Андрей Смирнов
Спортивное пиратство для начинающих
– Потом расскажу, – сказал я. – Завтра, может.
Мы расселись в кружок на панцирях. Все подавленно молчали.
– Ну что ж, – нарушил тишину Крюк, – пойдёмте и впрямь на рыбалку. Я есть хочу.
– Подождите, судари мои, – сказал д’Арманьяк. – Я кое-что успел захватить из викингоиндейской деревни.
Он приподнял шляпу и вытащил из-под неё гроздь бананов.
– Издеваешься, старик? – сказал Крюк. – Я что, похож на мартыш… Ой, что это?.. Землетрясение?
Панцири под нами и впрямь заходили ходуном. Воздух наполнился оглушительным топотом и трубным рёвом.
– Слон на атакующем курсе! – закричал Макроджер. – Полундра, спасайся кто может!
Спастись, однако, не мог уже никто. Чудовищный зверь летел к нам стремительным галопом, сделавшим бы честь и не в пример более грациозному созданию. Рассудив, что столкновение с ним неизбежно, я применил уже неплохо зарекомендовавшую себя в прошлый раз тактику: зажмурился и втянул голову в плечи.
Топот стих. Приоткрыв глаза, я установил, что слон уселся перед нами по-собачьи. От прочих белых собратьев его отличало чёрное пятно вокруг левого глаза, придававшее ему некоторое сходство с Макроджером. Нахальное же выражение морды придавало некоторое сходство с Крюком.
– Отойди от меня, дикая тварь из дикого леса! – взвизгнул настоящий Крюк, схватил банан и запустил им в слона.
Пещерообразный рот отворился, поймал банан на лету и захлопнулся с причмокиванием. Преданно глядя на Крюка, дикая тварь завиляла хоботом.
– Постойте-ка…
Патрик взял банановую гроздь, с опаской шагнул вперёд. Подрагивающий от нетерпения хобот вытянулся ему навстречу.
– Бедолага, сколько ж ты на одной рыбе-то сидел… – сказал Патрик, отрывая от связки банан.
Вскочив на все четыре ноги, слон подпрыгнул в воздух – исследователи дикой природы утверждают, что слоны прыгать не умеют, но этот слон их трудов, по-видимому, не читал – восторженно затрубил и деликатно взял угощение.
Когда бананы закончились, он ещё с минуту постоял, впившись в Патрика умоляющим взглядом. Тот развёл руками и демонстративно вывернул карманы. Слон бережно приобнял его напоследок хоботом и затрусил восвояси, оглашая счастливыми воплями панцирные холмы.
– Ну и зачем ты этой прожорливой скотине все бананы скормил? – спросил Крюк. – Я, может, тоже хотел.
– Пойдёмте ловить рыбу. А то и правда норму выполнить не успеем. Да и самим перекусить неплохо бы, – сказал я.
На закате, сдав дежурному наряду слонов полные садки и затушив костерок, на котором д’Арманьяк готовил ужин, мы отправились разыскивать Пса. Несколько раз безрезультатно обошли вокруг указанного им места встречи.
– Эй, Пёс! – крикнул Макроджер. – Ну ты где?.. Куда провалился?
– Тсс!.. – отвечала голова Пса, высовываясь из замаскированной дыры в панцире под нашими ногами. – Конспирацию соблюдайте! Слона не привели за собой?.. Уверены?.. Ладно, спускайтесь…
В тускло освещённом факелами подпанцирном гроте было не протолкнуться от гудевших, точно разбуженный улей, пиратов. Пёс вскарабкался на панцирную трибуну. Взмахнул руками, призывая к тишине.
– Все здесь, товарищи?.. Хорошо. Думаю, можно начинать.
– Можно!.. Говори… Даёшь!.. – раздалось со всех сторон.
– Товарищи!.. – Пёс помолчал, обводя взглядом разом притихших пиратов. – Ответьте мне на один вопрос. Что, спрашиваю я вас, во все времена являлось и является основной движущей силой общественного развития? Что выступает залогом процветания и благоденствия народов мира?
– Золото!.. – закричали пираты. – Сокровища!.. Пиастры!..
– Верно, товарищи! Именно так!.. Но спрашивали ли вы когда-нибудь себя: а что есть золото?.. По какой причине этот жёлтый металл, годный лишь на то, чтобы делать из него украшения и безделушки, обрёл вдруг такую силу? Как случилось, что превратился он во всеобщий меновой эквивалент? Как стал универсальным и незаменимым движителем мировой экономики?.. Лучшие умы человечества столетиями бились над этой загадкой. Ведь золото далеко не всегда обладало меновой стоимостью, товарищи, о нет!.. Испокон веков для сильных мира сего – вождей, фараонов и царей – оно не стоило ничего. Для них оно было столь же неограниченным благом, как воздух, ибо в любой момент могли они отобрать его в неограниченном количестве у туземцев и аборигенов… Так что же изменилось, спросите вы? Что наделило золото стоимостью? Что выступило рычагом, перевернувшим ход истории и сделавшим возможными все те удивительные завоевания и свершения человеческой цивилизации, какие только видим мы сегодня перед собой?
Он сделал паузу. В гроте стояла мёртвая тишина, все, затаив дыхание, ждали продолжения.
– И лишь недавно нашёлся человек, что сумел подобрать ключ к этой золотой загадке. Сорвать издревле укрывавший её холст невежества и ткнуть нас носом в правильный ответ… Пираты!.. Пираты, товарищи пираты!.. Да, именно мы, и никто другой, превратили золото в золото. Тогда и только тогда, когда начали мы брать на абордаж папирусные лодки, триеры и галеоны… Тогда и только тогда, когда начали отчуждать сокровища у их владельцев… Лишь после этого народы мира осознали, что золото и впрямь имеет какую-то ценность. Что оно чего-то стоит… Абордажная теория стоимости!.. Так назвал своё удивительное экономическое открытие наш великий современник капитан Прозорливый Марс.
Пёс достал из-за пазухи и вознёс над головой истрёпанный фолиант. Подавшись вперёд и напрягая глаза, разобрал я буквы на обложке: «Das Kapitan».
– Ты этого Марса знаешь? – шёпотом спросил я Макроджера. – Это у него в честь бога войны такое прозвище?.. Что, настолько кровожадный он?
– Ага, знавал. И нет, безобидный совершенно. Был. Всё больше не пиратствовал, а ром у меня в таверне потягивал. Но уж коли выходил в море, так непременно повыше на мачту влезал, на самый фор-марс. И оттуда вдаль смотрел да рулевому направление указывал. Потому и прозвали так.
– Был? А что с ним случилось?
– На рифы напоролся. Рифы, они ж не на горизонте, а под самым брюхом… Не заметил он их, короче говоря.
– …История всех существовавших до сих пор обществ, товарищи, была историей пиратства, – продолжал меж тем Пёс. – Мы, пираты, всегда были и остаёмся авангардом прогрессивного человечества. Необходимым и системообразующим классом общественных отношений. И в то же время – классом угнетённым. Вот и сейчас тянутся к нам костлявые хоботы империалистических хищников!.. Хотят низвести нас до положения бесправных рабов британской военщины, передушить поодиночке непосильной работой… Но я говорю вам: в единстве наша сила!.. Слышите?.. Слышите?!.. То судовой колокол свободы бьёт час восстания против угнетателей! Трепещите, тираны Острова Погибших Черепах! Вчера было рано, сегодня уже поздно и надо ложиться спать, но завтра… Завтра мы вступим с вами в последний и решительный бой!.. Нам нечего терять, кроме своих панцирей, приобрести же мы можем… гм… все панцири!
Грот взорвался аплодисментами и криками.
– Смерть тиранам!.. Ура Псу!.. Да здравствует революция!..
За общим шумом я едва расслышал, как д’Арманьяк тихонько пробормотал:
– Ой-ой-ой, судари мои, какое-то у меня нехорошее предчувствие…
Добравшись до вершины, распластался я на панцире и посмотрел вниз. Там, на затянутой утренним туманом панцирной равнине, вытянулись в струнку шеренги слонов. Перед строем, возложив руку на эфес сабли и непринуждённо чеканя шаг, прогуливался Литтлфрог. Завершив рекогносцировку, сполз я обратно. Здесь, по другую сторону невысокой панцирной гряды, готовились к атаке революционные пираты.
– Мне всё ещё кажется, – сказал я Макроджеру, – что посылать ему ультиматум «сдавайся, или мы нападём без предупреждения и застанем тебя врасплох», было не очень хорошей идеей.
– А я почём знаю? За общую концепцию хитрых планов всегда Роллинз отвечал. У него и спрашивай. Если найти сумеешь… А на мне – только технические детали. К деталям претензии есть?
Макроджер закончил привязывать к удилищу флаг с черепом и костями и продемонстрировал мне получившуюся конструкцию.
– Спокойно, товарищи, – сказал Пёс. – Планы тут без надобности. Раздутый нами пожар революции пожрёт этих колониально-деспотических слонов, даже не приметив… На позицию!
В три прыжка взбежал он на вершину гряды. И за спиной его поднялось и стало во весь рост могучее чёрное воинство. Непреклонной решимости исполнены были дочерна загорелые лица. Полуголые чёрные тела блестели от пота. Твёрдо сжимали руки сделанные из удочек копья и панцирные щиты. Чёрный стяг реял над головами.
– Товарищи!.. – надсаживаясь, так, чтобы услышали все, кричал Пёс. – Там, за хлыстами и хвостами эксплуататоров, лежит сияющее море свободы!.. За нашими спинами нет ничего, кроме сумрачного моря рабства!.. Отступать нам некуда, мы на проклятом острове!.. Так взвейтесь же кострами, дворцовые панцири и панцирные тюрьмы угнетателей!.. Обратим их в пепел и золу!
Дружно и ритмично ударили по щитам копья.
– В золу!.. В золу!.. В золу!..
– Вперёд, товарищи!.. За мно-о-ой!
Словно цунами обрушились мы в долину. Неудержимой волной хлынули к неприятельским рядам. Бежали молча, лишь топот и хриплое дыхание нарушали тишину. Безрассудное упоение атаки охватило меня. Будто стал я вдруг частью единого многоногого и многорукого существа. Того, что не может дрогнуть, не может прийти в смятение. Не ошибся ли Пёс в расчётах?.. Как именно собираемся повалить мы слонов?.. Всё это перестало иметь для нас какое-либо значение.
Наше дело не рассуждать. Наше дело не возражать. Наше дело – добежать.
И трижды плевать, если долина эта станет долиной смерти!..
Слоновья цепь с каждым мгновением приближалась, увеличивалась в размерах. Ветер уже доносил обрывки команд Литтлфрога.
– Шеренга!.. Прицел сто!.. По моей!..
Слоны подхватили увесистые панцири, подняли над головами, удерживая в напряжённых хоботах.
– Ура-а-а!.. – закричал Пёс.
– Ура-а-а!.. – закричали мы, опуская копья.
– Пиастр-р-ры!.. – закричал попугай, с трудом удерживаясь на моём плече.
– Ого-о-онь!.. – закричал Литтлфрог.
Хоботы распрямились. Огромный панцирь, казавшийся таким маленьким в лапах у слона, просвистел в нескольких дюймах от моей головы. Сбил с ног бежавшего рядом пирата, погрёб его под собой. Первая шеренга слонов расступилась, выпустила из-за спин вторую. Литтлфрог и впрямь был блестящим командиром. Войска его действовали с беспощадной точностью и слаженностью часового механизма.
Залп!..
Перестроение…
Залп!..
Следующая шеренга…
Залп!..
Панцири обрушивались на нас нескончаемым потоком. Атака захлебнулась. Отовсюду слышались крики боли и растерянные восклицания. Я обернулся. Долина была усеяна панцирями, под которыми, словно перевёрнутые на спину жуки, тщетно стараясь освободиться, копошились революционные пираты.
– Все назад!.. Отступление, отступление! – кричал Пёс.
– Полундра, спасайся кто может! – вторил ему Макроджер.
Литтлфрог обнажил саблю.
– Ну что, ты доволен, Пёс? Теперь беги!.. Беги, если сумеешь!.. Лёгкая бригада, слушай мою команду: в одну линию!.. Ряды сомкнуть… Хоботы наперевес… За мной… В контратаку!
Панцири содрогнулись под тяжёлой поступью. Ощетинившаяся хоботами живая стена неумолимо покатилась на нас.
Я уже было изготовился бежать так, как не бегал никогда в жизни. Сделал шаг назад, развернулся… И наткнулся на замершего в оцепенении Патрика.
– Давай, ходу! – закричал я. – Сейчас они…
– Да. Сейчас они их раздавят.
Он обвёл взглядом разбросанных по полю брани пиратов. Отшвырнул в сторону копьё. И пошёл навстречу слонам. Остановился. Уселся на землю, скрестив ноги. Наступающая цепь сбилась с шага, слоны растерянно хлопали ушами. Взбешённый Литтлфрог подскочил к Патрику.
– Это что ещё за посиделки, а? Здесь тебе не театр! Впрочем, нет, отставить. Как раз театр. Но военных действий. Да-с!.. А ты – поверженный умелыми действиями британских войск противник. Тебе положено в панике отступать. Ну-ка, встать!.. Шаго-о-ом арш!
Патрик продолжал сидеть.
– Ну, раз так… – сказал Литтлфрог. – Рядовой Монморанси, подавить сопротивление!
Белый слон с чёрной отметиной вокруг левого глаза вышел из строя. Внимательно осмотрел Патрика со всех сторон. Потрогал его хоботом. И уселся рядом.
Избежавшие панцирных залпов пираты и слоны смешали ряды и теперь, обмениваясь настороженными взглядами, с интересом наблюдали за этой сценой. Лицо полковника пошло белыми, красными и синими пятнами одновременно.
– Встать, рядовой!.. Это открытый мятеж, заговор против короны! Монморанси, проклятый изменник, ты забыл священный долг белого слона!
– Уж извините, полковник, – сказал Патрик, – но, боюсь, это не он, это вы кое-что забыли. Забыли о тех, благодаря кому Англия стала империей. Фрэнсис Дрейк. Говорит ли вам что-нибудь это имя? Это тот самый, что добрался до мыса Горн. Тот, что победил Непобедимую армаду. И тот, кому королева пожаловала рыцарский титул. Сэр Фрэнсис Дрейк, пират. Вы же его помните, не так ли?.. А говорит ли вам что-нибудь имя сэра Генри Моргана, пирата?.. Сэра Уолтера Рэли, пирата?.. Уверен, что да. Они, эти джентльмены, когда-то сделали Британию владычицей морей… Те, с кем вы сегодня сражаетесь, полковник, они тоже пираты. И не из последних. Задумайтесь об этом, прошу вас. Задумайтесь о том, что будет, если отвага и безрассудство Пса соединятся с вашим полководческим и административным талантом… Какого невиданного процветания сможет достичь эта колония. Как приумножится её слава… А разве не в этом и состоит ваш долг? Долг офицера и джентльмена. Наследника великих традиций британских джентльменов удачи. Но если решите вы по-другому, если захотите пролить кровь… Тогда рассчитайте прежде, не высока ли окажется для вас цена. Рассчитайте, сколько крови вы готовы потерять сами. Потому что кровь у вас с Псом одна, полковник. Уж извините.
На лице Литтлфрога играли желваки. Он вцепился Патрику в плечо. Посмотрел в упор. Рывком поднял его на ноги.
– Ни слова о псах. Не в обиду присутствующим будет сказано, – он учтиво кивнул Псу. – И да, теперь я это вижу. Ныне я вижу перед собой морских волков! И если согласятся они проходить дальнейшую службу под моим командованием, то, клянусь офицерской честью, я приму их во вверенное подразделение, как родных солдат.
– Не слушайте его, судари мои, – вскричал д’Арманьяк, – не верьте англичанам, мир предлагающим! Помните о ваших марсистских идеалах!
– Дедушка, с ума-то не сходи, – сказал Пёс. – Где ты видал пирата-идеалиста? Если мне больше не придётся задарма ловить рыбу, я хоть самому Агамемнону готов служить.
– Довожу до сведения личного состава новое распоряжение колониальной администрации, – сказал полковник. – Отставить бесплатный труд. С этой минуты все пираты колонии будут получать справедливую заработную плату. Двадцать процентов от каждого улова.
– Тридцать! – сказал Пёс.
– Двадцать пять, – сказал полковник.
Пёс протянул ему руку. Литтлфрог ответил на рукопожатие.
– Лёгкая бригада, слушай мою команду: освободить новых полноправных граждан колонии из-под панцирей, обеспечить помощь и уход пострадавшим в ходе боевых действий. Выполняйте. Шаго-о-ом арш!.. Рядовой Монморанси, тебя это не касается, на месте стой, раз-два!
Литтлфрог повернулся к Патрику.
– Да-с… Такое я видел не часто. Даже никогда не видел. Никому ещё на моей памяти не удавалось прорвать британский строй. Подобные действия со стороны противника – пусть даже бывшего противника – я поощрять не склонен… Но это заслуживает поощрения. Считаю нужным наградить тебя ценным подарком… Рядовой Монморанси, смирно! Отныне ты переходишь в распоряжение этого юноши. Неси службу под его началом достойно и не совершай впредь столь гнусных и вероломных предательств. Это приказ. Вольно!.. Мистер Пёс, приглашаю вас проследовать со мной в командный панцирь. Обсудим за чашкой чая дальнейшие планы развития колонии… Джентльмены!..
Литтлфрог склонил голову, щёлкнул каблуками, выполнил поворот кругом и замаршировал прочь. Рядовой Монморанси радостно затрубил и обнял Патрика хоботом.
– Слушай, но откуда ты это всё знаешь? – спросил я. – Про Дрейка и остальных сэров?
– Вы вчера уже спать пошли, а я в гроте задержался. И ту книгу Прозорливого Марса полистал. Он там во вступительных главах подробно историко-культурные предпосылки возникновения и развития пиратства описывает… Ну и вот…
– Это всё хорошо, только ты вот что, слоновладелец… – сказал Крюк. – Ты учти, лично я эту твою зверюгу кормить не собираюсь. Даже не проси.
К следующему утру жизнь острова возвратилась в привычную колею. Пираты – те, что не были ранены в битве, – вновь потянулись на рыбалку. Невосполнимых потерь, к счастью, удалось избежать. Всё ограничилось лёгкими переломами, ушибами и ссадинами. Санитарный наряд слонов развернул полевой госпиталь и теперь отпаивал пострадавших чаем из личных запасов полковника Литтлфрога.
Увы, воцарившееся спокойствие никак не приближало меня к Дженни, вынуждая с ещё большим беспокойством обшаривать взглядом пейзаж в поисках хоть какого-нибудь способа покинуть остров. Но даже это сейчас было не так просто, ибо значительную часть пейзажа скрывала за собой туша рядового Монморанси. Уже долгое время рассматривал я её в мрачном неудовольствии, когда вспыхнули у меня вдруг в мозгу и побежали вереницей по слоновьей шкуре огненные буквы слов Пса: «Очень умные животные… Будут идти по следу, бежать по следу и даже плыть по следу без устали и остановки»…
– Макроджер, – спросил я, – до того, как мы попали в туман и встретили викингоиндейцев, мы же ведь были уже совсем рядом с Островом Черепа, так?… И далеко с тех пор оттуда уплыть не могли, верно?.. Правильно ли я понимаю, что мы и сейчас находимся где-то в его окрестностях?
– Ну да. Если грубо прикинуть, он милях в сорока-пятидесяти на юго-восток отсюда лежит. Но если ты рассчитываешь туда вплавь добраться, сразу говорю: забудь. Никому из нас это не по силам.
– Нам-то, положим, и нет… Эй, Монморанси, ты ведь любишь бананы?
Слон приподнял уши и замер.
– А если я скажу, что знаю одно место, в котором есть целая гора – даже по твоим слоновьим меркам – отборных спелых бананов, не говоря уж о прочих вкусностях?..
Бушпритом подняв над водой хобот, Монморанси без устали и остановки рассекал волны.
– Это восхитительная идея, судари мои, – говорил д’Арманьяк, пришпоривая слона, который, впрочем, шпор его даже не замечал. – Если вернусь когда-нибудь во Францию, то непременно представлю Его Величеству проект создания мушкетёрской слонокавалерии. Ла-Манш для неё преградой уже не будет, и следующая война с Англией превратится в лёгкое и приятное занятие!
– Ключевое слово «если», – судорожно вцепившись в пояс д’Арманьяка, Крюк оглядывал наше плавательное средство с нескрываемым подозрением. – Если эта коварная тварь не решит, скажем, понырять за рыбой…
– Это вряд ли. Думаю, в обозримом будущем от употребления рыбы он предпочтёт воздержаться. Правда, Монморанси?
Патрик ласково постучал кулаком по слоновьей макушке.
– И если не промахнёмся мимо острова, – продолжал Крюк. – Что мы будем делать в открытом море, не зная координат и направления?
– Подумаешь, без координат… – сказал Макроджер. – Обычная рабочая пиратская ситуация. Врать не буду, мне этот план тоже поначалу казался не очень хитрым. Но, должен признать, хоть судёнышко и выглядят неказистым, оснастка у него крепкая, мореходные качества высокие, волну хорошо держит. В крайнем случае можем пиратствовать прямо на нём… Кстати, о пиратстве. На ловца и зверь бежит.
В полумиле к югу, чуть в стороне от нашего курса, лежала в дрейфе рыбацкая шхуна. Команда её, судя по всему, тоже нас заметила. Над водой разнеслись трели боцманской дудки, по палубе забегали люди.
– Ага, испугались, – сказал Макроджер.
Вытащив что-то из кармана, он переместился к слоновьей корме… Монморанси одобрительно затрубил и задрал хвост повыше. Чёрный флаг со скалящимся черепом грозно затрепетал на ветру.
От шхуны отвалил гребной вельбот. И целеустремлённо направился в нашу сторону. Макроджер почесал в затылке.
– Что они делают?.. Это ж всегда наоборот работало…
Вельбот приближался. Уже можно было разглядеть, что на носу его, поставив на борт деревянную ногу, стоит пожилой человек. Рука одноногого сжимала… сжимала… Я напряг зрение…
– Зверь, говоришь?.. На ловца, говоришь?!.. Тпру-у-у!.. Патрик, тормози его!.. Поворот оверштаг!.. Это китобои!
Слишком поздно. Вельбот уже подошёл на расстояние броска. Одноногий занёс гарпун. Всё существо его, казалось, дышало злобой и ненавистью.
– Немедленно отпусти своих пленников, проклятый кит-убийца, и сразись со мной лицом к лицу, как подобает настоящему… гм… киту-убийце!
– Подождите! – закричал я. – Во-первых, мы не пленники, мы добровольно на нём плаваем. Во-вторых, он не убийца. И даже не кит.
– Не дай этому мерзкому киту тебя обмануть, парень! В тебе говорит защитно-бессознательная травматическая связь, возникающая между жертвой и похитителем. В психологии это называется «стокгольмским синдромом».
– А вы почём знаете? Вы что, психиатр?
– Не произноси при мне этого отвратительного слова! Что понимают они, кабинетные теоретики-недоучки, в тайнах человеческой души?.. Мыслимо ли сравнивать их со мной, собственной ногой исходившим все закоулки мозга, проникшим в самые тёмные глубины подсознания?.. О нет, я не психиатр, парень, я гораздо больше. Я – практикующий сумасшедший. Капитан Безумный Акаб, так меня зовут!
– При всём уважении к вашему безумию, он действительно не кит, а слон. Присмотритесь: разве ж он на кита похож?
– О да, они дьявольски коварны, эти киты… В совершенстве владеют искусством маскировки и камуфляжа. Но старого Акаба им не провести! Если это большое как кит-убийца, белое как кит-убийца и плавает как кит-убийца, – это и есть кит-убийца. Да ты на флаг-то его посмотри, на флаг!.. Череп и кости. Какие доказательства тебе ещё нужны?
– Это не он, это мы. Мы сами на нём флаг подняли.
– Ага. Вот как, значит. Сами. Подняли чёрный флаг. На ките… Должен признать, столь отборный и красочный бред у меня, как у тонкого ценителя и специалиста, вызывает искреннюю зависть. Не думал, что это возможно, но ты ещё более сумасшедший, чем я. Поздравляю. Теперь слезайте все оттуда и дайте мне загарпунить это порождение кошмарных снов. А коли нет – буду считать вас его сообщниками!
Обида и гнев пробуждались во мне. Ну почему же?.. Почему, спрашивал я себя, все мои приключения, оказываются такими вот нелепыми и – чего уж греха таить, в этом Безумный Акаб прав – полубезумными?.. И мистер Тич. Разве же не об этом он мне говорил, не об этом предупреждал?.. Почему не могу я быть нормальным пиратом? Таким, как в нормальных пиратских романах. Неустрашимым, благородным, окружённым верными – и нормальными!.. – товарищами. С презрением глядеть в лицо врагу, встречать его пусть уже многократно набившими оскомину и превратившимися в расхожие штампы, но оттого не менее героическими словами… Какая неведомая сила не позволяет мне этого делать?.. А может… Может, и нету никакой силы? Может быть, я просто никогда не пробовал?..
– Сообщниками?.. Ну уж нет. Это не так называется, – сказал я Акабу. – Мы не сообщники, мы – команда. И если сегодня, когда ты пришёл за одним из нас, мы промолчим, то кто же в свой черёд замолвит слово за остальных?.. А потому… Эскадра, к бою!.. Патрик, заряжай!
– Давай, Монморанси!.. – закричал Патрик.
Слон опустил хобот вниз. Вода забурлила.
– Носовое, товсь!
Хобот поднялся, развернулся в сторону цели.
– Пли!
Могучая тугая струя ударила в китобоев, сметая гребцов с банок и опрокидывая на дно вельбота.
Рядом со мной просвистел гарпун. Каким-то чудом Акаб устоял на ногах, и теперь, рыча от бешенства, готовился к повторному броску.
– Вы умом тронулись, салаги?! – кричал Макроджер. – У нас недостаточно огневой мощи, чтобы такое вытворять! Уходим!.. Уходим, пока они не опомнились!
Акаб метал гарпуны со скорострельностью английских лучников при Азенкуре. И хотя, к счастью, делал он это с гораздо меньшей точностью, но вот уже Монморанси жалобно взревел от боли, поджимая насквозь пробитое гарпуном ухо. Ещё пара минут и слон наш будет напоминать огромную подушечку для булавок…
Фонтан воды взметнулся из моря между нами и китобоями, вновь опрокинув едва сумевших подняться на ноги гребцов. Вслед за тем, с чуть заметным опозданием, донёсся звук пушечного выстрела. Второе ядро перелетело вельбот по высокой траектории и шлёпнулось за его кормой. Я обернулся. Окутанный пороховым дымом корабль шёл к нам на всех парусах. На всех чёрных парусах.
– Клинт, чёртов ты мазила! – кричал Акаб. – Да не в меня же!.. В кита!.. В кита целься!
Очередное ядро едва не пробило борт вельбота.
– Китобои, все на вёсла и прочь отсюда!.. Этот рехнувшийся Клинт окончательно спятил… Нет, я-то только приветствую, но как же, дьявол его разбери, он это не вовремя сделал!
Вельбот заспешил обратно к шхуне, которая уже готовилась в свою очередь спасаться бегством.
– Наконец-то! – сказал я, пожирая взглядом чёрные паруса. – Он сам идёт к нам в руки. Теперь-то я с ним поквитаюсь. За всё.
– Да по вам тут по всем и правда сумасшедший дом плачет, – с ужасом воскликнул Крюк. – Один собирается голым хоботом потопить самый опасный в мире пиратский корабль. Второй ржёт как умалишённый… Нет, ты скажи?.. Скажи, что тут смешного, а?
– Вы, – сказал Макроджер, отсмеявшись и с трудом переводя дух. – Вы, салаги, смешные. Во-первых, Клинт не мажет. Никогда. Если «Чёрная белая акула» во что-то стреляет, это что-то неминуемо тонет. Во-вторых, корабль этот я не спутаю ни с каким другим, даже если он будет под розовыми в алую крапинку парусами. И уж поверьте моему слову, это не «Акула».
С трудом удерживая равновесие на спине Монморанси, поднялся он в полный рост. Замахал руками над головой.
– Эй, Роллинз, мы здесь!.. Сюда!.. Где тебя так долго черти носили?..
Поскрипывая от напряжения, шлюпочная таль водрузила слона на палубу «Макфьюри».
– Я, в общем-то, понимаю, как ты нас потерял. Но, признаться, не очень понимаю, как ты нас теперь нашёл? – спросил я Роллинза.
– Ну-у… Скажем так… Поначалу, лишь только сообразил, что из лап викингоиндейского чудовища вы сбежать не сумели, я впал в отчаяние. Прям-таки безутешен был. Словно обезумевшая чайка, метался с горестными воплями у берегов Острова Черепа в надежде, что вы каким-то чудом сумеете туда добраться. Нерушимые законы пиратской чести не позволяли мне бросить вас в беде и…
– Напомни-ка, Джон, мы сколько лет друг друга знаем? Тридцать?.. Больше?.. – прервал его Макроджер.
– Ой, да ладно тебе, не начинай… Хорошо, признаю: назад в Сан-Януарио я сразу же отправился. Но – честью клянусь! – потом собирался вернуться с новой командой и за вас отомстить. И карту сокровищ с твоего бездыханного тела взять. На память, стало быть… Не успел, однако, и десяти миль пройти, как… Хм, а куда он подевался-то, кстати?
Роллинз закрутил головой по сторонам.
– Сюрпри-и-из!.. – сказал призрак. – Никто не ожидал, а вот он я!
– Чего это никто?.. Я ждал, – сказал Крюк.
– И я, – сказал д’Арманьяк.
Патрик молча кивнул в знак согласия.
– А я – нет, – сказал я. – И впрямь удивительно видеть здесь челове… гм… паранормальное явление, которому на нас, цитирую, просто наплевать.
– Пфф!.. На случай если ты вдруг не заметил, я – паранормальное явление мужского пола. А покажи мне мужчину, который удержался бы от искушения хоть раз в жизни произнести такую фразу, при условии, что ему за это ничего не будет?.. Конечно же, нет. Конечно, мне на вас не наплевать. Как я могу оставаться равнодушным к судьбе моих персонажей? Иначе зачем бы я помчался сообщать Роллинзу ваши координаты, сам-то подумай.
– То есть ты никогда и не был обиженным? Это всё притворство было?
– Ага, – сказал призрак, улыбаясь, как чеширский кот.
– Так какого же дьявола ты сразу не отправил Роллинза на Остров Погибших Черепах?!
– Вот уж хорош я бы тогда был… Собственными руками выкинуть из сюжета две эпические баталии!.. О чём бы тогда эта история была? О страданиях юного Фаулза?
– И у меня вопрос имеется, – сказал Макроджер. – Вот эти чёрные тряпки… Развесить их на моём корабле – тоже твоя идея?
– Разумеется. Так же гораздо эпичнее. Не говоря уж о том, что веселее. Персонажи, ну что ж вы такие скучные-то, а?
– Мне гораздо веселее, когда палуба у меня чистая, обед горячий, а паруса – белые и свежие. Роллинз, к штурвалу!.. Д’Арманьяк, на камбуз!.. Фаулз, Крюк драить палубу!.. Монморанси, ты пока освобождён от вахты по ранению. Патрик, со мной, к крюйс-топселю!
– Извините, но мне кажется, при текущем ветре было бы логичнее начать с бом-кливера…
Макроджер и Патрик удалились, живо обсуждая нюансы смены парусов. Я безропотно взялся за швабру. Если весь мир и правда сошёл с ума, единственное, что мне остаётся, – сохранять спокойствие и делать то, что должно. Пока не найду и не спасу Дженни. А уж потом – да пропади оно всё пропадом!..
