Артём Александрович Кашкин
Взросление. Сборник стихотворений
Где отныне и на веки,
Разлагаются слова,
Дорогие «человеки»,
Вы забыты навсегда!
Я про вас не буду больше,
Ни писать, ни говорить,
Пусть танцует танго лошадь,
И сорока пусть кричит.
Но все это – просто ширма,
Лишь прикрытие для той,
Для кого пишу, обширно,
Покрывая лист пустой.
Повзрослев я понял тайну,
Понял истину вещей,
Лишь любовь толкает дальше,
Лишь она даёт идей!
«Про мечты»
Мечты, мечты, ещё мечты,
Надежды позабудутся.
Мечты, мечты, опять мечты,
Что никогда не сбудутся.
Я весь в мечтах окутан яро,
Ярмо несу, захлопнув пасть.
Мне завтра прилетит, снарядом,
Ответ, что мне совсем не в масть.
Или не завтра, а чуть позже,
Не прилетит, так доползёт,
Стихом окутав, чего больше,
Мечты мои все про неё.
Простите, что опять про это,
Что про любовь пишу я вновь
Забудьте звание поэта,
Отныне – человек простой.
Не поклониться мне коленям,
Что я б веками целовал,
Не слышать шёпот в воскресенье,
Что б я так рано не вставал.
И не примкнуть мне к сладострастным
Устам, что так манят к себе,
И не узреть мне облик ясный,
В проходе спальни, у дверей.
Мечты… Мечты… Ещё мечты,
Поэт их позабыть стремится,
Мечты… Мечты… Опять мечты,
Как можно было так влюбиться?
«Миг»
Вот – я, опять рисую строчки,
Заполнив сердцем комнату свою,
И на конце я не поставлю точки,
Ведь там строка, которую люблю.
Я вновь пишу. Зачем? Неважно.
Вы все забудете как пыль.
Громадным строем, и великим маршем
Мне, время, капает в часы.
А как мне ощутить секунды ?
И как осмыслить целый миг?
Мы в мире том, где больше нет иуды,
Способного страдания оценить.
И за строкой одной, идёт другая
И каждая из них – топор,
Который рубит смысл мироздания,
Перетекая в тихий разговор.
Где ты и я, забудемся на веки,
Где нет законов, тайны и судьбы,
Наступит час и все наши ответы,
Укутаются в истинность любви.
Но я не допишу те строки,
Что раньше оглашался написать,
Пусть солнцем, белые сороки,
Укажут путь, куда нам убежать.
Но ты ли побежишь? Не знаю.
Итак я слишком много говорю,
В конце я точки вовсе не поставлю,
Ведь там строка, которую люблю
«Мой сон разразился тобою»
Мой сон разразился тобою,
В нём, вообще-то, всё как всегда:
Тебя восхваляю мадонной,
Глядящей на чудо Христа.
Тебе бирюзовое небо,
Открылось свободной страной.
Незнание, искусство и пепел:
Все это наполнилось мной.
Мой крик стал совсем иллюзорным,
Игрушечным стал мой набат,
В тебе отражалась свобода,
В твоих безупречных глазах.
Запомню, а после открою,
Шкатулку своих темных сил.
Мой сон разразился тобою,
Как жаль, что проснулся один.
«Первый вздох»
Первый вздох – в нем нет идей,
Лишь символы на крышке,
Я ненавижу всех людей,
Но и люблю их слишком.
На мне играет свет луны,
Дугой мне пляшет небо,
Забыл я все свои мечты,
Когда настало лето.
Я хочу забыть слова все,
Быть немым и чуть глухим,
Что б и портить не пытаться
Жизнь себе или другим.
Что б глядеть и видеть море
Из проблем затертых в пыль,
Но ни слова не позволить
Проронить из головы.
«Иуда»
Прости меня, мой друг,
Я совершил ошибку,
Не знаю, даже, почему,
Я потерял улыбку.
В моём кармане горсть монет,
Я продал наше дело,
И мне прощенья вовсе нет,
Страдает же, пусть, тело.
Я присмотрел себе осину,
Где на века усну.
Твою неисчерпаемую силу,
Я никогда и не пойму.
Прощай, мой друг, учитель и наставник
На том кресте уж было б лучше мне,
Но вот кровавый наступает праздник,
Чем жить Иудой – в позоре лучше умереть.
«Энтропия»
Я чувствую стук из грудины,
Вибрацией полнится мир.
Мой истинный страх – энтропия,
Как слов, так и в целом частиц.
Как смыслов, идей или знаков,
Так жизней, играющих в пыль.
Мой мир, он и вправду прекрасен,
Особо прекрасна, ведь, ты.
Распад – это то же начало,
Конец не всегда одинок,
Но стук прерывает молчание,
Свой гул, издавая в ребро.
«Видеть мир поэтом – страшно»
Видеть мир поэтом – страшно,
Боль, испуг или петля.
Но все это было б важно,
Если б не было тебя.
Я скрываю боль под маской
Из этических границ,
Но рассвет багрово-красный
Осияет святость лиц.
Я один пишу стихи все,
Надо мной не зреет рок,
Но поэтова традиция -
жизни не учить урок.
Не играть и не стараться,
А нырять ко дну бегом,
Может вовсе не пытаться,
Но тогда мой мир – умрет.
«Я обезумел пред толпой»
Я обезумел пред толпой сегодня,
Как будто мазал мёдом стены,
И крик мой, искренней, животной болью,
Разрушит то, что строили моменты.
Вперёд – не значит быть счастливым,
Слова играют в лесенку со мной,
Я пеплом распишу свою картину.
Спасибо вам, что я ещё живой.
«Двадцать»
В небе крылышки летают,
На земле опять нога,
Ничего они не знают,
Кто твердят, что навсегда.
Навсегда – его и нету,
Вот и повод чтоб мечтать,
Перечеркивая лето,
Греет душу мне кровать.
И под тёплым одеялом
Я гляжу на тихий сон,
Где сплелись в прекрасном танго
Гордость, страх и Вавилон.
Где всегда – всего минута,
А на смерть есть полчаса,
Впереди эфиром будто
Распылялись берега,
И на пиках здешних башен
Очи чёрные стоят,
Тут расклад совсем не важен,
Впереди есть только ад.
Но проснуться мне не светит,
Так глубок и крепок сон,
Я сижу на чёрной мессе,
Надо мной звенит число.
Шутка, нет? Не знаю точно,
Кто поможет разобраться ?
Страх пропитывает почву,
Надо мной звереет – двадцать.
«Формулы»
Я рисую формулы на небе,
Открываю новые мечты,
Быть учёным или же поэтом,
Мне не важно, главное своим.
Быть в гармонии с природой и собою,
И не знать, что завтра меня ждёт,
Энтропия все растёт, а я не строю
Никаких надежд на чёрный горизонт.
Поменялось время и пространство,
И я в вакууме, но все таки дышу,
И частицы снова пляшут танго,
Я впадаю в чёрную дыру…
«Я – не я»
Я – не я, вот и вся догма.
На распахнутую грудь,
Лилось слишком, слишком много,
И былого не вернуть.
Как всегда: печали, злости,
Не таи обиды друг,
Перемыты были кости:
Вот такой у вас досуг.
Через проклятое небо,
Через вечность, что есть быт,
Мне не видно человека,
Он во мне, собой, зарыт.
Но он просится наружу,
Бьет по дверкам и замкам,
Посылая мне ту стужу,
Что пирует по ночам.
Я – не я, вот и вся догма,
Но быть может ты – не ты?
Пусть на этом чёрном поле
Больше не растут цветы,
Коль мы знаем слишком мало,
И нам может не дано,
Но в предверии финала,
Мне приснился этот сон:
Я – не я, а я отдельно,
Вот две формы на показ,
Что есть я, а что лишь тело,
Я не знаю каждый раз.
«Я закат раскрасил мелом»
Я закат раскрасил мелом,
Что валялся под столом.
Эти треснутые стены
Пробиваю напролом.
Эти пресные подъезды,
Воздух ладаном пропах,
И когда то, на уезде
Я построю дивный сад.
Яблони, черешни, груши,
Вейся розой, куст родной,
А пока всё слишком скучно,
Город требует убой!
За голгофу и за зиму,
За меня и за тебя.
Эта сказка – некрасива,
Но чудесна, как всегда.
«А.В.»
Посвящается Роговой Алене Владимировне
Что на свете есть честнее,
Чем спокойный, тихий вздох?
Ручка нежного нежнее,
Чьё касание – чистый ток.
Локон искренних мотивов,
Что есть прядь твоих волос.
Словно пламенем игривым
Завивает голосок.
Очи, чистые как небо,
И манящие уста,
Разгорелись у поэта
Завертелись все слова,
Описать тебя – не хватит
Мне десятка тысяч слов,
Что есть жалкое понятие,
С неземною красотой?
Что есть всё, и всё не важно,
Коли рядом есть лишь ты,
Слов игрища на бумажке
Признают мои мечты.
Коль есть ты, я тоже буду,
Буду рядом и сейчас,
Мне любовь встречает утро,
И любовь – есть сила нас.
Я люблю тебя до дрожи,
От причины до конца,
Но стихом ведь не раскроешь,
Слишком узки, уж, слова.
Но я все равно пишу их,
Пусть ты знаешь хоть чуток,
Каждый день, он самый лучший,
Где ты есть – моё тепло.
«Словесный полумрак»
Словесный полумрак,
Меня пугают жизнью
Макбет изменник и тиран
Макдуф же спас отчизну
Не так ли? Стоп. О чем слова?
Шотландия теперь британцев ?
Трофей Макдуфа – голова,
Бирнамский лес кроваво-красный
«Тоска – это норма»
Предположим: тоска – это норма,
Предположим, что боль – пережиток,
Полумера накрыла волною,
Потопила страницы всех книжек.
Я формирую идей бесконечность,
И новые пуще других,
Шекспир мне оставил на сердце
Сомнения в добрых и злых.
А так и должно быть, неважно
Ты злой или добрый, все хлябь
Рассвет все раскрыл беспощадно
Пустив на весь мир свою рябь.
«Я распыляюсь в пустоту»
Предположим: тоска – это норма,
Предположим, что боль – пережиток,
Полумера накрыла волною,
Потопила страницы всех книжек.
Я формирую идей бесконечность,
И новые пуще других,
Шекспир мне оставил на сердце
Сомнения в добрых и злых.
А так и должно быть, неважно
Ты злой или добрый, все хлябь
Рассвет все раскрыл беспощадно