Александр Бестужев-Марлинский
(О переводе)
Фавны… повертывающие своими рожками..
Розоланитная богиня..
Сухощавая цапля..
Тучные листья..
Длинные цветы… из зеленого хмелю..
Ветротленная материя..
Пара клохчущих кур…
Из сего числа один петух..
Копошащиеся раки…
гусята,
Пискливые цыплята,
комары и
пигалицы…
Сладострастный воробей…
Любопытные могут отыскать остальные без затруднения… …Почтенный В. Г. Анастасевич, хваля книгу г. Перевощикова, говорит, что римская тога лучше пристанет важному славяно-россу, чем щепеткий фрак. Не смею оспоривать вкуса г. Анастасевича, но думаю, что тога, надетая наизнанку, смешна и на важном славяно-россе, а вследствие этого остаюсь при, мысли, что сии «Опыты» разве тогда были бы удачны, когда б г. сочинитель писал гораздо ранее, или бы мы возвратились назад.[2]
1822. О разборе книги: «Опыты Василия Перевощикова». – «Сын отечества», No 36, стр. 112—114, 118—119.
2. Статья Бестужева написана в ответ на разбор «Опытов Василия Перевощикова» (Дерпт, 1822), сделанный В. Анастасевичем («Сын отечества», 1822, ч. LXXIX, No 30, стр. 175—182). Бестужев имеет в виду следующее место из статьи Анастасевича: «Касательно переводов г. П<еревощикова> с латинского, в сей книге помещенных, можно бы заметить вообще, что он часто, желая точнее изобразить силу подлинника, уклонялся от свойственного нашему языку порядка слов (ordo verborum), коего нельзя считать подлежащим произволу каждого. Но сколько же у нас переводов с французского, которые в сем отношении гораздо страннее кажутся, потому что величественному славено-россу гораздо приличнее римская тога, освященная веками, нежели щепеткой фрак, не имеющий постоянного покроя!»
