Андрей Егорович Киселев
Дыхание любви
– Но они смогут справиться в случае угрозы?
– Если с ними что-то случится, значит – война со мной. Вряд ли кому-то это нужно. Здесь не такие огромные деньги стоят на кону, чтобы начинать воевать со мной.
– А из принципа?
– Утро вечера мудренее.
– Сколько я тебе должен дать сейчас?
– Пока ничего не надо, Антон. Более того, возьми вот это, – Макар достал из глубины пиджака пистолет и обойму и, протерев их тканевой салфеткой, положил на стол, – для большего спокойствия. А вот здесь ещё разрешение, фотография, как видишь, уже вклеена твоя и всё заполнено. Можешь носить спокойно.
– Может понадобиться?
– Не дай бог, конечно. Хотя предвидеть нужно всё. Спасибо за вкусный обед. Мне надо ехать по делам, а то я засиделся тут у тебя. Созвонимся, давай, пока.
– Тебе спасибо, вся надежда на тебя.
– Надежда умирает последней, – сказал, выходя, Макар.
Антон, сделав последние распоряжения и прихватив с собой немного припасов собственной кухни, отправился домой. Глядя в зеркало заднего вида, он обратил внимание, что его неотступно сопровождал чёрный джип службы безопасности Макара.
Лера с готовностью приняла предложенные меры безопасности, отнесшись к этому с должным вниманием,
зная исторические события становления рыночной экономики России. Она предложила использовать вынужденную осаду как возможность побыть вместе.
– Ты станешь ещё более домашним, надо это отметить!
– А, так это ты всё организовала, чтобы запереть меня дома? – пошутил Антон.
– Конечно, а как ещё тебя здесь удержать? – вынимая из шкафа бутылку красного вина и прозрачные бокалы, посмеивалась она.
– Тогда уходим в запой!
– В запой нельзя, Марина насмотрится на пьяных родителей и начнёт требовать вина вместо молока.
– Жаль, что она ещё маленькая и нельзя втроём уйти в запой.
– Тоша, ты ещё не пил, а уже заговариваешься.
Что будет, если ты выпьешь?
– Будет в кроватку прыг, пока Маринка спит.
– Тогда быстрее кончим пир, чтобы не пропустить главное событие сегодняшнего вечера, – Лера прижалась к нему с бокалом в руке. – Наливай!
Зазвонил телефон. Антон посмотрел на определившийся номер и с неохотой ответил:
– Да, я слушаю, Кириакос.
– Привет, ты послал мне деньги?
– Моими деньгами распоряжается мой представитель Сергей Макаров, его номер телефона я пришлю по СМС. С ним все переговоры, он принимает все решения, звони ему.
– Мы так не договаривались?
– Мы вообще обо всём договаривались по-другому,
поэтому я сложил с себя полномочия и передал их своему представителю.
– А он кто такой?
– Моё доверенное лицо.
Кириакос выключился. Антон отправил ему сообщение и вернулся к Лере.
Вино забулькало в бокалы. Неприятный звонок не испортил настроения влюблённым супругам. Им хотелось забыть обо всех проблемах и только наслаждаться друг другом. Марина спала в своей комнате. В динамике, стоявшем на прикроватной тумбочке, было слышно её мерное дыхание. Всё было замечательно в жизни семьи Трошиных в этот сладострастный момент.
Утром Антон и Лера не хотели просыпаться рано, но их дочка не дала им такой возможности. В динамике раздался её требовательный плач.
– Пора вставать, – неохотно накидывая на себя халат, промолвила Лера и побежала в детскую комнату.
Зазвонил телефон:
– Да, слушаю, – без энтузиазма воспринял звонок Антон.
– Антон Сергеевич, здравствуйте, – звонили из его ресторана, – Вы когда будете здесь? Тут такое!
– Здравствуйте, что случилось?
– Сюда вечером пришла компания отдыхать, много заказывали, напились и наелись всего самого дорогого, а к закрытию отказались платить по счёту.
– А охрана с ними не могла разобраться?
– Охрану они избили, побили зеркала и много стульев. Изнасиловали барменшу. Взяли с собой из бара самые дорогие напитки и уехали. Сказали, что Вы им должны, и этот ресторан наднях будет их. Тут милиция приехала и требуют Вас.
– А сразу почему не вызвали милицию?
– Они оружием угрожали. Барменшу избили и изнасиловали за то, что на тревожную кнопку нажала, но никто не приезжал. Повара сами скрытно позвонили в милицию, всё рассказали, но вот только теперь они приехали.
– Хорошо, сейчас приеду.
Положив трубку, Антон вспомнил, что ему нельзя выходить из дома.
Набрав номер Макара, долго слушал длинные гудки, но никто так и не отозвался. Антон выглянул из окна во двор. Там безмятежно, как и вчера, стояла машина макаровских охранников. Несколько раз ещё попытался дозвониться своему спасителю, но тщётно.
Что же делать? Это похоже на ловушку. Ехать нельзя без согласования с Макаром. Хотя для чего эта ловушка? Для специалистов попасть в квартиру раз чихнуть, им никакие двери не помеха. Здесь только одна может быть цель. Им надо, чтобы я уехал, так как могу дома оказать сопротивление. Я для них необходим живым, как кошелёк. А Лера и Марина им нужны, как заложники. Но где же Макар?
Антон услышал звук милицейской сигналки и снова посмотрел во двор. От увиденного остолбенел.
Там стояла милицейская машина и уже подъезжала «Скорая». Возле той же машины охранников было полно людей. Милиционеры огораживали территорию вокруг неё, отталкивая толпу зевак. Вышли люди в белых халатах с двумя носилками. Было совершенно ясно, что там два трупа.
Вот это да! Здесь нешуточные события разворачиваются. Макар не отвечает, его охранники убиты. В ресторане явно непростая шпана порезвилась. Это же война. Что-то очень быстро. Неужели у Василиса имеются такие большие возможности? Надо всё обдумать хорошенько и, похоже, рвать когти. Думай, Антон. Здесь всё далеко не просто. Видимо, Василис давно всё подготовил. Недаром Кириакос обмолвился про строительство дома. Ведь эту информацию он мог получить только из собственных источников. Пока во дворе милиция, надо убираться отсюда. Но куда?
Снова послышался вой сирены во дворе. Антон, стараясь не высовываться, посмотрел вниз во двор. Подъехала вторая милицейская машина и ещё одна «Скорая», остановившись у подъезда. Вскоре из него выкатили носилки с накрытым трупом.
А это кто? Значит, что-то произошло ещё и в подъезде.
Возле машины носилки остановили, к ним подошла женщина. Кто-то приподнял накинутую на труп простынь. Антон увидел лицо своей домработницы Надежды Ивановны, лежащей в носилках. Подошедшая женщина начала что-то говорить работникам милиции и двум лицам в гражданском, видимо, следователям, жестикулируя в сторону окон квартиры Трошиных.
Кошмар! Они убили эту старенькую учительницу! Ничего святого! В чём она провинилась перед ними? В том, что работала домработницей и могла оказаться свидетелем. Или это своего рода предупреждение, что шутки кончились?
Раздался звонок телефона. Звонил Кириакос.
– Привет, Антон, – сухо поздоровался он. – Ты хочешь узнать сумму, которую нам стал должен на сегодняшний день? Она ведь растёт в связи с затратами.
– Сколько?
– Один миллион и твой ресторан.
– Если я отдам, всё закончится?
– Если отдашь сегодня до вечера. Позвони, когда подготовишь деньги. Я приеду. Здесь недалеко, я даже видел тебя в окне.
– Какие гарантии, что всё закончится и ты не захочешь ещё что-нибудь?
– Ты разве не понял, что мы очень серьёзные люди? Если б что-то хотели бы ещё, то спросили бы.
– Хорошо, я позвоню через пару часов.
– Ты новости по телевизору смотрел?
– Не до них было.
– Ты, Антон, посмотри. Надо знать, что в мире делается.
Антон включил телевизор. Начинались новости.
Всякая чепуха. Вдруг диктор начал рассказывать о новом громком заказном убийстве, связанном с переделом собственности в столице. В результате в восемь часов утра у подъезда собственного дома был убит криминальный авторитет Сергей Макаров, называемый в его кругу, как Макар, и его четверо телохранителей. Также говорилось, что ещё двое сотрудников охраны Макара были найдены мёртвыми в машине, обнаруженной на Мичуринском проспекте.
По странному стечению обстоятельств в подъезде дома, где были обнаружены тела последних, был найден труп женщины, в прошлом бывшей Макарову школьной учительницей. И так далее. Захотелось поскорее выключить телевизор.
Антон понял, почему тот не мог ответить на его звонки. Если убили Макара, то здесь уже всё во много раз сложнее. И этот ресторан, и миллион долларов – песчинка по сравнению с тем, что задумал Василис, используя Кириакоса, в Москве, а возможно и в остальной России. Антон здесь мелкий кусочек, но тоже лакомый. Идёт серьёзный передел, раз было позволено убрать Макара, а значит, прибрать его сферу деятельности.
Находясь в своих раздумьях, Антон не сразу обратил внимание на гробовую тишину в квартире. Включенный динамик не подавал никаких звуков.
Выйдя из спальни, он наткнулся на лежащего каменного Уренгоя, который не издавал ни одного звука. Антон бегом направился в детскую комнату.
Открыв дверь, он взревел от увиденного, упав на колени. Лера и Марина были мертвы. Окно было в трещинах с зияющими двумя отверстиями рядом и третьим с краю. След от пули на груди у Леры не источал кровь, но она лежала вся в крови, бледная и бездыханная. Марина лежала рядом с ней, как спящий ангелок. Крохотная детская ручка, вся окровавленная, продолжала держать маму за край халата. Обняв их, рыдая и крича, Антон, как сумасшедший, пытался разбудить, поднять их. Весь в их крови, он продолжал обнимать и целовать Леру и Марину. Потом, обессиленный, уткнувшись к ним, заплакал так, что вряд ли кому-то доводилось видеть и слышать такой мужской плач, вобравший всю горечь вины, страдания и утраты. Казалось, что он умер вместе с ними или очень хотел умереть. Антон рыдал очень долго, пока не утих. Он не слышал ни телефонных звонков, ни в дверь.
Поднявшись на ноги через много часов, уже в полной темноте, он знал, что будет делать. Закрыв все шторы, не включая света в комнатах, где имелись окна, заперев в них двери, пошёл в ванную. В зеркале он увидел совершенно седого, худого, постаревшего, со злыми волчьими глазами человека.
Смывая с себя кровь, он был похож на зверя, которому хотелось мести, хотелось убивать и убивать.
Переодевшись в костюм, в котором он бывал на природе, похожий на армейский или охотничий, нахлобучив на голову противомоскитную шляпу, Антон собрал сумку с тем, что ему показалось необходимым. Рыща в полной темноте, он взял документы, вынул из сейфа пистолет, деньги, банковские пластиковые карточки и кредитки. Положил в сумку бутылку виски, отпив из неё немного. Немного посидел в прихожей, простившись с самым дорогим, что у него было, медленно и бесшумно открыл входную дверь.
Выходя на лестничную площадку, прислушался.
Там была тишина. Он был уверен, что его ждут где-то рядом. Медленно поднявшись наверх, тремя этажами выше заглянул в окно из подъезда. Рама была открыта, дул свежий ветерок. Понимавший, что за входом в дом и его окнами следят, он медленно вылез наружу на карниз. Следуя по нему в обратную сторону от своих окон, сливаясь по цвету своего костюма с фасадом, Антон медленно двигался вдоль дома. Если хорошо приглядеться, можно было его обнаружить, но, не боясь смерти, он продолжал двигаться к пожарной лестнице с торца здания.
Вот и лестница. Антон в детстве часто на спор совершал этот путь. Медленно спускаясь, чтобы не шуметь, он старался осматриваться по сторонам, дабы не спуститься в руки ожидающих его незваных гостей. Пожарная лестница находилась в тёмной части дома, где не было светящихся окон на его счастье, поэтому, никем не замеченный, он спустился на отмостку и скрылся в темноте тропинки под старыми деревьями, ведущими в соседний двор. Пройдя ещё несколько дворов, увидел проезжающее, только что освободившееся от шумной компании такси.
Следуя по городу в сторону центра, он набрал номер телефона Кириакоса.
– Эла, Антон, долго будешь жить! Где встречаемся? Ты готов?
– Да. Давай на смотровой площадке Лужников через час. Только ты должен быть один.
– Там что, есть нотариус для договора купли-продажи?
– Я возьму с собой нотариуса.
– Очень хорошо.
Антон остановил такси и расплатился. Через несколько минут он ехал на «бомбившем» частнике в чёрной «Волге». Покружив немного по Москве, заглянул в магазинчик «Евро – связь», купил себе дешёвый сотовый телефон и СИМ-карту на вымышленную фамилию, благо никто не спрашивал паспорта в ночное время. Позвонил Кириакосу:
– Эла!
– Кириакос, это я, Антон.
– У тебя новый номер? Ты передумал?
– Звоню от нотариуса, на моём батарейка села. Нет, не передумал, но если там будет много народа, я не остановлюсь.
– Нас немного, но с охраной на всякий случай.
– Скоро буду на месте, как условились, – договорил Антон и выбросил телефон на дорогу.
Водитель о чём-то активно рассказывал, не подозревая, с какой целью едет его пассажир на смотровую площадку в ночное время суток. Антон кивал в такт его текста, не переставая обдумывать будущую встречу.
Времени оставалось немного. Антон попросил сигарету. Он практически не курил никогда. Баловался несколько раз с друзьями за компанию и кальян иногда мог себе позволить в редчайших случаях. Но сейчас у него сосало под ложечкой так, словно он был заядлым курильщиком.
Подъехав к смотровой площадке, Антон увидел стоявшие там две машины. Три человека стояли возле первой из них. Антон был уверен, что в тени рядом стоящих деревьев ещё могли быть люди из команды Кириакоса, поэтому он не стал приближаться. Выбросив сигарету, помахал из окна рукой и крикнул:
– Ты где, выходи.
Те трое начали приближаться к «Волге». Антон вежливо попросил водителя сдавать медленно назад, пока не остановятся. Остановились. Замерла и «Волга».
Вышел из машины Кириакос и крикнул:
– Подъезжай сюда!
– Нет, ты иди сюда.
– Я не один, оформлять будем не на меня.
– Вот с ним и иди.
Водитель начал нервничать и просить Антона выйти из машины. Но увидев пачку долларов в руке своего пассажира, умолк, махнув рукой: « Была, не была!»
Кириакос и ещё один человек, в сопровождении троих телохранителей, каждый державший правую руку у левого лацкана, приблизились к машине с Антоном. Ещё одним человеком оказался заместитель директора ООО «АСТ», ближайший друг и соратник, тот, который помог с визами в свадебное путешествие. Из дальнего автомобиля вышли ещё три силуэта. Все на мгновенье замерли в ожидании дальнейших действий, но Антон, открыв дверь и быстро присев за ней, открыл стрельбу.
Стрелял в голову, чтобы наверняка. В его сторону летели ответные пули, но он не успокоился, пока не кончились патроны. Прыгнул в «Волгу» с криком: «Гони!»
Обезумевший водитель рванул так, что, казалось, задний мост оторвался от машины. На лобовом стекле, усеянном трещинами, появилась естественная вентиляция из-за пулевых отверстий. За ними гнались.
Антон видел, как попал в Кириакоса и своего заместителя, троих телохранителей, пытавшихся защитить клиентов своим телом. Какой-то из силуэтов тоже упал. Но он не мог проверить стопроцентную гарантию своих попаданий.
Водитель орал:
– Догонят ведь! Убьют! Стреляй!
– Патроны кончились.
– Кидай вот это! – подавая мешок с чем-то, кричал водила.
– Это дело! – рассмотрев в мешке шипы от колючей проволоки, обрадовался Антон и начал кидать в сторону нагоняющей машины.
– Да не в стекло, а под колёса!
– Момент!
Антон повеселел, ему хотелось петь. Он швырял немудрёные железки под машину преследователей, несмотря на неутихающий свист и стук об «Волгу» пуль.
– Тут гаишники будут!
– Не надо нарушать правила!
В этот момент машина сзади завиляла, закрутилась по дороге, перевернулась несколько раз, оказавшись на газоне. На этом преследование кончилось.
– Проехали! – со счастливым выдохом произнёс водитель. – Э, да ты ранен!
– Пустяки! – обтирая окровавленную щеку исколотой шипами рукой, ответил Антон. – А бинт у тебя есть?
– Есть. Давай лучше в гараж ко мне заедем, там и перебинтуешься, тут рядом.
– Давай.
Гараж был действительно рядом. Гаишников не было, поэтому доехали без приключений. Обнаружив сквозную рану на руке Антона, водитель начал быстро снимать с него куртку и футболку. Промыв рану с обеих сторон виски, засыпал стрептоцидом и забинтовал.
– Дальше, надеюсь, не поедем?
– Чуть позже.
– Нет, дорогой, только до автосервиса к моему другу, чтобы залатать машинку. Так что, угощай своим виски, а то у меня сердце всё ещё в пятках.
– Стаканы есть?
– Полная комплектация, иначе техосмотр не пройти.
– Тебя как зовут-то?
– Серёга.
– Меня – Антон. Давай по стакану, торопиться мне надо.
– А ты за что их так?
– Они убили мою жену и дочь. Мне их хоронить надо. Ну и не все ещё ответили за их убийство. Ты, Серега, извини за тачку, возьми себе новую, – протягивая пачку стодолларовых купюр, сказал Антон и направился к выходу, – давай, Серёга, пока. Спасибо тебе.
Выйдя из гаражного кооператива на оживлённую улицу, он даже не понял, где находится. Увидел трубы завода с одной стороны, часто натыканные хрущёвки с другой, совсем близко явно Кутузовский проспект виден. Это Кременчугская улица, а вот и дом родителей Леры виден. Не зная, как сказать родителям обо всём случившемся, Антон позвонил в их дверь.
Отец Леры встретил его на входе испуганным взглядом. Впустив Антона в квартиру, стал звать жену. Та прибежала тотчас:
– Что случилось?
– Убили всех.
– Кого, ты что говоришь-то? Кого убили-то?
– Леру и Марину.
Отец едва успел подхватить свою подкошенную жену. Не сдерживая града слёз из глаз, он хлопал ей по щекам, крича:
– Антон, нашатырку тащи из кухни, в верхней полке над холодильником, быстрей! Неси всю аптечку!
– Вот-вот, – раскрутив на ходу пузырёк, поднёс к её носу Антон, отдал отцу в руки и стал готовить корвалол.
– Два стакана! Мне тоже!
– Вроде приходит в себя. У меня нет ни минуты, вот ключи от квартиры. Лера с Мариной дома лежат в детской комнате. Без милиции не входите, опасно. Надо похоронить, вот деньги. Я постараюсь успеть на похороны. Буду звонить. Всё, потом расскажу обо всём, а сейчас я должен идти.
– Куда ты? – застонала через судороги мать Леры. -
Не уходи.
– Орловым я позвоню, они помогут, – направляясь к двери, сказал Антон и ушёл.
Выйдя на улицу, поймав такси, Антон отправился в аэропорт Шереметьево. Он был уверен, что если его ищут люди Василиса, то вряд ли узнают. Он был уже не похож на прежнего Антона. То, что его могли легко вычислить при покупке билета, при регистрации или посадке не вызывало сомнений, но выбирать другой транспорт уже не было времени. Он должен был закончить задуманное и успеть на похороны.
Антон был уверен, что Василис в Греции, что он уже осведомлён обо всём происшедшем в Москве. Такие люди делают грязные дела чужими руками. Но, если у них что-то срывается, то трусливее их не бывает на свете, как бы они не хорохорились. Возможно, что ощущение проблемы ещё не дошло до Василиса, но Антона это не интересовало. После того, что случилось, его не волновало ничто, кроме отмщения. Уничтожив одних, но, ещё не добравшись до других, он рвался в бой. Может быть, ему придётся умереть или стать инвалидом, может, его закопают где-нибудь среди камней или утопят в Средиземном море, может быть всё, но отмщение должно произойти. Не может быть прощения.
Такси выехало из Москвы под проливным дождём. На повороте вправо, в сторону Шереметьево, Антон, украдкой от водителя, быстро открыв форточку, выбросил пистолет в придорожную траву.
– Пустую пачку выбросил, у тебя нет сигареты? – спросил Антон у таксиста.
– Почему нет, есть, – и протянул свою пачку «Явы».
– Такие сигареты всё ещё выпускают?
– Да, только вкус стал не тот и чаще всего левые продаются. Но мне с фабрики сосед носит. Раньше сигареты пахли приятно прямо в пачке, особенно когда на батарее высушишь, а теперь запах опилок преобладает. Написано одно, а там оно, как кофе «Гранд» рекламируют, – разговорился пожилой таксист,
смеясь в усы. – Раньше бензин восемь копеек стоил за литр, а бутылка водки три рубля шестьдесят две копейки, а теперь что? Купишь, а она левая – сплошной ацетон. Марок навыдумывали, а толку нет.
– Раньше люди были другие, – заметил Антон.
– Люди добрее были, хотя и беднее. Но богатые так не шиковали, как сейчас. Богатство-то всё от обмана.
Дурят нашего брата. А ты куда в такой дождь собрался? Рейс, небось, задержат. Нелётная погода.
– Лишь бы на взлёт дали добро, а там, куда лечу, дождя почти не бывает.
Антон вспоминал, как в такой же дождь его встречала Лера в Шереметьево.
Давно ли это было? Куда ушло счастье? Как жить после всего этого, что делать? Нужна ли жизнь, зачем она такая? Кому нужно это всё? Из-за денег грызут друг друга, убивают. Стреляют и взрывают, травят, банкротят и выбрасывают на улицу. Это разве жизнь?
Раньше было плохо, а сейчас ещё хуже, только в красивой обёртке с рекламными огнями. Всё плохое скопировали с Запада, всё хорошее уничтожили, стали жить, как звери, за решётками и стальными дверями.
Раньше товаров не было, совесть была, теперь продаётся всё вместе. Ладно, скулить не будем, ещё посмотрим, что к чему.
Антон позвонил Орловым.
– Слушаю, – ответила Маша.
– Это я – Антон. Маш, ты позвони родителям Леры, они тебе всё расскажут. Им ваша с Саней помощь понадобится, только сразу позвони.
– А что случилось?
– Они тебе расскажут. Ты только обязательно позвони и помоги во всём. Обещаешь?
– Ну, конечно, обещаю.
– Пока.
– До встречи, Антон!
Звучит несколько странно. До какой встречи, если не знаешь, что будет через минуту.
Шёл дождь. Машина подъехала к входу аэропорта. Расплатившись, Антон, натянув глубже шляпу на голову, отправился в зал отлёта. Рейс в Афины был через час. Им часто приходилось пользоваться для поездок в Грецию, где его неизменно встречал Кириакос, всегда счастливый и гостеприимный.
Жаль, что всё так обернулось. Даже не хочется ему желать Царства небесного и земли пухом. Получил пулю в лоб за свою любовь к деньгам. Продал он дружбу и уважение. Никого он теперь не встретит на этом свете, ни друзей, ни подруг, не будет больше у него ни любви, ни денег, не услышит он свои бузуки. Хотя он и ответил уже за жизнь Леры и Марины, но кто их сможет вернуть? Кто вернёт счастье, которое светило так ярко? Кто вернёт их счастье, их жизнь, их непрожитое будущее? Не жаль этого подонка! Почему такие рождаются на свет? Почему они могут поднять руку на другого человека, вмешаться в их жизнь, даже лишить её? Неужели настолько продажна душа человеческая из-за этих паршивых денег? Но как они живут на кровавые деньги? Неужели их глотки не давятся от всей гадости, что они покупают на эти деньги, как земля их носит?
Зайдя после регистрации и таможенного досмотра в бар на втором этаже, купил себе кофе с бутербродом и присел за столик в ожидании приглашения на посадку.
Рейс не был отложен из-за дождя. Антон, оглядываясь по сторонам, не заметил никого подозрительного, интересующегося его персоной. Лишь до этого, на паспортном контроле его долго рассматривала женщина в костюме с погонами пограничника, попросив снять шляпу.
Горячий кофе был кстати. Барменша о чём-то громко болтала с подошедшей подружкой, пытаясь перекричать включенный телевизор. Но Антон услышал от ведущего передачи «ЧП» новости, заинтересовавшие его.
Речь шла об очередной криминальной разборке, в результате которой были убиты шесть человек, среди которых был человек с паспортом гражданина Греции по имени Кириакос Попуниди. В ходе следствия выяснилось, что он пользовался вымышленным именем, являясь в прошлом гражданином СССР и уроженцем Грузии, эмигрировавший в 1991 году. Настоящее имя – Иосиф Закаидзе. Каким образом ему удалось переехать в Грецию, получить гражданство, сменив имя и биографию, уточняется. Известно, что за ним на территории Грузии числилось несколько уголовных дел, связанных с убийством, похищением людей и изнасилованиями. Следствие занимается причинами его появления в России.
У Антона чуть не выпала чашка из руки.
Антон сидел в кресле самолёта и вспоминал Леру, свою малышку Марину. Он не спал ночь, но в его душе всё бурлило. Его душа разрывалась от горя, ему приходилось справляться с собой, чтобы не разрыдаться, но от этого ком в груди ломил с большей силой. Ему закладывало уши не от полёта, а от боли в душе. Казалось, голова разорвётся на части от кошмара,
переполнявшего её в последние сутки.
Во всём, что случилось, он винил себя в первую очередь. Антон не мог простить себе знакомства с греками. Проклиная тот день, когда он впервые посетил Грецию, не щадил себя за совершённую глупость, что связался с ними, обольщаясь общими с ними делами, дружеским общением. Глупостью были собственная доверчивость, уверенность в порядочности деловых партнёров. Он не мог понять, почему именно в его жизни встретились такие гадкие люди. Ведь он никому никогда не желал ничего плохого. Антон почувствовал себя настолько одиноким, что его сиротские годы показались ему раем.
Самолёт приземлился в Афинах. С нетерпением хотелось вдохнуть свежего воздуха, чтобы набраться сил для завершения поставленной задачи. Ранее казавшееся добрым солнце нервировало Антона. Ему дались слишком мучительно таможенные формальности.
Вскоре, усевшись в такси, он направился в отель «Галакси». Приняв душ, сменив одежду на более лёгкую, он начал листать телефонный справочник огромного размера. Но потратив на него много времени, не найдя ничего нужного, вышел на улицу. У крыльца стояла лавочка, и он присел на неё в желании обдумать предстоящие собственные действия.
Судя по тому, что меня ещё не убили, Василис не имеет полной информации или притаился. Но не спрашивать же у прохожих про него. Позвонить Агапи?
Но она меня сразу выдаст. Может, доехать в консульство к Косареву? А вдруг мной занимается милиция, и им уже известно, что я здесь? Где-то надо раздобыть оружие.
К отелю подъехал чёрный «Мерседес», и открылось заднее окно. Антон хотел бежать, но понял, что поздно.
Ноги налились свинцом. « Вот и конец», – сказал он вслух.
– Кому конец? – спросили из окна машины знакомым голосом.
Из «Мерседеса» вышел Косарев и спокойно подошёл к Антону, присел рядом.
– Что-то я не понял, чем я могу быть полезен российскому консульству?
– Антон Сергеевич, тебе надо домой лететь, похороны и всё такое. А консульство выражает тебе своё глубокое и искреннее соболезнование по поводу смерти твоих близких. И …
Антон упал ему на плечо и зарыдал. Услышав в свой адрес слова Косарева, он просто не выдержал. Ему не с кем было поделиться своим горем. Он не выдержал слов, не выдержал всего того горя, что свалилось на него.
Немного оправившись, Антон спросил:
– А что будет со мной? Хотя какая теперь разница.
– Время лечит. Что можно ещё сказать? Главное, ты никого не убил, разрешение на пистолет у тебя было настоящее, хотя без медкомиссии и других положенных
для этого формальностей.
– Почему не убил? Я же стрелял, я видел, как они падали.
– Стреляли другие и попадали, куда надо. Ты попал только в Закаидзе, но это никому не важно. Была разработана спецоперация по ликвидации особо опасного преступника, скрывающегося под именем Кириакоса Попуниди.
– А погоня?
– Была погоня, но им не повезло.
– Может, и Лера с Маринкой живы?
– Нет, извини. Не успели предотвратить. Слишком поздно нам сообщила Агапи, его сотрудница, об этом паразите. Кстати, Василис, за которым ты приехал, активно помогает следствию греческих властей. Но ему придётся долго сидеть в тюрьме, скорее всего до гроба.
– Он же брат миллиардера? И сам богач. Откупится!
– Прохиндей он, а зовут его Ромой. Настоящий брат Анасиса достопочтенный человек, живёт в Салониках.
Ему семьдесят лет. Бизнесом сам не занимается, а его дела ведёт дочка.
– Как я в дом свой войду, как жить буду?
– Надо жить! Всё наладится постепенно.
– Что наладится? Их нет – понимаешь?
– Тебя ждут родители твоей жены. Им нужна твоя помощь. Езжай, жизнь покажет.
– И меня не задержат в Москве?
– Нет. Хотя было бы лучше этого Закаидзе взять живьём, но теперь поздно рассуждать. Пистолет твой найден. Думаю, ты не претендуешь на его возврат?
– Больше он мне не нужен.
Попрощавшись с Косаревым, Антон быстро собрался в аэропорт, уверенный, что не захочет больше здесь появляться.
***
Прошло время. Наступил 2002 год. В России произошли немалые изменения. Хотя старое тянуло её за хвост, словно прокажённую.
Антон в полном одиночестве встречал Новый год. Ему было не с кем праздновать, да и не хотелось. С тех пор, как он потерял семью, его ничто не волновало и не привлекало. Орловы звали к себе в новенький дом, но Антону было не до веселья.
Он стал привыкать к одинокой жизни, наедине со своими воспоминаниями. Множество дней и ночей он провёл в состоянии полукомы, когда не хотелось просыпаться вообще.
Ресторан был сдан в аренду. Дом-мечта стоял недостроенный, наполовину разворованный. А для кого было ему его достраивать? Антону ничего было не нужно. Он совершенно перестал питаться и выходить на улицу. Иногда, беря себя в руки, хватался за гирю, но, не находя в ней интереса, вскоре оставлял её пылиться в углу.
Телефон в квартире Антона молчал целыми сутками, лишь изредка кто-то вспоминал его в праздники. Он был никому не нужен. Когда в жизни одни поминки и поездки на кладбище, становишься похожим на мумию. Антон, весь седой и бледный, целыми днями мог сидеть у окна или валяться на диване перед выключенным телевизором.
Если б его спросили, кто президент в стране, то он не смог бы ответить правильно. Даже в Новогоднюю ночь он не смотрел телевизор. Его главным занятием было разглядывание фотографий, казалось, он разговаривал с ними, часами перебирая их вновь и вновь.
Хотя в квартире было чисто, пропал уют и тепло.
Было постоянно холодно, даже летом в жару. Стешка, ощущая постоянный дискомфорт, почти не пела, а всё, нахохлившись, жалась к углу клетки.
Антон стал сутулиться, кутаться в крупные джемпера, что старило его ещё больше, чем седина.
Понимая, что надо как-то менять свою жизнь, он находил себе оправдание в вопросе: а зачем?
Его Марине уже было бы три года. Она бы уже могла быть самостоятельной во многом. Думая об этом,
он снова мог расплакаться. В одиночестве всегда проще проявлять слабость, ведь никто не видит.
Антон стал неразговорчивым, и у всех, кто его навещал, становилось холодно на душе. Даже Маша с Саней не могли зажечь в нём искру жизни. Уходя от него, они себя чувствовали удручёнными и усталыми, словно их вина была в его одиночестве. Они перестали к нему водить Никиту, чтобы не травмировать своим счастьем.
Завсегдатаем в квартире Антона стал тесть. Он всегда приносил с собой бутылочку водочки, колбаски, сырка, баночку солёных огурчиков или помидорчиков. Вместе им было хорошо, хотя зачастую спорили о прошлой жизни общества. Отец Леры пытался защитить семьдесят лет построения социализма, а Антон приводил свои доводы в пользу современности, хотя в чём-то и соглашался:
