Александр Феликсович Каменецкий
Калинов мост. Трилогия

Глава 6

Остальной путь мы проделали, обмениваясь лишь короткими малозначащими фразами. Баюн, словно выяснил, что хотел, и перестал донимать меня разговорами. На мои же вопросы отвечал коротко и односложно, а то и вовсе отмалчивался. Ну, я не стал навязываться. Идти, вопреки словам кота, оказалось довольно далеко. Это они тут привычные по лесам скакать, для них семь вёрст не крюк. А я на такие расстояния всё больше на автотранспорте, в крайнем случае, на велосипеде. А если просто поговорить, можно по телефону позвонить. Вообще никуда идти не нужно. Где же ты, мой телефончик? Я, когда купаться с друзьями хожу, обычно мобильник дома оставляю. Да ведь здесь наверняка мобильный работать не будет. Если б я только сюда попал странным образом, то я бы ещё на сотовую связь надеялся, но после того, как с говорящим котом познакомился, сразу понял, что есть телефон, что нету – никакой разницы.

Кот, конечно, меня отвлёк от грустных мыслей, но вот теперь он молчит, и я опять себя накручивать стал. Попал я как кур в ощип. Что-то вокруг происходит, мир с ума сошёл, а я ничего изменить не могу. Иду, куда ведут, делаю, что скажут, а дальше только хуже будет. Вот сейчас ещё Яге что-нибудь ляпну, и амба, конец мне. Кот меня поразил своим превращением. Поразил и напугал до дрожи. А он про бабу Ягу такое рассказывает, видно высоко её ставит. Уж если он такой страх нагоняет, то на что же Яга способна? Страшно представить. Вот выпала же доля с нечистой силой общаться.

Опа! Кажется, приплыли.

Кот вышел на небольшую полянку и остановился, оглядываясь на меня. Я тоже остановился в замешательстве. Ну а чего я ожидал увидеть? Ровно посреди поляны стояла деревянная, дряхлая на вид, слегка покосившаяся избушка. Но стояла она не земле, как обычные деревенские дома, а на четырёх спиленных на одной высоте стволах толстых деревьев с узловатыми корнями, торчавшими в разные стороны. Ни дать ни взять избушка на курьих ногах. Вот так в сказки и поверишь. Избушка на курьих ножках возвышалась весьма существенно, метра два, пожалуй, от земли, и с этой стороны ни окна, ни двери я не заметил. Я стоял, разинув рот, и кот медлил. То ли наслаждался произведённым на меня эффектом, то ли ждал чего-то, переступал с лапы на лапу.

Ну и? Чего мы ждём? Где же хозяйка? И где вход вообще? С противоположной стороны? Как там в сказках положено? К лесу задом, ко мне передом? Попробую.

– Избушка, избушка, стань… – начал я, но договорить не успел.

Кот чёрной молнией метнулся ко мне на грудь, легко сбил меня с ног. Я пребольно шарахнулся спиной о землю и несколько секунд не мог вздохнуть, лишь разевал рот. Кот топтался у меня на груди, прижимая меня к земле всеми четырьмя лапами, и сердито шипел. Он оказался неожиданно тяжёлым, и дыхание никак не желало восстанавливаться.

– Слезь с меня, – полузадушено прохрипел я, – пожалуйста.

Он сверкнул глазами и спрыгнул на землю. Я потёр ушибленную и оттоптанную котом грудь и неловко сел.

– Что это было? – жалобно промямлил я. – Что на тебя нашло?

– Это что на тебя нашло?! – кот был зол, по всему видно. – Что ты творишь? Ящер тебя раздери!

Да что я такого сделал-то? Что его так взбесило? Всего-то хотел сказку процитировать. Ерунда – только несколько слов.

– Я просто хотел сказать, что в таких случаях всегда говорят, – стал оправдываться я. – Избушка, избушка… тихо, тихо, я больше не буду. Если тебе не нравится, я лучше помолчу.

– Лучше помолчать, когда не понимаешь, что говоришь.

– Ну так объясни! – я тоже разозлился. На груди синяк будет! Однозначно. Вроде кот, как кот, а как врезал, будто тараном. Просто сказать не мог? Нечисть!

– «К лесу задом, ко мне передом» – так ты хотел сказать?

– Ну, – кивнул я. – Так ведь должно говориться? Разве нет?

– А что это значит, по-твоему? Для чего говорится?

– Так всё же ясно, – удивляюсь, – чтобы избушка повернулась ко мне входом, а к лесу, соответственно, задом.

– А о каком лесе речь идёт? – кот спрашивал с таким выражением, словно общался с недоумком.

– Да откуда я знаю! – возмутился я. – Лес и лес.

– Лес и лес, – передразнил он. – Лес здесь поминается только один! Тёмный лес! – он мотнул головой показывая на деревья кругом. – Я же тебе говорил, что Яга Виевна частенько в Явь наведывается. Так вот к лесу задом, к тебе передом, если ты собрался из Яви в Навь, в тёмный лес. В Яви вошёл, в тёмном лесу вышел.

– Понятно, – пробормотал я, хотя до конца ещё не понимал.

– Ничего тебе не понятно, – буркнул кот. – Что ты хотел с избушкой сделать? Здесь кругом тёмный лес и спереди, и сзади. Здесь совсем другая формула, её мало кто знает.

– А какая?

– Так я тебе и сказал.

Я только собрался ответить коту какой-нибудь дерзостью, но не успел. Меня перебил чистый мелодичный женский голос.

– Не ссорьтесь, мальчики.

Я подскочил от неожиданности, обернулся. Возле избушки стояла женщина в длинном, до земли, сарафане: простом, без лишних украшений. Молодое приятное лицо в обрамлении прядей тёмно-русых волос, выбивавшихся из-под повязанного на голову платка. Она была высока и стройна, на её губах танцевала лёгкая, едва заметная улыбка, а глаза рассматривали меня умным, внимательным взглядом.

– Здрасьте, – сказал я растерянно. Это ещё кто? Какая-то помощница Яги? Или пленница? Трудно ей, наверное, тут, в тёмном лесу. Молодая и красивая, и умная, похоже, вон какой взгляд внимательный, цепкий. Марья Искусница? Василиса Премудрая?

– Здравствуй, Иван. – произнесла она своим музыкальным голосом.

Ух, ты! Я вроде не представился ещё, а она уже по имени кличет. Откуда знает? Точно, Василиса Премудрая.

– Познакомься, Иван, – возвестил кот. – Перед тобой повелительница тёмного леса Яга Виевна.

Не понял! Я чуть не застыл с открытым ртом, но сдержался, вспомнив приличия. Вот эта вот молодая красивая женщина – это Баба Яга?! Они надо мной издеваются?! Не верю!

Кот между тем подошёл к хозяйке и стал, как самый обычный кот, тереться головой о её ноги. Она чуть присела и погладила Баюна по голове, он даже привстал, подставляя под руку затылок, замурлыкал, заурчал громко, на всю поляну. Я смотрел на это действо во все глаза. Я-то думал, он Ягу боится, по необходимости служит, а он, выходит, в ней души не чает. Но с такой Ягой общаться, должно быть, приятно. Неужели сказка – ложь? Уж не знаю, есть в ней намёк и урок добру молодцу или нет, но на правду совсем не похоже. Или это морок? Мираж? Дурят меня, а я ведусь.

– Вижу я, Иван, ты меня другой представлял?

– Люди всякое болтают.

– Да и я не всегда одинаковая, – улыбнулась Яга, – каждый меня по-своему видит.

– Это как так?

– О, многие люди видят то, что хотят видеть, реальность им просто недоступна. А в иных случаях и я могу голову заморочить.

– Не сомневаюсь, – киваю я.

Вот для чего она это говорит? Пугает меня? Намекает на что-то или проверяет меня? Только я подивился, что она не старуха уродливая с костяной ногой, а она говорит, что любому голову заморочит. Как это понимать? Что она мне голову морочит? Или что она мне секрет доверяет? У меня скоро голова лопнет от загадок. Только-только подумаешь, что понял хоть чуть-чуть, как даже эта малость переворачивается кверху ногами. Яга вдруг оглянулась и посмотрела вдаль на горизонт. Я тоже обратил внимание на маленькое одинокое облачко почти на над верхушками деревьев.

– Я думаю, нам будет удобнее разговаривать в доме.

Яга сказала это без тени волнения, словно поддерживая вежливый разговор, но я не сомневался, что причиной такого скорого приглашения было именно это сиротливое облако в синем летнем небе. Я не был уверен, что в этой покосившейся хибаре без окон будет комфортнее, чем на свежем воздухе, но если ей так хочется, то почему бы нет. Какой смысл спорить? Ещё бы определиться, как туда попасть. Высоко ведь на курьих ножках-то. Где крыльцо, где дверь?

Яга не пошевелила и пальцем, ничего не сказала, кажется, даже глазом не моргнула, но на стене избушки появилась дверь, а от неё вниз до земли вели ступеньки. Я не заметил никаких внешних признаков колдовства. Всё было совсем не так как с преображением кота. Дверь просто появилась. Вот только что её не было, а теперь есть. И ступеньки! Я вдруг обнаружил, что вижу не просто лестницу. Ступеньки были самыми обычными дощечками, старыми, истёртыми и щелястыми, но они просто висели в воздухе. То есть лестница состояла из одних только ступенек, ни к чему не крепившихся. Яга сделала приглашающий жест, первая поднялась по лестнице и пригнувшись, вошла в низкую дверь. Кот выжидающе глядел на меня своими жёлто-зелёными глазами. Я не заставил себя ждать и упрашивать, осторожно, с опаской наступил на первую ступеньку, висящую ни на что не опираясь в нескольких сантиметрах от земли. Ступенька скрипнула, но не шелохнулась, словно воздух под ней был твёрдым, как камень. Ступеньки казались довольно широкими, но не хватало перил, и идти оттого было неловко, я опасался оступиться и скатиться по крутым ступенькам вниз. Если учесть, что дверь была метрах в двух от земли, это было бы прескверным инцидентом. Но всё обошлось. Дверь оказалась даже ниже, чем выглядела с земли, я не велик ростом, но мне пришлось пригнуть голову, чтобы войти внутрь.

Глава 7

Я вошёл и замер оглядываясь. А поглядеть было на что. Поразительно, но изнутри избушка была заметно больше, чем снаружи. Как так получалось, я даже задумываться не хотел. Как здесь всё происходит? Самое простое объяснение, которое ничего не объясняет, – магия. Короче, это была просторная светлая комната, посредине дощатый, но ровный, хорошо оструганный стол, рядом лавки. Имелась и русская печка, чисто выбеленная с чёрной заслонкой. Возле печки лежала стопка дров, я с опаской покосился на горнило, кажется, огонь не горит. Значит, если и съедят, то не сразу. Хотя, глядя на чистую ухоженную комнату и на прекрасную молодую хозяйку, я никак не мог удержать в голове мысль о том, что она может кого-то съесть. Я впихивал эту идею в себя практически силой. Так, на всякий случай, чтобы не расслабляться. А ещё я заметил две закрытые двери. Оставалось только гадать, куда они могли идти при том, что избушка снаружи была едва ли три на три метра.

– Проходи, Иван, садись к столу, – Яга сделала приглашающий жест.

Пол был застелен тканым половиком, я скинул шлёпанцы, сделал несколько шагов и сел на краешек лавки. Яга пристроилась напротив, и кот тут же вскочил на лавку рядом с ней, сел, обвив лапы хвостом, став похожим на египетскую статуэтку, и уставился на меня, не мигая.

– Теперь мы можем спокойно поговорить, – ободряюще улыбнулась Яга. – Есть-пить не предлагаю, знаю, что не хочешь.

– Не хочу, – помотал я головой. А если бы и хотел, отказался бы. Ну да, да! На привычную всем бабу Ягу она не похожа, но тем подозрительнее. Всё-таки нечистая сила. Чем она может накормить? Мухоморами? Супом из жабьей икры? Увольте!

– Расскажи мне, Иван, что с тобой случилось?

Я вздохнул. Не слишком приятно вспоминать, но, если она хочет, расскажу, конечно. Что мне скрывать?

– С чего начать? – пожал я плечами. – Мы с друзьями хотели… м-м-м… вынуждены были срезать путь. Понимаете, о чём я? – Яга молча кивнула. – И дорога пролегала через старое кладбище. – Я замолчал, вспоминая подробности, не зная на что в первую очередь обратить внимание. Яга видимо уловила моё замешательство и пришла на помощь.

– Это было днём или ночью?

– Вечером.

– Тут важна точность, – не одобрила она моего ответа. – Село ли солнце?

– Э… – растерялся я. – Затрудняюсь ответить на этот вопрос.

– Было пасмурно, – попыталась догадаться она, услышав мой неопределённый ответ.

– Даже хуже! Разразилась страшная гроза. Молнии, гром, кромешная тьма.

– Ага, – она кивнула, но, кажется, не была удовлетворена.

Яга задумалась, прикрыла глаза. Я молчал, не желая прерывать её размышлений. Вдруг она что-то придумает и поможет мне вернуться. Она здесь хозяйка и специалист по связи между Явью и Навью.

– Чего-то не хватает, не вижу пока, – покачала головой Яга. И вдруг спросила: – А каков у тебя был настрой?

– Настрой? – не сразу сообразил я, о чём она спрашивает.

– Ну да. Настрой. Ты был весел или зол? Радовался или грустил? Важно не только что было снаружи, но и что творилось у тебя внутри.

– Ну… – протянул я. Вот как ей объяснить? Какое там радостный или грустный?! Ни того, ни другого! Я трусил отчаянно и думал только о том, как бы побыстрее выбраться с этого проклятого кладбища. Но признаваться в трусости стыдно. Друзья – ладно, они всё про меня знают, и они мои друзья, а тут посторонний человек, да ещё и женщина. Да, я не отличаюсь храбростью, скорее, наоборот, но это же не означает, что я об этом должен кричать на каждом углу и рассказывать первому встречному.

– Ты был напуган?! – догадалась Яга.

Как она узнала? Мысли читает, или у меня всё на лице написано? Надо с ней быть поосторожней. Умная женщина эта баба Яга.

– Д-да, – неохотно, с запинкой подтвердил я и почувствовал, что мои щеки запылали. Никогда не думал, что буду краснеть, признаваясь в своей трусости. Она ждала подробностей, и я выпалил: – Я был просто в ужасе! Не люблю кладбищ. А тут темнотища, молнии сверкают, гром гремит, могилки кругом, и никого рядом.

– Ага, – вновь сказала Яга. – Ясно.

– Причём тут мой страх? – я был недоволен тем, что мне пришлось прилюдно обнажать свои чувства, и говорил чуть вызывающе, повышенным тоном. – И что вам ясно?

– Вы, смертные, очень плохо знаете мир, в котором живете, – сказала она, скорее, с сожалением, чем с упрёком.

– Так объясните, – я не успокоился и был грубоват.

– Вы называете свой мир – Явь, – она чуть-чуть усмехнулась. – Для вас он слишком явный, слишком видимый и наглядный. От этого вы не видите и не хотите видеть и замечать, что вокруг вас множество невидимых или почти невидимых существ и явлений. Вы думаете, что всякие духи или души умерших уходят в другой мир? Вы думаете, что Явь и Навь – это разные миры? Это не так. Навыдумывали сказок! Мол, Сварог⁷ с Чернобогом⁸ мир делили и пропахали борозду посреди Яви, и по той борозде потекла река Смородина, и разделилось правление Нави и Прави⁹. Навь, мол, мир подземный, а Правь – небесный. Всё так и не так одновременно. Вот ты здесь и Смородину можешь увидеть, вроде и есть она. Это оттого, что ты уже перешёл границу. А пока ты только явью живёшь, грань только в твоих думах и делах. Мир един и неделим. Он просто сложнее, чем вы представляете. И Навь не находится рядом с Явью порогом отделённая, миры пронизывают друг друга и нераздельно слиты один с другим. Это лишь разные состояния одной реальности.

Я задумался довольно надолго. Не знаю, как наши предки, которые верили в бабу Ягу, Кощея и прочую нечисть, но у меня её слова не вызывали никакого отторжения. Да, в мире, кроме видимых вещей, полно и невидимых. Я даже не говорю о всяких там духах или чём-то таком неведомом, но даже наука говорит об энергиях и энергетических полях. Но есть люди, которые и в духов верят, и в телепатию, и не совсем безосновательно. Я в этом не разбираюсь. Но Яга утверждает, что Навь и Явь едины, как же получается, что здесь всё не так? Вон лес серый да тёмный, а вокруг меня зелёный? И почему тогда никто в Яви эту самую Навь не видит?

Так прямо и спросил:

– А отчего так? Почему люди Навь вокруг не замечают? Если она Явь пронизывает, её все видеть должны.

– Должны, да не видят. Мир Яви – он самый плотный, самый ощутимый, самый грубый. А мир Нави – мир действия разных сил, тонких сил, невидимых обычному неподготовленному глазу, мир, где реальностью являются чувства и мысли, но он столь же реален, как и Явь. И мир Богов – мир Прави – это мир идей, возвышенных и абстрактных, мир высших божественных сил. Он ещё более тонок и неуловим, но он рядом, и человек способен познать и его. Вам много даётся, но с вас много и спросится.

– Я не совсем уловил, – растерянно проблеял я. Вот тебе и Баба Яга, нечистая сила, седая древность! Я больше половины не понял из того, что она говорила. А ведь я человек современный, воспитанный на научно-техническом прогрессе.

– Ну, постараюсь проще, – Яга не позволила себе даже тени снисходительной улыбки. – Можешь ли ты увидеть ветер? Только по его последствиям, когда деревья качаются и листья летят по воздуху. А ведь ветер существует даже там, где нет ни деревьев, ни листьев. Люди слишком сосредоточены на явных вещах. Больше всего они думают о деньгах, о еде, о власти, об удовольствиях, им некогда думать ни о чём менее явном. Их воля направлена на достижение всех этих проявлений Яви. Оттого их глаза теряют возможность видеть, что-то помимо Яви, их уши не способны слышать Навь и голоса Богов. Но Навь и Правь никуда не делись, они здесь, они во всём. И когда последствия сил мира Нави становятся такими значительными, что их видно даже в Яви, люди удивляются и пугаются. Сразу вспоминают про чудеса, колдовство или волю богов.

– Неужели все люди так? Можно ли научиться видеть Навь?

– Конечно, можно. Есть же волхвы, которых мир Яви привлекает мало, зато они направляют свою волю, свои помыслы на познание невидимого. Они достигают даже Прави и слышат голоса богов, а иногда и встречаются с ними. Да и обычные люди, когда перестают натужно думать о явных вещах, слышат и видят отголоски других миров. Например, во сне, когда их беспокойный ум отдыхает. Только чаще всего они отмахиваются от этих намёков, даже не успевая вдуматься в них.

– Ну, допустим, – кивнул я. Не всё мне было понятно в её словах, но разбираться именно сейчас не хотелось. Мне бы домой вернуться, вот что меня волнует. – И всё-таки я не понимаю при чём тут мой страх? Как он повлиял на события?

– Да, конечно, – Яга согласилась легко, но, кажется, осталась недовольна моей тупостью. Впрочем, тон её сохранился абсолютно ровным. – Я объясню. Мир Нави так же неоднороден, как и мир Яви. Есть то, что вы люди называете добром и злом, есть тьма и свет, есть хаос и порядок. Люди даже иногда дают этому миру два разных названия «Навь» и «Славь»¹⁰. Навь – это мир нечистой силы, которая вредит, а Славь – мир предков, которые помогают людям. В действительности Навь и Славь − единый мир, но силы в нем действуют разные. Одни силы светлые, другие тёмные, а есть и те, кто где-то посредине и колеблется туда-сюда.

– Понимаю, – кивнул я. – Это, вроде, просто.

– А вот какие силы будут влиять на жизнь человека, зависит только от него самого. Если мысли человека светлы, если он стоек в своих светлых помыслах, он привлекает к себе светлые силы и светлых духов. Тёмные бегут света, он их обжигает.

– А если мысли тёмные, то привлекает к себе тёмных духов? Нечистую силу?

– Суть ты уловил, – кивнула Яга.

– А я? О чем таком плохом я думал? Я никому зла не желаю.

– Не всё так прямолинейно, – одними губами улыбнулась Яга. – Страх! Страх и ужас – гасители света. Народ говорит: «от страха потемнело в глазах». Именно тьма наступает на обуянного ужасом. Когда человек испуган, свет его души словно прячется глубоко внутри и вокруг него сразу наступает тьма, которая привлекает самые тёмные силы. И нет защиты, ведь защитой может быть только внутренний свет.

– Выходит, каждый раз, когда я боюсь чего-то, вокруг меня собираются тёмные силы?

– Да. Даже если ты очень хороший, светлый человек, и внутренний свет твой силён, если ты позволяешь страху овладеть тобой, твой свет меркнет и тёмные силы не преминут наброситься на тебя. Наверное, ты замечал, что все тёмные силы пытаются человека пугать. Им так проще сломить всякое сопротивление.

– Но как можно бороться со страхом? – я сказал это слишком резко со злобой. – Легко говорить «не бойся», а как не бояться, если страшно. И что же? Выходит, если я не слишком храбрый, я перед всякой нечистью бессилен?

– Раздражение, кстати, затемняет свет всего лишь чуть меньше страха, – заметила Яга в ответ на мою резкость. – А бороться можно с любой стороной характера. Со страхом тоже можно. Бороться со страхом нужно знанием бессмертия человеческой души. Человек, который действительно уверен, что его душа бессмертна и единственно важна, не будет бояться событий, которые могут повредить только телу. Его главной задачей будет сохранять и преумножать свет души и не допускать всего, что этому свету вредит. Знание и понимание реалий мира дают основу для борьбы с самим собой.

– Ученье – свет?!

– Да. Если ученье верное.

Во даёт Яга! Знание и понимание реалий мира?! Это она про бессмертную душу? Это реалии мира? Не слышал я что-то, чтобы наука обнаружила бессмертную душу.

– Хотелось бы не только душу сохранить, но и тело, – с вызовом заявил я. – О бессмертной душе мало что известно. Есть ли она? Оттуда ещё никто не возвращался.

– Ты забываешь, с кем ты разговариваешь! – возмущённо вздыбил шерсть Баюн. – Перед тобой сама Яга Виевна – хозяйка тёмного леса! Ей ли не знать о душах людских?! – Яга успокаивающе пригладила коту шерсть. Тот прикрыл глаза от удовольствия и уже другим, томным голосом добавил: – Да и ты не в том месте, чтобы такие глупости говорить. Сам-то, небось, вернуться хочешь, а говоришь, никто не возвращался.

– Так я жив! – возмутился я.

– Пока, – затянул своё кот. – Пока жив.

Вот же гад! Издевается! А, впрочем, он прав в одном, то, что со мной произошло, никакой наукой не объяснишь. А чем? Чем можно объяснить? Есть объяснение, которое ничего не объясняет – магия! А что ещё? Фокус с гигантским котом можно внушением объяснить. А появляющиеся двери и летающие ступеньки? И комнаты внутри больше, чем снаружи?

– Ладно, пускай бессмертная душа существует, – сдался я. – Тут вы специалисты, поверю вам на слово. – И мстительно добавил, специально обращаясь к коту: – Пока! Пока поверю. – Я вздохнул, выдержал паузу. – Значит, там на кладбище…

– Там на кладбище сложилось слишком много разных причин. – Яга продолжила как ни в чём не бывало, словно не было моей перепалки с котом. – Ночное время, не слишком хорошее место, молнии – мощь Перунова и твой страх. Это позволило неким силам перенести тебя сюда. Прямо скажу, событие незаурядное. Здесь не обошлось без вмешательства высоких сил.

В этот момент, что-то зашуршало по крыше и по стенам избушки. Я оглянулся. За окном потемнело, а на стекле снаружи поблёскивали струи ливня. Кот даже не шелохнулся, вновь изображая статуэтку, а Яга встала, подошла к окошку и не глядя задёрнула занавески.

– Мне кажется, – Яга вернулась на своё место и продолжила разговор, словно и не вставала, – очень высокие силы. Перун¹¹, само собой. Это очевидно. Только он мог и невольно, сам того не ведая. Не будем пока его сюда примешивать. А чую я, сама Морана поучаствовала в этом деле.

Морана, Морана! Кто это?! Сколько уже слышал. Кот сказал – богиня смерти? Но я-то жив! Хе-хе, пока, как скажет тот же кот. На мой взгляд – совсем не смешно. Итак, к моему перемещению приложила руку богиня Морана. Надо же! Богиня! Они тут, кажется, богам придают большое значение. Это вам не суеверия какие-то, они точно знают. Встречались, наверно? Яга-то уж несомненно.

– Кто она, эта Морана? Зачем я ей нужен?

– Богиня лютой зимы, чёрной ночи и смерти. А зачем нужен, я тебе не скажу – не знаю. Да и она ли тому виной или нет, только гадать могу. Я лишь вижу следы силы явленной, но следы бледные, едва заметные. Было вмешательство. Точно было. А вот кто вмешался, доподлинно не определю.

– Если видите, как всё произошло, – загорелся я надеждой. – Можете обратно вернуть? Весь процесс в обратном порядке?

– Не все процессы обратимы, – Яга покачала головой.

– Пусть так. Не надо весь процесс. Просто вернуть меня обратно можно? – мой голос предательски дрогнул.

– Вернуть обратно куда?

– Домой, разумеется!

– Куда это, домой? – грустно улыбнулась Яга. – Где твой дом? Ты знаешь? Я смотрю на тебя и вижу в тебе нечто незнакомое. Я не понимаю, кто ты и откуда взялся. На обычного человека из-за границы, из Яви, ты не похож. Видать, Явь твоя от нашей разнится.

– Ну хоть в Явь вернуться, там разберусь, – в отчаянье выпалил я.

– Явь наша тебе опорой не будет, если ты сам не изменишься. Себя одолеть должен и великого змея побороть, только тогда путь домой отыщешь.

Вот те на! То по-научному говорила, словно страницу учебника читала, а ноне вещает аки Баба Яга – сказочный персонаж. Ну, и когда она настоящая? Хотя… разные ситуации требуют разных подходов.

– Это какого такого великого змея я должен одолеть? – поинтересовался я с опаской. Ну как скажет, что мне надо сражаться со змеем Горынычем?! Только этого мне не хватало. Тоже мне, нашли богатыря!

– Надеюсь, ты сам поймёшь, когда придёт время, – уклончиво ответила Яга.

– Ага, – я был озадачен. Отличный ответ. А, главное, ни к чему не обязывает. Потом скажет: «Я же тебя предупреждала, а ты ничего не понял». Чую, спрашивать бесполезно, раз сразу не сказала, значит, и не скажет. Мощная женщина. В смысле характера. А с первого взгляда и не скажешь – хрупкая, спокойная, симпатичная. Даже неловко её бабой Ягой называть, пусть и только про себя. Попробовать её уломать?

– Отправьте меня в Явь, пожалуйста, там я сам как-нибудь.

– Нет, пока я сама не разобралась, я тебя никуда не отправлю.

– И что же мне делать? Сидеть и ждать, пока вы разберётесь?

– Не лучшее дело – ждать. Сослужишь мне службу?

– Службу? Какую службу?

Ну вот, начинается! Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Я так и знал, что без этого не обойдётся. Они меня точно за богатыря принимают? Или, скорее всего, за Ивана-дурака! Как есть, за дурака держат! Вона! Ничего не знаю, ничего не ведаю, помочь ничем не могу, а сослужи-ка ты мне, Ваня, службу. Потому как ты Иван-дурак, и судьба у тебя такая, чтобы баба Яга тебя вокруг пальца обвести пыталась. Только я-то вам не сказочный Иван, да и не дурак отнюдь. Не верю я вам, нечистая сила.

– Нет у меня для тебя подходящей службы, – в голосе Яги послышалась некая досада. – А та, что есть, не по плечу тебе.

– И? – выдал я самую вопросительную интонацию, на которую был способен. – Что же делать?

Спросил, скорее, из вежливости, чем реально хотел узнать. Не подхожу я для её службы, вот и ладушки. Не больно-то и хотелось. Разве я рвался её службу выполнять? Я не герой, не сказочный богатырь. Я просто домой хочу.

– Что делать? – Яга прищурилась, глядя на меня оценивающе. – Никто не ведает, что свила великая Макошь¹² в своей пряже. Нет сил моих ждать подходящего витязя, придётся тебе расстараться.

– Я же… – я так растерялся, что и фразу докончить не смог. Вот где, спрашивается, логика? Ты не подходишь, но поскольку ждать мне неохота, то и ты подойдёшь?! Или это знаменитая женская логика? Мужчинам недоступная? Макошь ещё какая-то… пряжа… ничего не понял.

– Выполнишь мою службу, – Яга пристально смотрела мне в глаза, – я все силы приложу, чтобы тебя домой отправить. Ну, а не сумеешь, пеняй на себя. Ясно?

Куда уж яснее! Я, что, на помощь Бабы Яги рассчитывал? Неужели?! Есть такое дело – рассчитывал. Как увидел её, такую простую, симпатичную даже, так и поверил, что она помочь может. Дурак ты, Иван, как есть дурак. Нечистая сила – она и есть нечистая сила. Обман кругом. С чего бы ей тебе помогать? Вон кот и сразу говорил, что она свои дела да проблемы решает, да я его не послушал, мимо ушей его слова пропустил. Ну и кого винить теперь? Может, себя? И потом, почему Яга тебе должна просто так помогать? Ты же не знаешь, возможно, это очень-очень трудно? Конечно, хорошему человеку отчего бы и не помочь? Но ведь помощь помощи рознь. Одно дело, когда тебе самому это ничего не стоит, тогда любой приличный человек помочь готов. А другое дело, когда случай сложный, и самому придётся не сладко. Тут задумаешься, а готов ли ты помогать? Это герои только сломя голову на подвиги бросаются, своей жизнью ради незнакомых людей рискуют. А я, как уже говорил, отнюдь не герой.

– Делать-то чего? – недовольно буркнул я. А куда мне деваться? У меня что вариантов много? Хочешь не хочешь, придётся на условия Яги соглашаться. А если что изменится, там и видно будет.

– Дело само по себе простое, – ободряюще улыбнулась Яга. – Сорвать с дерева яблоко и принести мне.

– Ага, – кивнул я, всё ещё недовольный. – Молодильное яблоко, коня златогривого и Василису Прекрасную.

– Ну сам подумай, – усмехнулась Яга, – зачем мне Василиса Прекрасная? Да и конь мне без надобности, даже златогривый. У меня ступа есть, гораздо удобнее и быстрее любого коня. Я тебе потом покажу.

– Правда? А прокатиться? Э… ладно, ладно. Потом обсудим. Про коня и Василису я понял, а про яблоко угадал выходит? Вам-то зачем? Вы прекрасно выглядите.

– Спасибо, – Яга усмехнулась как-то невесело. – Ты угадал лишь отчасти. Яблоко это посильнее любого молодильного будет. И добыть его очень непросто. Дерево то растёт в Ирии¹³ – божественном саду, в Прави, в Синей Сварге¹⁴.

– Ни слова не понял.

– Ну, кот тебе потом подробнее объяснит, – сдалась Яга, уставшая видимо от моей непонятливости. – Завтра.

– Почему завтра?

– Потому что сегодня Купалина ночь. И отправишься ты, Иван, за Перуновым цветом.

– Опять ничего не понял, – честно признался я.

– За цветком папоротника собирайся, – не выдержал кот, прекратил изображать из себя статуэтку и вмешался в разговор. – Чего тут непонятного? – Кот брезгливо потряс лапой словно стряхивал воду. – Дикий ты какой-то! Самых простых вещей не знаешь. Тебя в лесу растили?

– Сам ты из леса, – огрызнулся я, вскакивая на ноги. – Тоже мне знаток! Каждый знает – папоротник не цветёт. Иди ботанику учи.

Кот зарычал самым натуральным образом, покруче любого тигра. У меня невольно опять задрожали коленки, и я плюхнулся на лавку. С этим нужно что-то делать. Если у меня от его рыка каждый раз будут колени подгибаться, то это может плохо кончиться. Если, конечно, может быть хуже, чем сейчас.

– Не ссорьтесь, – сказала Яга, поднялась и вышла из комнаты, но не в ту дверь, через которую мы вошли.

В комнате стало сумрачно. Кот сверкнул глазами, но промолчал. Я тоже не собирался ни о чём его расспрашивать. Как говорится, кто начал разговор первым, тот уже наполовину проиграл. Я скрестил руки на груди и смотрел с вызовом. А Яга всё не возвращалась, может, улетела уже на своей ступе. Подождём. Я никуда не тороплюсь. Э… точнее я-то как раз тороплюсь. Это хозяевам спешить некуда. Первый день мой здесь, «не знаю где», к концу идёт полным ходом, а я так и не решил, как отсюда выбираться буду. Моргнуть не успею, как уже сорок дней пройдёт, и ага! Прощай, Ваня! Поминай как звали!

– Ладно, – сдался я. – Рассказывай.

– Рассказывай?! – кот фыркнул. – Что мы тут в лесу вам учёным рассказать можем? Вы же у нас эту… как её… ботанику знаете.