели генуэзцы опомниться, как уже со связанными руками и ногами лежали на палубе. Тогда они, тихонько открыв дверь, вошли в каюту, схватили и связали двух спавших там офицеров; после этого взяли фонарь из каюты и, повернувшись к берегу, подняли его. По этому условному сигналу матросы, ждавшие там в лодках, тотчас же поспешили к кораблю. Когда на корабле собралась вся команда, начали привязывать к бокам его шлюпки на случай, если бы им пришлось спасаться с корабля, и затем отрезали якорный канат. Один из матросов уже взобрался на ванты и полил маслом блоки, через которые проходили парусные канаты, чтобы заглушить шум при поднятии парусов. Хотя ветер дул такой слабый, что едва раздувал паруса, но, по счастью, он был попутный, и «Лидо» стал медленно скользить по воде. Долго все хранили молчание, пока наконец Франциск, обращаясь к капитану, шепотом сказал ему: «Несмотря на темноту, я все-таки могу различить генуэзские корабли».

– И я тоже, – отвечал капитан, – но они не могут видеть нас, так как на нас падает тень с берега.

«Лидо» подвигался вперед так медленно, что прошел почти час, прежде чем они обогнули выступ берега у залива и могли взяться за весла.

– Всего лучше, если мы потащим корабль на буксире, – объявил капитан, – сильные взмахи весел могут быть слышны за несколько миль, в особенности в такую тихую ночь, как сегодня; двигаясь вперед в лодке, наши люди могут грести совсем бесшумно.

Тогда десять матросов сели в одну из больших лодок, им сбросили с корабля канат, и они поплыли впереди корабля, таща его за собой.

– Теперь можно спустить паруса, – сказал капитан. – Если мы до сих подвигались вперед, то, скорее, благодаря течению, нежели ветру.

Сидевшие в лодке матросы гребли изо всех сил, но буксировать тяжело нагруженное судно было очень трудно. Вдруг они увидели вспыхнувший на берегу огонь.

– Это костер Джузеппе, – сказал Франциск. – Мы двигаемся быстрее, чем нам казалось.

Людям в лодке было приказано грести прямо на огонь, и спустя некоторое время они увидели Джузеппе, подбрасывавшего сучья в костер. Пламя пылало так высоко и светило так ярко, что капитану было нетрудно обогнуть выступ берега и провести корабль за скалы.

– Ну, капитан, – сказал Франциск, – нам предстоит еще много работы до утра, как же нам теперь снять мачты?

– Снять-то их нетрудно, но беда в том, что я не знаю, как мы потом их опять поставим.

– Как так? Мне казалось, что если нетрудно снять мачты, то нетрудно и поставить их опять на прежнее место.

– Да, оно так бы и было при обыкновенных условиях, – отвечал капитан, – но теперь у нас весь трюм наполнен зерном, и как только мы вынем мачты, то пространство, которое они занимали, тотчас же наполнится рассыпанным зерном, и поставить мачты опять в гнездо не удастся иначе, как освободив корабль от груза.

– Теперь я понял, капитан. Но как же помочь беде?

– Мы срубим мачты на шесть футов выше палубы, синьор; тогда, если мы захотим опять натянуть паруса, придется поставить мачты рядом с обрубками и крепко привязать их к ним. Конечно, мачты будут на шесть футов короче, чем прежде, но это не беда.

– Тогда так и сделаем, – сказал Франциск, – и чем скорее, тем лучше.

В это время раздался сильный стук в люке в передней части корабля.

– Я совсем забыл о наших пленных, которых мы заперли внизу, – смеясь, сказал капитан.

– Что же лучше: оставить их там или вытащить сюда и связать их? – спросил Маттео.

– Лучше привести их сюда. Я думаю, их не более двадцати человек; безопаснее будет связать их и запереть в трюме.

Все матросы собрались вокруг люка, чтобы посмотреть, как будут выпускать пленных.

– Что вы тут дурачите нас? – вскричал сердито один из генуэзцев, быстро поднимаясь на палубу. – Вы чуть нас не задушили внизу, закрыв наглухо люк. – Но он тотчас же умолк, увидев при свете фонаря толпу окружавших его вооруженных людей.

– Вы наши пленные, – объявил капитан. – Сопротивляться бесполезно.

– Помогите, спасите, измена! – закричал изо всей мочи один из генуэзцев.

– Напрасно вы зовете на помощь, – сказал капитан. – Теперь вы за несколько миль от ваших галер, и вас не услышат. Что ж, сдаетесь вы или будете сопротивляться?

Захваченным врасплох и безоружным генуэзцам ничего не оставалось делать, как сдаться. Их связали и заперли в трюме. Затем срубили мачты и не без больших хлопот уложили их на палубе. Капитан распорядился поставить двух караульных на скалах, двух – на палубе, двух приставил к пленным, а остальным матросам приказал лечь спать. На другое утро все были в сборе на палубе и стали выжидать появления генуэзских галер.

– Они скоро должны двинуться, – сказал капитан. – Теперь уже настолько светло, что их стража могла бы заметить исчезновение «Лидо», и они, конечно, сейчас же бросятся в погоню за нами.

– Я опасаюсь только одного, – сказал Франциск, – что, потратив напрасно часа три-четыре на погоню за нами, они, пожалуй, догадаются, что мы спрятались где-нибудь под утесами, вернутся сюда и будут обыскивать каждую бухту.

– Я опасаюсь, скорее, того, чтобы какой-нибудь крестьянин, случайно подойдя к краю утеса и увидев нас, не донес бы об этом в порт Джирдженти, – возразил капитан.

– Конечно, и это возможно, – сказал Франциск. – Лучше всего, капитан, отправить нам теперь же на берег человек двадцать матросов, чтобы сторожить берег. Джузеппе укажет им дорогу на утес, и пусть они там расположатся на некотором расстоянии друг от друга. Им придется лечь на землю, так как ряд часовых, стоящих наверху утеса, привлек бы, конечно, внимание часовых на галере.

Спустя четверть часа капитан вместе с Маттео и Франциском съехали на берег и начали расставлять по местам часовых. В это время все почти в один голос вскрикнули, увидев быстро проплывшую мимо них в открытое море генуэзскую галеру.

– Генуэзцы выслали только одну галеру, – сказал Франциск. – По всей вероятности, они еще одну галеру отправили на запад, а другие пустились на поиски в море по разным направлениям. Какое счастье, что мы не пустились в открытое море; они, наверно, настигли бы нас. Что же, капитан, нельзя ли нам отплыть сегодня же ночью?

– Разумеется, да, – отвечал капитан. – У нас будет все наготове, и, как только галера пройдет мимо нас, возвращаясь назад, мы двинемся.

– А что мы будем делать с нашими пленными, капитан?

– Остается только одно: взять их с собой, синьор Франциск. У меня нет, конечно, ни малейшего желания возиться с ними, но отправить их на берег до нашего отъезда невозможно, потому что они через час уже укажут место, где мы находимся, и наутро мы будем захвачены генуэзцами. Да, синьор Франциск, уж будет о чем порассказать, когда мы возвратимся домой! Мы можем похвастать тем, как нам удалось надуть целую генуэзскую флотилию и провести наш корабль мимо самого их носа!

– Теперь, ребята, – обратился капитан к команде, – готовьтесь! Как только галера скроется из виду, принимайтесь за мачты.

Вскоре мачты были поставлены рядом с их обрубками и прикреплены крепкими канатами.

– Я думаю, теперь они уж не найдут нас, – сказал капитан, – однако все-таки лучше обождать еще с четверть часа; матросы пока могут держать наготове лодки, чтобы буксировать корабль по проливу; потом можно поднять лодки на борт, а к тому времени уже стемнеет.

Матросы сели на весла, и «Лидо», несмотря на свой тяжелый груз, двинулась. Как только им удалось выбраться из своего убежища, подул легкий ветерок, и тотчас же были поставлены паруса. Матросы продолжали грести еще некоторое время, но ветер крепчал, и капитан приказал сложить весла. Матросам дали по двойной порции вина, потом был послан для смены караул вниз, а Франциск с Маттео удалились на отдых.

К следующему утру ветер усилился, и «Лидо» поплыл с большей быстротой, так что вечером они уже миновали мыс Спартивенто. Ветер дул беспрерывно до следующего утра, когда они были уже у берегов Тарентского залива. Потом опять наступило затишье, так что прошло две недели, пока они наконец увидели перед собою Венецию.

– Я очень беспокоился о вас, – сказал синьор Полани, когда Франциск явился к нему по возвращении из плавания. – Одна из наших галер привезла известие, что у берегов Сицилии крейсирует генуэзский флот, и я очень опасался, что генуэзцы, невзирая на то, что война еще не объявлена, могут все-таки захватить вас.

– Они и захватили нас, – сказал, улыбаясь, Франциск. – Они поймали нас в гавани Джирдженти, и на «Лидо» уже развевался генуэзский флаг.

– Каким же образом вы опять возвратились на «Лидо»? Трудно предположить, чтобы вам удалось уговорить генуэзцев выпустить из рук захваченную ими добычу?

– Конечно нет, – вмешался капитан. – Мы сделали лучше, синьор, мы перехватили «Лидо» и увели его из-под самого носа генуэзцев.

Тут капитан хотел приступить к подробному рассказу о случившемся, но синьор Полани пожелал, чтобы и дочери его присутствовали при этом. Все перешли в зал, и там, за стаканом доброго кипрского вина, капитан рассказал, как им удалось перехитрить генуэзцев.

Следующее путешествие Франциску пришлось совершить в Яффу; оно обошлось без всяких приключений. По возвращении из этого путешествия он нашел Венецию в сильнейшем волнении: Генуя наконец объявила ей войну, и теперь поспешно снаряжался флот, который был бы в силах бороться с генуэзцами.

Выбор главнокомандующего флотом пал на Виктора Пизани, который был торжественно облечен этой властью в церкви Святого Марка самим дожем. Вручая адмиралу большое знамя Венеции, дож обратился к нему со следующей речью: «Вы предназначаетесь самим Богом защищать нашу Республику и отомстить врагам, дерзнувшим нанести ей оскорбление и лишившим ее того спокойствия, которым она пользовалась благодаря доблести ее предков. Вручаем вам это славное знамя, которое вы должны возвратить нам незапятнанным и победоносным!»

Пизани пользовался большой любовью среди венецианцев. Он был близок с семейством Полани и часто посещал их дом. Полани неоднократно рассказывал ему о подвигах Франциска, о том, как он спас «Бонито» и как удачно вырвал из рук генуэзцев «Лидо», и Пизани так заинтересовался всем слышанным, что предложил Франциску сопутствовать ему на его галере. Сам Полани, однако, не советовал Франциску принимать это предложение.

– Если хотите последовать моему совету, то лучше не бросайте пока мирного занятия купца, тем более что вы, как англичанин, не обязаны служить нашему государству. Лет через пять-шесть, если мы снова будем воевать, тогда дело другое. Обыкновенно во время войны я предлагаю государству услуги моих галер, и в таком случае вы могли бы взять на себя командование одной из них; но если бы вы вступили теперь же на военную службу на несколько лет, то упустили бы случай основательно изучить торговое дело. В других странах избирающие для себя военную карьеру так и остаются всю жизнь военными. Но в Венеции – другое дело: здесь мы все мирные граждане и в то же время, в случае надобности, все и солдаты. Мы сражаемся за свободу государства, пока длится война, а потом опять возвращаемся к нашим мирным занятиям. Вот вам, например, Пизани – сегодня он адмирал флота, а через неделю опять простой гражданин. Поэтому, я думаю, было бы неблагоразумно с вашей стороны бросать теперь ваше занятие торговлей, чтобы перейти на военную службу.