Анастасия Муравьева
Служитель муз
Неприятное ощущение, что над головой что-то висит, заставило меня открыть глаза. Надо мной возвышался Александр Наумович, его глупое усатое лицо в полумраке гостиной казалось смешным и страшным одновременно. Он пребывал в поисках внутреннего сосредоточения, свойственном всем пьяным людям, которые стараются удержаться на ногах.
– Что вы здесь делаете? – я села, поджав ноги и натянув зебр до подбородка. И не дождавшись ответа, предположила привычное:
– Пристаете ко мне?
– Да ладно, – сказал он грубо и без приглашения рухнул на диван, отдавив мне ноги.
– А где коньяк? Пролился? – зловеще осведомилась я. – Стопка на мне стояла.
– А ты не устала еще всех строить и допросы устраивать? – Александр Наумович перешел на «ты» и, развивая события, потянул ковер с зебрами на себя.
Приятельница ошиблась: он не полез целоваться, а начал с противоположного моего конца, заключив в объятия пятки.
– Вы бы хоть предварили свои действия словами, – возмутилась я, выставляя локоть. – А еще называетесь служитель муз.
– Когда молчишь, ты мне гораздо больше нравишься, – бормотал он, пытаясь набросить ковер мне на голову.
Спихнуть ночного визитера с дивана оказалось делом нелегким, тем более что сила его страсти ощущалась через толщину бухарского ковра, а я боялась поднять шум.
Меня спас Левка, который возник в дверях и щелкнул выключателем.
– Что случилось? – спросил он, сощурившись на свету. – Что за возня?
Он был в трусах до колен, на груди его болталась камера.
– Прощаетесь, что ли? – зевнул он. – Давайте щелкну вас на память. Рядом сядьте.
– Ближе не подвинусь, – хмыкнула я, наблюдая, как Александр Наумович маскирует ковром признаки неравнодушия к моей особе.
– Настька, улыбнись, – призвал Левка. – Что как не живая-то?
– Я эту фотку все равно выброшу, – хмуро сказала я. – Потому что я там получусь как крокодил.
– Через месяц у нас фотовернисаж «Африка далекая и близкая», будем выставлять, – хохотнул Александр Наумович. – Подпись: «Зебры и крокодил».
– На метро не опоздайте, – огрызнулась я.
Визит Александра Наумовича перебил мне сон. Я долго ворочалась, глядя в потолок, потом встала, завернулась в ковер и пошла на кухню.
Левка спал, уронив голову в мойку, где громоздилась гора тарелок. Подружку я нашла спящей в постели, вокруг нее на подушке были разбросаны гроздья сирени. Она настолько напоминала мертвую панночку из «Вия», что я похолодела и тронула ее за плечо. Приятельница вздрогнула и открыла глаза.
– Что это у тебя, сирень везде? – прерывающимся от страха голосом спросила я. – Зачем?
– Да это все Левка виноват, – зашептала приятельница. – Цветы покупает, а ставить некуда. Сколько раз прошу купить вазу. Коньяк недопили, не выливать же! В доме даже банки нет! Куда я сирень поставлю?
