Джон Гвинн
Злоба

Гар встал рядом с мальчиком.

– Что это такое? – спросил он у управляющего конюшен.

Гар ничего не ответил, но громко закричал:

– По коням! По коням!

И прихрамывая побежал в сторону деревни.

– Что случилось? – крикнул Корбан ему вслед.

– Это частокол Дэрола, парень, – бросил Гар через плечо. – Там пожар!

Глава 10. Кастелл

Пока караван неспешно двигался в сторону Гальстата, Кастелл наслаждался походной обстановкой. Агила часто отставал от колонны, чтобы некоторое время провести в их с Макуином компании. После той первой ночи Кастелл и Макуин присоединились к остальным путникам у теплого костра. Кастелл говорил мало, но тем не менее ему нравилось ощущение того, что он является частью чего-то большего. Это чувство он позабыл во всех политических играх Микила. На четвертый день путешествия, едва лишь рассвело, впереди возникла фигура всадника, что во весь опор мчался в их сторону. Это был одинокий воин, одетый в доспех с гербом Тенебрала – земли, что лежала далеко на юге. Он отказался разделить с ними трапезу, сказав, что у него срочное сообщение для Ромара.

Ранним утром шестого дня один из наемных охранников прискакал в конец колонны, где обычно ехали Кастелл с Макуином, и сказал:

– Командир хочет, чтобы вы ехали вместе с ним во главе колонны.

– Чем вы двое собираетесь заняться, когда мы прибудем в Гальстат и ваша работа будет окончена? – спросил Агила, когда Кастелл с Макуином присоединились к нему.

– Думаю, отправимся обратно в Микил, – ответил Кастелл. – А что?

– Если вы пока что не готовы возвращаться, то у меня для вас всегда найдется работенка. Поедете с моим отрядом?

– Даже не знаю, – удивленно сказал Кастелл. Он не думал о том, что́ будет после Гальстата, но одна мысль о возвращении в Микил наполняла его унынием. Хорошо было в дороге, а главное – без Джаэла. – Вполне возможно, мы примем твое предложение, – продолжил он, бросив взгляд на Макуина.

– Я не тороплюсь возвращаться в Микил, – пожал тот плечами.

Несколько дней их путь пролегал вдоль Форнского леса, не заходя в него. Сейчас же дорога прильнула к чаще, оттесненная крутым склоном горы, которая вреза́лась в гущу деревьев. Кастелл смотрел вверх на горы, что выглядели в свете восходящего солнца словно неровные со сколами зубы. Легенда гласила, что эта горная цепь возникла на руинах, оставшихся после Бичевания, когда земли разрушались и создавались заново. Далеко на севере, за пределами Форна, как говорилось, на многие лиги распространилось опустошение: поля праха и огромные разломы в самой земле; пропасти без конца и края.

Повозки следовали по дороге, которая все ближе и ближе подступала к Форну, пока Кастелл не начал различать отдельные ветки, колеблющиеся на ветру.

– Когда мы обойдем этот склон, – сказал Агила, показывая на гору, – дорога уйдет в сторону от леса и отправится прямиком в горы. Далее мы пойдем вдоль Данвиуса, который пересекает дорогу вплоть до ворот Гальстата.

– Отлично, – ответил Кастелл с чувством, и Макуин с Агилой усмехнулись.

Когда они приблизились к склону, что острыми и неровными краями взмывал высоко в облака, дорога опустилась в лощину, минуя подножие горы.

– Ближе к Форну мы вряд ли подойдем, – сказал Макуин, когда караван начал спускаться в лощину. – Разве что ты не захочешь присоединиться к тем, кто стережет Дал-Гадрай.

– Ближе и не нужно, – ответил Кастелл. Дал-Гадраем называлась долина на восточной границе их родных земель, высеченная в Форнском лесу рекой. Отряд воинов, все добровольцы, – ибо туда никого не отправляли по принуждению – несли дозор на берегах реки, протекающей через Форн, и в основном защищали корабли торговцев, что сплавлялись по реке. Но также они служили щитом, оберегающим от всех лесных тварей, что норовили проникнуть в Изилтир. Вступить в Гадрай – именно так, по названию долины, стал называться отряд – могли только те, кто убил хотя бы одного из гуненов – клана великанов, что до сих пор обитали в Форнском лесу. Бойцы Гадрая часто становились щитоносцами Ромара, короля Изилтира.

Дорога резко уходила вниз, а навстречу им поднималась дымка, кружась у копыт лошадей. Кастелл обернулся и увидел, как она взбирается вверх по колесу повозки, что ехала следом за ним. Он вздрогнул, ни с того ни с сего ощутив холод.

Некоторое время они ехали в тишине. Земля постепенно выравнивалась, укрытая дымкой. Все звуки казались приглушенными. Кастелл только слышал бряканье поводьев своей лошади, скрип колеса повозки, что ехала позади него, и гораздо более тихое журчание ручья где-то впереди.

– Что-то мне не по себе, – пробормотал Кастелл. Макуин и Агила, что ехали по обеим сторонам от него, казались темными силуэтами.

– Да, парень, – пробурчал Макуин. – Мне тоже. – И пришпорил лошадь.

Внезапно они услышали свист: в воздухе мелькнуло что-то неясное – и Агила с влажным «хрясь» исчез из седла. Вокруг поднялись крики. Макуин и Кастелл вертелись в седлах, пригибаясь, и пытались отыскать Агилу.

Вскоре его нашли. Из его груди торчало копье толщиной с запястье Кастелла. Глаза смотрели невидящим взглядом, изо рта, лужей разливаясь вокруг тела, вытекала темная кровь. Кастелл упал на колени рядом с павшим воином.

– Парень, не тормози! – крикнул Макуин. – Ему уже ничем не поможешь. – И направил лошадь в рой теней позади них.

Кастелл последовал за ним. Одна только мысль о том, что придется остаться наедине с этой проклятой дымкой, подстегивала его будто бич.

То, что он увидел, казалось настоящим кошмаром. Лошадь, запряженная в повозку, была пригвождена копьем к земле. Она истошно ржала и закатывала глаза; из ее рта сочилась кровавая пена. На земле россыпью лежали мертвые тела – торговцы и воины, попавшие под град из копий. Из густой белой пелены вдруг возникли гигантские фигуры. Гунены. Кастелл увидел великана, в котором было по меньшей мере полтора его роста. Его черные волосы были заплетены в косы и обрамляли разъяренное угловатое лицо, в темных глазницах блестели глубоко посаженные глаза. Кастелл открыл от удивления рот, когда понял, что перед ним женщина: ее грудь плотно обматывали кожаные ремни. Крича и размахивая топором, она бежала на них. Брызнула кровь – и на землю упал еще один ратник, голова и туловище его покатились в разных направлениях. Макуин отвел руку назад и бросил в нее копье – оно пронзило черный кожаный доспех великанши и вонзилось ей в плечо, повернув ее на месте. Она выпрямилась и выдернула копье, и вид у нее при этом был скорее разъяренный, чем потрясенный.

Макуин помчался на великаншу, замахнувшись мечом. Раздался звон железа – гуненка парировала удар старого воина и внезапно огрела его обухом топора, выбив Макуина из седла. Кастелл взялся было за копье, но передумал и вместо этого пришпорил лошадь. Он ринулся на огромную воительницу, которая уже занесла топор над Макуином. Та запоздало обернулась на стук копыт. Кастелл крепко взялся за поводья, и его лошадь встала на дыбы, лягая передними копытами лицо великанши и превращая его в кровавое месиво. Вскоре воительница рухнула на землю, словно срубленное дерево. Кастелл со всей силы вонзил в ее тело копье, а Макуин взобрался на распростертую фигуру и взмахнул мечом.

Кастелл поймал поводья лошади Макуина и потряс ими перед его лицом. Старик стоял над телом великанши – ноздри раздулись, седые волосы были черны и мокры от крови. Он моргнул, глядя, как Кастелл сует поводья ему в руку, затем дернул головой и влез в седло. Они снова были одни, их все еще окружали звуки сражения, но что-либо разглядеть было решительно невозможно.

– Нужно забраться повыше, – пробормотал Макуин. Кастелл кивнул – и вместе они помчались вперед, надеясь, что движутся в верном направлении. Вскоре земля под их ногами выровнялась, и спустя пару мгновений они вырвались на солнечный свет. Воины обернулись, чтобы посмотреть на лощину.

Всю низину заполняла коварная дымка, в которой то тут, то там просматривались расплывчатые фигуры. За пределами лощины, перед лесом, виднелась залитая солнцем лужайка. На нее выскочила кучка людей, направляясь из лощины в сторону леса, но из темноты на них с ревом напали великаны. Они не успокоились, пока никого из людей не осталось в живых.

– Надо убираться отсюда, – тихо сказал Макуин. – И быстро, пока нас никто не заметил. Наши лошади скачут быстрее гуненов, но эти великаны как псы. Если они увидят нас и решат преследовать, то смогут гнаться за нами ночи напролет.

– Но… – начал Кастелл. Все его естество кричало: надо бежать. Повернуться и скакать прочь от этого места, полного безумия и рек крови, так быстро, как только возможно. Но что-то его останавливало. – Мы должны защитить этих людей.

– Конечно, – прорычал Макуин. – Только там не осталось никого из тех, кого нужно защищать. Прислушайся.

Он был прав: звуки сражения прекратились. Кастелл услышал ржание умирающей лошади и карканье ворон, что жадно кружили в дымке над телами. Хоть они ничего и не видели, но ощущали запах крови. Тишина была почти такой же пугающей, как предшествующие ей звуки сражения. Кастелл кивнул, они развернулись и направили лошадей на дорогу, по которой приехали в это место.

Яростный лай заставил Кастелла остановить лошадь и снова взглянуть на лощину.

Дымка постепенно рассеивалась. Внизу виднелись тела коней и людей, разбросанные вокруг повозок кровавыми кучами. Воды ручья приобрели тошнотворно-розовый оттенок. У одной из телег собралась кучка великанов: они разрубали сундуки, что стояли на ней. Внезапно в их рядах раздался громкий возглас: один из великанов потянулся к сундуку, выхватил из него какой-то предмет и начал им размахивать. Предмет засиял на свету.

– Топор из звездного камня! – прошипел Макуин.

– Что? Как? – удивленно спросил Кастелл.

– Будь я проклят, если б знал.

В лощине протрубил какой-то непривычно звучащий рог – и у Кастелла сердце ушло в пятки. Их заметили: по крайней мере дюжина великанов бросилась подниматься за ними по горной тропе.

Кастелл обменялся взглядом с Макуином – и они помчались вверх по дороге.

– Осторожно! – крикнул Макуин, стараясь перекрыть топот копыт. – Если перейдем на галоп, то загоним лошадей еще до солнцевыси. Мы уже двигаемся быстрее, чем гунены, поэтому сохраняем скорость, постараемся от них оторваться и будем надеяться, что они прекратят погоню.

– Но ты же сказал…

– Я знаю, что сказал, парень! – прорычал Макуин в ответ.

Кастелл сделал глубокий вдох, пытаясь справиться со смятением и сосредоточиваясь на дороге перед собой.

Они ехали в тишине. Слышны были только равномерный топот копыт и шум воздуха, вырывающегося из лошадиных ноздрей. Когда солнце миновало зенит, они с плеском въехали в ручей, что пересекал дорогу. Там всадники остановились и спешились, чтобы наполнить свои мехи водой и дать лошадям возможность попить и немного отдохнуть.

Макуин пил большими глотками. Он смотрел на дорогу позади них, но тут неожиданно подскочил к лошади.

– Поднимайся! Гунены приближаются!

Старый воин был не из тех, с кем стоит спорить, – особенно учитывая то, как он выглядел сейчас, с запекшейся великаньей кровью в волосах и на лице. Кастелл посмотрел на линию горизонта и увидел там множество неуклюже двигающихся теней. Он ловко взобрался на лошадь, на спине которой высыхал белыми подтеками пот, и тронулся в путь.

Они пустили лошадей легким галопом по широкой дороге. Изредка Кастелл оборачивался и бросал взгляд через плечо, иногда краем глаза замечая какие-то мимолетные движения. Когда солнце опустилось за горизонт и их тени вытянулись далеко назад, Макуин сделал еще один привал.

– Как топор оказался в той повозке? – спросил Кастелл.

– Подозреваю, что его украл тот, кто нанял Агилу, – ответил Макуин, пожимая плечами.

– Но гунены – откуда они узнали, что он там?

– Не знаю, парень. Темная магия?

– Как мы смогли их победить? – поинтересовался Кастелл.

– Мы?

– Люди. Как мы смогли победить великанов? – Перед глазами у Кастелла все стоял черноволосый исполин, который чуть не убил Макуина.

– Трудно поверить, да, – сказал Макуин. – По правде говоря, хоть древние сказания и гласят о великих деяниях и чести, я подозреваю, что все сводилось к численности. Нас было больше, чем их. В этом все дело, а еще – в великаньей гордости. Они смотрели на нас свысока, никогда не видели в нас угрозу. В этом есть урок. Даже если ты силен и свиреп, как великан, никогда не недооценивай противника. – Он прокашлялся и сплюнул. – Ну что, парень, теперь вступишь в Гадрай?

Кастелл посмотрел на него с недоумением.

– Ты убил великана. Я выступлю как свидетель. Я видел своими глазами, как ты это сделал.

Кастелл фыркнул.

– Великаншу, – поправил он. – И если в Гадрай может вступить любой, то в него скорее должен вступить мой конь. – Он похлопал его по дрожащему боку. – Это он убил великана, а ты в этом убедился.

– Просто не хотел, чтобы она снова поднялась на ноги, – улыбнулся Макуин. – Для того, что ты сделал, парень, нужно быть твердым духом. К тому же ты спас мне жизнь. Я этого не забуду.

Кастелл смущенно отвел взгляд.

– Каковы наши шансы, как думаешь?

Макуин долго молчал.

– Не думаю, что они последуют за нами за Ренус. Если мы сможем пересечь реку и въехать в Изилтир, то они, скорее всего, прекратят погоню. Раз уж они проследовали за нами досюда, сомневаюсь, что от нас отстанут раньше.

– Но мы проехали Ренус пять дней назад, – сказал Кастелл, пытаясь не дать страху завладеть своим голосом.

– Твоя правда. Но тогда мы ехали с другой скоростью – ее задавали повозки. Мы уже проскакали столько, сколько проехали с повозками дня за два. – Он скривился. – Но наши лошади устают, мы слишком их загоняем. Мы должны ехать всю ночь, чтобы была вероятность дожить до рассвета, но ехать будем медленнее. Думаю, если гунены не догонят нас завтра до солнцевыси, мы увидим реку. Если только мы проедем всю ночь и если лошади под нами не сдохнут.

– Что такого хорошего во сне, если из-за него рискуешь очнуться с копьем в заднице? – промолвил Кастелл. Макуин угрюмо кивнул.

Они съели немного солонины и запили ее водой.

– По коням! Посмотрим, сможем ли мы дожить до рассвета.

Ночь для Кастелла прошла как в тумане. Бо́льшую часть пути лошади замедлялись до изнуренного шага. Несколько раз он засыпал, резко просыпаясь только тогда, когда начинал соскальзывать с седла, и не раз протягивал руку, когда то же самое случалось с Макуином. Бубня под нос молитвы, он благодарил Элиона за чистое небо, что позволяло луне и звездам ярко сиять в ночи и освещать горную тропу. Незаметно подкрался рассвет: небо стало серо-стальным, затем темно-синим, и только тогда они поняли, что ночь закончилась. Однако Макуин все еще не позволял остановиться. Луга внизу покрывала густая дымка, образуя плотную серую пелену вплоть до самого леса. Макуин недоверчиво смотрел на нее и упорно погонял лошадь.

К тому моменту, как они остановились, почти уже вываливаясь из седел, дымка внизу рассеялась, а солнце вовсю жарило им спины. Кастелл попытался проверить, нет ли за ними хвоста но, когда он сощурившись посмотрел назад, на горную тропу, солнце еще стояло низко и слепило его своими лучами.

– Пей, – пробормотал Макуин, наливая воду в сложенные лодочкой ладони и давая ее лошади.

Кастелл снова посмотрел назад. От круга света отделились некие черные очертания. Они были близко, гораздо ближе, чем он предполагал. Кастелл схватил Макуина за руку и прохрипел что-то в знак предупреждения.

– Уходим отсюда! – крикнул Макуин и толкнул Кастелла к его коню.

Они пустили измученных коней вскачь – все мысли о том, что стоило бы пощадить лошадок, остались где-то далеко позади, когда их начала нагонять смерть. Внутри Кастелла нарастало смятение, и он кричал на своего коня, пытаясь заставить его двигаться быстрее. Они достигли вершины хребта и увидели вдали проблеск воды – Ренус, что утекал прочь от гор. Затем дорога опустилась по небольшому склону к другому горному хребту, и река пропала из виду. Позади Кастелла раздался крик, сопровождаемый звуками удара. Он обернулся и увидел, что Макуин лежит на земле, его лошадь упала позади него, а ее передняя нога загнулась под туловище под неестественным углом. Кастелл повернул своего коня и поехал назад к Макуину, который пытался подняться на ноги. Часть его лица покрывала запекшаяся кровь и грязь. Одного взгляда на его жеребца было достаточно, чтобы понять: он больше не встанет.

– У него нога сломалась, – сказал Макуин. Кастелл протянул ему руку, и Макуин схватил ее, запрыгивая в седло позади Кастелла. Его конь начал перебирать дрожащими ногами. Кастелл выругался и пришпорил животное. Конь сдвинулся с места, но пошел медленным шагом. Они прошли совсем немного, а затем Макуин ругнулся и соскользнул на землю.

– Езжай, парень, – сказал он Кастеллу. – Если хотя бы один из нас выживет, то все это было не впустую. – Кастелл молча смотрел на него. – Езжай, парень, – повторил Макуин, спокойно застегивая шлем. – Ну же, – поторопил он, – пока и для тебя не стало слишком поздно. Видишь реку? – Кастелл кивнул. – Я постараюсь выиграть тебе немного времени, так что для тебя еще не все потеряно. Это не то, чего стоит стыдиться, приятель. Живи.

Мгновение Кастелл неподвижно сидел в седле, в голове изнуренно и беспорядочно вертелись мысли, а затем он покачал головой и слез с лошади.

– Ты так легко от меня не отделаешься, – буркнул он.

Макуин угрюмо улыбнулся.

– Тогда дай мне хотя бы свое копье. Свое я оставил в теле великана, а ты копьем не попадешь даже в борт корабля с десяти шагов.

Кастелл ухмыльнулся. Отдал Макуину копье и отстегнул свой щит. Его лошадь утомилась, так что в бою была бесполезна. Он с силой хлопнул ее по боку, она рысью поскакала вверх по склону и скрылась за горным хребтом.

Мужчины встали плечом к плечу – и тут на горном хребте, который они только что пересекли, появились гунены. Великаны завидели людей, дико завыли и заулюлюкали, и Кастелл почувствовал укол страха, все внутренности словно сковало льдом. Потом замолкли, и только их окованные железом сапоги громко топали по земле. Кастелл попытался их сосчитать. Великанов было не менее дюжины, а может, и больше – трудно сказать. Среди них имелись женщины, которые отличались по отсутствию усов и бороды. Солнечный свет блеснул на боевых топорах и молотах, что они достали из-за пазухи.

Рядом с собой Кастелл услышал шепот, увидел Макуина, глаза которого были закрыты, а губы двигались. Затем он открыл глаза, оттянул руку назад, и копье Кастелла со свистом взлетело в воздух. Взмыло ввысь и, описав в воздухе изящную дугу, прилетело в великана – тот пошатнулся, упал и уже больше не вставал.

Кастелл вынул меч из ножен. Когда в его руках появлялось оружие, он ощущал себя другим человеком, куда-то сразу девалась его всегдашняя неуклюжесть. Он поклялся забрать с собой за мост мечей по крайней мере одно чудище. Далеко позади Кастелл услышал рокот, похожий на раскат грома. Он посмотрел на небо, но на нем не было ни облачка. Великаны были так близко, что можно было рассмотреть черты каждого из них. Черные кожаные доспехи, которые оплетали их тела, образуя странные узоры. Татуировки, что словно змеи обвивали им руки. Темные глаза, что грозно сверкали на бледных лицах, обрамленных заплетенными в косы черными волосами. На лицах у мужчин красовались длинные усы.

Великаны достигли павшего коня Макуина. Кастелл пробормотал последнюю молитву Элиону и поднял меч. Гром прозвучал снова, на этот раз – сильнее. Теперь он не затихал, но усиливался. Внезапно Макуин столкнул его с дороги в сторону. Он упал и покатился по камням, чертыхаясь. Рокот все нарастал, пока не задрожала земля, и тогда Кастелл понял, что звук идет вовсе не с неба, а из-за горного хребта позади них. Тут на склоне показались лошади. Они спускались с хребта словно лавина, а возглавлял ее, весь в сияющей кольчуге, дядя Кастелла. Словно ангел возмездия из времен, что предшествовали Бичеванию, на помощь явился Ромар.

Глава 11. Корбан

Корбан ехал в седле прижавшись к Гару. Он слышал больше, чем видел, потому как перед его лицом колыхалась накидка управляющего конюшен. Вокруг них мерцал оранжевый свет: он исходил от множества факелов, которые люди зажигали на пути к дому Дэрола. Но даже несмотря на это, путь во тьме был медленным и утомительным. Корбан не знал, сколько еще ехать до места назначения, а спросить не мог, поскольку вся группа хранила напряженное молчание. Слышен был только топот копыт по древней дороге.

«И все же я еду с ними», – думал он, вспоминая о том, как умолял Гара, чтобы тот взял его с собой.

– Далеко еще? – в который раз канючил он Гару в спину, но управляющий конюшен не проронил ни слова. Он повторил еще раз, громче.

– Недалеко, – пробубнил Гар. – И клянусь, если ты еще раз задашь этот вопрос, я скину тебя с лошади.

Корбан скорчил кислую мину, но ничего не сказал в ответ. В его голове вновь всплыло лицо Дилана – оно почти не покидало ее с момента, как он услышал о пожаре. Многие побежали к конюшням, услышав зов Гара, и сейчас Корбан ехал в составе отряда по меньшей мере из сорока человек, включая короля Бренина. Корбан вздохнул и плотнее прижался к Гару.

Спустя, как показалось, целую вечность Молот, пегий конь Гара, повернул и начал взбираться по склону. Они приехали на место. Небо над их головами посветлело, и сперва Корбану показалось, будто незаметно подкрался рассвет. Но затем он услышал потрескивание горящего дерева, почувствовал запах дыма и понял, что свет исходит от охваченного пламенем дома Дэрола.

Всадники остановились. Корбан спрыгнул с лошади, огляделся, и у него вырвался вздох изумления. Частокол полыхал, языки пламени рвались высоко в небо. В огне виднелась темная прореха – из открытых ворот вырывался столб черного дыма.

Бренин поднялся на вершину холма. Его щитоносцы поспешили встать вокруг него полукругом.

– Постарайся не привлекать к себе внимания, – прошептал Гар. – Тебя здесь быть не должно.

Корбан кивнул. Он прекрасно знал, что вместе с королем следует ехать только тем, кто прошел испытание воина и высидел Долгую ночь. Даже ребятам вроде Рэйфа, что проходили обучение на Рябиновом поле, нельзя было присоединиться к ним.

Едва только Корбан прошел через открытые ворота, его окутали облака дыма. К запаху горящего дерева примешивался другой, тошнотворно-сладкий аромат, который словно оседал в глотке. Здания внутри ограды полыхали не так сильно; на месте трапезной и конюшни осталась пара обугленных бревен.

Бренин присел посреди двора, несколько воинов встали подле него. Затем король встал и двинулся дальше, а Корбан подошел поближе, чтобы рассмотреть, что привлекло внимание Бренина.

На земле лежало тело. Это был Дэрол. Вокруг его живота растекалось темное пятно. Скрюченные, окровавленные пальцы застыли в попытках зарыться в землю.

Впереди послышался клич. Рядом с черной кучей, что когда-то была трапезной, стоял какой-то ратник и пытался раздвинуть сгоревшие бревна древком копья. Кто-то поспешил помочь – это был один из братьев, что приехали в деревню прошлой ночью. Остальные же столпились вокруг, загораживая Корбану обзор. Сапоги мальчика почернели от мягкого пепла, он позабыл о том, что не должен привлекать к себе внимание, и начал проталкиваться сквозь собравшихся воинов, пока не остановился как вкопанный перед разобранной грудой бревен.

На земле перед ним лежали почерневшие и покореженные огнем тела. Запах ударил в нос Корбану так резко, что у него перехватило дыхание, а содержимое желудка попыталось вырваться наружу. Он насчитал пять тел, все обугленные до неузнаваемости, а среди них одно, что было меньше других, – Фрит. Корбан не понимал, какое из тел принадлежало Дилану, но точно знал, что его друг лежит перед ним в числе других. К горлу снова подступила тошнота, а из глаз брызнули слезы. Он смахнул их, краем сознания понимая, что стоит сейчас среди лучших бойцов Дун-Каррега. Мальчик развернулся и спотыкаясь отошел в сторону, где упал на колени и его вырвало прямо на усыпанную пеплом землю.

На его плечо опустилась чья-то рука. Он сморгнул обжигающие слезы и увидел Таннона. Отец без труда поднял его с земли.

– Тебе не следует быть здесь, Бан, – прорычал Таннон.

– Дилан… – пролепетал Корбан, и отец прижал его к себе. Плечи паренька не переставали содрогаться. Какое-то время они так и стояли вдвоем, в то время как другие воины ходили по двору, тщательно осматривая пепел. Вскоре Корбан отстранился от отца. Гар подошел к ним в тот момент, когда Корбан вытирал глаза, размазывая пепел по щекам.

– Бренин отправил своих людей осмотреть участок вокруг холма, пусть попытаются найти хоть что-то, надо понять, что здесь произошло.

– А ты как думаешь, что здесь произошло? – спросил Корбан.

– Кровная месть или грабеж – что же еще? – зло произнес Таннон.

– Я думаю, это были разбойники, – сказал Гар. – Ходят слухи, шайка Брейта отправилась из Темнолесья на восток, грабя и сжигая все на своем пути. Баглун не столь велик, как Темнолесье, но все же для них это заманчивое местечко.

– Если не брать в расчет волчней и близость к Бренину, – подметил Таннон.

Гар пожал плечами.

– Волчни водятся и в Темнолесье, – сказал он. – Думаешь, это кровная месть? Думаешь, у Дэрола были враги, способные на такое?

Таннон вздохнул и покачал головой.

– Просто не нравится мне мысль о том, что рядом с домом орудуют разбойники.

Со стороны ворот донесся шум. Приехала вереница телег с людьми из деревни и крепости. Многие привезли с собой различные орудия труда – от ведер до лопат. Корбан увидел маму и сестру, спешащих к ним по склону холма. Гвенит подбежала к нему и схватила за руку.

– Дилан умер… – пробормотал он, чувствуя ком в горле и свежие слезы в уголках глаз. Гвенит попыталась его обнять, когда мимо них проходили жители деревни, но Корбан отстранился.

Только что прибывшие селяне принялись за работу: убирали с земли обугленные бревна, раскапывали пепел и тщательно осматривали руины. Остаток утра пролетел незаметно. Корбан снова забрался сзади на пегого коня Гара и отправился вместе с управляющим конюшен к реке, где уже усердно трудились многие, включая Бренина. Разбирали ловушки для лосося, что поставил Дэрол, и укладывали на телеги камни со дна реки, которые были необходимы для строительства каирна.

Во дворе дома камни выгружали из телег и возводили из них на вершине холма большой каменный каирн вокруг тел Дэрола и его семьи. Когда солнце начало опускаться за горизонт, свои места заняли последние камни сооружения. Бренин выступил вперед.

– Дэрола и его семью знали почти все из тех, кто здесь собрался. Это были добрые люди. Прошлой ночью на них напали разбойники. – Он подозвал Мэррока.

– Мы нашли две цепочки следов, – сказал ловчий, – одну, идущую из леса, и другую – обратно в лес. Примерно дюжина лошадей. Полагаю, часть из их всадников перелезла через частокол и открыла ворота остальным. Дэрол услышал шум, вышел из дома и был убит. Прочих убили в трапезной. Мы шли по их следу до Баглуна, но там он оборвался. – Он скривился и подозвал кого-то из толпы. Вперед выступил один из братьев, которых Корбан встретил на дороге прошлой ночью, – старший и наиболее суровый.

– Галион нашел вот это. – Мэррок кивнул мужчине, и тот протянул руку, показывая всем жемчужное ожерелье, которое Корбан видел на Элин, сестре Дилана.

Бренин вынул свой меч.

– Здесь свершились темные дела, – сказал он гневно. – Сим я клянусь: не позволю ворам и убийцам творить в Ардане все, что им вздумается, и уж тем более – у самого моего порога. Для Дэрола и его семьи восторжествует правосудие. Виновные поплатятся кровью за содеянное ими преступление. Клянусь мечом отца и скрепляю клятву своей кровью. – Бренин сжал руку в кулак вокруг лезвия меча, по краю которого тонкой струйкой потекла кровь, и убрал его в ножны.

На следующее утро, когда Корбан проснулся, он чувствовал себя сносно, а потом на него обрушилась вся тяжесть воспоминаний о предыдущем вечере. Пожар. На глаза навернулись слезы. Он бы попытался повернуться на бок и снова уснуть, но Гвенит, должно быть, услышала, как он ворочается в постели, потому как она влетела в его комнату и не дала ему укрыться одеялом. Она присела на кровать рядом с сыном, проводя рукой по его волосам, нагнулась и нежно поцеловала в щеку.

– Вставай, идем завтракать.

Некоторое время Корбан ковырялся в медовике и делал вид, будто пьет молоко из кружки.

– А где Кивэн? – спросил он.

– В конюшнях, с Гаром. – Мама краем глаза следила за ним. – Отец сказал, что сегодня ты ему нужен в кузнице.

Корбан вздохнул и встал из-за стола.

– Тогда пойду и найду его.

Таннон сообщил ему, что до солнцевыси помощь не понадобится. Корбан решил сходить к Дату. Когда он постучался, дверь открыла Бетан.

– Дат ушел с отцом, – сказала она.

– Хм, – протянул он, шаркая ногой.

– Они уплыли с приливом, едва взошло солнце.

– Понятно, – кивнул Корбан и развернулся.

– Корбан! – крикнула Бетан ему вслед. – Ты ведь хорошо знал семью Дэрола, да?

– Да.

Она подошла к нему и взяла его за руку:

– Бренин их поймает.

Корбан только вздохнул и пошел прочь.

Луг, на котором два дня назад были толпы людей и стоял шум, почти полностью опустел. На противоположной стороне луга Корбан увидел высокую фигуру, что загружала повозку, а рядом с нею – огромного пса.

Уши Талара повернулись в сторону Корбана, а тот уже подбегал к Вентосу, поднимающему огромный узел овчины.

– Так ты уезжаешь, – сказал Корбан.

– Да, парень. Товар сам себя не распродаст. Надеюсь, к середине лета объеду бо́льшую часть Ардана. Грустное дело вчера стряслось. Ты близко знал эту семью?

– Да. Особенно Дилана, сына Дэрола. – У него увлажнились глаза. – Спасибо за помощь.

– Доброе тут место, – крякнул Вентос. – И люди тут живут добрые. Далеко не везде в Землях Изгнанников можно увидеть столько людей, готовых помочь, как это было вчера.

– Обычно-то здесь не происходят убийства, – пробормотал Корбан. Он слышал о преступлениях разбойников, знал, что дома ближе к Темнолесью часто поджигают. Но для него, обитателя крепости, такие вещи всегда оставались просто байками. Тем, с чем он никогда не сталкивался.

Вентос кивнул.

– У вас хороший король, который не позволяет подобному случаться. В других местах происходят гораздо худшие вещи. Даже не сомневаюсь, что он найдет и покарает тех, кто учинил такое беззаконие. А теперь помоги-ка мне с погрузкой. – Он вытер пот со лба.

Когда они загрузили повозку, торговец забрался на скамью спереди. В повозку был запряжен крепкий на вид пони, еще один, тяжело груженный, – привязан к заднему борту.

– Не приближайся к Баглуну, – сказал Корбан, когда торговец взял в руки вожжи.