Мария Парс
Carved Rocks. Пригород
Часть 9
Стив смотрел на пепелище и плакал. Ведь он сам строил этот дом от фундамента до лампочки на кухне. А еще этот дом оставался последним воспоминанием о его прошлой жизни. Теперь он никогда не сможет связаться со своей дочерью.
Он не мог понять, кому успел навредить в этом неизвестном мире, кто из его врагов оказался вместе с ним и почему ему уничтожили дом, почему не убили его. В тот день все поменялось.
Часть лицевой стены у дома еще держалась. Стив поднялся по обгоревшим ступеням и пошел туда, где раньше находилась гостиная. На столе лежала расплавленная трубка, он поднял стул и присел. Он ждал чуда, что-то заставило его поверить…
И оно произошло, зазвонил телефон. Наемник дернулся от неожиданности и долго не решался, но ответил:
– Да? – его голос дрожал, он не знал, кто ему может позвонить.
– Алло, папа? – ответила Альма. На фоне стояла тишина, абсолютная тишина.
– Доченька, как ты? – Стив держал в голове разговор с женой. В тот момент он уже имел в руках факты, словно маленькие пазлы огромной загадки, но не мог их соединить без ее помощи.
– Все нормально, пап. А ты как? Вот звоню тебе, как и обещала. Вчера отметили мой день рождения. Ник подарил мне огромный букет. Пап, я так счастлива, – девушка договорила и засмеялась, смех разносился эхом.
– Доченька, я очень рад за тебя, – Стив прикрывал рот руками, чтобы Альма не могла понять, что он плачет. Пазлы сложились в единую картину.
– У тебя все хорошо? Полиция продолжает тебя искать, – девушка не договорила.
– Прости, что перебиваю, милая моя. Прошу не звони мне больше. Ты должна жить, ты должна очнуться, не лезь в этот мир, тебе слишком рано, – голос наемника дрожал, а грудь сжимало огромными невидимыми тисками.
– Пап, я не понимаю тебя, – ее голос становился все звонче.
– Я вчера виделся с твоей мамой, – ответил мужчина и утер лицо, – она мне рассказала про автокатастрофу.
– Ты же знал про это. Ты знал, что она попала в катастрофу.
– Кажется, я про это забыл, – ответил Стив.
– Как ты мог забыть? Что она еще сказала?
– Прости меня. Она сказала, что ты была с ней, – ответил наемник. Вокруг сильнее разгорался огонь, и потрескивали доски, легкие переполнял дым.
Альма молчала и тяжело дышала в трубку.
– Прошу, родная, ответь мне.
Огонь все ближе подбирался к наемнику еще мгновение, и он бы вспыхнул.
– Альма!
– Я была с ней? – ответила девушка, на фоне что-то громко пищало.
– Да, ты попала в автокатастрофу вместе с ней, – Стив обхватил голову руками, – и ты выжила, понимаешь…
– А мама, она выжила?
– Нет…
У Стива в голове пролетали картинки, он вспомнил все, как было на самом деле. Вспомнил разбитый автомобиль. Труп жены на пассажирском сидении, дочь без сознания и встречный автомобиль, который превратился в груду металла. Он вспомнил резкий поворот, и как не справился с управлением.
– Прости меня, Альма, мне не нужно было идти бар в тот вечер…
Альма выжила, но осталась в коме, Стив был не виноват в той катастрофе, но суд признал вину за ним, так как он оказался пьян. Его приятель Томас оставил внушительный залог за него. Стив составил список тех, кого посчитал виновными в трагедии…
– Папа?
Первым он убил официанта, за то, что тот подливал ему виски.
– Пап, я прощаю тебя…
Второй оказалась девушка, она подсела к нему и провела с ним весь вечер. Стив не воспринял всех ее уговоров не садиться за руль в таком состоянии.
– Пап, ответь мне! – закричала девушка.
Список в его голове остановился, но не закончился. С тех пор он стал называть себя наемником, он нанял сам себя… а красный пикап он купил дочери на день рождения и в тот вечер решил прокатить ее и жену… а после удар, похороны жены, бар и вот он здесь…
Огонь подобрался к Стиву и обжог ноги. Наемник отпрянул, но продолжал держать телефонную трубку:
– Прости меня, но ты должна жить, – сказал мужчина и нажал на клавишу сброса. Он сильно кашлял, словно пытается выкашлять часть себя.
Он вышел из дома и направился в сторону моста. С той стороны доносился трубный гул. Земля тряслась под ногами, ему хотелось провалиться, исчезнуть или хотя бы умереть.
Стив поднялся на возвышенность и увидел у моста скопление людей. Он протер глаза, чтобы проверить, не кажется ли ему. Но ему не казалось. Люди толпились и что-то выкрикивали, и кажется, готовились к казни какого-то преступника, но наемник ничего не понимал. И где этот бедолага только успел так напакостить. Преступник кричал и умолял о пощаде, но толпа требовала крови. В центр вышла женщина с факелом в руке и стала взывать к богам, вся толпа повторяла за ней.
– Так это не казнь, – вслух произнес Стив, – это жертвоприношение…
Земля снова затряслась и на условной площади появилась странная фигура. Кажется мужчина в шляпе, но на чем он прискакал. Стив тряхнул головой.
– Шериф? – закашлялся, – на динозавре?
Толпа разошлась в сторону, и шериф приказал отпустить жертву. Теперь вибрация под землей не прекращалась, а гул резал уши. Толпа развернулась в сторону моста.
– Этого не может быть…
Туман, что закрывал мост по всей длине, стал рассеиваться, и люди неуверенно двинулись к нему…
Сумасшедшим платят меньше
Мария Парс
Глава 1.
Ведьма на костре
Даже самых добрых ведьм рано или поздно сжигали живьем. Кажется, это осталось у человечества в крови. Но, обо всем по порядку.
Макс никогда не умел жить правильно. Не хотелось и не получалось. Как только беды уходили из его жизни, для парня это означало только одно – нужно срываться с якоря. Он собирал проблемы, словно бездомных котят, заботливо забирая их все себе.
Вдруг пропадут?
Окружающие крутили у виска, некоторые, особо сердобольные старались вразумить неразумное чадо, а Макс только широко улыбался, предлагая заварить свой фирменный чай с черной смородиной.
Друзей у него не было. Хотя нет, вообще были. Но дружба у него могла длиться всего лишь пару счастливых часов, большее время из которых человек даже не знал, что стал самым лучшим другом взъерошенному недоразумению.
Макса это не смущало.
Наоборот, он находил особую прелесть в таких взаимоотношениях. Ведь сама судьба свела его именно с этим человеком. Треверс мог совершенно безвозмездно бросить все свои силы и способности на помощь незнакомцу. Тем более что этого требовал его дар.
Еще с малых лет, будучи крохой, Макс понял, что умеет и знает то, чего не понимают остальные. Просто иногда видит и знает, что было, а что только будет. Он ушел из дома, когда отчим попытался засадить ненормального пасынка в психбольницу. Документы были уже все собраны, вещи тоже… Парень с радаров пропал, прихватив лишь двадцатку, свой любимый бесформенный рюкзак, самолично расписанный и расшитый бисером, и новые кеды.
Последние потерять было обиднее всего.
Но перед Максом открылся бескрайний, как ему казалось, добрейший мир. Даже когда его избили, отобрав последние пять баксов, он своего мнения не изменил. Парень же нашел шляпу! Как у настоящих ведьм, остроконечную.
А семью месяцами после к нему прибился черный кот.
Треверс даже ухитрился получить высшее образование. На самом деле, он и сам не заметил, как такое произошло. Просто случилось. А парень был благодарен всему. Даже когда совершенно не понимал зачем ему это.
Однажды он на полгода завис в пустыне, найдя там старого индейского шамана. А потом, когда вышел к цивилизации, обрезал отросшие, черные волосы, и выбелил бритый наполовину затылок, так, чтобы не каждый способен был это заметить. А еще на его теле начали появляться угольно-черные узоры. Поначалу разрозненные, странные звездочки, линии, листочки и палочки, разбросанные по бледноватой коже, впоследствии складывались в удивительные узоры. Загар почему-то его не брал, от слова совсем.
Как-то раз его кошка не вернулась домой. Знакомые посчитали своим долгом успокоить мятежную душу тем, что нагуляется любимица, и вернется. Макс кивал и даже пытался им улыбаться. Правду он знал. Поэтому прорыдал всю ночь, напрочь сорвав голос.
А утро вновь встретил с улыбкой и благодарностью.
Его стихийные площадки, где парень работал, больше всего любили дети. Макс обязательно выставлял на стол хрустальный шар, хотя он ему был совершенно не нужен. Брал пучки разнотравья, просто потому что ему нравился их терпковатый, но легкий аромат. А еще он честно выиграл в карты череп из театра в Мичигане, и теперь это тоже был неотъемлемый атрибут. А иначе, кто ему поверит, что он маг и чародей? Ясновидец в четвертом поколении… На самом деле в первом, но эти маленькие хитрости совсем не влияли на карму, а вот на сумму, которую выкатывали клиенты, весьма значительно.
Парень делал различные пассы руками, касаясь прохладной поверхности хрустального шара лишь кончиками пальцев. Он начинал что-то говорить. Бессвязное, больше похожее на потусторонний шепот, а потом, в какой-то момент замирал, на глубоком вдохе…что бы устало осесть в свое кресло, и начать говорить так, чтобы клиент мог только рассеянно кивать, смотря на него настолько ошарашенно и доверчиво, что Макс был уверен – даже если не выполнят всего, что он посоветовал, их жизнь все равно измениться к лучшему.
Срабатывало безотказно.
Правда, иногда попадались настолько скептически настроенные личности, что приходилось окуривать пространство можжевельником или полынью. Если индивидуумы оставались, Макс не жалел сил, чтобы помочь, разобраться, помочь. Он вообще не особенно был способен оценить то, сколько делает и сколько за это получает. Поэтому нередко падал без сил с абсолютно пустым желудком.
Но счастливее Макса не было на белом свете никого.
Тот год выдался подозрительно холодным. Юноша как раз путешествовал с бродячим цирком, ведь людям всегда нужен повод, чтобы улыбнуться. Особенно взрослым. Это дети видят ромашку, и глазки начинают гореть. Чтобы добиться такого эффекта у взрослого нужно нечто более экзотическое.
Треверс уже успел разложить и украсить свой небольшой, малиновый шатер, который он приладил под боком киосков с ярмарочными забавами. Шумно, конечно, зато не так дует.
Маленький, безликий городок встретил шумную цирковую ватагу холодно, скорее отстраненно. Словно эти люди насквозь пропитались серыми туманами и тенями здешних мест. Улыбающиеся клоуны вызывали у половины детей полноценную истерику, женщины хватались за сердце, когда шпагоглотатели и укротители огня демонстрировали своем мастерство. Но последний гвоздь в крышку гроба вбил именно Макс.
Крик подняла старая леди, в забавном белом чепце, когда парень привычно принялся за работу. Она пулей выскочила из маленького шатра, хотя приковыляла туда еле-еле. И Макс бы радовался чудесному исцелению, если не то, что она всколыхнула в людях. Темное, опасное. Старуха взывала к самому потаенному страху, клянясь, что этот размалеванный ирод погубит их тихий городок, и не будет им спасения во веки вечные.
А люди слушали ее. Но самое страшное, что слышали. И отзывались.
Ярмарку свернули в кратчайшие сроки, всех разместили по фургончикам, а кому места не хватило – расположились в местной задрипанной гостинице. Хозяин содрал в три раза дороже, но выбора особенно не было.
Макс не мог уснуть, расстроенно хлюпая носом и кутаясь в цветастый спальный мешок. Его ему подарила одна свободная художница на прошлый день рождения. "Не каждый день исполняется двадцать четыре", – с самым важным видом заявляла она, с удовольствием отрезая себе еще один кусок праздничного торта. И это был самый замечательный спальный мешок, какой только юноша встречал. Настоящее сокровище.
Парень нутром чувствовал, что подвел ребят. И это самое нутро болело так, словно его обмотали колючей проволокой. Не вздохнуть не выдохнуть. Ведь именно из-за него та странная леди словно слетела с катушек, подняв дикую волну почти животной ненависти. Но самое опасное – страха.
Юноша честно старался заснуть, чтобы завтра с утра наделать всем защитные амулеты. И пусть он потом неделю не сможет подняться с постели, а сознание будет полоскаться в адской стиральной машине. Пусть!
Но сон не шел. Макс никак не мог занять удобное положение, а мысли, казалось, скребли череп изнутри. Того гляди истончится, да и проломится. Какое-то непонятно-тревожное ощущение исходило и от темноты. Словно она расплавилась в вязкую жидкость, наподобие гудрона. Коснется – и не отмоешься. Не спасешься.
Парень резко выдохнул, раздраженно выпутавшись из мягких объятий спального мешка. Кожу кольнул тысячами незримых игл холод, а до обоняния донесся запах дыма.
Городок не блистал техническими новинками, так что юноша не придал этому значения. Решил успокоить себя растиркой в ступке травок. Монотонное занятие нередко спасало в самые темные часы.
Где-то вдалеке испуганно крикнула птица…
…И Ад раскрыл свою пасть.
Все ярмарочное поселение полыхало огнем. Видимо, никто не заметил подставы, не смогли углядеть маленький огонек, что теперь превратился во всепожирающее пламя. Жар стоял такой, что можно было спросонья подумать, что на дворе стояла не зима, а удушливое лето пустынь.
Макс и еще пара мужчин бросились вытаскивать людей. Работали какие-то рефлексы, причем не в сторону "спаси себя и убеги подальше. Потому что страшно, больно и опасно", а "спаси невинного". Женщины кричали, у Розы обгорели волосы и, по ощущениям шея. Во всяком случае это то, что успел отметить краем глаза Макс. Сэм лежал на земле, а вокруг него суетились близнецы Претос. Рядом суетились другие обитатели ярмарки.
Не хватало только крошки Мими.
Юноша бросился, не чуя ног, стараясь хоть как-то прикрыть лицо от жадного огня. Жар непросто душил – словно маленький огонек проник и в легкие, чтобы спалить их дотла. Но Макс упорно пробирался в трейлер с инвентарем. Малышка любила там прятаться.
Макс кашлял и почти уже не видел куда шел, шатаясь, но не имея возможности ухватиться хоть за что-то. Сзади упала балка, чуть не задев притормозившего парня. Голова кружилась, и страшно хотелось хоть на минуту закрыть слезящиеся глаза. Кожу жгло все отчетливее и мучительнее.
Последнее, что успел отметить Макс, так это голос крошки Мими, зовущий его. А дальше – благословенная темнота. Ни звуков. Ни запахов. Не ощущений. Бескрайнее, милостивое состояние покоя и свободного падения. Все растворялось, не успевая коснуться сознания.
Он был Ничем. А Ничто – им.
И все бы хорошо, только периодически что-то слепило. Возникало, чтобы тут же пропасть. Но только вновь приходило успокоение, как луч настойчиво начинал бить по закрытым векам.
Макс шевельнулся и зашипел от боли. Дурацкое чувство, когда ты что-то себе отлежал, а тело за это весьма ощутимо тебя наказывает. Видимо, чтобы больше неповадно было.
Попытался было подняться на ноги, но земля откровенно зашаталась, и если бы Макс не вцепился в какие-то железные, холодные прутья, то точно упал. Только юноша не сразу осознал куда. Он помнил все, что случилось, почти был уверен, что сгорел на костре, как любая, уважающая себя ведьма, но проснулся почему-то на колесе обозрения. Причем не абы где, а на самой верхотуре! Вершине пустого, безмолвного и совершенно незнакомого мира. И только сознание кое-как постаралось переварить эту информацию, как в лицо ударил яркий луч. Макс от неожиданности, чуть не полетел с этого прекрасного, монументального сооружения.
Оказалось, что все это время его тревожил луч маяка, стоявшего неподалеку. Зачем он был направлен в сторону города, Треверс так и не понял. Ему потребовалось около часа для того, чтобы окончательно прийти в себя и спуститься с колеса обозрения. Парень готов был целовать землю, когда наконец-то обрел устойчивую точку опоры. Почему-то безумно захотелось рассказать хоть кому-то, что у него безумно трясутся коленки, и его самого вообще, в принципе, здорово потряхивает, ведь он только что сам, без страховки, спустился с ошеломляющей высоты.
Но ни одной живой душ вокруг.
Сложив в голове все за и против, парень бодрым шагом направился к маяку. Расклад был удивительно прост. Раз маяк горит – значит за ним кто-то смотрит, а если за ним кто-то смотрит, то там вполне могут найтись живые люди, или хотя бы что-то съестное. Желудок неприятно тянуло, потому что не ел Треверс около двух дней. Просто так получилось. Но кто бы знал!
Ожидания оправдались. Только совсем не так, как предполагал парень.
На крыльце сидел ребенок, лет семи, пустым взглядом взирающий на водную гладь. Создавалось жуткое ощущение поломанной куклы. Но стоило парню подойти ближе, как мальчишка встрепенулся, подскочив на ноги и опасно, как ему казалось, сгруппировавшись.
Макс улыбнулся, а потом не сдержался и рассмеялся в голос. Причем остановиться он не мог чисто физически, как не пытался. Особенно слыша обиженное сопение незнакомого мальчика. Скорее всего, весь пережитый стресс совершенно не играл ему на руку, находя выход вот таким, немного диковатым способом. Во всяком случае, люди такое зрелище переносили весьма неохотно. В какой момент ноги подогнулись, парень не понял, но земля приняла своего блудного сына весьма радушно, поэтому смеяться Макс продолжил, уже свернувшись креветкой на земле. Только когда его более-менее отпустило, он смог наконец-то продышаться и утереть набежавшие слезы. А еще протянуть руку нахохлившемуся ребенку, в белой, отглаженной рубашечке и строгих, черных брюках.
– Макс, – улыбнулся Треверс, рассматривая своего собеседника снизу вверх. Подняться пока не было сил.
– Тим, – недовольно буркнул мальчуган, наотрез отказавшись пожимать руку взрослому.
Глава 2
Трудности взрослых – удел малышей
– Тим! Ну Тим! Ты меня совсем не слушаешь, – Макс оторвался от попытки высмотреть через мутноватое окно, есть ли жизнь внутри маяка. Детеныш стоял рядом подозрительно тихо, уже минут десять не подавая голоса. – Ты чего?
Мальчишка не ответил, только сильнее опустил голову, отчего его русые, чуть вьющиеся волосы упали на глаза. Он так был похож на нахохлившегося воробья, что парень невольно улыбнулся.
– Голодный? Я просто умираю с голоду, – весело продолжил Треверс, предпринимая еще одну заведомо провальную попытку достучаться до обитателей небольшого маяка. – Я тебе так скажу, тут однозначно кто-то должен быть, и мы их обязательно найдем, вот увидишь!
Ребенок, до этого следовавший за ним хвостиком вокруг пустого дома, то ли вздохнул, то ли всхлипнул и вновь уселся на крыльцо.
– Да никого тут нет. Ни людей, ни животных. Даже чаек и тех нет! – зло прорычал Тим, быстро подтянув к себе колени и уткнувшись в них лбом, максимально сгруппировавшись в неприступный колобок
– Приятель, хей, ты чего? – Макс наконец-то отлип от чужого окна, усевшись на корточки прямо напротив детеныша. Только его руки мальчишка зло скинул, бросив на странного взрослого расстроенный взгляд.
– Я что?! Это с тобой что не так?! Мы не знаем где находимся! Никого нет! А я нахожусь с совершеннейшим чудаком, хотя мне и с простыми незнакомцами разговаривать нельзя! – Тим почти задыхался, а его глаза предательски заслезились. Макс честно порывался было его обнять, но притормозил, понимая, что такими движениями скорее вызовет локальный срыв.
– Мы же знакомы, ты забыл? – улыбнулся парень, склонив голову набок. – Хочешь, спроси что угодно, я тебе честно отвечу. Мы ведь можем стать отличными друзьями.
Макс и сам не понял, как такое произошло.
Но детеныш в одно мгновение вскочил на ноги, словно сжатая до предела пружина наконец-то распрямилась. И даже больше. От неожиданности парень плюхнулся назад, раскорябав ладонь о камни. А кроху откровенно понесло.
– Друзьями?! С тобой?! Ты давно себя в зеркале видел? Весь этот дикий наряд вообще где собрал? Эта порванная, бесформенная майка с дурацкой звездой, старые, потертые штаны. Какого вообще они были цвета?! О нет, я не хочу знать. Готов биться об заклад, что ты ничего в жизни не добился. Ну вот кем, кем ты работаешь, если она у тебя вообще есть?
– Я – ясновидящий. Гадалка. Маг и чародей, как угодно, – смущенно, и как-то виновато улыбнулся юноша, даже не стараясь встать.
Детеныш издал какой-то странный, невнятный звук, чуть ли не взвыв.
– И вот с ЭТИМ я еще разговариваю! – припечатал Тим, развернувшись на каблуках и двинувшись в сторону дороги. – И не смей за мной ходить!
Макс улыбался. Он тихо поднялся на ноги, отряхнувшись здоровой рукой, и уверенно вернулся к маяку. Что удивительно, пробраться внутрь не составило никакого труда. На столе стояла брошенная посуда, в камине тлел огонь. Но ни одной живой души видно не было. Треверс честно проверил все комнаты, но не смог отыскать даже намека на присутствие.
А потом просто прибрался, поставив нехитрый обед на плиту. На улице как раз стемнело, и пошел легкий дождь. Без лишних слов парень просто забрал с улицы слабо упирающегося ребенка, так и продолжив приветливо улыбаться.
– Там на втором этаже есть ванна, сходи погрейся, а через полчаса будет готов суп. Я не самый хороший кулинар, но получится вполне съедобно. Честно, – и только когда детеныш скрылся на втором этаже, Макс позволил себе немного расстроиться.
Ужинали почти в полной тишине, пока Треверс не поймал себя на том, что готов был лезть на стенку от воцарившейся атмосферы. Поэтому начал рассказывать о своих приключениях, как бродил по пустыням и взбирался на горы. Как честно попытался как-то искупаться в ледяном источнике, но свалился с простудой раньше намеченных планов. Он просто говорил, пока не заметил на себе внимательный взгляд карих глаз. Кстати, это было чуть ли не единственное, в чем они были схожи.
– Ты ведь глупый взрослый да? – необычайно серьезно поинтересовался Тим.
– Наверное, – согласился парень и улыбнулся.
– Значит, без меня ты точно пропадешь, – продолжил рассуждать вслух детеныш, откладывая ложку в сторону. – Бабушка говорит, что надо быть внимательным и мудрым. И тогда у тебя в жизни все получится. А еще стоит хорошо и прилежно учиться и работать, чтобы не быть таким, как мой отец.
Тим помолчал некоторое время, видимо, что-то очень серьезно обдумывая, а потом посмотрел на взрослого.
– Ладно, я буду заботиться о тебе. Ведь и правда же пропадешь.
– Угу, – только и смог выдать Макс, кивнув для большего эффекта.
Ребенок еще некоторое время с недоверием смотрел на своего попутчика, над которым он совсем недавно взял опеку, а потом достал из кармана карту.
– Нашел на втором этаже.
– Надо будет положить на место, – словно между делом заметил Треверс, с интересом сунув нос в разлинованную бумагу.
Что удивительно, он совсем не видел ни прошлого, ни будущего крохи. Белый лист. Словно ребенок пришел из ниоткуда и уйдет, по всей видимости, в никуда. Такое уже случалось, и это совершенно не означало, что что-то шло не так. Во всяком случае так всегда думал сам ясновидец. Просто Макс таких людей "не видел". Как ни старался.
– Знаешь, я тут подумал…
– О, смотри! Город, тут еще есть город. Но я тут никогда…ай, за что?
– Не перебивай, – самым нравоучительным тоном вновь начал кроха приподнявшись. Видимо, он считал, что так будет выглядеть солиднее. – Так вот. Я тут подумал, что раз уж я решил о тебе заботиться, то тебе стоит называть меня Тимоти.
– А мне нравится имя Тим, – Макс просто не мог не улыбаться. Его буквально распирало последние несколько минут от умиления. Такой не по годам серьезный и рассудительный малыш приводил его в полнейший восторг. А еще он уже не первый раз говорил о том, что позаботиться о неразумном взрослом. Что еще для счастья нужно?
Ребенок откровенно смущался, мило краснея до кончиков ушей, но все еще старался держать лицо. Он всерьез собирался стать тем самым надежным взрослым, каким его растила бабушка.
– Ладно, можешь называть меня Тимом, если тебе так хочется, – буркнул ребенок, уставившись на карту. Словно ничего важнее в этом мире больше просто не существовало. – Дааа, названия города и правда нет.
– О, ты умеешь читать!
– Естественно, мне же одиннадцать.
– Я думал, что тебе максимум восемь.
– Просто ты совершенно не умеешь разбираться в людях.
Что оставалось? Только соглашаться. До города они собирались вместе. Причем, Макс еще ухитрился сплести ловец снов в благодарность этому дому и его хозяевам, что приютили, накормили и обогрели чужестранцев.
– Кстати, а ты откуда? – поинтересовался парень, рассматривая коллекцию кухонных ножей.
– Франция. Мы живем с бабушкой в Ла Рошеле.
– Да ладно? Серьезно? – Макс резко поднял голову, чуть не ударившись об открытую дверцу шкафа. – Я из Америки. Подожди… Что-то здесь не так…
Треверс изобразил позу мыслителя, сведя брови к переносице и сосредоточенно уставившись в одну точку.
– Ты ведь не знаешь французского, да? – кроха широко раскрыл глаза, растерянно посмотрев на парня. – А я совсем не знаю английского. Так как мы с тобой…?
– Это все сила мысли, – серьезно кивнул Макс, ударив кулаком в раскрытую ладонь. – Это наша сверх сила.
– Ага. Да, – скептически заключил Тим, складывая плед в походный рюкзак, найденный на маяке. Весь вид его буквально кричал: "Зачем я на все это подписался"? Разве что руки к небу не поднимал, крича заветное: "За что?!"
– Нет, серьезно, ты только подумай. Город пустой, во всяком случае пока есть только мы. Я совсем не помню, как сюда попал, а ты? – глаза юноши так и горели азартом. Это ведь совершенно новое, невероятное приключение!
Вот кроха, наоборот, погрустнел, отведя взгляд. Он сосредоточенно складывал в рюкзак термос с горячим чаем и пакет с бутербродами.
Больше они к этой теме не возвращались.
– Я тут большой белый корабль, похожий на лайнер, видел, – признался Тим, пока Макс выкладывал какие-то вещи из рюкзака, говоря о том, что так много брать нельзя. – Со второго этажа. Даже думал попробовать луч прожектора туда направить. А потом понял, что он и так периодически туда светит.
– Значит, люди точно есть. И это хорошо.
Выдвинулись они ближе к вечеру. На город опускался легкий туман, отчего свет зажигающихся фонарей казался каким-то потусторонним.
– Точно не хочешь вернуться? Мы могли бы переждать там ночь.
– Не хочу расстраивать бабушку. Она и так меня потеряла. На маяке не было телефона, а мне бы хотелось ей позвонить.
– Ого! Ты даже телефон наизусть знаешь? – просиял парень, поправляя мальчишке воротник рубашки.
– Мне одиннадцать, я умный и ответственный, поэтому, конечно, знаю, – насупился ребенок, зашагав быстрее. Треверсу оставалось только догонять.
Погода стояла весьма странная. Хоть в воздухе висел туман, обычной промозглости парень пока не наблюдал. Скорее, наоборот, было как-то даже душновато. Словно жар огня до сих пор преследовал его. Обернись, а там его собственные следы горят, да пламя жадно вылизывает землю.
От этой мысли волосы на затылке встали дыбом, а по телу прокатилась волна болезненных мурашек.
– Ты чего замер? Пошли, мост еще далеко.
– Дашь мне руку?
Они оба замерли, смотря друг на дружку. Такие диаметрально противоположные, но чем-то неуловимо похожие. Наверное, карими глазами с золотистыми прожилками.
Тим отмер первым, подойдя к проблемному взрослому и взяв того за руку. А потом настойчиво потянул дальше, воровато оглядываясь по сторонам. Ему тут катастрофически не нравилось, а все происходящее заставлялось что-то внутри неприятно сжиматься. А теплая рука Макса вроде как успокаивала.
– Спасибо, – улыбнулся парень, бодро зашагав за своим маленьким спасителем.
Городок и правда был каким-то поганым. Хоть Треверс и не любил это определение, но здесь оно буквально само ложилось на язык. Хоть в воздухе витал аромат свежести и соли, вперемешку с водорослями, но этот запах не приносил успокоения, скорее навевал неясную тревогу. У Макса такое случалось, когда дело шло к грозе.
А еще домики, стоявшие по сторонам, были хоть и удивительно милыми и уютными на вид, рождали какое-то смутное ощущение отчужденности. Пустоты. Словно кто-то взорвал тут нейтронную бомбу, стерев с лица земли все живое, оставив только каменные подтверждения их жизней.
От этой мысли становилось еще более тошно.
– Телефонная будка! – Макс словно очнулся от наваждения, когда Тим его сильно потянул, указывая свободной рукой куда-то вперед. – Я такие только в кино видел! Ничего себе!
Ребенок все-таки вырвался, подбегая к старому телефону-автомату.
– С ума сойти! Работает, Макс, она работает? Тут можно позвонить? – видимо, сам он пробовать что-то новое и непонятное совершенно отказывался, выводя вперед парня. На что-то же должен сгодиться непутевый взрослый?
Треверс поднес трубку к уху, отчетливо расслышав дребезжащие гудки. Аппарат был старым и явно давно не ремонтировался, но тем не менее был абсолютно рабочим. О чем юноша незамедлительно отрапортовал суетящемуся рядом мальчишке.
– Так, дай мне трубку и набери, пожалуйста, номер, я недотягиваюсь, – скомандовал оживившийся детеныш, явно не рассматривая какие-то еще варианты в виде нахождения предмета, что мог добавить ему роста.
Тим настолько был взволнован, что не находил места, заботливо прижимая к уху огромную трубку. А голос его чуть подрагивал, когда он диктовал заветные цифры.
Секунды растягивались просто неимоверно, заставляя кроху нервничать еще сильнее. К моменту, когда на том конце провода все-таки соизволили поднять трубку, Макс думал, что мальчишка изведется окончательно.
– Ба! – в голосе смешалось облегчение с радостью, а Треверс наконец-то увидел, как детеныш умеет искренне радоваться и улыбаться, – Бабушка, это я, Тим. Тимоти. Ба, я заблудился, но со мной все хорошо, я даже…
Тут ребенок запнулся и резко побледнел. Макс даже ринулся к нему, инстинктивно стараясь подхватить, когда мальчик выдавил из себя всего лишь слог.
– Ма?
Замешательство, и глаза полные страха и боли. Вот и все, что успел увидеть Макс, прежде чем Тим сорвался с места, скрывшись в тумане.
– Простите, с ним, правда, все хорошо. Вы только найдите. Найдите его обязательно, – парень и сам не знал, зачем схватил эту клятую трубку, пытаясь запомнить то место, куда ринулся ребенок.
От голоса его собеседницы его самого словно вдарило током.
– Помоги ему…