Денис Передельский
Заслон
Экстренное совещание, созванное президентом, проходило в специально оборудованном конференц-зале, о существовании которого знали далеко не все сотрудники Белого дома. Оно располагалось в подвальном помещении с железобетонными стенами, считавшимися непробиваемыми, на большой глубине, доступ в которое имели считанные люди по всей стране. За длинным овальным столом в удобных креслах расположились двенадцать человек. Во главе сидел президент. Участниками совещания также были главы ЦРУ, Пентагона, АНБ, Агентства по снижению биологической угрозы Минобороны, ФБР, Управления национальной разведки и рекогносцировки, Геопространственной разведки, Управления разведки и контрразведки Министерства энергетики и Государственного бюро разведки и исследований. В редких и крайне важных случаях на подобные мероприятия приглашались руководители гражданских компаний, которые обслуживали секретные службы страны. Впрочем, для участников таких совещаний не было большой тайной то, что гражданские компании, по сути, являлись узкоспециализированными и законспирированными подразделениями самих секретных служб. Они работали на открытых мировых рынках, каждый в своей отдельной сфере, а их основная задача заключалась в том, чтобы помочь своей головной секретной службе легализовать определенные решения, необходимые разведке для достижения своих, тайных целей. В данном случае на совещание были приглашены руководители двух гражданских компаний – «Фонда обеспечения мира продовольствием» и «Всемирного центра метабиотических исследований».
– То, что я собираюсь вам сказать, является строжайшей государственной тайной, – предупредил президент, открывая совещание. Далее он кратко, в присущей ему манере, рассказал о той угрозе, которая нависла над страной, назвав ее ранее невиданной. Неизвестные хакеры, сообщил президент, пытаются шантажировать власти самой могущественной в мире страны, угрожая обнародовать данные о «Проекте Z». И, похоже, это не тот случай, когда Америка может позволить себе не вести переговоры с террористами. Однако решение по данному вопросу пока еще не принято, так как даже первое лицо государства не владеет полной информацией об этом сверхсекретном проекте.
– Мне чертовски хочется знать все детали, – подчеркнул президент, повышая голос и все более четко выговаривая каждый слог, – чтобы оценить масштабы и реальность той угрозы, которая нависла над нами. Как президент, я осведомлен о существовании секретных проектов правительства. Но я осведомлен и о том, что многие из этих проектов стартовали десятки лет назад. Ни один президент физически не способен за время своего срока полномочий лично проконтролировать столь длительные проекты. Вы владеете большей информацией, чем любой из президентов. Так объясните мне, что такое «Проект Z» сейчас? Чем грозит нам его разоблачение? Кто выступит по данному вопросу?
Президент обвел присутствующих тяжелым взглядом. Слово взял Майк Паттерсон, глава Агентства по снижению биологической угрозы.
– Позвольте мне, сэр, – сказал Майк. – «Проект Z» был создан во времена «холодной войны» с Советами. Это был наш ответ на растущую угрозу с их стороны. Еще в 1960-е годы была разработана секретная программа противодействия биологическим угрозам. Она включала в себя три проекта, обозначенные условно буквами Z, Y и X. В рамках этой программы по всему миру были построены биолаборатории, многие из них обладают максимально высокими уровнями изоляции BSL-3-плюс и BSL-4. Большинство расположены в азиатских и африканских странах, вне национальной юрисдикции США. Они считаются гражданскими, но всегда финансировались из военного бюджета по линии Пентагона. В лабораториях проводятся исследования особо опасных вирусов и бактерий. Основная задача заключается в сборе и анализе местного биоматериала. Контрольные образцы сначала тестируются на месте, а затем через подведомственные гражданские компании передаются в различные исследовательские центры и институты. Цель всех трех проектов заключается в том, чтобы в случае разработки биологического оружия нашим потенциальным врагом нанести ему аналогичный, но превентивный удар.
– То есть, лаборатории занимаются разработкой биологического оружия, чтобы заранее уничтожить того, кто захочет уничтожить таким же оружием нас? – уточнил президент.
– Да, сэр, это одна из задач, – подтвердил Паттерсон. – Долговременные цели по поиску военного применения биотехнологий были поставлены много лет назад. Также была разработана доктрина по развитию биотехнологий и поиску их военного применения. С течением времени доктрина видоизменялась. Сейчас ее основная цель – обеспечить технологический суверенитет в области биопроизводства и обогнать стратегических соперников в этой сфере.
У каждой лаборатории – своя узкая специализация, продолжил Паттерсон. Если условные террористы пытаются шантажировать только «Проектом Z», то это может означать, что они не знают о двух других проектах.
– Это хорошая новость для нас. Каждый из трех проектов обособлен, их участники не знают о существовании друг друга. Они экспериментируют с различными образцами, выясняя, можно ли превратить их в оружие массового поражения. «Проект Y» экспериментирует с различными образцами фауны, испытывая на них вирусы, опасные для человека, в том числе созданные искусственно в лабораторных условиях. Например, опыты проводятся с летучими мышами.
– Коронавирус, COVID-19, кажется, разнесли летучие мыши… – пробормотал президент, понимающе покачав головой.
– Коронавирусы создаются и испытываются в лабораториях многих стран, – сухо заметил Паттерсон. – «Проект X» специализируется на насекомых, которые обитают в определенных регионах планеты и могут переносить заразные заболевания, причем массово и на большие расстояния. Наибольших успехов в этом направлении мы достигли с комарами и тараканами. Это идеальные разносчики инфекций. Истребить их практически невозможно, они крайне плодовиты и очень быстро адаптируются к любым внешним изменениям. И, наконец, «Проект Z» работает с растениями. Много лет, сэр, и мы и Советы тайно завозили на территории других стран чужеродные растения и насекомых. Их называют инвазивными, то есть это насекомые и растения, которые водятся у нас, но не водятся у них. Речь идет о настоящих вредителях, сэр, сорняках и паразитах. У другой страны нет ни опыта, ни способов эффективной борьбы с ними. Уже много лет идет война, сэр, о которой мало кто знает. И сейчас она разгорается с новой силой. Инвазивные растения и насекомые способны причинять огромный ущерб национальным экономикам. Чужеродные растения, сорняки, например, губят урожаи традиционно возделываемых культур, а насекомые-вредители типа жуков-короедов и еловых усачей, могут уничтожать миллионы деревьев в год.
– Получается, запусти в другую страну наших вредителей, и мы обрушим ее экономику?
– Совершенно верно, сэр, – бесстрастно продолжил Паттерсон. – Наши вредители работают исключительно в наших интересах, и это не шутка, сэр. Экономика начинает страдать от нехватки древесины и гибели урожая. В стране возникает продовольственный кризис, голод провоцирует протесты, отчаявшиеся люди выходят на улицы. Местному правительству приходится в экстренном порядке импортировать продовольствие и стройматериалы, что истощает его бюджет. Повышение спроса на мировом рынке подстегивает цены, что мы также регулируем через наши финансовые инструменты. В результате враждебное нам государство либо охватывает революция со сменой старого режима на новый, более удобный нам, либо это государство влезает в огромные валютные долги, и тогда мы начинаем диктовать ему свои условия опять же через международные финансовые инструменты.
– Подумать только, сколько пользы могут принести какие-то букашки, – удивленно присвистнул президент. – Но эта информация явно не стоит шантажа. Такими теориями заговора Интернет пестрит уже давно.
– Позвольте, господин президент, сказать мне, – попросила слово Элизабет Хорн, глава «Фонда обеспечения мира продовольствием». – Наш фонд является основным проводником изобретений в рамках «Проекта Z» в условия реальной жизни. Примерно десять лет назад его концепция изменилась, к чему подтолкнули прорывные открытия в области генной инженерии. Ученые получили возможность изменять геномный набор органических соединений, а быстрее и успешнее всего мутации работают с растениями. В 2010 году в рамках «Проекта Z» было открыто новое направление. Оно занимается генной инженерией растительных продовольственных культур. Например, в лабораториях выводят новые сорта пшеницы, которые дают высокий урожай. По качеству и внешнему виду они не отличаются от традиционных сортов, а по цене на рынке оказываются даже дешевле основных конкурентов, созданных самой Природой. Все это привлекает интерес стран-покупателей, а в условиях роста численности населения интерес к таким культурам только растет. Мы успешно продаем генно-модифицированную пшеницу по всему миру, она хорошо приживается в различных регионах, поскольку адаптирована к местным климатическим условиям на генном уровне.
Даже в самых засушливых регионах Африке или на севере можно получать относительно высокие урожаи, но только если использовать наш, строго определенный сорт, продолжила Элизабет. С годами мы планомерно приучаем покупателей к тому, что пшеницу надо приобретать только у нас, что именно наш сорт является лучшим для данного региона. О других сортах они постепенно забывают, их перестают выращивать. И вот наступает момент, когда большая часть посевных площадей начинает отводиться нашему сорту пшеницы.
– Но в чем подвох? – осведомился президент.
– В своем геноме наша пшеница содержит гены, которые определенным образом воздействуют на генетику местного населения. Как известно, каждая этническая группа обладает уникальным набором генов. Этот набор уязвим к определенным факторам, в том числе заболеваниям, включая хронические и врожденные. Полтысячи лет назад, во время колонизации, европейцы, сами того не желая, завезли в Америку болезни, не особо опасные для них самих. Но эти болезни в Америке никогда раньше не встречались, поэтому у местного населения не было иммунитета к ним. Завозные, новые болезни выкашивали коренных жителей сотнями тысяч. Повальные эпидемии, которые совершенно не затрагивали здоровье европейцев, стали решающим фактором в той битве. Коренные народы проиграли войну за континент всего за несколько десятков лет. И многих из них, простите, убила самая обыкновенная диарея, вызванная смертоносными для них, коренных жителей, микробами и бактериями, которые незаметно проникли в их организмы.
Модифицируя сорт пшеницы для каждого конкретного региона, инженеры учитывают этот фактор, они помнят прошлое, добавила Элизабет. И закладывают в геномный набор пшеницы специальные гены, которые способны оказывать вредоносное воздействие выборочно, исключительно на представителей определенной этнической популяции людей. Последние исследования показали, что местные жители регулярно, годами питающиеся продуктами из такой пшеницы, со сменой поколений утратят репродуктивные функции, то есть станут бесплодными. Их дети не дадут им внуков, а если вдруг у самых выносливых родятся внуки, то не будет правнуков. Популяция начнет постепенно вымирать. Это не быстрый процесс, но этот путь точно приведет к победе. Надо лишь подождать.
– Такая пшеница не опасна для американцев? – насторожился президент.
– Нет, сэр, для нас она не опасна, – вернулся в беседу Паттерсон. – Она влияет только на тех людей, которые относятся к определенной популяционной группе. Поэтому для азиатских регионов мы создаем сорта пшеницы с одним набором генов, для европейских стран – с другим. А для себя выращиваем совершенно безвредные, наоборот, полезные сорта. Эта пшеница – оружие замедленного и точечного действия. Как раз сейчас наши ученые в лаборатории Восточной Европы создают сорта пшеницы, ориентированные на местные народы. Практическое внедрение состоится через несколько лет. Это означает, что через 20-30 лет местное население начнет вымирать по естественным причинам, природа которых правительствам не будет известна. Никто не подумает, сэр, что причина массового бесплодия кроется в том, что кто-то довольно давно отредактировал геном пшеницы. Люди будут винить атомные электростанции, грязную энергетику, парниковый эффект, но только не хлеб, которым они питаются каждый день.
– Я все понял, – произнес президент. – Если о «Проекте Z» станет известно всему миру, то весь мир ополчится на нас. Лаборатории придется закрыть. Десятки миллиардов долларов окажутся потраченными впустую.
– Так и есть, сэр, – подтвердил Паттерсон. – Такой сценарий представляется очень достоверным.
– Этого нельзя допустить! Ричардсон, что скажете?
Глава ЦРУ, до сих пор безучастно смотревший в стол перед собой, поднял взгляд на президента.
– Информация о «Проекте Z» хранится в США под очень надежным замком, господин президент. Единственное место, где ее могут попытаться получить сторонние лица, это лаборатория, которую мы несколько лет назад открыли в Восточной Европе. Хакеры до нее не доберутся, так как лаборатория полностью автономна, она не подключена к всемирным сетям связи. Сотрудники не общаются с внешним миром. Но террористы могут попытаться взять ее штурмом. Охрана там есть, но она небольшая. Мы стараемся не привлекать внимание местной общественности, люди не должны знать, что лаборатория – не гражданская.
– Какие будут предложения Ричардсон?
– Я уже позаботился об этом, сэр. Вчера наша спецгруппа успешно эвакуировала лабораторию, о которой я только что доложил. Это была экстренная спецоперация. Полностью вывезено все оборудование и документация.
– Персонал?
– Проблема с персоналом решена, – заверил глава ЦРУ. – Он абсолютно недоступен террористам.
– Значит, мне не о чем беспокоиться? – оживился президент. – Я могу проигнорировать тупую попытку шантажа?
– Не совсем так, сэр, – обреченно вздохнув, признался Ричардсон. – Один повод для беспокойства существует.
– Какой же? Говорите, Ричардсон!
– Бен Лордман, руководитель лаборатории и направления генной инженерии, бесследно исчез во время эвакуации, сэр. Мы ищем его, но пока не знаем, где он находится.
– Насколько этот Лордман опасен для нас?
– Лордман знает о «Проекте Z» больше, чем любой другой человек на планете, – пояснил Ричардсон. – Он с самого начала руководит направлением генной инженерии и осуществляет полное руководство проектом по созданию новых сортов пшеницы и других, наиболее востребованных продовольственных культур, томатов, кукурузы и картофеля. Если он заговорит, сэр, беды не миновать.
– Проклятие, – резюмировал президент. Плечи его поникли, казалось, за время одного лишь совещания он постарел на много лет.
– Проклятие, – повторил он…
– Хесус… Хесус… Хесус…
Хесус вздрогнул – голос снова звал его. Он и не заметил, как задремал. Голос его разбудил. К счастью, ученый не воспользовался удобным моментом. Он по-прежнему тихо сидел в своем углу.
– Да, Господи! Я слушаю тебя, – с придыханием прошептал, волнуясь, Хесус.
Ученый открыл глаза и сквозь блеснувшие стекла очков с подозрением взглянул на своего спутника. Он молится? Или сходит с ума?
– Хесус, передай свой смартфон доктору Лордману.
– А, так это доктор Лордман, – осознал Хесус. Это имя встречалось ему на страницах многих документов, которые он забрал из лаборатории. Во время коротких остановок на отдых Хесус бегло просматривал их. Он должен был узнать, ради чего голос заставил его так рисковать. Документация была составлена на английском языке. К счастью, Хесус неплохо им владел. Большая часть страниц пестрела формулами, цифрами, схематическими изображениями молекул, графиками и диаграммами. Предложения были густо сдобрены специализированными терминами, смысла и значения которых Хесус не понимал. Однако он понял главное – люди в лаборатории создавали зерно, способное уничтожить целый народ. Такие выводы тезисно завершали каждый документ. Так Хесус узнал о тайне, которая была бесценной. И он понял, что за человека ему приказали тайком вывести из лаборатории. Хесус закрыл глаза, и перед его мысленным взором встала сцена расстрела. Получается, он спас жизнь доктору Лордману. Но стоило ли спасать?
Хесус повиновался, вынул из кармана смартфон и протянул его спутнику. Тот удивленно посмотрел на него.
– Доктор Лордман, возьмите мой телефон, – по-английски сказал ему Хесус. – Не включайте его. Просто возьмите. Вы услышите голос в своей голове. Не бойтесь, с вами будет говорить Бог.
Лордман с еще большим подозрением взглянул на Хесуса, однако смартфон взял. И тут же испуганно выронил его из руки, зажал себе уши и начал недоуменно озираться вокруг.
