Аня Коцерикова
Популяция
– Ничего се, у них народу! – Олег пытался разглядеть остальных, – По палаткам сидят что ли?
– Сейчас помолимся и трапезничать будем с братьями и сёстрами. – Бородач указал рукой на деревянные лавки.
– Верующие… – Таня тепло улыбнулась, встреча с чудаковатыми, но добрыми людьми казалась настоящим чудом.
– Вот сюда присаживайтесь, – девушка в комбинезоне показала на лавку возле себя и как-то очень пристально посмотрела Олегу в глаза.
Вся компания расселась вокруг столов, бородатый вышел вперёд и монотонно загудел:
– Поблагодарим жизнь и свет, и тепло, дарованное нам Всевышним, примем как благо миссию стражей небесных у врат его в дни страшного суда и поведём за руки братьев и сестёр наших к его престолу. Сохраним их тела нетленными, а свои души покойными, послужим Господу нашему аки апостолы, соберём паству в едином месте и возденем руки в мольбах о скором воскресении.
Никто из вновь прибывших в слова молитвы не вникал. Не было среди них людей хоть сколько-нибудь религиозных. После многозначительного кивка бородатой головы все приступили к еде. Странно только, что другие к обеду не спешили, около пятнадцати тарелок тихо остывали без едоков.
– Вы издалека? – девушка в комбинезоне сверлила Олега глазами.
– Ну можно и так сказать, а вы?
– А я… мы…
– Женя! Не болтай за столом. Не гневи Господа! – бородач грубо рявкнул на девушку, и та замолкла, продолжая пялиться на Олега.
Когда с едой было покончено, мужик подошёл к гостям вплотную.
– А теперь проявите благодарность, помогите накормить братьев и сестёр наших! Идёмте со мной, кто покрепче.
Бородач бодро зашагал к палаткам, Олег с Алексеем поднялись за ним.
– У вас там больные что ли? – испуганно и тихо спросила Алиса
Женя пересела к ней, положила голову на плечо и тихо, почти одними губами прошептала:
– Заберите меня отсюда…
Алиса вздрогнула. И было от чего!
В это время от палаток к столам возвращались бородач с девушкой на руках, Олег и Лёха тащили под руки здоровенного мужика. Уже около столов в нос ударила вонь. На лицах у парней был тихий ужас. Выглядели они оба настолько офонаревшими, что повиновались указам бородатого без слов.
– Ешьте братья и сёстры до дня воскресения! – с этими словами бородатый разжал пальцами мёртвый рот покойницы и засунул в него глубоко ложку с супом. Жидкость немедленно полилась обратно. Мужик заботливо промокнул грязный рот платком и залил в труп ещё ложку.
Алиса как сидела, так и запрокинулась за лавку. Её шумно вырвало. Это словно вывело Олега и Алексея из коматоза.
– Да у них там полная палатка мертвяков! – Алексей оттолкнул, наконец, от себя здоровенный труп.
– Неуважительно! – загудел бородач, и женщина в платке зацокала языком.
– Они ж только телом умерли и то не навсегда, а вот скоро будет день, так все воскреснут. А мы спасёмся, потому как не бросили почивших, а признали, что смерти нет. Для нас они живы. Кормим, моем, спать кладём рядом с собой! – Медленно и укоризненно читала лекцию по уходу за покойниками женщина в платочке, таким тоном, будто перед ней сидели нашалившие наказанные дети.
– Да делайте что хотите, автобусы уберите, мы своей дорогой поедем. – Олег решил с сектантами не спорить, пусть и, правда, забавляются со своими покойниками как им вздумается.
– Нельзя! Дальше ходу нету, там пути нечистые. Или с нами живыми останетесь или мёртвыми, а едино с нами – ждать Его пришествия и воскресения. Перед Ним будете каяться. – Бородач поднялся и закатал рукава на волосатых ручищах.
Алексей и Олег встали перед своими женщинами, Таня прижала к себе Пашку, приготовилась бежать, Ильинична схватила тарелку со стола и замахнулась ей на манер японского сюрикена. Друзья сбились в кучку, приготовились драться и не заметили, что Миша пропал.
В это время рыкнул двигателем один из автобусов и съехал с дороги в кювет.
– Давай сюда бегооом! – орал Миша, стоя возле водительской двери. Семён завёл скоряк. Таня прижала Павлика к груди и, что есть сил, рванула к машине, перепуганный ребёнок кричал и закашливался от слёз. Ильинична запустила тарелкой в сектантку, та осела на лавку и прижала руки ко лбу. Алексей снял с плеча автомат и приказал бородатому лечь на землю. Дождался пока все свои будут у скорой, и сам попятился, держа психов на прицеле. В этот момент девушка в комбинезоне сорвалась с места и кинулась к Алексею, вцепилась в его руку холодными тонкими пальцами:
– Заберите, заберите меня отсюда, я не хочу, заберите хоть куда…
Алексей кивком головы показал ей на машину. Женщина в платке начала выть и причитать, но никто её воплей не слушал. В ушах бился пульс. Как только за Алексеем захлопнулась дверь, машина рванула с места, оставляя жуткий лагерь позади.
– Поели, бля… – Олег всё ещё тяжело и прерывисто дышал.
– Я не поел! – прогудел Семён и все засмеялись. Долгим, нервным смехом.
– Мы, походу, единственные нормальные остались. – Миша улыбался, его это откровение радовало больше, чем расстраивало.
– Расскажи, ты кто хоть? – Таня ласково похлопала Женю по плечу.
– Я Женя, мне 19. Женщина в платке – это моя мама, – сказала она и опустила глаза, – Она ещё до эпидемии ходила к этому Якову бородатому, у него свой приход был. Секта. Но безобидные. Песни пели, молились. У меня папа год назад погиб в аварии, мама очень убивалась, а с ними полегче стало. Мне всё равно было, у меня своя жизнь. А как все поумирали, мать побежала в дом к Якову. А он живой. Автобусы собирает, людей живых. Мы и поехали. По пути людей брали. Сначала только живых, а потом, когда они тоже умирать стали, то и мёртвых. Полных два автобуса покойников набили. Три дня стояли лагерем тут, собирались дальше ехать, куда-то на Урал, там Яков деревню таких же сектантов знает.
– Ты говоришь, живых находили, неужели только бабка и ты с матерью остались? – Олег смотрел недоверчиво.
– Только мы и остались. Сначала десять живых было. Потом, после первого сбора мертвецов женщина заболела и к ночи умерла. По дороге ещё мужик с бабой померли. Старик тоже. Парень молодой бежать хотел, Яков его догнал и задушил. И ещё… девочка ещё была, маленькая… Она есть с покойниками не хотела. Мать её насильно кормить стала, та подавилась. Хлопали ей по спине, трясли, а она посинела и умерла. Мать её теперь сама кормит и дочкой зовёт…
Женя замолчала и отвернулась к окну. Да и что тут скажешь. Щёлкнуло что-то у людей в головах и не поймёшь: кто в своём уме, а у кого давно разум в катышек свернулся.
Машина почти летела по пустой трассе, красная полоска заката сменилась чёрной южной ночью с крупными гроздьями звёзд. Семёна за рулём сменил Мишка, ночь обволакивала белую скорую помощь и отступала, сначала только от огней дальнего света, потом и от боков и постепенно истаяла серым мороком. Из-за горизонта вынырнуло оранжевое ласковое солнышко. Проснулся на переднем сидении Алексей. Он тёр глаза и смотрел вперёд с блаженной улыбкой. Там, в сочных апельсиновых лучах на горизонте сверкало и переливалось настоящее море.
Со стороны они напоминали большую семью. Будто пожилая мать с детьми и их супругами приехали к морю. В начале декабря. Таманский полуостров встретил сильным ветром, пробирающем до костей, штормом и инеем на проводах. Тёплый юг оказался не таким уж и райским.
– Холодно… – Олег дул на замёрзшие руки, – Ни разу на море не был зимой.
В Батыйске уже занесло снегом улицы, спрятал зимний покров мёртвых людей, замёл следы. Но Олег об этом не знал и старался не думать. Стали искать место, где теперь остановиться. Скорая кружила по узким улочкам в поисках подходящего дома. Ничего… Двухэтажные шлакоблочные дома, пятиэтажки, девятиэтажки, дома без печей.
– Блиин, вот мы лоханулись… тут вообще печками не топят по ходу. – Миша нервничал и причитал.
– Не нагнетай, топят! Найдём! – Алексей в свои слова сам не очень верил, но слушать зудёжь Мишки не хотел.
Ещё час они ездили по улицам то одного посёлка, то другого, пока, наконец-то, не нашли дом с камином. Большой, красивый. Протопить эту дачу камином может и не выйдет, но будет не холодно. К тому же рядом с коттеджем обнаружилась сауна на дровах и уличная кухня. Роскошно, если дров побольше найти. Возле сауны была только низенькая декоративная поленница. Топили тут только короткой зимой из нужды, а всё больше для развлечения и красоты.
Перенесли в дом вещи, затопили камин, стали размещаться кто где. По комнатам решили не расходиться – холодно. Мужики притащили кресла, диван, матрас из спальной. Развели огонь на уличной кухне, Нина Ильинична принялась за готовку.
– Давай, пока не размазало, дрова поищем? – Алексей пихнул Олега в бок. Тот коротко кивнул и пошёл за топором к машине. Вандалы – лесорубы, они разобрали старый деревянный забор у соседнего дома. Нашли пилу и сильно умножили декоративную поленницу совсем не декоративной кучей досок.
– Олежек, как думаешь, почему мы тут ни разу на улице мертвяков не видели? – спросил Алексей во время перекура.
– А правда же, нету никого. Ни в домах, ни на улицах. Может, успели уехать? Или вывезли их вояки и потом… Найдём ещё где-нибудь кучу костей обгорелую.
– Надо бы ещё тут поездить, посмотреть. Странно. Давай с тобой за продуктами поедем?
Олегу совсем, совершенно, не хотелось никуда срываться. Хоть день бы полежать спокойно и сыто, в тепле, вытянув ноги. Помыться, выспаться, выдохнуть. Но если откажется, Лёха других подобьёт. Не Мишу, так Алиску, она последние дни хвостом за старым воякой ходит, и не скажешь, что плевала ему в лицо ещё недавно. Или Женю эту… Малая совсем, доверчивая, любопытная. По дороге ей голову совсем заморочили рассказами про сжигающие ящики и чёрных глистов в аквариумах.
– Поедем, Лёх… чо.
Очень Олег надеялся, что после еды Алесей успокоится и отложит свою разведку хоть до завтра. Но едва отложив тарелку, тот собрал сумку.
Пошли пешком, оглядываясь в поисках машины. Вскоре нашли одну, завели с толкача. В десяти километрах должен быть большой город. Туда и поехали. Красивый, южный, с парками и магазинами город был совершенно пуст. Никого. Ни живых, ни мёртвых. Наскоро сложили в багажник привычные продукты и вещи из пары магазинов. Вроде как главное сделали, теперь искать. Хоть какие-то следы людей. Никого. Даже большая больница оказалась пуста. Зашли в дом – квартиры заперты. Запаха труповины нет. Центральный проспект заканчивался набережной. Пустые пирсы, пришвартованные лодки, яхты. А людей нет. Мужики стояли и курили, глядя в серую даль.
На горизонте оба почти одновременно увидели движение. Разрезая волны, двигался небольшой кораблик (баркас, катер?) Заорали, замахали руками. Видят ли? Алексей заметался по берегу, нашёл картонную коробку и поджёг. Огня было мало. Тогда они вдвоём стали собирать весь мусор, и скидывать в костёр на причале. Махали руками, прыгали, орали. Старались не зря. Кораблик развернулся и уверенно пошёл к берегу.
Алексей на всякий случай достал из машины свой автомат. Прижал оружие к груди. Уже можно было рассмотреть катер береговой охраны, флаги и людей на палубе.
– Оружие уберите, мы с миром, – громко прогудел в мегафон голос с катера.
Алексей отнёс автомат к машине. Судно подошло к соседнему причалу, двое умело закрепили канаты, опустился якорь. Скинули трап и к Олегу и Алексею навстречу вышли трое. Крепкие мужики, без оружия, улыбались.
– Вы как тут оказались. На эвакуацию не успели?
Олег коротко рассказал им, откуда дорога привела их в город у моря.
– Так все живы, что ли? Эвакуировали? – Алексей обрадовался. Неужели конец ужасу, где-то много здоровых людей заселяют новый город.
– Не знаем. Собирали всех. И больных, и здоровых. Посадили на теплоход и отправили в Крым. Приказ пришёл – всех отвезти в порт Севастополь, там врачи должны встретить. Мы по службе остались патрулём. Приказ.
Олег хотел было рассказать, что слышал уже про такие приказы… Не стал. Там у этих ребят наверно семьи, чего зря пугать.
– Вы были в Севастополе? – Алексей пытал главного, седого мужика в просоленной штормовке.
– Не были. И на связь они не выходят. Электричество отрубилось. Наверное… – мужик протянул руку, – Владимир я, а это Андрей и Саня. На катере ещё Сергей.
В окне рубки мелькнула фигура, парень махнул стоящим на причале рукой.
– А если сейчас туда выйти, посмотреть хоть, через сколько будем?
– К ночи будем. Только у нас приказа нет. Мы должны береговую линию патрулировать. Мало ли, кто объявится. Вот вы же объявились. Собирайте своих и завтра пойдём. Приказ был выживших собирать.
– Видишь, брат, какое дело. Мы из нашего города бежали. Там тоже приказ отдали, всех собрать. А потом расстреляли, собрали трупы в кучи и сожгли. – Олег скомкал несколько историй в одну, но суть передал доходчиво. Молодые вперились в своего командира глазами.
– А ну, грузись… – капитан махнул мужикам рукой. Что-то заворочалось в его душе, под седыми широкими бровями мелькали огоньки тревоги.
Шли долго, уже стемнело, и по глади воды скользил жёлтый свет от фонаря. Владимир рассказал, как в начале эпидемии работали в городе санбригады, свозили умерших на кладбище и закапывали в большие братские могилы. Иногда умирали там же и ложились рядом с теми, кого должны были положить в жирный южный чернозём. Выживших сажали на автобусы и отправляли в соседние города. Потом поступил приказ. Оставшихся посадить на теплоход и отправить в Крым. Люди собрались на набережной. Были и там погибшие. Их относили в военные грузовики, убирали сразу. Теплоход вышел из гавани две с половиной недели назад, сначала отвечал по рации, потом перестал.
Над морем поднялась большая луна. Стало светло и красиво. Сказочное море, сказочный кораблик, невероятное путешествие последних выживших к благословенному порту, где ждут другие, последние русские люди.
– Человееек, за бортооом! – тихие счастливые мысли прервал крик с мостика.
В нескольких метрах от лодки на волнах бултыхалось тело. Разбухшее уже.
– Нету человека, – понуро выдохнул Андрей и бросил на палубу круг, который схватил по привычке.
Сергей повернул фонарь. Рядом с утопленником был ещё один, потом увидели ещё, и ещё… Фонарь направили вдаль. Чёрное зеркало моря было всё в разноцветных точках. На сколько далеко видели глаза вокруг качались в волнах утопленники. Катер сбавил ход. Пассажиры с ужасом смотрели за борт. Мимо проплывали безобразные массы. Бывшие раньше мужчинами, женщинами, детьми. Живые провожали их глазами.
– Это… что… тот теплоход… – Олег почти сипел, горло перехватило от страха и холодного воздуха.
В темноте, едва подсвеченный луной и фонарём дрейфовал летучий голландец. Теплоход в темноте казался белой горой. Вокруг его бортов плескались серебристые барашки волн и качались мёртвые бакены людей. Сотни человек сейчас плыли неведомо куда рядом со своим последним пристанищем. Владимир осматривал теплоход в бинокль. На палубах ютились у перил неподвижные кучки. Бесконечно долго всматривались они в воду и белый вымерший корабль. Никого. Никакого движения, звука, знака.
– Поворачивай назад! – Владимир гаркнул и сел на палубу.
Катер затарахтел, ещё несколько часов и сойдут они на берег там же, где сели. Утонула в холодном зимнем море последняя надежда. Нет благословенного города. Самый молодой из команды, Андрей, трясся. Наверняка они всех близких, любимых, родных они отправили в солнечный Крым на том самом теплоходе. Олег похлопал молодого по спине: «Держись, брат… держись». Отошёл к перилам и уставился на огромные как пуговицы южные звёзды. Он смотрел в небо, ничего не спрашивал у злого, бросившего их бога, ничего не просил. Только смотрел, не мигая и провожал внутрь горячие крупные мужские слёзы.
До дома добрались ранним утром. Тихо вошли, чтобы не будить и не пугать появлением четырёх новых мужиков. Оказалось, никто уже не спал, даже малыш сидел в уголке и деловито перебирал ложки и коробочки.
Познакомились, повздыхали над брошенным теплоходом и сотням погибших, дрейфующих в холодном зимнем море. Надежда на людей таяла, как редкие снежинки, пролетающие над большим красивым домом. Такса обнюхала новичков, капитан потрепал пузатую за ухом. «Хорошего человека собака всегда примет!» – вспомнил Олег фразу своего мастера цеха, который вечно прикармливал у проходной бродячих псов. Даже самые злые оторвы никогда на него не лаяли.
Ильинична отыскала на кухне вторую большую кастрюлю, готовить теперь на целую команду, да ещё и мужики. Она была глубоко убеждена, что существа мужского пола должны съедать порцию вдвое больше любого нормального желудка. Всё время повторяла: «Вам силы нужны!» Будто девчонки, бесконечно возившиеся с ребёнком и хозяйством, в силах не нуждались.
Продуктов притащили много, должно было хватить на неделю бесхлопотной жизни. Дров такой толпой тоже можно заготовить хоть вагон – неразобранных заборов ещё много. Кому они сейчас нужны. Не от кого городиться.
Лица у моряков были нервные. Толи думали о родных, которых отправили на верную смерть на проклятом теплоходе, толи просто устали от качки и смерти, и сейчас никак не могли расслабиться. Горе и вина, усталость и нервное замыкание, такие знакомые. Кого-то они продолжали грызть, в ком-то потухли как горячие угли, покрылись пеплом тупого равнодушия. Алиса давно не плакала по мужу, все старались не вспоминать маленького Санька.
– Надо добраться до Севастополя! Должен там быть кто-то кто ждал теплоход, должен быть кто-то, кто отдал приказ. – Владимир чесал то правый, то левый кулак.
– Нет там никого, капитан. Мы уже столько раз приезжали на мёртвый пустырь. Нет людей. – Олег хотел, чтобы горькая правда звучала помягче, но вышло плохо.
– Знаешь парень, это тебе повезло, у тебя и жена и ребёнок живы, – Володя кивнул в сторону Тани и Павлика, Олег открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого улыбнулся девушке, – А у меня вся семья ушла … вся семья теперь там, на волнах… Я должен знать, какая сволота их угробила.
– А если не узнаешь? Ну, нет там никого, вдруг? Что тогда? – Алексей, видя бессилие Олега в споре включился со всем своим цинизмом.
– Не знаю… но я должен. – Владимир больше обсуждать это не хотел, – Парни, вы со мной?
Морячки сидели у камина, отогревали обветренные красные руки. Что-то больное читалось в каждом, и жажда мести, и нежелание срываться в лапы смерти, которая потопила так много людей. Молодые, жить хочется. Ничего не ответили, одним взглядом согласились с судьбой.
– Давай так, выйдем вместе, дойдём до Севастополя, пошукаем немного. Если никого – вернёмся. Нам теперь вместе жить, мы последние. – Алексей не столько искал компромисс, сколько не хотел опять встречать опасных отморозков и чудеса техники, сжигающие людей. Страшные тайны нового мира манили гораздо меньше даже самой крохотной надежды на нормальную жизнь.
– Согласен! – капитан кивнул, – заправить катер надо. Там недалеко док ремонтный, до него быстро дойдём.
Решили, что на разведку в крымский порт кроме капитана отправятся Алексей с Олегом (раз уж начали) и Андрюха с Саней. Сергей останется в доме, помогать Мишке и доктору с защитой и хозяйством. Тянуть долго тоже не стали. Захватили сухпаёк, воды и поехали. На прощанье Олег поцеловал Пашку и обнял Таню. Та украдкой чмокнула парня в шею. Горячий след Олег прижимал рукой всю дорогу и даже потом, стоя на продуваемой сырой палубе. Ещё не отошёл от берега катер, а ему хотелось вернуться. Ну её эту правду, какой бы она ни была. Кажется, есть что-то намного важнее. Олег чувствовал новое для себя: смесь нежности, тревоги и желания укрыть Таню и Пашку от всего мира. Может это и есть любовь…
Ремонтный док оказался мрачным местом. Чёрным, ржавым, но, к счастью, знакомым морякам. Они привычно подошли к заправочному танку и занялись подготовкой к долгой дороге. Алексей и Олег курили одну от одной, вроде вода кругом хоть и заправка, да и кому какое дело. Судовые причиндалы побрякивали едва-едва, в доке было тихо. Тем удивительнее для всех оказался грохот из-за ржавого плавучего крана. Там кто-то был. Алексей прихватил оружие, хлопнул Олега по плечу. Тихонько они соскочили на берег и двинули в сторону шума. Когда подошли совсем близко от них со всех ног рванул парень в форме. Олег бегал не быстро, а вот старый вояка формы не терял, хоть и дымил как паровоз. Почти полтос мужику, а быстро нагнал молодого и ловкой подножкой уронил его на землю. Тот рухнул плашмя, как мешок, перевернулся, засучил ногами по бетону в попытках встать.
– Сиди на жопе ровно! – Алексей прикрикнул и показал автомат, – Кто такой?
– Равиль… сержант
– Ты Равиль-сержант чего тут один трёшься? Почему сразу не вышел к живым?
– Смотрел я. Живые живым рознь. Я тут тоже вышел к своим, в форме, потом еле ноги унёс. Пока они ящик открывали, я в воду прыгнул и уплыл, замёрз как скотина. Они потом фонарём светили, светили…
– Из ящика фонарём-то?
– Ну.
– Повезло тебе, Равиль. – Алексей ехидно поднял бровь, – вставай, давай, не морозь задницу. Видел куда потом эти в форме с ящиком делись?
– Так видел, да. Сели на катер и ушли.
– На какой катер?
– Так вот на этот же, на котором вы пришли. – Смуглое лицо парня всё покрылось красными пятнами, нервничал, боялся, похоже, сильно.
– Ты ничего не путаешь? Может такой же, да не этот?
– Не путаю, у меня память фотографическая, номер судна я запомнил.
Олег с Алексеем посмотрели друг на друга.
– Вооот лохиии, – прошипел Алексей.
К катеру возвращались шагом. Равилю сказали идти за ними, но незаметно, не высовываться из укрытий.
– Что там, мужики? – капитан стоял уже на носу катера.
– Собака…
– Ааа, ну идите, помогите парням в трюме, вещички кое-какие уложить.
Едва открылась дверь внутрь, перед Олегом и Алексеем мелькнул знакомый белый луч. Он опять задерживался на груди каждого, переходил от лица к ногам, будто сканировал.
– Хер вам, уроды! – Гаркнул Алексей и толкнул ящик ногой. Сбил с ног белобрысого Андрюху, засадил кулаком в зубы Сане. Олег запрыгнул в темноту и тоже раздал хороших пинков и зуботычин. Потом выскочили из трюма и скоро заперли дверь снаружи.
– Володя, иди помоги! – окрикнул капитана Лёха, через рукав, чтобы не понятно было кто зовёт.
Седой капитан спустился и тут же получил кулаком в зубы. Качнулся, взялся рукой за перила.
– Что, живые? – теперь он смотрел зло, исподлобья. Сплюнул юшку на серую палубу. – Не сгорели?
– Не сгорели! – Лёха выпрямился, с пожарного щита хватанул багор. – Расскажи-ка нам про ящик, дядя, пока жив сам.
Капитан ещё раз сплюнул и показал здоровенную фигу.
– Вот вам! Я вас и без теплостерилизатора грохну, всё равно вы все заражённые, всё равно помрёте!
С этими словами вытащил он из кармана рукоятку, будто нож выкидной. Щелчок и высунулась из ручки длинная игла толщиной с трубочку для сока. Попёр на Олега, тот только успел отпрыгнуть, когда рука капитана попыталась пырнуть его в живот. Алексей дёрнулся и опустил багор на голову врагу. Потом ещё и ещё раз. Металлический наконечник раскроил кожу и, кажется, череп до мозгов, Владимир ещё раз качнулся и рухнул. Алексей ногами допинал его до края и столкнул в воду. Едва отдышался свистнул так, что уши заложило:
–эээ татарин! Равиль!!! Где ты, чёрт? Поднимайся на борт!
Морячков вытащили из трюма за шкирку. Руки связали бинтом, который Таня уложила Олегу в аптечку (умница), для проформы ещё пару раз влепили им по морде.
– Вместе с нашими остался Сергей, что он будет делать? Чтооо! – рявкнул Алексей и пнул носком ботинка под коленку Сане. Тот визгнул от боли:
– Убьёт! Всех убьёт, вы заражённые, вы всё равно умрёте, только заразу растащите! – говорил Санёк прерывисто, подавляя боль и стук зубов, которые так и плясали от холода и страха. Эти не чета своему капитану, наполучали по харе и сдулись.
– Чем заражённые? Говори давай, что знаешь!
– Не знаю, чем, вирус какой-то, его выпустили для зачистки от лишних людей. Здоровых и перспективных привили, а всякую шваль вроде вас – на убой. – Саня хихикнул и за «шваль» опять получил по зубам уже от Олега, который вдруг вспомнил малышей в детском саду Батыйска. Перестарался Олег, Саня мотнул башкой и отключился.
– Теперь ты рассказывай, – Алексей пихнул Андрея
– Что рассказывать? Нас привили, выдали стерилизаторы, сказали живых находить и жечь вместе с заразой.
– Врёёёшь, дружок, мы такой ящик уже видели, нас он не сжёг, значит, мы не заразные! А потом доктор нам прививку ставил. – Олег от злости аж побелел, возле его губ нарисовались синие вены, отчего он выглядел страшно, будто оживший мертвец.
– Ну, значит, повезло вам. Есть немного людей с иммунитетом, совсем мало. И с прививкой повезло. – Андрей смотрел за борт, там качался на волнах капитан и за разбитой его головой тянулся красный тонкий след.
– Вот что, Андрюха, хер те в ухо, поднимайся и разворачивай катер назад. – Алексей дёрнул его за шкирку и пнул под зад. Саню, который снова очнулся тоже отволокли на мостик. Алексей щёлкнул автоматом. – Пошли! Живо.
Морячки послушно завели мотор и развернули катер обратно. Равиль уселся в углу, Олег стоял плечом к плечу с другом, закрывая возможный путь побега.
– Э? Негодяи, почему вы сказали «всё равно умрёте»?
– Потому что у тех, кто сразу не умер внутри расти начинает, чёрное такое. Мы видели, как они потом, несколько дней от боли орут, оно заживо жрёт. Лучше сразу сдохнуть, чем так, уж поверь. – Андрей вытер рукавом кровавые сопли. – зря назад идём, можем к здоровым, ваших всё равно Серёга всех положил.
Олег посмотрел на Лёху. Как ребёнок, мол, скажи, что это не правда.
– Не ссы Олежка, там мусор наш, он сам кого хочешь положит…
Страшно стало, очень страшно. Молиться Олег не умел, но сейчас очень просил бога о том, чтобы Мишка был начеку.
16.
Всю дорогу до дома Олег чувствовал удавку на шее, будто холодным резиновым шлангом стянули ему горло – ни вдохнуть, ни сглотнуть. За ушами болеть начало от напряжения, он мучился от страха, блуждавшего от горла до низа живота, и постоянно гладил то место на шее, где остался поцелуй Тани, не да бог, последний.
В машину морячков затолкали максимально грубо, Алексей не привык страх копить, он его сразу вымещал. Поэтому на двоих у «засланных казачков» осталось одно здоровьице. По половине каждому вышиб старый вояка. Заставили Равиля тащить с собой ящик с лучом, кое-как запихнули потом оружие новой смерти в багажник. До дома летели.
Связанных морячков бросили в запертой машине, Равиля оставили охранять, к дому крались. Сердце ухало об рёбра у обоих. Слушали голоса. Скрипнули дверью прихожей. А там…
Таня укачивала Павлика спать, доктор мусолил длинные уши таксы в пальцах, Ильинична дремала в кресле, Алиса с Женькой валялись с книжками у камина. Серёги нет. И Миши нет… Алексей с Олегом стояли в прихожей как две чумы – страшные и злые. Их руки были готовы рвать заживо убийцу. Зубы оскалены, даже волосы, кажется, поднялись на голове. А тут тишь да гладь… Алиса посмотрела на «берсерков» и прыснула сквозь зубы. А вот Таня смотрела с облегчением.
– Вернулись… – выдохнула она и прижала Пашку к груди.
– Где этот? – Олег ещё хрипел сдавленным от ужаса горлом.
– В соседней комнате, связанный – перевязанный. – Алиса смотрела победительно.
– А Мишка где?
– А там же, спит, алкаша кусок!
Оказалось вот что. Только уехали на катер мужики, как Серёга давай Мишу уговаривать «нервы расслабить» после увиденного. Сил, говорит нет, глаза закрою – трупы на волнах качаются. Миша отнёсся с пониманием, разыскал бутылку какого-то пойла дорогущего в доме. Стопки. Никто с ними пить не стал. Сели они у камина и давай закладывать. Молча, почти без разговоров, Мишка быстро «поплыл». А дальше совсем странное было. Женька с места сорвалась и со всей дури Серёге ногой по руке лягнула. Тот поднялся, а она как в кино – прыгнула и ногой ему в голову, аккурат в ухо. Зашатался Серёга, вот-вот упадёт. Тут Алиса сзади, поленом его по затылку. Семён только рот раскрыл – кукухой девки тронулись, не иначе? Парни выпивают тихонько, а эти две – драться.
Не тронулись! Женька вовсе не книжку читала. Поверх страничек Серёжу разглядывала и видела, как он потиху из стопок в камин плескал. Любопытно, сам предлагал выпить, сам мимо выливает. Потом рука его в кармане пошарила. Вынул он ручку чёрную, нажал что-то, и выскочила длинная игла, он этой иглой к Мишиным рёбрам повёл. Вот Женька и прыгнула. Чёрный пояс по тхэквондо, кандидат в мастера спорта… А Алиса увидела ручку с иглой на полу и успела полено схватить. Рядом кочерга стояла – тут и пришёл бы Серёже конец. Повезло, что полено. Доктор его смотал простынёй как психа и в соседнюю комнату оттащил. Там прохладненько, очнётся – побеседуем. И Мишу туда же, но на кровать. Мало ему надо алкоголя – бутылку не допили, а он ни петь, ни лаять. На пол наблевал, уродец.
Олег рухнул мешком у края дивана. Обошлось. Морячки говорили, что Серёга боец каких поискать, а его две девчонки уработали. А мусор, конечно, жопа с ручкой. Нашёл время бухлом нервы править…
– Как ты так поняла, что он не тот, за кого себя выдаёт? – Алексей снова говорил смешливо и, кажется, готов был осыпать Женьку остротами.
– Никак! Просто смотрела. Симпатичный, понравился…– Женя смотрела букой, в самых разочарованных чувствах.
Алексей вышел из дома, вернулся с Равилем и двумя связанными, разноцветными от побоев Сашей и Андрюхой. Пинками затолкали их в комнату к дружку. Мишу, очухавшегося, стучащего зубами и трясущегося выволокли в общий зал, усадили у камина, взяли честное слово – больше на пол не блевать. Ильинична повесила в камин большой железный чайник.
Рассказали коротко, что произошло на катере и откуда взялся Равиль. Рассказали про ящик.
– Я хочу проверить. Хочу посветить на себя. Если я, ну это… заражена, то лучше сразу, не хочу орать от боли! – а Женя-то не робкого десятка, и чего сидела с этими сектантами. Могла б бородатого вот эдак с ноги и бежать.
– Женёк, давай так договоримся, ты только пикнешь от боли, и я тебя лично лучом из ящика сожгу, не дам мучиться! – доктор Сёма похлопал её по плечику. Девушка улыбнулась добродушному великану.
Олегу не сиделось. Какая-то часть внутри него будто отрицала покой, отвергала саму мысль о том, что можно совсем расслабиться. Вспомнил себя в первые дни одиночества в Батыйске: коморку, баклахи с пивом. Стало стрёмно. Будто это был кто-то другой, жалкий и ущербный. Фу! Пошёл поглядеть на пленных. Сидят! Все трое в сознанке, глазами хлопают.
– Ну что, братцы, рассказывайте. С самого начала! – Олег сложил руки на груди, в дверях за ним стояли Алексей, Семён, Алиса и Женька. Остальные тоже голову к соседней комнате повернули – слушали.
– Что тебе рассказывать? Мы служили по контракту во флоте. В один день всех отвезли на медосмотр, поставили прививки. А потом началось. Все болели. Кашляли кровищей и умирали, кроме наших. Наши по приказу трупы свозили, машинами к кладбищу. Потом ящики эти выдали, показали, как пользоваться. – Андрей ничего скрывать и не собирался. Или шкуру свою спасал, или правда, не виделось ему никакой страшной государственной тайны теперь.