Артём Александрович Кашкин
Взросление. Сборник стихотворений
«Письмо»
Я прочёл стихов не мало,
Вдохновлялся и рыдал,
Но тебе, не утешая,
Ничего не посвящал.
Я пишу сегодня рифмы,
Завтра, может, расскажу,
Но такой, как этот стих, я,
Никогда не напишу.
Пусть знакомы, может мало,
Но душа моя поёт.
Ты такая, как мечтало,
О тебе моё стило.
Твоих локонов нет краше,
Как российского полка.
Точно хлопком, свили пряжу
Руки мастера звена.
Твои очи мне как небо,
В них спокойно утону,
Отражая белым светом,
На века свою судьбу.
Я пишу тебе, поэтом,
Но откроюсь я глупцом,
Перелистывая лето,
На себе несу клеймо.
Меня гложет много мыслей,
О тебе и о стране,
Но мечтать я, не посмею.
Слишком много, это, мне.
Я хотел совсем, как в книгах,
Когда был я не знаком,
Но теперь мне радость жизни,
Бьёт в груди, воды ключом.
И в просторах, будто в стужу,
На глазах висит тоска,
Я выплёскиваю душу
На гранит сего листка.
«***»
Пусть тянутся жилы до Праги,
И ветер сонеты поёт,
Мне тайна, открылась, бумаги,
Я жадно глотаю её.
Открылось мне тайное око,
Что ищет искрою в ночи,
Мне не было так одиноко,
Когда я писал все стихи.
Сейчас я рыдаю от горя,
Мне трудно писать и дышать,
Петлей мне мечты все про море,
Где ты, и конечно же, я.
Уйти ли на дно или в гору,
Пойду я наверное вдаль,
Тебя я запомню такую,
Но больше не встречу.
Мне жаль.
«В России не было меня»
В России не было меня,
Как и во мне России.
Пусть умирают города,
Под небом бледно-синим.
И пусть сгорает время,
Что было без тебя.
Но, как же, я нелепо
Пишу сие слова.
И, как же, это странно -
Писать тебе стихи,
Гирляндой опоясав,
Из сотен тысяч рифм.
Стираю больше, чем пишу -
Таков предел мечты.
Но не пугайся, я прошу
Ведь моя муза – ты.
«Что для меня любовь?»
Вот вам стих,
В нем истинные чувства.
В нем радость, боль или печаль.
Я расскажу, как было грустно,
И как мне нравится кричать.
Я расскажу вам и про сны,
И про фантазии больные,
Как манит запах молодой листвы,
И про мечты мои, другие.
Но лучше я начну с любви,
Она мне ближе иль больнее,
Раскатом грома об углы,
Кидается мое стихотворение.
Скажу вам честно, я любил,
Скажу вам больше, не в серьез,
Ведь истинна таких картин
Это всевечный спрос.
На то, что кончилось не жаль,
Ведь я опять тону,
Вот только все не так, как ожидал,
Не знаю почему.
Но что же для меня любовь?
Такой вопрос мне задала она,
Не знаю честно, сколько слов
Понапишу я для стиха.
Мне это чувство трудно описать,
Любить ведь – молчаливо,
От края губ до пальцев на ногах:
Любить не значит быть любимым.
Любить – это заполнить целый мир
Секретами переживаний,
И никому совсем не говорить
О ком ты вожделеешь иль мечтаешь,
И что вообще ты там себе надумал!
Любовь ведь любит тишину?
Быть может так, а может, будто,
Декабрь рвёт она страну?!
Любви ведь, место на билбордах!
И в громофонах, что гремят везде!
Любить ты можешь как и где угодно,
Любовь затухнет лишь на смертной стороне.
Люблю ли я сейчас? Не знаю,
Ведь истина закрыта навсегда,
Что для другого пыль – мне как монета,
Что для кого то стих, то для меня слова.
Но я открою занавесу тайны,
Я расскажу всё, что мне на душе,
Но это будет позже, а пока что
Вы смотрите в простые миражи!
«Подскажите, берёзки»
Молодые березки, о сестры!
Подскажите, ну как же все так?
Почему ваш поэт – непутевый?
Почему мир внушает оскал?
И за что, непрощённое небо,
Только знает секрет бытия?
Почему не услышу напевов
Провожающих в небо меня?
О, березки, не слушайте, сестры,
Ваш поэт уж совсем дурачок,
Вы растите, и вы, тоже, сосны,
Вы простите, что мир так жесток.
«Я испачкал бумагу словами»
Я испачкал бумагу словами,
Меня лист не простит никогда,
И кроваво-бордовым сиянием,
Пусть, забудутся все города.
Позабудь мое имя и празднуй,
В ночь полки, пусть не топчут асфальт
Весь завяз я в эмоции грязной,
Позабудь и мои, ты, глаза.
Все стихи и всю прозу, отныне,
Я пишу только лишь про тебя,
Мне химеры в ночи говорили
Как противна им эта судьба.
В рукавах я не прячу ответы,
Лишь в глазах изумруды любви.
И пускаю я слёзы по ветру,
Без тебя здесь не будет строки.
«Навсегда – всего идея»
Навсегда – всего идея,
Меня гложет лишь сейчас.
Как последний станет первым,
Так поэт воскрес у масс.
В чем секреты мироздания ?
Есть ли разница вообще?
Все секреты – просто марля,
Для прикрытия вещей.
Для того что правда важно,
Для любви и для тебя,
Я рублю мечом бумажным
Все границы бытия.
В перемолотые кости
И в промытые глаза
Не засунуть слово? Бросьте!
Всё что можно – всё слова!
Слово – это есть идея,
Слово – меч и слово – суд
Этот мир не гибнет, тлея,
Этот мир слова спасут!
«Про тебя»
О чем мне вообще говорить?
К чему издавать эти звуки?
Мне словесная, толстая нить
Повязала дрожащие руки.
В ночь кричу я все громче, сильнее,
Вот и май пролетел как искра,
Ни направо, и ни налево,
Никуда не идут поезда:
Перекрыты дороги вещания.
Комом в горле застряли слова,
Как король презирает мещанина,
Так и вопли мои у тебя.
Пусть горит бирюзовое небо,
Пусть февраль разразится опять,
Будет крик и там, где бы я не был,
Потому что опять про тебя:
Про тебя снова мысли и тайны,
Про тебя и мечты, и мой страх,
Про тебя этот стих, хоть и рваный,
Про тебя же тут всё,
Что в стихах.
«Не вам, но для неё»
Я вновь сажусь придумывать слова,
Опять пишу о том, что никогда не будет,
Мне рифма даже больше не мила,
Но пусть увидят мои мысли люди.
Я зол, наверное обижен и потерян,
Мне больно от того, что не всерьёз,
Но вся цена такого предложения,
Ничтожна, ведь потерян спрос.
Скажу вам честно, я влюбился,
Так быстро, сильно и наверняка,
И я б в припадках чаще бился,
Но все спасает сотворение стиха.
Я снова думаю о том, что не постигну,
Что нет в моей руки её,
Что пролетают дни, а я не вижу,
Не чувствую сирень её волос.
Как быть? Как радоваться, плакать?
Когда все мысли лишь о ней.
Да, я влюбился, это правда,
Но, кажется, есть что-то посильней.
Я восхищаюсь ее каждым словом,
Бывает, даже, не найду своих.
Я пропитался каждым томным вздохом,
И это уж не первый о ней стих.
Писать я не закончу, это точно,
Я напишу вам столько, сколько сам смогу,
Но все стихи, я посвящаю лишь одной девчонке,
Которую я вскоре полюблю.
«О памяти»
Лампочка сверкает,
Хор в ночи поёт.
Утром, в темной спальне,
Умер патриот.
На глаза – монеты,
А счета – на карту.
Пусть, сгорят моменты,
Но сыграют в правду.
Меня – очень мало,
Завтра – будет больше.
На гранит упала
Ледяная лошадь.
Мне – крупа в довесок,
Тебе – чай в стакане,
Вспомни это лето.
Будь бессмертной, память!
«Мне очень больно»
Мне очень больно,
Мне страшно,
Закрой свои глаза,
Не нужно видеть меня слабым,
Особенно, когда
Себя корю за все подряд,
Мне очень одиноко,
Я весь влюбился, как дурак,
И оттого мне плохо.
И оттого тебе пишу,
И про тебя кричу я,
Прости меня, я помолчу,
Ты не услышишь воя.
Тебя мне не достичь, я знаю,
Мне далеки твои уста,
Словами не напишешь правды,
И не написать мне
Про тебя.
«Взросление»
Я начну свой стих словами,
Что я раньше не писал,
Голубыми облаками
Пусть застелют небеса.
Я стал старше и мудрее,
Или всё это не так?
Стих закончить не сумею,
Леди, ставьте же антракт.
И над вашими главами,
Пусть танцует белый лист,
Правду выжгу, я, словами.
И начну я про двоих.
Белый морок ночь позорит,
Надо мною пустота,
Правду истина не скроет,
Так – кружится голова.
Надо мною нет и флага,
И границы для идей,
Поусердствовал на славу,
Злой поэт и чародей.
Но всё это – лишь идея,
Лишь граница для листа,
Пусть поэт не очень смелый,
Но смела его строка.
И смела его поэма,
Что он в страхе написал,
Тучи скрыли голод неба,
Где теперь вы, небеса?!
А вы там же где и прежде,
Снова я играю в пыль,
Люди, скальпелем не режьте,
От пяты до головы!
Я всё сам вам лишь открою,
Сам поэму напишу,
Но коль режете, до крови,
Знайте, зла я, не держу.
Вам ли знать мои утраты,
Вам ли видеть все грехи?
Перероют мою правду,
Все поэмы и стихи.
И за здравие отныне,
Поднимаю, лишь, бокал,
Серый город тонет в дыме,
На лице блестит оскал.
Пусть гремят раскаты грома,
Над голгофой нет вины,
Тихим таинством наполнив,
Напишу проклятый стих.
Про любовь или про горе,
Про невиданных зверей,
Не испытывая волю,
Напишу я про людей.
Все слова мои – больные,
Ведь они кричат для вас,
Я сижу, объятый, в дыме,
На замке, как Алькатрас.
Мой тюремщик это время,
Это кладезь всех идей,
На стене рисую мелом
Перепады скоростей.
Отворите ваши думы,
И впустите навсегда,
Я пишу блаженным духом,
Что умрёт здесь для стиха.
Отнесут его вороны
За границы той страны,
Где позволил чёрный случай
Мне читать свои стихи.