Денис Максимович Гусев
Сундук
Глава 2
Я не могу вспомнить своих нынешних хозяев. Не знаю почему, но их манеры, привычки, как и облик, давно затерялись среди закоулков памяти. Мне представляется, что в виде невесомого, почти прозрачного облачка, воспоминания скитаются по лабиринтам сознания и, случайно наталкиваясь друг на друга, сливаются. Одно воспоминание наслаивается на другое, образуя третье, которое становится слепком вымысла и действительности.
Я помню много из пережитого мной. Случалось разное – как плохое, так и хорошее. Что-то запоминалось невольно, а что-то я сознательно пытался отложить в памяти. Самое желанное в моей коллекции – Хельга.
В тот день улица была, по своему обыкновению, шумной. Пешеходы наряду с автомобилями разрезали её вдоль, стремглав проносясь мимо. Редкий прохожий не поддавался спешке. Небо нахмурилось, вот-вот собираясь окропить мостовую дождем.
Наша лавка пустовала. В то утро нас посетило всего несколько человек. Каждый из них почти в точности повторял действия предыдущего: сначала прошелся вдоль витрин, затем задал пару вопросов мастеру, чтобы чем-то оправдать свое появление, и стремительно удалялся.
Я смотрел через витринное стекло на потускневшую мостовую. Сонливость не давала покоя. Я сомкнул веки, решив немного вздремнуть.
Громовой раскат разбудил меня. Чередой пронеслось несколько глухих ударов. Звук был настолько грозным, что, казалось, переполненные облака кто-то распорол резким ударом ножа, вывалив их содержимое наружу. Последний раскат помог мне окончательно высвободить сознание из омута сна.
Быстрым шагом прохожие пытались преодолеть расстояние до ближайшей подворотни, лавки или небольшого козырька, под которыми можно переждать дождь, с каждой минутой превращавшийся в ливень.
Несколько прохожих забежали к нам в лавку. Закрыв за собой дверь и принеся холодный уличный воздух, они любезно попросили мастера Ганса разрешение переждать, как они выразились, «настоящую бурю».
Старый мастер одобрительно покачал головой. Затем предложил гостям чай, дабы не простудиться. Они, поблагодарив, отказались. Их было трое: мужчина и две молодые барышни.
– Раз уж вы все равно здесь, не желаете посмотреть товар? Может, что-нибудь, да и приглянется, – спросил мастер Ганс.
– Почему бы и нет, – произнесла одна из девушек, одетая в темно-зеленое пальто. – Я столько раз проходила мимо этой лавки и ни разу не заглянула внутрь.
– В самом деле, – поддержала её вторая. – Ливень может затянуться, а я уже давно хотела приобрести новые настенные часы.
Они вдвоем направились к витринам. Мужчина остался стоять около двери. Он нетерпеливо посматривал на свои часы на цепочке, затем убирал их во внутренний карман и продолжал смотреть на улицу.
Одна из девушек остановилась напротив часов, долго разглядывала их. Мастер Ганс стоял рядом, отвечая на её вопросы.
Девушка в темно-зеленом пальто успела обойти весь зал. Она была увлечена, но не более. Её интерес представлял собой интерес любопытствующего посетителя музея, у которого, все же, есть дела поважнее. Теперь она стояла в нескольких шагах от меня, глядя на мостовую, заливаемую водой. Капли били в стекло сильнее прежнего. Только теперь мне удалось разглядеть её детское лицо. Да, оно было именно детским. И большие зеленые глаза тоже отливали детской наивностью и чистотой. Но во взгляде иногда проступал ребенок, который отчаянно хочет казаться взрослым. И это делало её еще милее.
Я не отводил от нее взгляд. Она подошла ближе. В её глазах проступила заинтересованность.
– Сколько будет стоить этот сундук? – спросила она, обернувшись.
Мастер подошел к ней, оставив девушку, интересовавшуюся часами, наедине.
– Очень хороший экземпляр. Один из моих самых любимых, – сказал мастер.
Он погладил меня своей теплой, мозолистой ладонью, тоже самое сделала девушка. Её ладонь оказалась миниатюрной и нежной.
– Кажется, дождь заканчивается, – произнес мужчина, стоявший у входа. – Можно потихоньку выбираться. Благодарю вас за приют. Всего доброго.
Он надел серую шляпу на вымокшие волосы и вышел из лавки.
Я и не заметил, как ливень ослаб, а потом и вовсе прекратился. Мастер шепнул ей что-то на ухо. Она закивала.
– Я поняла. Спасибо.
Тем временем небо немного прояснилось. Улица вновь заполнялась людьми.
– Сердечно благодарю вас за приют. Обещаю зайти в скором времени – сундучок мне уж больно понравился, – произнесла девушка.
Напоследок она еще раз коснулась ладонью моей головы. Выйдя из лавки, она быстро зашагала по мокрому асфальту. Я смотрел ей вслед.
***
На следующий день она не появилась. И на следующий тоже. Я стал беспокоиться, ни случилось ли чего. Пристально разглядывая прохожих, я выискивал её в толпе. Но все было напрасно – её нигде не было.
За время моего ожидания наши прилавки заметно поредели. Людям нравился товар, изготовляемый Гансом, оттого они часто посещали нас и не уходили, не прикупив что-нибудь. Особым спросом пользовалась посуда: её часто покупали, предварительно попросив мастера упаковать в подарочную бумагу. Как и посуда, настенные часы не задерживались долго. Среди покупателей я узнал девушку, интересовавшуюся ими в тот дождливый день. На этот раз она появилась со своим спутником, который, как мне показалось, был много старше её. Его редкие волосы уже подернула седина. Он также деликатно обращался со своей дамой, как и с собственным пенсне, которое бережно извлекал из внутреннего кармана пиджака, и столь же аккуратно убирал внутрь. Не знаю почему, но он вызывал у меня симпатию и даже доверие.
Девушка в темно-зеленом пальто больше не приходила.
Спустя неделю мастер продал меня одному юноше.
Он зашел в лавку под самый вечер. Солнце уже клонилось к закату. Люди, уставшие и понурые, шли по улице, не оглядываясь по сторонам. Войдя, юноша поприветствовал мастера. Он выглядел молодо и задорно в костюме-тройке. Правда, пиджак оттенка кофейного зерна был немного великоват, но это нисколько не портило внешний облик.
Поправив поля шляпы, юноша осмотрелся.
– Ищете что-то? Могу подсказать, – сказал, выходя из-за прилавка, мастер.
Юноша посмотрел в мою сторону.
– Спасибо. Я уже нашел.
Моей первой мыслью была мысль о девушке в зеленом пальто. Я сразу подумал о том, что никогда больше не увижу эти глаза, лицо, не услышу её голос, не смогу вновь ощутить столь желанное прикосновение её рук… «Неужели это конец?» – спросил я себя в тот момент, когда юноша уже протягивал ладони, не изувеченные тяжелым физическим трудом.
– Прекрасный экземпляр. Ручная работа, – произнес мастер, подойдя к нему. – Не желаете еще что-нибудь присмотреть? Выбор большой, да и товар спросом пользуется.
– Нет, меня интересует только сундук.
– Почему именно этот? Вот, взгляните, тоже достойный вариант, – мастер указал на моего собрата, стоявшего в стороне.
Я взмолился всем Богам на свете, чтобы он передумал и согласился на предложение мастера. Ведь тот сундук был тоже по-своему красив. Он чем-то походил на пиратские сундуки, в которых бороздившие морские просторы дьяволы хранили свою добычу.
Юноша был непреклонен:
– Нет, спасибо. Мне нужен именно этот.
Его ответ прозвучал, как удар кузнечного молота по наковальне. «Мне вынесли приговор и я должен с ним смириться, – произнес я про себя. – Значит, такова судьба. Ничего не поделаешь».
Мастер одобрительно похлопал юношу по плечу и позвал к прилавку. Я тем временем пытался осознать и принять свершившееся. Было трудно свыкнуться с мыслью, что вся эта размеренная жизнь медленно утекает, превращаясь теперь в мое прошлое. То самое прошлое, которым я дорожил и дорожу по сей день. Рано или поздно, со мной должно было это случиться. И вот оно случилось. Я тосковал по девушке, которую теперь не увижу. «Тогда пусть её образ останется со мной и послужит мне источником света даже в самые темные времена» – подумал я напоследок перед тем, как навсегда покинуть свой первый дом. Покинуть старого мастера, чьими заботами я благополучно жил все это время.