Денис Шлебин
Секс
– Да. – Сказала некрасивая. – Это что-то меняет?
– Нет, абсолютно ничего не меняет. Всё круто. Мне надо в душ.
Мы ещё несколько раз приходили с Волосатой Писькой к этим извращенкам и играли с ними в ролевые игры, один раз рабыней была Волосатая Писька, но мне не понравилось доминировать, мне больше по душе было, когда чувихи изгалялись надо мной и доводили до безумия. Потом Волосатая Писька уехала, а один идти к лесбухам я стеснялся, на этом наши игры закончились, а аналом я больше никогда не занимался. Хотя была ещё одна история с рыжухой, после которой я отношусь с опаской к рыжим женщинам.
Я поехал отдыхать с компанией айтишников на море, сам я никакого отношения к этой профессии не имею и даже не понимаю, о чём они говорят, для меня это другой язык. Я просто сотрудничал с их компанией, работал в горах гидом, а они двигали в «сети» программы и продавали. Тут случилось что-то вроде корпоратива, и вот я оказался в их скучной компании, они словно сектанты, ничего кроме своей темы не воспринимают, диалог с ними у меня выстраивался сугубо бытовой – «принеси, подай, иди на хуй не мешай». Но была в компании девчонка рыжая, красивая, всё при ней, айтишники эти были увлечены своей байдой и на неё внимания не обращали, а я обратил.
– Давай. – Говорю ей. – Свалим от этих нудил.
– Давай, а куда? – Спрашивает она.
– Просто автостопом прокатимся, куда-нить.
Мы по-тихому слиняли, никто не видел, что мы ушли, вышли на трассу, поймали машину и поехали навстречу приключениям, водитель довёз нас до маленького городка, в котором проходила ремесленная ярмарка, мы пошарахались между латками, купили феньки, поели и отправились обратно. Шли мы пешком в направлении нашего пристанища с айтишниками, шли, смеялись, ловили машины, но никто нам не останавливал. Телефоны у нас, разумеется, разрядились, и связи никакой не было.
– Ребята, наверное, потеряли нас. – Сказала моя спутница.
– Да прям, они даже не заметили нашей пропажи.
– Блин, нехорошо получилось.
– Не думай об этом, всё хорошо.
Мы шли по обочине, вдоль полей и, как назло, лупанул дождь, да такой проливной, что мы вмиг промокли до трусов. Я заприметил сарайчик посреди поля, предложил ей там укрыться и переждать пока не пройдёт дождь. Мы пробежали среди пшеничных колосьев, заскочили в деревянный сарайчик, внутри было сухо и много соломы, видимо для неё и построен этот ангар, он был просторный. Рыжуха принялась стягивать с себя мокрую одежду, оголила свои груди, а потом стянула трусики, и моему взору предстала рыжая поросль на лобке, я как-то до этого даже не задумывался, что у рыжих женщин такие ярко-оранжевые волосы там растут. Я последовал её примеру, тоже скинул с себя одежду, мы развесили на сучки и гвозди в стенах своё тряпьё, а сами, хохоча, завалились на солому.
– И зачем я с тобой потащилась?
– Ты жалеешь? – Я спросил. – Сидела бы сейчас и слушала про скрипты и прочую муру.
– Да, ты прав. – Она прижалась ко мне. – Мне холодно.
Я обнял её и поцеловал, мы начали распаляться и в итоге занялись сексом, а что ещё делать в такой ситуации, только трахаться, конечно, со мной можно поспорить и сказать, что это не хорошо, да и вообще, что такого не бывает. Бывает, ребята, и ещё не такое бывает, если у тебя, дружище, такого не бывает, значит ты один из тех айтишников, от которых мы слиняли и придались утехам на соломке. Пока они мусолили свои скрипты, коды и тупые картинки из интернета, я мусолил рыжуху.
Она оседлала меня и принялась скакать, это было великолепно – дождь барабанил по крыше, пахло соломой и ни души вокруг, на несколько километров, она дала себе волю и стонала во весь голос, даже не стонала, а выла. Всё шло великолепно, мы согрелись и получали удовольствие, пока она не потянулась к моим яйцам, помусолила их немного и сунула палец мне в задницу.
– Ты, что делаешь, женщина?!
Я вынул член из неё и кончил, а она палец из моей задницы.
– Тебе не понравилось?
– Нельзя вот так без спроса совать мужчине палец в жопу.
– Но ты же кончил. – Она хихикнула. – Значит понравилось.
Мы замяли эту тему, и больше не возвращались к ней. Переночевали в том сарае и утром отправились к нашим «коллегам», она, кстати, работала секретаршей в этой их айтишной канители. Они на нас обрушились с претензиями типа – «Какого хуя вы уехали, мы переживали, так не делается» и прочая мура, отчитывали нас как маленьких и никак не хотели принять, что мы взрослые люди и на них и их мнение нам похуй.
Оставшиеся дни отдыха я провёл с Рыжухой, а айтишники ходили надутые на меня, мы занимались с ней постоянно сексом, она все соки из меня выжала и всё время покушалась на мою попку, стоило мне увлечься процессом, как её палец проникал в меня. Она утверждала, что это нравится всем мужчинам и мне тоже нравится, просто у меня много предрассудков. Может и так, но мне это действительно не нравилось.
После этого отдыха, айтишники перестали со мной работать, оказалось, что они почти все за ней ухаживали и спорили, кто первый её завалит. У них были большие планы на эту поездку и Рыжуху, которые я им обломил. Вот ещё одно, нехуй планировать – бери и еби, пока кто-то другой не выебал, и так во всём, абсолютно, не успел и всё, остался не у дел. Я с Рыжухой ещё несколько раз встретился, мы переспали, она так же покушалась на мою задницу, а потом я уехал и потерял с ней связь, кроме секса нас больше ничего не связывало.
Андижан
Жизнь шла своим чередом, днём я спал, вечером собирался на работу и возился в ресторане до полуночи, когда выпадала свободная минутка, читал Ромена Гори «Грустные клоуны», потом на такси домой по пустому ночному городу, дома меня ждала жена, поздний ужин и очередная книга. Временами на меня нападала хандра, хотелось всё бросить, уехать куда подальше от рутины, которая меня затягивала, всё глубже и глубже в бездну безмятежного бытия, до которого мне не было никакого дела, но обстоятельства диктуют свои правила, по которым приходится играть, и победителей не может быть, можно только сдаться, капитулировать, вывесить белый флаг из застиранных семейных трусов. Здоровье оставалось нерешённой проблемой, температура скакала и морочила голову.
Очередной подкидыш со стороны судьбы заключался в том, что регистрация была на два месяца и она подошла к концу прям под новый год. Я вынужден был покинуть страну либо насовсем, либо сделать выезд-въезд. Я выбрал второй вариант, потому что уезжать некуда, я сидел по шею в узбекском болоте, тёплом, сытом, в меру уютном, но болоте, без права на реализацию своих амбиций, а они у меня о-го-го какие, не просто так же я пишу книги, всё это амбиции, сублимация. Раз уж мы говорим о половом акте, то по Фрейду это всё сублимация либидо, приходя в музей, ты разглядываешь сублимацию полового влечения автора, слушаешь музыку, так это тоже сублимация, читаешь – сублимацию. Так вот и моя сублимация – творчество, как способ вырваться из мира, в котором, даже секс становится пресным, бытовым актом, супружеским долгом, без права на удовольствие.
Наше путешествие началось со сдачи ПЦР теста, мы собирались в клинику ранним утром, в соседней комнате, где была Юля, что-то загремело, и посыпались маты.
– Что случилось? – Спросил я, заглянув в комнату, где был шум.
Юля пронеслась мимо меня в ванную.
– Да, что такое?
Я заглянул в ванную и увидел море крови, жена держала руку под струёй воды, кровь из её руки смешивалась с водой и заливала дно ванны.
– Стекло разбилось. – Ответила Юля.
– Покажи рану.
Юля показала руку, порез был глубоким и кровь била фонтаном.
– Зажми и поехали в больницу. – Сказал я. – Надо зашивать.
Мы выскочили на улицу, поймали машину и отправились в больницу, из которой не вылезали с самого приезда. Хирурга не оказалось на месте, мы поймали машину и поехали в другую больницу, там хирург оказался на месте и согласился наложить швы. Я сидел в приёмной, напротив двери в процедурный кабинет, где моей жене зашивали рану на руке, операция прошла быстро, мы распрощались с доктором, вызвали такси и отправились в клинику сдавать анализы на ковид. Тётка поковыряла у меня в носу, потом в горле и мы отправились домой, приходить в себя после всего случившегося, накупили самс, ели их и смотрели телевизор все фильмы подряд. Вечером забрали отрицательные результаты теста, проехали через вокзал, купили билеты на поезд до города Андижана, на раннее утро. Почему именно Андижан, да потому, что только возле того города работал погранпункт, и только там я мог сделать выезд-въезд, чтобы по новой зарегистрироваться и прожить ещё два месяца.
Ранним утром отправились на вокзал, перепутали и не на тот приехали, вызвали такси, помчались на другой вокзал. Нам повезло, поезд задержался, и мы успели, места нам достались одиночные, я сел позади Юли, поезд тронулся, включился монитор и начались социальные рекламы, про демократизацию Узбекистана. С этой демократией, какая-то истерия во всём мире и в каждой стране её понимают по-своему, приписывают разные ценности, только вот методы установления демократии везде одинаковые – революция, война, разруха, беженцы. Меня уже воротит от одного только слова – «Демократия», настолько это уже достало. Потом был социальный ролик про Алишера Навои, узбекского поэта, создателя узбекского языка, ну, так по крайней мере его здесь возвеличивают. И последним – ролик, про третий ренессанс в Узбекистане, я не знаю, какой смысл придают этому французскому слову в Узбекистане, с которым связанна эпоха возрождения в ряде Европейских стран. Ренессанс был на закате средних веков, прошёл и больше его не будет, а в Узбекистане уже третий ренессанс проходит и всё никак не могут возродиться или разродиться. Я думаю, отсталость стран напрямую зависит от умственной отсталости их граждан, и пока каждый гражданин не начнёт мыслить, развиваться и облагораживать мир подле себя, никаких ренессансов не произойдёт, никакая демократия не поможет, да и образование для глупых людей лишнее – лишь забивание головы информацией, которую они не в состоянии понять. Для меня ренессанс ознаменовался папизмом и полотнами Босха, и как, скажите мне, в стране, где минареты на каждом шагу, может случиться ренессанс. Относитесь к этому как хотите, а я считаю, что общество здесь обречено и вовсе не на эпоху возрождения, третьего ренессанса, а скорее на превращение в потребителей, причём не искусства и духовности эпохи ренессанса, а гамбургеров, кока-колы и демократических ценностей, как бы они не трактовали это слово. В заключении роликов монитор начал показывать узбекское кино, а меня разбила простуда, я горел от высокой температуры и в итоге уснул.
Временами просыпался, смотрел в окно, ужасался трущобам, в которых живут люди. Железная дорога проходила немного выше заборов, и я видел дворы в кишлаках, с грязью и мусором, глиняные домики с полиэтиленом вместо стёкол, натянутым на рамы, с прохудившимися крышами, и людьми, которые копошились во всём этом. О каком ренессансе может идти речь, если люди в своей махалле никогда не соприкасались с высоким, что они могут создать, и зачем им создавать, вся культурная жизнь ограничивается походами в мечеть. Я не вижу в этом ничего плохого, но этого недостаточно для возрождения нации, о котором мечтает правительство. Иногда, когда я открывал глаза, моему взору представали виноградники, раскинувшиеся длинными рядами на низеньких холмах.
Мы приехали на вокзал в полдень, у выхода толпились таксисты, они предлагали поехать на границу с Киргизией, видимо это популярный маршрут для приезжих в Андижан, мы записали телефон одного из них, договорились, что на следующий день съездим с ним на границу и вернёмся обратно. Мы довольные отправились смотреть городок, а заодно искать гостиницу и еду. Женщины в городе были замотаны в паранджу, не все, конечно, но достаточно, чтобы придать городку своеобразный восточный колорит, который после всех этих терактов, войн и терроризма, отталкивает и пугает. С едой разобрались быстро, поели плов в кафе, в Узбекистане везде, в каждой кафешке готовят вкусный плов, это родина этого незамысловатого блюда. А вот с гостиницей, были трудности, посуточные квартиры не сдаются, в приложении 2GIS карты Андижана нет, Яндекс такси тоже нет, по городу ездят маленькие машинки жёлтого цвета с маршрутными номерами, они что-то наподобие такси, но ездят по определённому маршруту. Мы ходили по улицам, дворам, искали объявления на столбах, дверях подъездов, в надежде найти квартиру на ночь, приставали к прохожим, но не понимали друг друга, там люди не знают ни русского, ни английского языков.
Мы уже совсем отчаялись, шли на вокзал ночевать и нам встретился отель, большой, красивый и жутко дорогой как выяснилось. Причём для граждан Узбекистана там стоит копейки, а для иностранцев в разы завышена цена, мы сняли на ночь двухместный номер, оставили там вещи и потащились ужинать. На этот раз наш выбор пал на кафе с самообслуживанием, мы набрали всякой еды, наелись от пуза и вернулись в отель. Сходили по очереди в душ, я напился таблеток, завалился на кровать, включил телевизор, принялся переключать каналы. В основном это были местные каналы на узбекском языке, в новостях показывали заводских рабочих и трудящихся на хлопковых полях, на музыкальных каналах транслировали клипы, чем-то отдалённо напоминающие индийские фильмы, среди этого всего попадались голливудские и российские фильмы, переведённые на узбекский. Наконец я наткнулся на русскоязычный канал где крутили киношки, не помню, что там шло, какая-то ерунда, но для фона самое то. Мы долго не решались с женой заняться сексом, но в итоге занялись им, секс в браке особенно страстный, но с температурой и больным горлом не до страсти, так, что это просто трах ради траха. Хотя атмосфера отеля и сама поездка всегда придаёт определённый оттенок постельным утехам.
Я долго не мог уснуть, и завидовал спящей крепким сном жене, я ворочался в постели, смотрел фильмы все подряд. В голову лезли разные мысли, в основном бредовые, я никак не мог их отогнать от себя, вертелся волчком и думал обо всём на свете, о любви, судьбе, вере, предназначении, об обязанностях и о безысходности, чему бывать – того не миновать. За окном начался дождь, я встал, заглянул за штору – «Как странно» – подумал я – «Почему я нахожусь в этом богом забытом городке, брежу от жара и не могу уснуть». В свете ночных фонарей, неспешна прошли женщины в паранджах – «И это тоже для меня странно, зачем они так одеваются, ведь это тоже сексуальность, о которой Фрейд даже не догадывался, чтобы он создал, если бы родился в стране, где женщины скрывают своё лицо от мужчин и где у мужчины может быть несколько жён. Что это с точки зрения психологии – патология, сублимация или извращение, ведь мы же, называющие себя цивилизованными людьми, не заставляющие своих женщин прятать лица и тела, для них извращенцы. Какие разные люди живут на одной планете, одни борются за права сексуальных меньшинств, выставляют напоказ свою ориентацию, а другие прячут женщин за тканью, чтобы никто не возжелал её. Что правильно – прятать женщину, чтобы не искушаться или бороться со своими помыслами внутри себя, обуздывать пороки, думаю ничто неправильно, человек животное, которое пытается всевозможными методами бороться с инстинктами, чтобы не уподобиться обезьяне. Мы очень много уделяем внимания сексу и его проявлениям, говорим, спорим, боремся, обуздываем, воздерживаемся, занимаемся извращениями, и так мало трахаемся. Мы готовы разрешись однополые браки, ради того, чтобы люди могли законно трахаться, мы сначала придумали ограничения и правила, а потом восстаём против них, мы всё время боремся с кем-то и за что-то, вместо того, чтобы трахаться и не сублимировать недоёб в противостоянии. Мы так и не поняли Фрейда».
Вторая поездка в Андижан произошла через два месяца в феврале. Самочувствие было намного лучше, температура к тому времени спала, а вид за окном был приятнее, так как весна в Узбекистане ранняя и в феврале уже зацвели фисташковые деревья и абрикос, распустились почки и пробилась зелёная трава через рыжую от глины почву. Во второй раз мы сидели рядом и пялились в окно, конечно убогость осталась, всё те же трущобы, но зелень немного скрасила их, придала божеский вид. Всю дорогу мы обсуждали вид за окном и придумывали туристические программы в эту страну, которой много тысяч лет, но в то же время кажется, что она так и не прожила всё это время вместе со всем миром, будто законсервировалась на века в махалле, не впуская будущее в свои дворы. Как бы мы не относились к пейзажу за окном, частью которого были люди и худая скотина, как бы мы не силились понять суть мироздания здешнего уклада, время шло, люди рождались, умирали, проживая свои жизни, становясь частью истории. Одно мне стало ясно из всего увиденного мной – мир многогранен и то, что для одних норма, для других преступление; без чего не может жить одно племя человеков, другое даже не подозревает о существовании оного. Люди везде разные, мы так мало живём на этой планете, что не готовы ещё ко всеобщей глобализации, это пока остаётся утопической мечтой бюрократов из просторных кабинетов. Мы всё те же дикие племена только вместо палки-копалки у нас в руках смартфон, что в сути ничего не меняет, мы лишь можем рассказать другим племенам о своих богах, которые никому кроме нас не нужны.
Поезд тянул состав на перевал, колёса стучали, Юля уснула, а я смотрел в окно и дивился всему, что видел: длинным дувалам, рисовым полям, виноградникам и людям, которые живут на этой земле, не ведая других стран. Поезд останавливался на станциях, где одни сходили на перрон, другие занимали места в вагоне. Они все жили какой-то неведомой мне жизнью, решали свои проблемы, неясными для меня способами, жили, чего бы им это не стоило, а я был всего лишь пришельцем из другого мира, к которому все относились с опаской и любопытством.
Мы сошли на перрон, палило жаркое солнце, люди плелись вереницей к выходу в город, который после первой поездки показался мне пародией на цивилизацию. У ворот нас встретил таксист, с которым мы прошлый раз ездили на границу и договорились, что в этот раз поедем с ним. Он проводил нас к машине и куда-то убежал, а мы прикурили.
– Ай, Салям-алейкум. – Ко мне подошла люли – так называют таджикских попрошаек. – Бир мин сум (дай тысячу сум).
– Нету у меня. – Ответил я.
Она прижалась ко мне вплотную, на руках у неё сидел ребёнок с отстранённым взором, мне рассказывали, что они поят водкой детей, чтобы те не мешали побираться. Одной рукой она полезла ко мне в карман, я отстранился, а она начала меня лупить, пришлось спрятаться в машине. От всего этого очень грустно и больно, мне жаль этих людей, которые не знают, что есть другие страны, другой мир, где всё не так, но им другого и не надо, этот мир они сами себе построили и он их устраивает. Если бы я родился здесь и вырос, то не хотел бы ничего менять. Им не нужен третий ренессанс, они ничего не хотят менять, это их мир, только бы денег побольше, и всё.
Таксист привёз нас в гостевой дом, где полным ходом шла стройка, строители пилили, красили, стучали молотками, но зато мы договорились за очень низкую цену. Я заглянул в номер, всё было новенькое, чистенькое, ещё даже не выветрился запах краски, в номере имелся унитаз, душ, плазма на стене и большая кровать, всё что нужно для хорошего отдыха. Мы вышли во дворик, который будто крепость был окружён номерами, перекурили, побеседовали с хозяином, он рассказал, что работал много лет в Москве поваром, а теперь вот на старость лет решил заняться гостиничным бизнесом. Что ж, хороший бизнес, если им усердно управлять, но он пока даже представления не имел как будет работать и какую плату будет брать с постояльцев, так себе бизнес план – сначала сделать, а потом просчитывать. Ну, это его дело, с ним мы его и оставили, а сами отправились на поиски еды. Обошли несколько кварталов и надыбали столовую, где набрали кучу блинов с творогом и яичницу, наелись от пуза и пошли обратно. Центр города новый, красивый, построен в стиле… Хотя стилем там и не пахнет, всё вперемешку, бюргерский стиль, барокко, рококо, всё наляпано как попало и приправлено восточными мотивами, одним словом «третий ренессанс». Среди ажурных балкончиков и узорчатой лепнины мы наткнулись на вывеску турецкого кафе, когда заглянули в меню, то из турецкого у них был только хлеб пиде, если, конечно лагман, плов и манты не стали уже турецкой кухней. У выхода, в длинном витринном холодильнике, среди тортиков и пирожных была сырная лазанья, мы долго пытались объяснить девушке-продавцу, что нам от неё надо, в итоге та засмущалась и вовсе ушла, мы собрались уже было уходить, как к нам подскочила другая девушка и заговорила на хорошем английском. Бинго! Хоть с кем-то мы можем тут объясниться! Мы показали, что нам надо, она рассказала, что это, и сколько стоит… Девушка была в платочке, естественно, с до неприличия накрашенным лицом и коротенькими, но густыми усиками под носом, пока мы с ней говорили, я не мог оторвать глаз от её усов, заставлял себя не смотреть, но ничего не мог поделать со своими глазами. Под усами были жирно намазанные красной помадой пухлые губы… Ну, короче купили мы этой лазаньи и попёрлись дальше, в номер на стройке.
Завалились на кровать, погрызли лазанью, я взял пульт, включил телевизор, а он не включился, хотя нет, включился, но показывал только разноцветные полосочки. Мы решили сообщить об этом хозяину, чтобы не было потом недоразумений. Постучались к ним в дом, открыла пожилая женщина.
– Добрый вечер. – Сказал Юля. – Знаете, а у нас в номере телевизор не работает.
– Надо же. – Удивилась женщина. – Сегодня только смотрела днём, он работал.
– Ну, сейчас не работает и мы решили вам сообщить об этом. – Включился я в беседу.
– Я скажу мужу, чтобы другой вам поставили.
– Нам не принципиально. – Ответил я. – Мы просто сказали, чтобы вы знали.
Мы перекурили и ушли к себе в номер. Завалились на кровать, и я начал нагнетать, а вдруг они нас разводить начнут на новый телевизор, блин, лучше бы мы сняли номер в нормальной гостинице, пусть дорого, зато сейчас залипали бы в телевизор, валялись на кроватях, спокойно помылись и посрали, а срать мне хотелось сильно. В дверь постучали. Юля открыла.
– Салам – алейкум. – С нами поздоровался мужчина и занёс новый телевизор.
– Это наш парень. – Сказала женщина. – Не бойтесь.
– Всё не будем. – Ответил я.
Мужчина разулся и комнату наполнил аромат его носков, меня аж передёрнуло. Затем он поставил новый телевизор на стол, подключил антенну и принялся настраивать каналы. Временами он что-то мне говорил на узбекском, я ничего не понимал, и пытался ему объяснить, что нам не надо телевизор, мы просто отдохнуть хотим.
– Не понимаешь, да? – Отвечал он и продолжал копаться в настройках.
Провозился он около часа, ничего у него не получалось, а к запаху его носков я уже привык в конце концов. Потом мы наконец-то смогли ему объяснить, что не нужен нам телевизор, мы просто хотим отдохнуть, а я ещё и посрать хорошенько, после блинчиков с творогом и сырной лазаньи в животе началось брожение, и если я не выдавлю всё это, то из моего содержимого можно будет самогон гнать, так сильно всё бурлило. Как только он вышел, и я запер дверь, в неё снова постучали, я даже отойти не успел. Пришёл другой парень, у него получилось настроить этот злосчастный телевизор, но потратил он ещё пол часа нашей жизни.
И вот, наконец-то мы остались одни, я пошёл в туалет, на ходу расстёгивая штаны и готовясь сесть своим оголённым задом на разинутую пасть белого горшка. Но не тут-то было, стульчака на этой зверюге не оказалось, я нарвал туалетную бумагу и устелил ею, еле сдерживая забродившее дерьмо, готовое вырваться в любой момент наружу.
Но и на этом туалетные приключения не закончились, в бачке не оказалось воды, а позвать хозяев, когда полный унитаз дерьма я не мог – стыдно, да и затянуться это всё может на пол ночи. Я поковырялся за унитазом, нашёл вентиль, повернул его и в меня тонкими струйками брызнула вода из него, но и в бачке вода зажурчала. «Отлично» – подумал я – «Наберу, смою и отключу», отошёл в сторону от струй и принялся ждать, когда наполнится бачок, ждать пришлось не долго, когда он наполнился вода потекла через край, я спустил воду, дерьмо смылось, заглянул под крышку, в чрево бачка, кишки у него все разорвало, я не знаю, что с ним произошло, да, если честно и не хочу. Набрал я ещё воды в бочок, про запас, повернул вентиль и пошёл посмотреть на нагреватель в углу комнаты, да вот прям пошёл, потому что унитаз и ванна находились в комнате большей, чем в той в которой мы чинили телевизор. Нагреватель был сварен из двух газовых баллонов, такая красная колбаса длиной в два метра из которой торчали пластиковые трубы и гофрированные шланги, но стоило мне до него дотронуться, как он сразу шатнулся. «Всё хватит» – подумал я, а может даже вслух произнёс – «Надо оставить эту комнату и идти смотреть телевизор».
– Жена, там в бочок вода не набирается, но на разок есть, потом скажешь я ещё наберу.
– Ага, хорошо. – Ответила Юля.
– И будь осторожна с нагревателем, он не закреплён никак и шатается, если упадёт, то придавит вместе с унитазом.
– Тогда я не пойду туда больше.
– Правильно, ходи под себя.
Утром нас забрал всё тот же таксист и повёз на границу, мы ехали по широкой трассе в сторону гор, где и начиналась Киргизия, страна белоснежных вершин и жёлтых рек. Я оставил жену в машине, а сам отправился к КПП. Люди толпились у ворот, без тестов ПЦР их не пускали, я показал бумажечку и беспрепятственно прошёл в таможенно-пропускной пункт, сунул в окошечко паспорт, снял маску, пограничник всмотрелся в моё лицо с умным видом, поставил печать и отпустил восвояси. На Киргизской границе всё было так же, потом я вышел через ворота уже в другой стране, где живут другие люди и совершенно по иным законам, соблюдают понятные только им обычаи и традиции. Вот такая вот магия – ворота, забор с колючей проволокой и солдатики с автоматами отделяют одну часть суши от другой, один народ от другого. На меня накинулись таксисты.
– Куда, брат? В город?
– Нет, я обратно.
– Все обратно. – Посетовал один из таксистов. – А в город никому не надо.
Я на мгновение проникся его отчаянием и грустью, которые прозвучали в этих словах, да и самому мне тоже не хотелось возвращаться обратно, к своей глупой работе, в страну, где я ничего не знаю и не понимаю, в город, который мне никогда не сможет стать родным. Я находился в другой стране, с другими деньгами, людьми, машинами и возможностями, в этой стране я знаю каждый уголок, каждое ущелье, каждую вершину, поддерживающую небо над головами потерянных, но таких близких по духу людей. Я немного помешкал, всмотрелся в даль, куда уходила грязная разбитая дорога, всё меня манило туда, в неизвестность, в путь, навстречу приключениям – «а вдруг там будет лучше», – мелькнула мысль, хотя, ровно с той же мыслью несколько месяцев назад я ехал в аэропорт, с надеждой, что больше не вернусь, а теперь хочу остаться здесь; ведь я же уже перешёл эту черту, отделяющую миры. Но надо назад, меня ждёт жена в машине, и таксист ждёт, и на работе ждут, даже, наверное, в магазинчике возле дома ждут, когда приду к ним за продуктами, а там, в дали, куда ведёт дорога, никто не ждёт. Я перешёл через дорогу и пошёл обратно через ворота, предъявляя ПЦР тест и паспорт, на узбекской стороне мне пришлось сдать экспресс тест на коронавирус, за что тоже я отвалил не малую сумму. Мы с вами даже представить не можем, сколько бабла люди отваливают ежедневно за ПЦР тесты, за то, что палочкой ковыряют в наших носах, это самый большой и беспрецедентный лохотрон в истории человечества, который подкрепляется страхом смерти и мировым заговором – херня всё это, но деньги из нас выжимают. А лохотрон это, потому что я сдал тест, и он отрицательный и семьдесят два часа не прошло ещё, а меня вынуждают сдавать ещё один, только потому, что я хожу здесь, а хожу, потому что в паспортном столе меня гонят на границу и вынуждают походить туда-сюда, чтобы продлить регистрацию. И так во всех странах, везде, повсеместно, люди вынуждены ломиться через КПП, выходить и возвращаться, чтобы продлить регистрацию. Что это? Абсурд? Идиотизм? Ну, уж явно не здравый смысл, и раз я привязываю в этой книге всё к сексу и Фрейду, то у человечества большие проблемы с либидо, раз такие порядки установлены, да и порядком это назвать сложно, это беспорядок, больное самолюбие, и слабоумие. Вы представьте только, сколько сил, денег, нервов тратится, на всю эту белиберду, которая не работает, да на это люди жизни свои тратят, строят КПП, охраняют границы, создают страшное оружие, воюют в конце концов, умирают, убивают друг друга, а ради чего? Ради свободы? Своих эксклюзивных ценностей? Да, хер там! Посмотрите вокруг, посмотрите на себя, всем только деньги нужны, это самый страшный наркотик на планете, нам запретили марихуану и заставили гробить свою жизнь ради цветных бумажечек – идиотизм. Вас оправляют на войну, убивают пачками, а вы ещё и гордитесь этим; выгоняют на площади, на улицы, толкают вас на революции, а вы прётесь, играете в эти игры, а ради чего вы идёте, чтобы денег было больше у вас; а вот кукиш вам по всей морде, не будет вам ни денег, ни жилья просторного, ни машины большой, ни бензина дешёвого, ни еды вкусной и полезной. Почему? Да потому что много вас, на всех не хватит, и с каждым годом население на планете растёт и никакой коронавирус не поможет, никакие войны не спасут планету. Человечество подобно вирусу, размножается с неимоверной скоростью, приспосабливается, и паразитирует на планете, уничтожает свою среду обитания, и погибнет вместе с планетой, это необратимый процесс – это уже очевидно. Можно ли это изменить? Можно, но надо изменить сознание человека, перепрошить его, пока большинство будет тупыми скотами, выплёскивающимися на улицы городов от своей жадности и ненависти друг к другу, мир будет погибать. Вы сетуете на дистанционное образование, на жесткие законы, жесткие меры, а как иначе можно вас защитить от вас же самих, если дать вам свободу, вы устроите апокалипсис.
После, мы распрощались с водителем, взяли билеты на поезд и у нас было пару часов в запасе, мы решили немного прошвырнуться по городу, поймали такси и поехали в Старый город, на площадь. Высадились около мечети с огромными минаретами, они упирались лазурными куполами в небосвод, их стены украшала узорчатая кладка кирпича, дух не захватило, но что-то в этом величественное было, тем более, что это религиозное построение, да ещё фаллической формы, что опять-таки Фрейду явно бы понравилось, ведь неспроста люди строят такие башенки. Мы прошли мимо минаретов и направились на площадь, похожую на Регистан в городе Самарканде, но только меньше, прошли по периметру, пофотали, не нашли ничего интересного, там располагались лавки с религиозной литературой, парикмахерская, реставрация одежды, детские игрушки, короче, всё вперемешку, но ничего, что могло бы нас заинтересовать. Напротив площади раскинулся большой базар, мы перешли дорогу, прошли по пыльной алле, вошли в громоздкие ворота и сразу наткнулись на гигантские лепёшки диаметром в полметра, представляете, колесо такое, украшенное семенами кунжута и грецкими орехами, мы принялись фотографировать, а продавцы нам демонстрировать свои лепёхи. Среди стопок мучных колёс, важной походкой вышагивали голуби и клевали семечки, а один из них даже залез в саму лепёшку и торопясь, пока его не спугнули, выклёвывал семечки и орешки. Мы не удержались и приобрели одну лепёшку. На этом наша экскурсия окончилась, и мы с огромным пакетом, в котором лежала тяжёлая лепёшка, отправились пешком на вокзал, городок оказался не таким уж и маленьким, нам пришлось взять такси, иначе мы бы долго ещё брели по пыльным улицам под палящим солнцем.
