полная версия

Анастасия Панфилова
Связь. Два сердца

– Это Полотно Жизни. Здесь сплетаются воедино судьбы всех людей на Земле, – тихо сказал Никита. Оказалось, что он уже давно стоял за моей спиной.

– С ума сойти можно… – пробормотала я.

– Каждую секунду ниточки сплетаются друг с другом. Значит, судьбы каких-то людей пересеклись. И никто не в силах расплести узелки, из которых состоит полотно. Поэтому и говорят, что поступки невозможно отменить. Каждое действие имеет последствия. Мы видим это, как никто другой.

Никита говорил это так вдохновенно, что было сразу понятно, насколько он предан своему предназначению.

– И люди, о которых забывают, навсегда остаются связанными? – спросила я.

– А как же! Ни одна секунда из их жизни не пропадает просто так! Во-первых, все воспоминания мы храним в капсулах. А во-вторых, их поступки все равно влияют на множество жизней. Люди этого не помнят, но это помнит их подсознание. А нить твоего брата будет хорошей тому иллюстрацией, – Никита повернул голову к Эрику. – Ты же не против?

– Нет, конечно. Мне самому интересно.

Никита кивнул. Вдруг, по щелчку его пальцев, пол начал двигаться. Это было понятно по внутреннему ощущению и двигающемуся относительно нас рисунку полотна. Пол поднимался вверх и по диагонали вправо. Перед нашими лицами проносились все новые узоры, и ни один не повторялся. Вдруг пол так же быстро, как начал движение, остановился. Мы были почти на самом верху. В нескольких метрах от нас ниточки танцевали свое сложное плетение, а мы смотрели на полотно лишь немного ниже. Подойдя ближе, я заметила, что между каждой цветной линией есть небольшой белый промежуток, и в этой части полотна промежутки были больше. Зато прямо перед глазами был один, ярко-синий узор. Он шел красивой тонкой полосой, начинаясь в паре сантиметров от пола и убегая к самому верху. Один край линии был ровный, четкий, его цвет был насыщен и непоколебим. А другой был на несколько оттенков бледнее, и на нем было хорошо видно плавный градиент.

Я смотрела на прекрасный рисунок с восторгом. Но через несколько секунд почувствовала в воздухе напряжение. Посмотрев на других, я поняла, что они, похоже, не разделяют моего восхищения. Ангелина смотрела на полотно, нахмурив лоб и явно о чем-то напряженно думая. Выражение лица Никиты было не менее серьезным и лишь более настороженным. А Эрик просто стоял с широко открытыми глазами, вероятно, пребывая в состоянии шока.

– Что-то не так? – в замешательстве спросила я.

– Этого не может быть! – хриплым полушепотом произнес Эрик.

– Похоже, надо звать Анастасию, – сказал Никита. Он приподнял руку, на которой оказался широкий браслет с крупным кристаллом. Он смотрел на него в упор несколько мгновений, его глаза сверкнули, а следом за ними и кристалл. Мы молча за этим наблюдали. Через минуту кристалл сверкнул вновь.

– Она скоро будет здесь.

– Вы извините, конечно, – смущенно повторила я, – но что все-таки здесь происходит?

Я по-прежнему не могла понять, что их вдруг так потрясло. Еще минуту назад все пребывали, казалось, в очень бодром расположении духа.

– Смотри, – Эрик провел по воздуху в паре сантиметров от полотна, ровно по синей линии.

– Если полотно состоит только из судеб людей, оно всегда одного цвета. Но каждая нить перерожденного другая, и его жизнь становится узором, – Его палец указал вниз, туда, где синей полосы еще не было. – Восемь лет назад моя нить поменяла цвет. И с тех пор на полотне Жизни появился еще один узор.

– И что же тогда не так? – непонимающе спросила я.

– А то, что этот узор должен быть в два раза тоньше, – серьезным голосом ответил Никита. – В тот день в вашем роду переродились двое.

– Получается, – я снова подняла глаза на синие ниточки, – вторая нить – моя?

Все молчали. Я задумалась. Было понятно, что за этой тишиной кроются отнюдь не радостные мысли.

– А чего, собственно, удивляться? – вдруг спросила я. Такое осознание было неожиданностью даже для самой себя. – Все же уже и так знали, что пророчество сбылось…

– Я до последнего был уверен, что это неправда! – громко и с горечью воскликнул Эрик. По его лицу сразу читалось, что он в секунде от крика. Чтобы успокоиться, он машинально запустил руки в волосы и, проводя по вискам, скинул серебристые локоны назад. Его глаза заметно потемнели.

– Не пугай сестру, Эрик. Елеазар придумает что-нибудь, – Ангелина положила руку ему на плечо.

– Странно другое, – Никита продолжал сосредоточенно разглядывать полотно, – почему мы не заметили ошибку? При любой неровности полотна Высшая магия дала бы ткачам знать.

– Потому что Высшая магия, вероятно, не видит в этом ошибки? – предположила я. Я обеспокоенно смотрела на брата. Он – на меня. Но было понятно, что на самом деле он не видит ничего.

Двери за нами еле заметно скрипнули – послышались легкие шаги.

– Что у вас случилось? – спросила Анастасия, быстрой походкой приближаясь к нам. Ее голос еще был легким и спокойным. Ей хватило нескольких секунд, чтобы оценивающе взглянуть на полотно и полностью поменяться в лице.

– Невероятно… – пролепетала она. Хранительница развернулась и теперь потрясенно смотрела на меня, потом на Эрика. Даже при собственном удивлении состояние брата ее шокировало.

– Эй, ты чего? – сказала она в сторону Эрика, провела пальцем по моей щеке и улыбнулась – Ты же видишь, она – человек. Но… – голос снова стал серьезным, – вам все же придется обратиться к Елеазару. Ее нить еще недавно была чуть светлее нити стражника. Сейчас я ясно вижу, что концентрация гена растет.

– Это можно остановить? – тихо спросил Эрик.

– Я не знаю, – честно призналась Анастасия. – Не хочу пугать. Но времени у вас немного.

Эрик кивнул.

– Спасибо большое. За капсулу и… и вообще. Но, видимо, нам пора возвращаться.

Эрик медленно, но приходил в себя.

– Да. Я понимаю. Я, наверное, пойду с вами. Будет лучше, если я объясню все Елеазару сама.

– Конечно, – Эрик не стал спорить. – Если у вас есть желание.

Глава 7

Мы проводили Ангелину обратно в Мир Времени. Никита остался во дворце, а Анастасия открыла портал во дворе, и через мгновение все заполонил уже знакомый мне холодный голубоватый свет. Как только он расселился, я увидела Елеазара. Он уже ждал нас.

– И снова приветствую! – обратился он к нам, но быстро перевел взгляд на Анастасию. – Какие люди! Привет, родная! – сказал он, обнимая сестру.

– Привет! – ответила она ему с не меньшей теплотой.

Спустя недолгое время радость от встречи все-таки сменил рассказ о нынешнем положении дел. Елеазар слушал Анастасию, не перебивая. Через несколько минут рассказ подошел к концу. А Елеазар все молчал.

– Так… – начал он. – И что же мне с вами делать, товарищи? – он окинул глазами Эрика и меня.

– Пока поступим так, – он положил пальцы на виски и закрыл глаза. – Вы вдвоем – именно вдвоем – открываете капсулу. Если бы второе перерождение состоялось, то это осталось бы в памяти у Алисы. Учитывая, что она этого не помнит, воспоминание либо сейчас в этой капсуле, либо его и не было вовсе. Мы должны понять, что пошло не так и когда, и чем скорее, тем лучше. И, да, – сказал он, протягивая руку в сторону Эрика, – мне нужно будет постоянно быть в курсе дела.

На его ладони заплясала серебристая дымка. Вскоре она начала кучковаться в силуэт некого предмета, а еще секундой позже силуэт стал обрастать металлом. Поверх металла формировались грани синего кристалла.

«Браслет. Такой же, как у Никиты… только цвета другие», – подумала я, наблюдая, как Елеазар протягивает браслет брату. Он надел его на правую руку, и металл сел на кожу как влитой.

– Ясно. В таком случае мы отправляемся на Землю, – сказал Эрик.

– Не так быстро! – раздался хор голосов за нашими спинами. Мы обернулись и увидели уже знакомых мне стражников.

– Ребята! – улыбнулся Эрик.

– Привет, лягушка-путешественник! – откликнулся Алекс.

– И тебе привет, малышка, – Фил подмигнул мне.

– Привет! – немного смущенно ответила я.

– Эрик! – тут же кинулась в его объятия Лиза.

– Да откуда ж в тебе столько резвости? – засмеялся Эрик, обнимая ее. – Надо будет тебе на ближайший праздник колесо подарить, будешь вместо хомяка у нас.

Лиза театрально цокнула языком, отстранилась от Эрика и обняла меня.

Далее к Эрику подошла Серафима. Он прижал ее к себе даже раньше, чем она успела протянуть к нему руки. В глазах обоих сияла улыбка. Но они не говорили абсолютно ничего. Но Серафима шепнула что-то Эрику, и он отпустил ее. Она повернулась ко мне.

– Какая красота! Ты прямо принцесса! – Серафима окинула меня взглядом, стараясь подавить собственное смущение. Я улыбнулась.

– Согласна! – подхватила Лиза, проводя пальцами по моей косе с мелкими цветками. – Эрик, ты наплел?

– Наплел я, Волынская, когда сказал, что ты совсем не больно мне по лицу с ноги заехала, – саркастически ответил Эрик.

– Волынская? – переспросила я.

– Твой брат никогда не зовет меня по имени, – закатила она глаза.

– Ой, да хватит придуриваться, ваше превосходительство, – едко откликнулся брат. Его глаза уже сверкали азартом этой игрушечной войны, – ты сама так представилась.

– Да… сразу видно, вы – настоящие друзья, – сквозь настигающий смех проговорила я.

Все засмеялись.

– Кстати, как ваш турнир? – спросил Эрик.

– Отлично! – зазвенел голос Серафимы. – Мы выиграли. Жаль, конечно, что ты все пропустил. Хотя думаю, у тебя был не менее насыщенный день.

– Поздравляю! Я в вас даже и не сомневался. Да, мы тоже особо не скучали. И, – часть веселья в голосе пропала, – наш насыщенный день продолжается. Нам снова пора.

– Ладно уж, отпустим вас, – улыбнулась Серафима.

– Завтра тебе все равно придется возвращаться, – сказал Алекс, перебирая между пальцами маленький световой ураган. – Души выходят на новую атаку. Нет, конечно, мы можем тебя прикрыть…

– Нет. Конечно. Я буду, – твердо ответил Эрик. Он посмотрел на девушек. – Вы же сможете остаться с Алисой?

– Зачем? – перебила я. – Я не смогу просто подождать тебя здесь?

– Сможешь, конечно, – ответил мне Елеазар. Он наблюдал за нами так тихо, что я уже даже не думала, что он по-прежнему здесь. – Но оставить тебя среди такого энергетического поля одну, учитывая непредсказуемость твоей силы, будет безответственно. А оставаться одной на Земле теперь небезопасно.

– Не беспокойтесь, – вмешалась Серафима, – я останусь. Эрик, доверишь мне сестру?

Эрик улыбнулся.

– Конечно.

– Вот и договорились, – сказал Фил. – Мы ждем тебя завтра сразу после заката. Тебе стоит потренироваться, а то мало ли.

По усмехающемуся выражению лица Фила было видно, что он хотел задеть Эрика. Но брат, по-прежнему улыбаясь и смотря в другую сторону, закрыл глаза и, не глядя, пустил с кончиков пальцев искру. Как, вероятно, и планировалась, со скоростью пули маленький световой комочек попал Филу прямо в лицо.

– Ты напрашиваешься, или мне показалось? – с тем же видом проговорил Фил. На этот раз Эрик, кажется, подхватил его настроение. Он медленно развернулся к нему с азартной улыбкой.

– Тебе не показалось. Надо же как-то отыграть вчерашний пропуск. Сразу после битвы?

– Договорились.

Парни пожали друг другу руки.

– Да, это будет великое шоу… – пробормотала стоящая рядом со мной Лиза.

– Да, Алис, тебе стоит на это посмотреть, – согласилась с подругой Серафима. – Насколько я помню, о нашей «профессии» ты знаешь пока только понаслышке, а на настоящую битву Эрик тебя ни за что не возьмет.

– А они не поубивают друг друга? – спросила я обеспокоенно. Оба стражника были высокие, и об их физической силе даже рассуждать не приходилось. От стычки таких даже на Земле возможны травмы, а учитывая, что за ними скрывается еще какая-то сила… Несмотря на то что при мне Эрик вел себя довольно трогательно, сейчас он выглядел немного иначе. С другой стороны, было видно, что оба настроены без холодной враждебности друг к другу.

– Нет, что ты. Побесятся, развлекутся, да и все. Даже если и покалечатся – регенерация исправит все за секунды. Вот увидишь, будет весело! – беззаботно ответила Лиза.

– На том и договорились. Тогда до завтра! – сказал Эрик. Электричество между ним и Филом спало. Он взял меня за руку.

– До завтра! – ответила ему вся команда.

– До встречи! – улыбнулся Елеазар. Эрик кивнул.

Портал открылся, и, снова оглянувшись на стражников, я с разбегу прыгнула в облако света. И вновь, рассеиваясь, облако возвращало мягкую зеленую траву под ногами и небо. Оно опять было янтарным. На Земле был вечер.

– Да уж, – сказал Эрик. Его крылья сложились за спиной и исчезли, – мы пропустили обед.

– Это ничего! Я правда не голодная.

За день врать лучше я не научилась, но не хотелось отвлекаться от грандиозных путешествий между мирами на такие банальные вещи, как перекусы. Эрик смотрел на меня испытывающим взглядом всего несколько секунд. Но под океанской яркостью глаз невозможно было устоять ни мгновения дольше.

– Ладно. Признаю, я не против что-нибудь съесть, – проговорила я, опустив взгляд.

– Физические потребности работают только на Земле, и, пока ты проводишь время в других мирах, вопрос питания постепенно потеряет важность. Но я все же не советую пренебрегать своим здоровьем, – брат бросил на меня укоризненный взгляд. – Так, смотри. До заката у нас еще минут сорок. Ты не побоишься остаться здесь одна? Я мог бы заскочить в ближайшее придорожное кафе и купить что-нибудь.

– Да… конечно, – сказала не очень уверенно.

– Здесь никогда не ходят звери, а тем более люди, – Эрик увидел мое сомнение. – И души на Землю уж точно не сунутся. По крайней мере, сейчас.

– Да-да, не беспокойся, – постаралась я убедить его, что посидеть несколько минут в одиночестве для меня не проблема.

– Я мигом, – кивнул он и взмахнул крыльями, оторвавшись от земли, – твой рюкзак лежит под деревом.

– Что? – я посмотрела на одинокое дерево в нескольких шагах от меня. Под той самой толстой веткой, на которой мы просидели весь вечер, лежал мой потрепанный красный рюкзачок. Тени от листвы вперемешку с солнечными зайчиками заката делали его пятнистым, и выглядел он довольно забавно.

Я до последнего смотрела на парящую вдалеке точку, пока она вовсе не исчезла, и пошла к дереву. Под раскидистой пушистой кроной было уютно, и я села у рюкзака, опершись спиной на массивный ствол.

Давно уже я не была одна. Наверное, поэтому совсем забыла о реальной жизни, которая еще недавно не имела аналогов. Но сейчас я вновь вспомнила о родителях.

Я вытащила из рюкзака телефон, в надежде, что он все-таки не выключился от воды. Нет. С ним все было хорошо. Но ни одного уведомления от родителей не было.

«Связь, что ли, не ловит?»– подумала я, но беспокойство уже начало закипать внутри меня. Я разблокировала телефон и начала печатать сообщение.

«Привет! Как дела?»

Нажав на «отправить», я начала ждать. Но уже через секунду телефон звякнул.

«Не доставлено».

Я медленно выдохнула. Значит, с ними все хорошо. Просто проблемы со связью. Но уже в следующую секунду меня вновь осенило: ведь если они писали мне, а я уже больше суток не выходила на связь, что они могли подумать?

Нужно было успокоиться. Я решила, что Эрик наверняка что-нибудь придумает. Во всяком случае, вместе мы сможем добраться до какой-нибудь точки с доступом к Wi-Fi, а дальше уже решим.

По-прежнему на автомате вертя в руках телефон, я вспомнила про символ, найденный утром, и открыла галерею фото. Быстро отыскав нужный снимок, я полезла в рюкзак за скетчбуком и карандашом. Открыв его на первой страничке, я начала перерисовывать, линия за линией, элементы загадочного знака. Это доставляло невероятное удовольствие. Над головой приятно шелестела листва, по босым ногам дул легкий ветерок, а карандаш с тихим шуршанием водил по бумаге.

Такая размеренная атмосфера вводила в какой-то транс. Я даже не заметила, как перестала рисовать и начала просто смотреть вдаль. С одной стороны я видела край утеса и бескрайний лес, с другой – устремляющуюся дальше вверх скалу… и дом. Красивый двухэтажный домик в стиле какой-то европейской деревни.

Я вспомнила, что Эрик говорил об этом доме. Если раньше он принадлежал родителям, то сейчас, наверное, тоже? Значит, теоретически мы можем туда зайти?

Из полусонных раздумий меня вывел шорох. Я огляделась по сторонам, но никого не увидела. А шорох повторился…

– О чем думаешь?

Это был голос Эрика. Но вот только где?

– Эрик? – позвала я.

– Что?

Я продолжала искать его глазами, как вдруг его голова оказалась прямо напротив меня. Только вот в перевернутом состоянии. Он висел в воздухе, как летучая мышка, зацепившись ногами за ветку прямо надо мной.

– Привет!

Его лицо сияло улыбкой.

– Напугал! – ответила я и слегка толкнула его. Он качнулся назад и вперед. Свисающие вниз волосы начали барахтаться по воздуху.

– Я тебе еду принес, – он с довольным видом протянул мне пластиковый контейнер. Я открыла его. Внутри была уже заваренная лапша быстрого приготовления, а к крышечке прикреплены одноразовые приборы.

– Спасибо. Э-э, – я посмотрела на него с недоумением, – а ты так и останешься висеть?

Он смотрел на меня, улыбался и молчал.

– Просто ты так сильно задумалась. Хотелось посмотреть на тебя вблизи, не разрушая идиллию. Так что другого варианта подобраться поближе я не нашел, – он пожал плечами.

– Ясно. Но сейчас я тебя уже увидела, так что можешь слезать. Только аккурат…

Я не договорила. Эрик раскачался на ветке, разогнул ноги и грохнулся в траву.

– Эрик! – испуганно крикнула я. По моим расчетам, сломанная шея была ему обеспечена, но что делать, я не знала. Вдруг его голова вновь показалась над высокой травой. Он смотрел на меня и смеялся.

– Не надо делать такое лицо. Все со мной в порядке.

Он сел рядом со мной, не отрывая от меня взгляда.

– Не надо меня так пугать.

– Ладно, извини. Кушай давай, а то остынет.

Он кивнул на контейнер у меня в руках. Я оторвала пластиковую вилку от контейнера и начала накручивать лапшу.

– А где ты ее заваривал? – спросила я.

– В кафе был чайник.

– И что, ты просто вот так зашел в человеческое кафе и заварил лапшу? – я смотрела на него оценивающим взглядом. Да, на Земле он выглядел «человечнее». Но ведь я сразу увидела разницу при первой встрече.

– На самом деле, если не забывать убирать крылья, то люди не особо замечают отличия, – он демонстративно начал разглядывать собственную руку. – К тому же, если ты помнишь, еще каких-то пару дней назад я был обычным школьником.

– А вот с этим я точно не согласна, – усмехнулась я, набирая новую порцию макарон. Они оказались довольно вкусными. – За пару дней ты умудрился стать звездой школы.

– Что? – с удивлением и смущением одновременно переспросил он.

– Слышал бы ты, как Ангелина тебя рекламировала! – я вспомнила, как в первый раз услышала про Эрика в коридоре.

– А, ты об этом. Да знаю я. Она сама рассказала.

– Серьезно?

– Алис, ну ты ж прекрасно понимаешь. Она хотела всего лишь привлечь твое внимание. Я, на нее, конечно, ругался, но она была права. Если бы ты хотела увидеть меня, под любым предлогом, мне было бы приятно. Просто посмотреть на тебя.

– Ну, во-первых, – я закатила глаза, – привлекать мое внимание таким способом – точно не лучший вариант. А во-вторых, на тех девочек, с которыми она говорила, ее рассказ уж точно повлиял. Так что отрицать твою популярность будет несправедливо.

– Ой, Алиса, скажешь тоже.

– Я серьезно.

Я смотрела на выражение его лица. Было забавно наблюдать, как он реагирует на подобные темы. Но пока я всего лишь дразнила его.

– У тебя и здесь невест полно!

– Что?

По утесу прокатился его смех. Он закрыл лицо рукой и смеялся, не пытаясь со мной спорить. Я сидела и наблюдала за белоснежной улыбкой. Наконец он решил мне подыграть и попытался сделать максимально серьезное лицо. Получилось плохо, но для первого раза сойдет.

– Ладно. Допустим. Откуда такие выводы?

– А сам как думаешь? – я начала театрально загибать пальцы, – Ангелина… Волынская… и…

Я максимально внимательно смотрела на его лицо. В глазах что-то менялось, но я не могла разобрать, что конкретно.

– И? – переспросил он.

– А что, есть какие-то личные предпочтения? – поддразнила я его. Но разговор уже переходил немного в другое русло. – Ты извини, что лезу. Вообще, это твое личное дело.

– Да я как бы и не против. Ладно, – он закрыл глаза, – просто скажи, как давно ты все поняла.

Под формулировкой «все» он явно подразумевал конкретного человека.

– Мм, – я задумалась. – Еще в школе?

– Серьезно? – этот ответ, похоже, сильно его удивил.

– Конечно. Эрик, твою любовь видно насквозь. Всегда. Если ты кого-то любишь, то ты начинаешь светиться, стоит этому человеку появиться в поле зрения.

Он молчал. Но было видно, что он со мной согласен.

– Так что, – я решила задать вопрос прямо, раз уж он не был против, – давно вы с Серафимой встречаетесь?

Он молчал. Эрик смотрел на угасающий закат и думал.

– В Долине Света есть один странный феномен. Душа там становится сильнее, и ты можешь любить человека искренне и навсегда. Но мы не люди. Поэтому земные мысли и действия в нашем мире не существуют, – он снова посмотрел на меня. – И тут возникает вопрос. Откуда люди считают, что они уже «встречаются»?

– Ну… вообще говорят, что с первого поцелуя. Но мне кажется, что, если любовь взаимная, значит, люди уже вместе.

– Ну, в таком случае тут два ответа. Если «вообще» – то встречаемся мы целых нисколько. А по твоим меркам семь лет.

– Ого. Прилично получается.

Эрик пожал плечами. Я продолжила есть лапшу.

– Серафима переродилась на год позже меня. Это было очень кстати. Я еще не мог отойти от того, что потерял тебя. Мне нужно было о ком-то заботиться, кого-то любить. Так и получилось.

Я задумалась над его ответом.

– Эрик… а что вообще было с остальными стражниками? Я имею в виду, у них ведь тоже были семьи? Почему о них никто не вспоминает, как я о тебе?

Эрик снова смотрел в никуда, вероятно, блуждая по собственным воспоминаниям.

– Десемгент, на самом, деле, очень предусмотрителен в этом плане. Большинство стражников – это дети, которые не смогли бы нормально жить на Земле. Ты знаешь, сколько войн происходит в мире, скажем, за десятилетие? Некоторые из них незначительны по мировым меркам, и о них нигде не говорят. Но дети по всей Земле остаются сиротами. Чаще всего именно такие и перерождаются в стражников, а иногда и в другие расы.

– Получается, что вся твоя команда – это дети войны?

От этой мысли по телу пронесся холод.

– Как раз у нас есть исключения. Целых три. У Волынской были родители. Они и сейчас есть. Она не видела их уже двадцать лет. У нее была прекрасная семья, и до сих пор никто не знает, с какой целью десемгент выбрал ее. У Серафимы все сложнее.

С каждой секундой рассказа лицо Эрика мрачнело все сильнее и сильнее.

– От Серафимы родители отказались сразу. Она росла в детском доме. Потом ее удочерили. И снова бросили. И непонятно, за что судьба с ней так обошлась. Зато справедливо, что десемгент сделал ее одной из нас.

– Теперь у нее есть ты. Она все-таки стала любимым человеком.

Я думала и молчала. Реальный мир оказался намного сложнее и запутаннее, чем тот, о котором я знала неделю назад.

– Интересно получается… – все еще глубоко задумавшись, произнесла я. – Стражники – это дети, которые спасают от Темных сил людей… Людей, которые в свое время не смогли спасти их.

– Да. Именно так и получается. А самое интересное, что почти каждый иномирный мечтает быть полноценным человеком. В то время, когда люди ищут в себе что-то особенное, даже не подозревая, насколько дорого то, что уже имеют.

Он окинул меня взглядом с ног до головы. Я догадывалась, что он хотел этим сказать. Я и есть настоящий человек.

Или уже нет?

– Ты доела? – спросил он.

– Угу, – кивнула я. – Было вкусно, спасибо.

– Это здорово. Учитывая, что сам я попробовать ничего не мог, в магазине пришлось полагаться на интуицию.

Я сложила пустой контейнер в рюкзак.

– Нужно будет выбросить куда-то все это.

– Отдашь мне потом, когда в следующий раз полечу искать тебе пропитание. А сейчас, – он встал с травы и подал мне руку, – самое время вернуться в прошлое.

Закат почти угас, но последние лучики солнца проскакали по руке Эрика и капсуле, которую он держал.

– Мы правда сможем увидеть мои воспоминания?

Он кивнул. Судя по бешеной буре в его глазах, он ждал этого не меньше, чем я.

– Нажимай на кристалл до щелчка, – сказал он, протягивая мне капсулу.

Я кивнула. Чтобы продавить кристалл, потребовались усилия, но через пару мгновений что-то внутри капсулы щелкнуло, и синий камень на несколько миллиметров «просел» вглубь металла.

Эрик взял меня за руку.

Вдруг все вокруг начало меняться. Под ногами прямо из травы появился деревянный пол, а еще через несколько секунд на полу появился мягкий ковер. Секунда – и с четырех сторон выросли стены. Еще секунда – и стены накрыл потолок из двух половинок. Я вспомнила это место.

«Та самая комната под крышей», пронеслось в голове. Еще через мгновение в стене перед нами возникло большое окно. В нем краснело закатное небо, ровно такое, которое мы видели полчаса назад.

Я услышала гитарный аккорд. Звук шел откуда-то позади меня, и я обернулась.

Та картина, которая мне открылась, была невероятной. На знакомом потертом диванчике, который я уже видела в том же сне, сидел Эрик. Эрик, о котором я в последнее время даже перестала вспоминать. Темные пряди волос падали на лицо, слегка закрывая изумрудные глаза. Бледно-розовые губы окрашивала легкая улыбка.

Его взгляд был устремлен на гитару. На ту самую гитару, с которой я коротала вечера не один год.

– Эрик! – позвала я его.

– Я здесь, – услышала я ответ. Но не от того Эрика, который сидел с гитарой в руках. Рассматривая эту невероятную картину, я абсолютно не замечала, что Эрик по-прежнему держит меня за руку. Такой же абсолютно белый, с теми же синими глазами.

– Смотри, – он кивнул в сторону дивана, но не на свою человеческую копию, а чуть правее.

Только тогда я заметила, что он был не один. Рядом с ним лежала маленькая девочка. Ее длинные волосы рассыпались по кровати. Она смотрела, как пальцы Эрика скользили по струнам, и ее глаза медленно закрывались.

– Это я? – спросила я у того Эрика, который стоял рядом. Он кивнул.

– Ты очень часто засыпала под эту мелодию.

Я вслушалась в переливчатые звуки гитарных струн. Понадобилось несколько мгновений на то, чтобы ее вспомнить. Я пыталась подобрать ее самостоятельно пару месяцев назад.

– Они нас не видят? – догадалась я.

– Это всего лишь твои воспоминания. Их уже не изменишь, это что-то вроде фильма.

Я подошла ближе к маленькой девочке и ее брату. Они были очень похожи.

– Тебе здесь четыре года.

Я рассматривала себя с неподдельным интересом. Маленькое круглое личико, обрамленное длинными прядями волос. На щеках мирно лежат длинные ресницы. Она спала и улыбалась во сне.

Я оглянулась и увидела, что Эрик не с меньшим интересом смотрит на себя. От такой картины было несложно сойти с ума.

– Скажи, – вдруг обратился он ко мне, – а я сильно изменился?

Его очень волновал ответ. Это было заметно. По глазам, по проступающим ярче скулам. Я смотрела на двух Эриков. Тот, с волосами цвета горького кофе и изумрудными глазами был подростком. Обычным, беззаботным. Но очень любящим. Он играл на гитаре не ради того, чтобы играть. А ради нее. Ради маленькой девочки, лежащей рядом. А Эрик, который смотрел на них, уже не был подростком. Он был солдатом. Я еще ни разу не видела его в бою, но то, сколько он пережил, было легко понять по таким простым вещам, как голос, жесты, поведение. Он повзрослел. Но одно оставалось прежним. Даже сейчас, смотря на меня и ожидая ответа, Эрик открывал в себе неизменность. Он обошел несколько миров и смотрел сейчас на все происходящее по той же самой причине. Ради нее. Ради маленькой девочки, стоящей напротив.

Я подошла к нему и обняла.

– Ты для меня всегда одинаковый. Самый лучший.

Его руки прижали меня сильнее.

– Спасибо, – шепнул он. Вот так мы стояли и наблюдали. За нами.

– Почему это воспоминание появилось самым первым? Ты же был со мной с рождения, а не с четырех лет.

– Это воспоминание – одно из самых стойких. Одно повторялось очень часто и закрепилось основательно. Поэтому оно четче и яснее большинства воспоминаний.

Он посмотрел на меня.

– Нам нужно идти дальше, – тихо произнес он, не нарушая общей гармонии момента. Я кивнула.

– А… как?

– Давай потренируемся на чем-нибудь простом. Тебе нужно просто попытаться вспомнить что-нибудь. Неважно что. Сейчас ты помнишь все, тебе нужно просто выделить что-то конкретное.

Эрик отошел от меня на один шаг.

– Сосредоточься. Это несложно и не страшно.

– Сейчас. Я постараюсь.

Я закрыла глаза. Мышление заработало, пытаясь активизировать самую простую в мире задачу «вспомнить». Все хоть раз в жизни ощущали это чувство, когда ты гуляешь по собственному сознанию в поисках нужного тебе клочка информации. В тот момент я пыталась сделать то же самое.

Вдруг я поняла, насколько все изменилось в собственной голове. Я шныряла среди сотен, тысяч разных эпизодов, которые, казалось, вышли из заморозки. Они были четкими, яркими, даже слишком. Стоп. Я выбрала один, который казался мне наиболее интересным для просмотра, и он тут же начал всплывать.

Я открыла глаза. Эрик смотрел на меня так же, как и минуту назад. А вот наши копии из прошлого стали растворяться. Стены поползли в стороны, через мягкий ковер проступили гладкие деревянные доски. Потолок выровнялся, стал плоским и поднялся чуть выше. На стенах появились фотографии с рамками.

А вот и главные герои воспоминания.

– Ты серьезно?! – прервал мой мысленный поток Эрик. Он смотрел туда же, куда и я.

– Я уже пару дней подумывала так сделать. Здорово, что мне уже когда-то это удавалось, – улыбнулась я. Он продолжал смотреть в сторону и с трудом сдерживал смех. Я могла поклясться, что если бы он мог, то уже давно бы покраснел.

А все потому, что перед нами развернулась очень милая сцена. Все та же маленькая девочка в цветастой пижаме кружит вокруг сидящего в глубокой задумчивости все того же парня. И эта маленькая девочка под собственный веселый смех собирает длинные каштановые волосы парня в два веселых хвостика.

Я не могла насмотреться на эту картину. Хотя где-то в глубине души мне было стыдно за свои выходки.

– Ты позволял делать с собой все что угодно, да? – догадалась я.

– Конечно. Играть со мной тебе было явно интереснее, чем с куклами Барби, – с гордостью добавил он. – И пока это не переходило черту безопасности, я соглашался на все. К слову, ты редко придумывала что-то, что могло мне не понравиться. Он покосился на парня. – Тебе всегда было так весело, что не согласиться на что-то было фактически нереально.

Он перевел взгляд и встретился с моими глазами. Эрик увидел в них тот вопрос, который я и хотела задать. А может, меня просто выдала моя дьявольская улыбка.