Алексей Толстой
Кукушкины слезы

Деточка моя, я уж давно так не решаю… Давно ни на что не надеюсь… Участие, нежность – даже и во сне не снятся… Хотя при незнакомых мужчинах все еще притворяюсь. Ах, как я устала, как устала…

Наташа. И не жалко, и никогда не пойму этих настроений… Денег нет – вздор: будут… Одиночество – тоже вздор, – у вас муж…

Огнева. Муж… Какой-то одержимый… Он алкоголик, по-моему… Непонятный… Боюсь его… Если бы не вы, душечка, я бы не пережила этого дикого кошмара: надругаться над женщиной, попавшей в отчаянное положение… Нет, нет… Принесут денег, вечером – в поезд, и – забыть и спать… Проснуться далеко, далеко, – в окне мелькают телеграфные столбы… Степи, жаворонки – и слезы… Где-нибудь – счастье, хоть на мгновение…

Наташа. Фу… Какая духота… Вы купаться пойдете или нет? (Отошла, оглянулась.) Чего вам нужно? Чтобы жалели… Так если кто по-настоящему жалеет и любит вас до отчаяния, так это Степан Александрович… (Ушла.)

Огнева. Что вы сказали? Наташа… (Спешит за ней.) Подождите, Наташа… Я не расслышала… (Уходит.)

На балконе появляется Дарья. Зевает громко.

Дарья. Зеваю и зеваю – должно быть, к дождю. (Кричит в сад.) Барышня! Ставить самовар-то?

Голос Наташи. Да, ставь.

Дарья. И спать не ложились. Вот делать-то людям нечего…

Появляются Бабин и Яблоков.

Бабин. Отстань, отстань от меня…

Яблоков. За что ты меня толкнул? Я тебя спасаю, а ты дерешься. Бешеный мужик.

Бабин. Я еще тебя наизнанку выверну. (Дарье.) Баба, где Марья Петровна?

Яблоков. Поди скажи ей, – деньги, мол, принесли.

Дарья. Деньги? Сейчас сбегаю. (Уходит.)

Яблоков. Я тебе толкую – у Степана револьвер Смит и Вессон.

Бабин. А мне какое дело?

Яблоков. Ведь он же тебя убьет.

Бабин. Ну и пускай убивает. Наплевать. А вот ты почуял деньги – и лезешь ко мне и крутишься, как дьявол.

Яблоков. Начихал я на твои деньги.

Бабин. А хочешь – дам тысячу рублей? Поехал бы ты в Москву, купил новую шляпу, закатился в ресторан, портсигар бы завел серебряный. Ну, стань на лапы…

Яблоков. Какая ты все-таки свинья! Слушай, здесь тебе, ей-богу, опасно оставаться. Вот, кажется, кто-то идет. Ты деньги дай мне, а я их передам Марье Петровне. А сам уходи… Давай!..

Бабин (показывает). Вот они. И бумажник новенький.

Яблоков. Нет… А как же Марья Петровна? Слушай… Вот что… Я не милостыню прошу. Как только в железку выиграю – отдам.

Бабин (бросает бумажник на землю). Подними.

Яблоков (оглядывается – не видит ли кто). Ну, если подниму?

Бабин. Твои!

Яблоков наклоняется, Бабин придерживает бумажник ногой.

Яблоков. А ты не держи ногой.

Бабин. Поцелуй сапог – отпущу.

Яблоков. Давыд, зачем ты меня обижаешь?.. Ведь у меня немного, но осталось все-таки гордости… Конечно – поцелую.

Бабин. Злейший ты мой враг, Митька. Хуже чем обидел меня – уничтожил. Проходимец! Была бы охота – я бы тебя растоптал. Не хватайся за ногу, поди прочь… (Толкает его.)

Яблоков (кричит). Ну, топчи, топчи, топчи!..

Входит Хомутов.

Хомутов (Бабину.) Встань!

Яблоков (вскрикивает). Степа!.. Ради Бога…

Бабин. Нет. Я посижу.

Хомутов. Знаешь, для чего тебя ищу?

Бабин. Знаю. Вон он у тебя торчит из кармана.

Яблоков. Господа, честное слово, не надо.

Хомутов. Я должен тебя убить…

Бабин. Ну, убивай.

Яблоков. Господа, господа, постойте…

Хомутов. Ты оскорбил мою жену. Ты всем сделал зло. Ты и сейчас издеваешься.