Роберт Курганов
Чтобы не зря
Беглов выпучил глаза и крупно задрожал, не хуже Нечаева. Засуетился с замком, поддевал его стариковским ножом, тянул крышку, стараясь вклиниться в ее зазор с корпусом.
– Миша! Пополам! Моя доля! Пополам!
– Да уйди ты, болван! – Беглов схватил железную лопату и принялся сбивать замок.
Старик суетился вокруг и заглядывал ему в глаза:
– Миша! Я в столицу! Сколько мне осталось? Я смогу жить хорошо! Ми-ша! – он схватил Беглова за «грудки» и встряхнул, заглядывая в лицо бешеными глазами. Беглов толкнул его в плечо, и Старик улетел в темноту коридора.
Сгнивший накладной замок поддался острию лопаты, Беглов отбросил ее в сторону. Она ударилась о стену и бухнула Нечаева держаком по спине. Беглов этого не заметил, он открывал бесценный ящик.
– Ми-ша… – Старик уже стоял за спиной Беглова.
Ящик был забит лекарствами. Герметичный и целый, он сохранил все в сухости. Старик схватился за сердце, расстегнул воротник, развязал тесемки ушанки:
– Это до конца дней… Такое богатство…
Он собрал остаток сил и ринулся к Беглову, навалился на его спину, обхватил за горло и принялся оттаскивать от заветного сундука с сокровищами. Ящик опрокинулся, лекарства разлетелись по комнате. Беглов легко высвободился, и несколько раз ударил назойливого соперника кулаком. Старик остался лежать на ледяном полу.
– Ты же… гуманность… Ты же о людях… Миша… о человечестве… Я хочу жить хорошо… – Старик задыхался.
– Идиот! Ты не понимаешь! – Беглов ползал на коленях по комнате и собирал таблетки непослушными нервными руками. – Не понимаешь… Я разбогатею, стану влиятельным. Тогда и смогу помочь человечеству. Это все мне… Мне это дано…
– Хорошо… пожить… – Старик затих. Когда последняя таблетка была вложена в ящик, Беглов, ползая на коленях по льду, еще раз судорожно огляделся и обмер: перед ним стояли знакомые белые валенки надзирателя. Беглов поднял голову и тут же получил в лицо громадным кулаком начальника. Завалился на спину, но сразу бодро вскочил на ноги:
– Бригадир! Это общее достояние! – из его носа лилась кровь, – это спасет много жизней!
– Я так и подумал, – рявкнул надсмотрщик и что есть силы ударил Беглова ногой в живот. Тот пролетел не меньше двух метров и с громким всплеском и шумом исчез в темноте полыньи.
Схватив ящик с лекарствами, надзиратель так же жадно обежал комнату взглядом, скользнул по неподвижному вороху тряпья, под которым покоился бездвижный Нечаев, по застывшему лицу Старика, заглянул в прореху полыньи: свет фонаря упал на квадрат черной воды и неподвижную спину утонувшего Беглова. Круто развернулся и отшатнулся: в проходе стоял Серый. Начальник схватился за левый бок: штык-ножа нет, пустые ножны.
– Это ищешь? – в руках Серого красовался кинжал начальника. – Это, я так понимаю, не твое, – он указал острием кинжала на медицинский ящик.
Начальник опешил, отступил назад, чуть не споткнувшись о тело Старика.
– Не отдам! И не думай! И делиться не буду, что ты докажешь? Твое слово против моего! Кто тебе поверит? – начальник щелкнул кнопкой фонарика и ударил светом по глазам Серого.
Это был хороший галогенный фонарь. Обычно максимальным режимом начальник не пользовался – быстро сажает аккумулятор. Но сейчас мощная вспышка пригодилась: от неожиданности и ослепления Серый потерял начальника из виду, тот с размаху сбил Серого с ног, подобрал зазвеневший по полу нож, и стал сверху вниз бить лежащего на льду противника ногой, стараясь расколоть череп или проломить грудину. Дыхание закончилось, он подхватил ящик, и, переступив через тело Серого, быстрым шагом ушел в сторону первой «дыры».
Через минуту Серый очнулся, сел, помотал головой. Потом внезапно, будто осененный, вскочил на ноги, и не поднимая свалившейся на пол шапки, помчался вслед за надзирателем.
В комнате воцарилась тишина. Нечаев пришел в себя, пошевелился, приподнялся, сбросил с себя край тулупа, принялся торопливо одеваться, непроизвольно совершая много бессмысленных и неуместных телодвижений. К нему вернулась морозная дрожь, и он с трудом попадал в рукава. Наконец, надел тулуп и шапку. Шатаясь и трясясь, подошел к телу Старика. Попытался найти пульс на шее. Нет.
Он поднял фонарик, закрыл его краем рукава так, чтобы свет едва сочился, и тихо, не издавая звуков, направился по коридору к первой «дыре». Дойдя до конца прохода, он остановился и аккуратно и медленно заглянул в комнату. Свет догорающих углей окрасил стены кроваво-красным. Утеплительная ночная стена из снежных кирпичей была разобрана. Нечаев, неловко угловато ступая и трясясь от холода, нарастающей температурной лихорадки и страха, прошел сквозь комнату и заглянул в проход на улицу. На ступеньках лежал Серый. Его лицо в полутьме казалось совершенно черным – так оно было залито кровью после пляски на нем надзирателя. Он пытался сползти обратно, соскользнуть по ступенькам в комнату, но не мог.
Нечаев взял Серого под мышки, втащил в помещение, положил рядом с буржуйкой, подбросил дров.
