Дина ДримХаус
Переход
ГЛАВА 5. Выбор
Я стояла у окна и курила. Мои мысли уходили далеко отсюда, а может мыслей и вовсе не было, это было совершенно не важно, главное, что у меня сейчас есть момент побыть одной и провести быструю перезагрузку. Я знала, что следующий мой шаг сейчас будет очень значимым. Да, мне предстояло принять решение, которое сейчас изменит не только жизнь Лизы, но и безусловно повлияет на мою жизнь, как Мирры, так и Макса. Поэтому сейчас я стою здесь и курю, пытаясь понять дальнейшие действия, но ничего кроме пустоты в голову не приходит.
Раздался стук в дверь. Я вздрогнула, но отзываться и открывать дверь не спешила, ведь решения всё еще не принято. Стук повторился.
– Лиза, ты здесь? – раздался знакомый мужской голос.
Мне совершенно не хотелось отвечать. Всё, что я хотела это спрятаться ото всех, а еще лучше переместиться туда, где моя жизнь не требует решений из разряда «жить или умереть». Но я уже несколько дней подряд просыпаюсь именно здесь, в жизни Лизы и те обстоятельства, которые складываются, мне совершенно не нравятся. Тем более, что я совсем не знаю Лизу и как должна поступить она в такой ситуации, мне тоже неизвестно.
– Лиза, я знаю, что ты там, – не унимался мужской голос, – нас ждут, выходи.
Я затушила сигарету и пошла к двери. Распахнув её, я увидела Роберта.
– Лиза, почему не отвечаешь? Тебя все ждут. Кстати, очень хорошо выглядишь, – мило улыбаясь ответил Роберт.
– Да, ты тоже ничего, – угрюмо произнесла я.
Роберт замер от неожиданности. Они, люди этого совершенного мира, совсем не приемлют деструктивных эмоций, неуважительного отношения и, собственно, настоящести. Но мне было ровным счётом всё равно, потому что в этот момент, я думала только о себе и решении, которое предстояло принять. Я вновь подошла к окну и достала сигарету.
– Роберт, ты куришь? – спросила я.
– Нет, – коротко ответил Роберт.
– А я курю, – напряженно ответила я.
– Лиза, что с тобой происходит? – встревоженно спросил Робер, – после нового года ты сама не своя. Я заметил, что ты изменилась, но не могу понять почему. Дело во мне?
– Нет. Во мне, – сухо ответила я, – дело всегда только во мне. Я бы хотела тебе всё объяснить, но боюсь, что ты не сможешь понять. Это всё очень запутанно и странно.
В этот момент я вдруг почувствовала и поняла, что всё и так уже предрешено, но в каком всё будет виде пока объяснить не могла. Я решила положиться на волю случая. Быстро затушив сигарету и схватив Роберта за руку, я вышла из комнаты.
Два дня назад, проснувшись в жизни Лизы, я подумала о том, что же ждет меня там в моей настоящей жизни, если, конечно, её можно было считать таковой, ведь я должна была поехать на места раскопок, и теперь я не узнаю, что это за место и какой силой и могуществом оно обладает.
Я встала и подошла к зеркалу. В отражении на меня смотрела Лиза: растрепанные темные волосы, которые внезапно и очень остро захотелось уложить, чтобы было идеально, кожа на лица как будто сияла, точеная фигура и идеальная одежда, делал меня крайне привлекательной. Я пошла в ванную комнату и приведя волосы в порядок, решила осмотреть дом, ведь в прошлый раз сил на это у меня уже не оставалось.
Я начала заглядывать в комнаты. Одна комната была белоснежно-белой. Даже глаза немного стало резать от яркости. В комнате стоял диван, небольшой столик, но больше всего впечатлил пол, он был выложен из плиток хрусталя в форме круга.
– Потрясающе! – воскликнула я, но зайти в комнату не решилась, всё же ощущение, что я была в гостях, меня не покидало.
Следующая комната была, по всей видимости мастерской Лизы. В ней было много красок, много кистей и много уже написанных полотен. Я зашла внутрь и начала неспеша расхаживать по комнате, разглядывая написанные картины. Именно ту комнату можно было считать не идеальной, потому что здесь был абсолютный беспорядок.
«Но почему нет ни одной картины в других комнатах дома? – размышляла я – ведь они были впечатляющей красоты, при этом очень необычных форм и сюжетов. Очевидно, что они разбавили бы идеальный интерьер своей неидеальностью. Возможно именно поэтому их и нет в комнатах».
Одна из картин стояла на мольберте. Я замерла возле неё, рассматривая детали, которые Лиза изобразила на холсте и стремилась уловить смысл, который был в ней спрятан и становилось понятно, что картина была революционной, нарушавшей установленные формы этого мира. Картина не была закончена. Сколько времени её творила Лиза мне тоже было неизвестно. Возможно, именно о ней спрашивали меня на том самом новогоднем вечере.
«Интересно получается, – вдруг осенило меня, – значит Лиза бунтарь! Она не может изменить Мир, в котором живет, но может менять его в своих картинах, в своем творчестве».
В этот момент раздался стук в дверь. Я на мгновение замерла, ощущая себя вором, пойманным на месте преступления, но вспомнив, что сейчас я Лиза и мне не угрожает разоблачение, отправилась открывать дверь.
На пороге стояла Натали. Она растеряно и слегка встревожено попросила разрешение войти и, конечно, я её впустила.
– Ты слышала новости? – начала Натали.
«Конечно, не слышала» – подумала я про себя.
Но ответила:
– Что случилось?
– Всех художников и писателей собирают на общую встречу для проверки творческих работ, – вполголоса продолжала подруга, – тебе придется показать свои работы. Ведь есть норма, которую необходимо выполнять, а вся твоя норма совсем не соответствует требованиям. И ты знаешь, что за этим может последовать.
Теперь я растерянно смотрела на неё и еще растерянней слушала, не веря тому, что творчество, здесь, в этой реальности, должно соответствовать каким-то определённым нормам. Ведь само творчество давно уже вышло за границы определенных стандартов.
«Если Натали в курсе творений Лизы, то может быть стоит рассказать ей о том, что я вовсе не Лиза, а гость из параллельной реальности», – на мгновение задумавшись об этом и поняв всю абсурдность слов, я решила промолчать.
– И что мне делать? – спросила я.
– Надо подумать, – ответила она, – давай выпьем кофе. У нас еще есть время, как минимум пара дней.
Я, пытаясь выяснить подробности происходящего, старалась поддержать разговор:
– Так, давай разберемся: кто еще может знать о картинах кроме тех, кто уже знает?
– Ты с ума сошла?! – вскрикнула Натали, – неужели ты кому-то еще рассказала о картинах?!
– Нет, что ты! – поспешила успокоить подругу.
Натали выдохнула.
– Никому я не рассказывала больше, – но задумавшись на мгновение, добавила, – наверно.
– Лиза, ты меня пугаешь, – прошептала Натали, – ты ведь понимаешь, что тебе за это будет?
– Ну что будет? Поругают и отпустят. Скажут: «Держитесь нормы и ждем от вас улучшенные работы», – через губу высказалась я.
Натали вытаращила на меня глаза. В них читался ужас и непонимание.
– Лиза очнись! Это дело очень серьезное и карается смертной казнью, – прошептала Натали.
Я замерла и нервно проглотила слюну:
– Что? – слова застревали в горле, – ты наверно шутишь?
– Какие шутки? Думаешь я пришла бы к тебе посреди буднего дня, чтобы предупредить тебя о выговоре? Нарушение идеальности карается смертной казнью. Это одно из самых страшных преступлений.
– Так. Хорошо, – затараторила я, – когда слет союза художников?
– Кого? – удивленно спросила Натали.
– Ну, встреча, когда? – начала нервничать я.
– Тринадцатого мая, – ответила подруга.
– А сегодня?
– Одиннадцатое мая. Встреча внеплановая, – еще раз повторила Натали, – поэтому тебе надо срочно что-то придумать, иначе нам всем конец.
Спустя два дня, именно в тот момент, когда я бежала вниз по лестнице и тащила за собой Роберта, я уже точно знала, точнее чувствовала, что делать и как выкрутиться из сложившейся, можно сказать патовой, ситуации. Я не могла объяснить, но точно знала, что всё продумано и предусмотрено.
Мы ворвались в зал, который уже был почти заполнен участниками встречи. Я замедлила шаг и отпустила Роберта. Здесь, в этом Мире, все что двигалось быстрее общепринятой нормы, воспринималось как нарушение. Поэтому я встретила неодобрительные взгляды участников, но нисколько не смутившись я уселась на свободное место. Роберт, который немного отстал от меня, чтобы поправить свой идеальный костюм, неспешно подошел и сел рядом со мной в соседнее кресло.
В зале вновь воцарилась тишина. Собственно, это мы её и нарушили своим вторжением. Неожиданно для меня на соседнем свободно кресле появилась Натали и склонившись к уху прошептала:
– Ты придумала?
Я лишь кивнула головой. Мне совсем не хотелось нарушать звенящую тишину зала даже едва уловимым шепотом.
Так же неожиданно в зале появились члены Совета, которые желали провести проверку наших работ. Все молчали. Я оглядела всех присутствующих в зале: в очень строгих нарядах, с идеально уложенными прическами, цвета одежды идеально сочетались не только с их внешним видом, но и с интерьером зала.
«Удивительно, – подумала я, – как же здесь все идеально!» В следующий момент я окинула взглядом свой наряд и прикоснулась к волосам. «Вроде все в порядке» -выдохнула я, продолжив слушать тишину.
– Сегодня мы пригласили вас сюда для того, чтобы напомнить о том, в чем смысл вашей работы, – раздался железный голос, – а также проверить работы нескольких авторов и художников. Нам сообщили, что некоторые творцы вышли за рамки дозволенного, за рамки идеальных работ. Хочу напомнить, что именно на вас держится весь этот идеальный Мир. Не хотите же вы все испортить, нарушив баланс и равновесие.
Глава совета остановился, чтобы сделать глоток воды. Видимо ему настолько была отвратительна и пугающе мысль, что идеальность может быть нарушена, что паузой он решила создать напряжение в зале, среди художников. Они, конечно, не подали вида, но напряжение летало в воздухе.
Я еще раз окинула взглядом зал и приметила одного молодого человека, который нервно трепал кончик пиджака. Его кудри хаотично спадали на лицо. «Симпатичный, – подумала я, – хоть один не идеальный человек». Он сидела ото всех в стороне. Его тело его выдавало. Оно так и стремилось расслабиться и развалиться в кресле. Казалось, ему было совершенно все равно на происходящее, но все же он старался его поддержать.
– Не смотри на него, – толкнула меня локтем Натали, – не провоцируй остальных.
Я отвернулась и продолжила слушать выступление.
– Мы хотим вам напомнить, что ваша задача, как художников, создавать идеальные картины, писать идеальные тексты, стихи и музыку. Всё это необходимо для того, чтобы поддерживать людей в их стремлении создавать идеальный мир. Их стремления – это ваши стремления. Их творения – это ваши творения. На вас держится весь Мир. Вы творцы, вы создаете тот мир, в котором хочется жить. Именно на вашем творчестве мы создадим тот самый Мир без насилия и преступления, без наказания, но с поощрением.
Я слушала весь этот бред и не могла поверить в то, что люди в это верят и стремятся это воплотить. «Конечно, каждый художник, писатель или поэт стремится создать шедевр, идеальное произведение, которое запомнится и останется в памяти следующих поколений. Но ведь это произведение никак не может соответствовать идеальным представлениям других людей. Оно тем и идеально, что художник получает возможность максимально точно выразить то, что он чувствует и как видит», – размышляла я.
– Но как оказалось, среди нас есть те, кто не согласен с тем, что мир должен быть идеальным, – прервал мои размышления голос главы.
Повисла давящая тишина.
– Поэтому мы решили проверить работы каждого из присутствующих, – продолжил голос, – вам необходимо предоставить по одной своей работе в срок до двадцати ноль ноль сегодняшнего вечера. Иначе к вам в мастерскую и к вам домой будут отправлены контролеры, которые лично проверят каждого из вас.
В следующее мгновение все члены совета встали и вышли. После встали все творцы и не спеша последовали к выходу. Их лица ничего не выражали. Они как роботы просто следовали тому, что им говорили.
Я шла последняя и размышляла о словах, которые услышала. Вдруг, сзади, кто-то слегка меня коснулся. Я обернулась и увидела того самого кудрявого парня, который трепал уголок пиджака. Он мило улыбнулся и не слышно произнес губами: «Привет!»
Я резко отвернулась.
«Боже! – мелькнула мысль в голове, – он прекрасен. При всей его не идеальности, он идеален!»
Я вновь обернулась и улыбнулась в ответ. Он незаметно вложил мне в руку небольшой кусок бумаги. Я сжала руку, чтобы никто не увидел записку и сунула её себе в карман.
– Зайдем в уборную? – предложила я Натали.
Она утвердительно кивнула.
– Роберт, нам пора. До скорого! – спешно проговорила я, – благодарю за компанию и за поддержку.
Роберт растерянно кивнул. Прикоснулся своей щекой к моей и произнес:
– Мы же сегодня еще увидимся?
Я пожала плечами и схватив Натали за рукав, потащил ее в дамскую комнату. Проверив все кабинки, и отсутствие посторонних в комнате, я вытащила записку из кармана и прочитала:
«Жду тебя через полчаса в нашей мастерской!»
«В нашей? В каком смысле?» – подумала я.
– Что там? Марк опять тебе пишет? – ехидно спросила Натали, подкрашивая губы у зеркала, – чего хочет?
– Чтобы мы встретились в нашей мастерской через полчаса, – растерянно произнесла я.
Ведь я даже не знала, что у нас есть общая мастерская и тем более, где она находится.
– Если хочешь я могу тебя проводить? – неожиданно для меня предложила Натали, – заодно узнаю, как поживает моя картина.
«Вот уж действительно идеальный мир, – удивилась я, – решения сами плывут ко мне в руки».
По дороге Натали все время расспрашивала меня про Марка, а потом весело рассказывала историю нашего с ним знакомства. Я молчала и временами просто улыбалась, потому что сказать мне ровным счетом было нечего. Спустя полчаса мы подошли к мастерской.
В мастерской было тихо и уютно. Пахло краской, новыми холстами и кофе. «Какой божественный аромат», – подумала я и закрыв глаза, глубоко вдохнула.
– Марк, привет, – защебетала Натали, – я всего на минуточку, потом оставлю вас вдвоем. Хотела узнать, как поживает моя идеальная картина?
– Привет, Натали, – слегка недовольно произнес Марк, вытирая руки, испачканные краской, о льняную тряпку, – картина пока не готова. Придется тебе набраться терпения.
Марк показно улыбнулся и замолчал.
– Что ж, хорошо, – ответила слегка растерянно Натали, – тогда дай знать, как все будет готово. А я, пожалуй, пойду. Лиза, набери мне, как освободишься.
Я кивнула в ответ. Натали вышла и закрыла за собой дверь. Как только мы оказались наедине, Марк жадно прижал меня к себе и страстно поцеловал. Я поддалась ему. Ведь это было крайне приятное ощущение.
– Я всё подготовил, – отпустив меня произнес Марк, – тебе не о чем беспокоиться. Вот твои картины для сегодняшней проверки.
Он развернул две картины ко мне лицом. Я рассматривала их, пытаясь понять, что на них изображено.
– Как здорово, – протяжно произнесла я, – здорово, что ты успел всё подготовить. Да и картины прекрасны.
– Да, – по-мальчишески произнес Марк, – они идеальные.
И мы расхохотались. То ли от тона сказанных слов, то ли от их смысла. Да это было и не важно. В следующий момент я вдруг почувствовала, как хорошо я себя чувствую рядом с этим кудрявым юношей. В этот момент я поняла, то самое чувство уверенности, что все продумано и подготовлено, шло от внутреннего знания: «Марк все предусмотрел!» Он, конечно, был идеальным, но цепляло не это, а то, что я чувствовала внутри себя тихое спокойствие и уверенность, что сегодня, как и завтра, мир не рухнет и всё останется на своих местах.
«Странно, – подумала я, – жизнь Лизы куда более интересная, чем могло показаться на первый взгляд».
ГЛАВА 6. ГРОТ
После того, как я вновь уснула в кровати Лизы, я оказалась в комнате, в которую любезно проводил меня Ванюша, по требованию Усача. Я огляделась по сторонам и поняла, что все так как и было в ночь моего перемещения в жизнь Лизы. Я лежала на кровати одетая и неумытая, кровать не расправлена, чемодан с вещами не раскрыт. Значит все-таки время течет по-разному в разных воплощениях. В жизни Лизы я провела три дня, а здесь прошла всего одна ночь.
С этими мыслями я встала, посмотрела на часы и подумала: «Странно, что никто за мной не пришел, ведь была договоренность на раннее утро». Я приняла душ, нашла в чемодане чистые вещи, быстро оделась и вышла из комнаты.
Было тихо. Я огляделась по сторонам и, стараясь не создавать лишнего шума, отправилась разузнать что происходит и куда все делись. Я шла по длинному коридору практически на цыпочках, дверь за дверью, но тишина все так же оставалась нерушимой. «Коридор такой длинный! – промелькнула мысль в мой голове, – И почему я вчера не обратила на это внимание?!» Вдруг я услышала чей-то разговор. Слов было не разобрать, но всё же здесь кто-то был, а значит надо действовать осторожно. Я продолжала движение в сторону звуков и, подойдя ближе к одной из дверей, услышала разговор, который встревожил меня и дал понять, что мне грозит опасность.
– Что будем делать с Миррой? – раздался знакомый мне голос Усача.
Раздался шумный выдох и последовал ответ:
– Если она нам не поможет в расшифровке настенных рукописей, нам придется её убрать, как свидетеля.
Мои глаза расширились и холодок пробежал по затылку. «Получается, что Лев Николаевич и Усач за одно?! – мелькнула отрезвляюще ужасная мысль, – и что значит меня уберут?! В смысле ненужный свидетель?! Меня хотят убить?!»
Я никогда не считала себя глупой или непонятливой, но сегодня, сейчас, в этом моменте мой мозг никак не мог свести в одно несколько мыслей: Лев Николаевич, усач, рукописи и ненужный свидетель. Я облокотилась на стенку и замерла практически не дыша.
– И, должен напомнить, что Мирре не нужно знать о том, что мы заодно, – вновь долетели слова Льва Николаевича до моих ушей, – иначе мы попадемся все. Только умоляю тебя, Арсений, не стоит бить меня так сильно.
Раздался раскатистый смех Усача, он же и Арсений:
– Хорошо, Лев Николаевич, как скажете.
Я решила, что мне пора вернуться в свою комнату, иначе я точно стану ненужным свидетелем, а так я хоть немного выиграю себе время, чтобы решить, что делать дальше и как мне выкрутиться из этой ситуации. Вернувшись в комнату, я отыскала пачку сигарет, подошла к окну и закурила. Я разглядывала дома и улицы, которые мне были абсолютно не знакомы. Мысль о том, что делать дальше, не покидала меня, но и не давала сосредоточиться на пейзаже. То состояние, которое я испытывала сейчас, очень было похоже на состояние Лизы в момент, когда ей надо было что-то придумать и выйти невредимой из ситуации с «идеальными» картинами. Возможно, здесь тоже есть «Марк», который меня спасет. Мысль об этом заставила меня улыбнуться.
В дверь постучали.
Я, ничего не ответив, продолжала курить. «Они ведь и так войдут, приглашу я их или нет», – подумала я и сделала очередную затяжку. Дверь открылась, но не резко, почти бесшумно. Сзади послышались мягкие шаги. Кто-то подошел ко мне практически в плотную и сказал:
– Доброе утро, Мирра! Вы отдохнули?
Голос был мне незнаком. Я неспешно повернулась и увидела молодого человека, который улыбался знакомой улыбкой.
– Вы кто? – бесцеремонно спросила я.
– Я ваш сопровождающий, меня зовут Вадик. Мы вместе с вами поедем на раскопки изучать рукописи. Но прежде вам нужно позавтракать. Нам предстоит непростой день и голодные обмороки нам совсем ни к чему.
Несмотря на тревогу или смотря именно на неё, я позавтракала очень плотно. Собрав все необходимое в рюкзак, мы вышли из гостиницы. Да это была гостиница, только абсолютно пустая, видимо все было организовано специально для нашего визита: тишина, никаких свидетелей нашего здесь пребывания и это рождало чувство бездонной пропасти, в которую я падала прямо сейчас.
Мы ехали по улицам незнакомого мне города. Никаких опознавательных знаков или намеков на то, где именно я нахожусь.
– А где мы, Вадик? В каком городе? – как будто невзначай спросила я.
Вадик снова улыбнулся в ответ:
– Я не могу вам этого сказать, Мирра.
Я вновь уставилась в окно автомобиля и решила, что это, наверное, совершенно не имеет значения. Но глаза все же пытались уловить хоть какой-то намек на место моего пребывания. «Хотя зачем мне это знать? Мне все равно отсюда самой не выбраться», – грустно подумала я.
На улице шел дождь. Люди были тепло одеты. Одежда обычная, ничем не отличающаяся от наших российских стандартов: пальто, зонты, сапоги, угрюмые лица. Единственное, что показалось мне странным, это то, как украшены улицы: синие дома, зеленые вывески и теплый свет витрин. Вот промелькнула надпись на чешском или мне показалось? Я встревоженно выпрямилась, но потом села и снова приняла вид «ничего не произошло». Это точно была не Россия, совершенно точно, Дух не тот, да и запах тоже.
Мы подъехали к одному из старинных домов также выкрашенного в синий, с зеленым навесным тентом. Вадик открыл мне дверь и проводил внутрь. Всё, что я успела рассмотреть- это витрины с белыми коробочками. Надписи были мелкие, а для меня это было проблемой, так как глаза не могли рассмотреть мелкое.
Вадик сказал:
– Мирра, пойдемте. Не будем задерживаться.
Мы прошли в подсобное помещение, оттуда спустились вниз по лестнице, прошли по длинному каменном коридору, освещенному светом тусклых ламп, повернули три раза налево и оказались в центре большой куполообразной залы высотой несколько метров, обветшалой и пыльной. Но и это не была наша конечная точка. Посреди залы стоял колодец, обрамленный высокими колоннами. Подойдя ближе я увидела, что это вовсе не колодец, это еще один спуск вниз. Вадик с усилием отодвинул крышку «колодца», и перед нами открылась винтовая лестница, которая спускалась вниз. Вадик включил фонарь, и мы отправились вниз. Лестница была каменная, стены на ощупь шершавые, с некоторыми пустотами, видимо от старости. Запах здесь стоял не то плесени, не то затхлости от отсутствия свежего воздуха.
Чем ниже мы спускались, тем становилось холоднее. Влажность повышалась. Стены становились сырыми, покрытые какой-то растительностью. «Куда же я попала? – подумала я, – что за странное место, которое бесконечно уходит вниз? Лестница ведь должна когда-то закончиться?»
Мы шли молча и сосредоточено. В воздухе чувствовалось напряжение от тишины, темноты, запахов и влажности. Пройдя еще несколько пролетов, мы остановились.
– Вот мы и пришли, – вдруг сказал Вадик.
– И где рукописи? – растерянно спросила я, заподозрив уже самое страшное.
Вадик достал из рюкзака портативный прожектор и осветил им стены. Я ахнула. Все вокруг было исписано разными текстами. Над нами возвышался свод, от света прожектора он казался гигантским. На своде были изображены книги, боги, ангелы и множество других библейских персонажей. Само помещение было небольшим, но из него выходило еще несколько комнат. Что находилось в них было скрыто от моих глаз.
– Это место называется, – начал Вадик.
– Я знаю, – перебила я его, – это священный молебный грот для отшельников. Место намаливания и защиты важных и значимых мест. Спустившись сюда, отшельники уже более никогда не поднимались наверх. Их возводили в ранг святых за их отречение. Да где же мы?
– Это нам и предстоит узнать, – озадаченно произнес Вадим, – потому что мы тоже не выйдем отсюда, пока не поймем смысл всех прописанных здесь посланий.
– Что значит не выйдем? – возмутилась я.
– То и значит, – холодно ответил Вадик, – крышку за нами закрыли и откроют только тогда, когда мы будем готовы рассказать о том, что здесь написано.
– Здесь за день все не одолеть, – растерянно пробормотала я.
– Поэтому для нас оборудовали места для сна. Есть небольшой запас еды и воды. Еще обещали сделать освещение и принести теплой одежды. Как вы могли, заметить Мирра, здесь не становится теплее, – размеренно проговорил Вадик.
– Да уж заметила, – хмыкнула я.
– И еще, – поспешил внести ясности Вадик, – сырость с плесенью совсем не идет на пользу нашему здоровью, поэтому нам стоит ускориться.
Я закатила глаза, давая понять этому умнику, что он здесь не один такой сообразительный.
Вскоре нам действительно принесли прожекторы, теплую одежду и еду. Мы разместили оборудование так, чтобы картина была видна целиком и, чтобы разрывы теней от света не прерывали написанное. Нам необходимо было создать эффект кругового освещения, как будто солнце светило из пола, а не с потолка. В гроте была небольшая печь, Вадик ее растопил, согрел чая и мне стало гораздо уютнее. На мгновение я даже расслабилась, забыв о том, что мне предстоит отсюда выбраться, и желательно живой.
Я стала фиксировать увиденное, делать зарисовки, помечать в каком направлении писался ряд. Для того, чтобы выявить закономерность, необходимо увиденное переписать своей рукой на лист бумаги, только тогда запустится процесс анализа в головном мозге. Так учил меня мой преподаватель письменности: «Чтобы понять, что имели в виду писари, он так любя называл всех тех, кто был авторами рукописей, необходимо перенести текст так же, как делали это они».