Алек Владимирович Рейн
Алька. Вольные хлеба
Открыли мы второй зал в марте 1998 года.
Изначально в «Талисмане» был прилавок плачевного вида, торгующий сырым мясом. Мы решили поставить это дело на правильную ногу. После ремонта торгового зала привели в порядок склиз для приёма говяжьих туш, отремонтировали помещение мясного цеха, оснастили его нормальным инструментом и оборудованием.
Организовали производство полуфабрикатов. Руководить всем этим хозяйством я пригласил старого своего знакомого по работе в МВТУ Жору Матвеева. Наладили изготовление котлет, купат в натуральной оболочке, шашлыка и прочего.
Было очевидно, что для такого количества продукции, которую мы предположительно будем реализовывать, потребуется много холода. Купили и установили двенадцати кубовую холодильную камеру в подвале «Талисмана».
Работа пошла, выручка, которая уже застыла в определённой точке, начала плавно подниматься. За нами оставался небольшой должок перед продавцами магазина, чтобы погасить его, продал машину. Пришло время получить документы на приватизацию, но публика, продавшая нам магазин, решила подоить нас ещё.
Появился какой-то старый поставщик – женщина с документами, согласно которым мы должны были ей заплатить примерно столько же, сколько уже заплатили всем остальным. Одновременно возникла откуда-то дама, предъявившая бумаги, подтверждающие, что «Талисман-Маркет» брал у ней взаймы несообразно большую сумму на развитие. Стало понятно, что эти все бумажонки наши партнёры по сделке подготовили заранее, чтобы доить нас и доить, и сколько таких бумажек у них ещё, предсказать невозможно.
Я лично переговорил с ними, заверив:
– Девушки, все деньги получите от меня лично, когда я вернусь из отпуска. Отдыхать улетаю, сами понимаете, с ремонтом, запуском так замотался – сил нет. Встречаемся через месяц, лето ж – отдыхайте, ни о чём не беспокойтесь.
На следующий день в конторе, которая занималась регистрацией фирм, мы подали документы на открытие конторы на двух персонажей, находящихся в тюрьме, паспорта которых дал мне знакомый мент. После того как фирма была открыта, мы продали ей «Талисман-Маркет» со всеми потрохами, включая долги. А на следующий день после того, как сделка прошла и фирма эта стала собственником «Талисмана», она продала магазин ООО «Рассвет».
В тот же день у входа в магазин вывеска «Талисман-Маркет» была заменена на ООО «Рассвет». В месяц я не уложился, пришлось под всякими предлогами уклоняться от встреч. После смены вывески на звонок с предложением наконец-то встретиться я согласился.
От первой конторы пришёл какой-то весёлый дед.
– Ну как вы с нами будем рассчитываться?
Я сделал бровки домиком.
– А мы что, вам что-то должны?
Дед извлёк из портфеля ворох накладных.
– Ну, вот видите, это всё «Талисман-Маркет» нам должен, вы у нас всё это брали.
– Так, а к нам-то вы зачем пришли? Вот и идите в «Талисман».
– А это что?
– Ну, вы же в дверь входили? Там вывеска висит, на ней всё написано. Что ж вы, даже не знаете, куда приходите? Нам же работать надо, допекли уже с этим «Талисманом», всё ходят, чего-то спрашивают. Нет тут никакого «Талисмана».
– А что это?
– Ну, вы же в дверь входили?
Дед поднялся с места, пошёл смотреть вывеску. Прочитав, вернулся.
– Так вы его перекупили?
– Нет.
– Как нет? Здесь же «Талисман» был.
– Может быть, я не в курсе. Так вы что от меня хотите?
– Вы правопреемники?
– Чьи?
– «Талисмана».
– Нет.
– А как вы здесь оказались?
– А почему вы полагаете, что я должен с вами делиться этой информацией? Но вам по секрету скажу – очень вы к доверию располагаете: купили.
– У «Талисмана»?
– Нет.
– А у кого?
– Ну, это коммерческая тайна, вы обратитесь в регпалату, а я не уполномочен такую информацию вам выдавать. Да и не располагаю.
Дед неожиданно расхохотался.
– Это кто ж так хитро накрутил? Ну, вы тут молодцы. Ладно, поищем.
Не знаю, искал, нет, но у нас больше не появлялся. Появилась вторая дама – позвонила, договорились о встрече. На свидание ко мне пришла с бандосом, крупным рослым накачанным мужиком лет сорока. Но мужик был с лицом человека, получившего в своё время университетское образование. Дама, в отличие от деда, оказалась глазастой. Вошла в кабинет с расстроенным лицом, сразу поинтересовалась:
– Вы что, сменили юрлицо?
– Кто мы? Мы ничего не меняли.
– Ну, вы же «Талисман» купили?
– Нет.
– А кто?
– Понятия не имею.
– А как здесь «Рассвет» оказался?
– Купили у какой-то фирмы.
Услышав это, бандит с лицом выпускника мехмата повернулся и ушёл, спутница его спросила:
– А у кого же я деньги свои получу?
– А кому вы в руки их давали?
– Бывшим владельцам «Талисмана».
– Вот к ним и идите.
Больше эти заимодавцы у нас не появлялись.
***
В начале лета мы на даче остались без транспорта. Я свою машину продал, чтобы закрыть остаток задолженности, возникшей при покупке соседнего магазина, а Мишкина машина была в ремонте. Тёща, как боевая лошадь, готова была рвануть куда угодно, но всё равно это не выручало полностью, да и неловко было семидесятилетнюю женщину куда-то гонять. Людмиле надо было самой посмотреть на ассортимент, выбрать. В принципе, у поворота в наше садовое товарищество года три назад поставили небольшую палатку, которая летом расцветала до мини-маркета. Был спрос – в четырёх садовых товариществах было домов восемьсот-девятьсот. В магазинчике этом умудрялись торговать практически всем, но тащиться километр по жаре туда и обратно было невмоготу. Однако недаром говорится: голь на выдумку хитра. Я вступил в переговоры с Тохой, и он согласился съездить с нами в магазин и, главное, отвезти все наши котомки назад.
За ночь я подзарядил до упора аккумулятор Тохиного кара, и утром следующего дня после завтрака мы выдвинулись в поход. До палатки мы добрались без затруднений, там затарились по полной. Все наши котомки сложили на пассажирское сиденье и на место для ног. Но в магазинчике было и вполне приличное испанское сухое вино, и мы бутылочек восемь составили в открытый багажный отсек, расположенный прямо за спиной водителя. Сложив всё, двинулись в обратную дорогу. Машинка Тохина, рассчитанная на двух малышей лет семи, легко, слегка урча, преодолевала бетонку. Тоха ехал как профессионал, сбрасывая скорость в местах, где плиты бетонки выпирали или проваливались на стыках, объезжая ямки. Всё шло путём. Где-то посередине дороги минут через пятнадцать я рефлекторно обернулся назад.
Вот тогда-то я ещё раз понял и оценил мужскую солидарность – за нами собралась целая колонна легковушек, ближняя к нам на расстоянии метров двадцати, и не один не бибикнул, подгоняя нашего водителя. Люди видят: мужичок рулит, старается не повредить груз, и всем им хорошо понятно, что груз очень важный. Выручает деда с бабкой. Я сказал:
– Тоха, прими правее и остановись, надо народ пропустить.
Антон оглянулся, взял правее и остановился на обочине. Мимо нас проехала кавалькада автомобилей, и из каждого окна приветствовали нашего водителя. А водитель решил размять немного ноги, вылез из своего джипа и пошёл гулять. Попёр по привычке прямо вверх косогора, не останавливаясь. Погуляв с ним минут десять, я стал ныть:
– Тошенька, поехали домой, молочко прокиснет.
Минут через пять шоферюга смилостивился и довёз харчи и винишко до места хранения и потребления.
***
В магазине работа наладилась, я стал больше времени проводить на даче с внуком. Всё шло нормально, выручка росла, платили взносы по кредиту. В середине августа мне позвонила товаровед из магазина и сообщила радостным голосом:
– Алек Владимирович, у нас в магазине прямо бум какой-то, всё раскупают с такой скоростью, что мы закупаться не успеваем.
Новость меня изрядно озадачила, мой небольшой на тот момент опыт подсказывал, что июль – в торговле самый провальный месяц. Посмотрев вечерние новости, понял, что всё это связано с объявленным правительством дефолтом по своим долгам. Доллар полез вверх, а население двинулось закупать жратву.
Через день опять позвонили из магазина.
Тот же товаровед радостным голосом сообщила мне:
– У нас такие продажи, такие продажи. Только денег на закупку не хватает, что делать, Алек Владимирович?
– Как не хватает, если товар продан?
– Сами не поймём.
– Дай мне Алексея.
– Нет его.
– Как нет, где он?
– Я точно не знаю, то ли в отпуске, то ли заболел.
– Ладно, завтра буду.
Прибыв на следующий день и проанализировав ситуацию, я понял, что картина для нас весьма печальна. Народ в панике скупает всё. Поставщики в связи с ростом курса доллара резко подняли цены на любую продукцию, скажем, на ту же гречку, которой, по совести, сказать, на курс доллара плевать. И цена у поставщика не просто взвинчена, но и постоянно растёт. В магазине дежурят представители торгового отдела управы, которые следят за ростом цен и категорически запрещают её поднимать. Поэтому полученной после продажи партии продукции выручки не хватало для того, чтобы купить такую же партию.
В отсутствие Лёшки у наших товароведов просто не хватило мозгов, чтобы разобраться с этой несложной задачкой.
В идеале для бизнеса было лучше закрыть магазин на неделю, дождаться, когда схлынет ажиотажный бум, и продолжить после установления нормальной обстановки. Но управа нам не позволила этого.
Как мы выгреблись в том году, я до сих пор не понимаю. Первые месяца три я каждый день ездил в магазин, контролировал наценку, реализацию, поступление средств и продажи.
Немного помог Сбербанк, дав просрочку на один месяц. Где-то к ноябрю девки наши адаптировались к работе в условиях постоянного роста цен. О каких-то личных заработках в этот период даже не помышляли. Только на поесть, попить.
***
Магазинчик наш красивый привлекал внимание большого количества персонажей, хотевших так или иначе погреть лапки у чужого огонька, но наибольшую активность проявляли эсэсовки15, начальница торгового отдела управы и менты всех видов и званий.
Работницы СЭС были самыми изобретательными – не найдя явных нарушений, лезли в холодильные камеры.
– О, у вас нарушение товарного соседства.
– Где? Какое?
– А вы мясо и рыбу храните в одном холодильнике.
– Так рыба солёная и в упаковке, и это не мясо, а мясная гастрономия, и тоже в упаковке, и всё это на разных полках.
– Нельзя, нельзя, штраф. А как вы думали?
Штрафов, конечно, никаких нам не выписывали, обходились пакетом всяких деликатесов и некоторой суммой в конверте.
Потом они сидели и мило беседовали. Меня прямо-таки растрогал рассказ одной такой дамы:
– У нас сигнал был, что тут недалеко, на бывшей автобазе, колбасный цех чёрные открыли, даже телефончик дали. Мы созвонились – якобы договориться о покупке – и пошли с коллегой вдвоём. У входа нас такой милый грузинчик, или азер, я их плохо различаю, встретил, а мы ему удостоверения – мол, мы с проверочкой. Он ничего так: «Пошли, сейчас всё вам покажу», а по дороге говорит: «Идите прямо, а в конце левее, я вас догоню». Сам куда-то пропал. Мы идём, страшно так, там разруха такая, прям как после бомбёжки, сворачиваем, а нам навстречу абрек какой-то. Дикий, щетина такая, рубаха то ли в крови, то ли в краске, с ножом огромным, как заорёт: «Суки, бляди, щас вас ви…бу, потом зарэжу». Мы бегом оттуда, господи, с этой работой нашей такого страху иногда натерпишься. Хоть у вас душой отдохнёшь.
Я, слушая её, думал: как бы нам такого же абрека завести, чтобы ты душой в другом месте отдыхала? Наш карман бы полнее был.
– Ну и что дальше, пойдёте к ним снова? Ну, там с милицией.
– Да очень надо, эти чёрные жадные, за копейку удавятся.
Чтобы сократить число её посещений, мы в трёх пустующих комнатах подвала оборудовали морозильную для сырого мяса и мясных туш и две холодильные камеры – это оказалось дешевле в разы, чем покупать импортную. Сделать это нам посоветовал специалист по холодильникам, который обслуживал наше хозяйство, он же занимался их строительством. Всё оказалось делом достаточно простым: основательно утеплили стены, потолок и дверь стекловатой, по ней обили все поверхности оцинковкой, встроили холодильную установку.
Увидев всё наше великолепие, эсэсовка поскучнела.
– Ну, надо же, настроили, – но ходить не перестала.
Мы тоже внесли коррективы в её снабжение – выдавали через раз только пакет с продуктами, а с деньгами динамили, объясняли их отсутствие тяжёлым финансовым состоянием.
Начальница торгового отдела управы ходить к нам ленилась – вызывала нашего представителя к себе. Когда ей принесли пакет с продуктами, пришла в ярость, орала на всю управу:
– Ещё раз принесёте – я вас так нашарохаю, что будете лететь отсюда со своими сумочками как… – Как будем лететь, не уточнила.
Представитель наш растерялся.
– Что ж, ничего не приносить?
– У вас там что, все такие идиоты, как ты? Никто не догадался просто денег в конверт положить?
Именно так, прямо, без обиняков и изложила.
Менты все вели себя по-разному. Как-то я застал какого-то сержантика, который облапал всю витрину прилавка сальными ручищами, разглядывая выложенный товар, в надежде найти просроченную этикетку. Наша уборщица, увидев, как он испоганил её труд, чуть не огрела его тряпкой. Еле вырвали бедолагу из её разъяренных лап.
Те, которые постарше, вели себя иначе. Как-то мне позвонил Алексей:
– Тут вас проверяющий в погонах лично хочет увидеть.
– Прямо-таки меня?
– Ну да, хозяина.
– А что там у вас?
– По ощущениям налёт какой-то. Человек пять в форме вбежало. Все сразу к кассам, но шерстить стали только одну, изъяли тетрадку у продавца-кассира, старший у них – подполковник.
Через час мы вдвоём с подполковником пили коньяк в кабинете директора. Подполковник наставлял меня на путь истинный:
– Ты всем своим продавцам растолкуй: кто ж тетради с записями хранит в прилавке? Вот мы изъяли её – и всё нам ясно, сколько вы в балансе покажете, а сколько вечером из кассы удалите. Ты сам с ними работаешь?
– Директор.
– Зови его, я ему сейчас всё растолкую.
Я позвал Лёшку, и подполковник стал ему втолковывать, как правильно прятать концы в воду в магазине, занимающемся розничной торговлей продуктами питания. Обошёлся нам урок в две бутылки коньяка и какую-то сумму, насколько я помню, запросил подполковник по-божески.
Проверяла нас и налоговая инспекция, это было один раз, но капитально – пришлось платить, но тоже не дороже денег обошлось.
Целью всех проверяющих всегда и везде – у нас, во всяком случае, – и тогда, и, насколько я знаю, сейчас, является чей-то корыстный интерес, не более того.
***
Кризис этот дичайший поломал и наши планы – отметить пятидесятилетие моей благоверной в поездке по Адриатике. Не до поездок стало – надо было спасать бизнес. На день рожденья я отправил её в Германию к сестре, сам остался в Москве заниматься магазином. Милка побыла у сестры, они вдвоём съездили в Дрезден и Прагу. Виза у неё была одноразовая, о чём они, поехав в Прагу, не входящую тогда в Евросоюз, не подумали. При возвращении её не пустили в Германию, но немцы-гуманисты, немного промурыжив её, дали одноразовую прямо на границе.
Кроме нашего отпуска, обвал рублёвого курса обломал и наши затеи по туристическому бизнесу – народу стало не до поездок, выдержали только крупняки. Повозившись с нашей турфирмой до конца года, в начале 99-го Мишка ликвидировал её и укатил в Германию учиться у дядьки литейному производству – решил стать зубным техником и для начала освоить литьё.
***
В декабре неожиданно выскочил мой полтинник – пятидесятилетний юбилей, собрались, помнится, где-то в кабаке в центре. Друзья, близкие, отдохнул душой. Наклюкался изрядно, расплачивались вместе с Мишкой, сидели, беседовали с администратором. Женщина ещё довольно молодая, но, видно, по сохранившейся с советских времён привычке, глядя на двух в изрядном подпитии мужичков, решила нас обсчитать по полной. Вставила в счёт то, чего даже не было в меню, наверно, всё, что могла вспомнить из того, что когда-то готовила. С изумлением поглядев, как мы ей точненько всё посчитали, добавили её десять процентов и, положив деньги на стол, хохотали, поскольку никак не могли подняться с места одновременно, спросила с разочарованием:
– Вы чего, торговые, что ли?
– Ну, как бы да.
– А за столом всё про какой-то институт говорили.
– Это так, легенда, для понта.
И действительно, всё чаще вспоминая свою прошлую жизнь, до начала своих бизнес-занятий, ощущаю её уже легендой.
***
В магазине отремонтировали подвал под первым залом «Рассвета» и оборудовали там столовую для персонала. Наняли повариху и стали бесплатно кормить сотрудников. Кормили два раза в смену, через четыре часа после начала рабочего дня – обед. Часа через три после обеда – чай с бутербродами или кто что захочет.
Работа устаканилась, выручка доросла до какого-то предела своего предела и остановилась. Покупая второй магазин, я был уверен, что с удваиванием площадей после ремонта и запуска второй части удвоится и выручка – отнюдь.
Выручка выросла, но только в полтора раза, я понял: возможности любой торговой точки ограничены. Наш покупатель – был только тот, кто дошёл до него пешком и уйдёт пешком, неся в сумке всё, что он купил. При этом напротив нас, слава богу, что не через Чонгарский, а через Варшавское шоссе, стали строить торговый центр, и было понятно, что часть покупателей они от нас утащат. Для увеличения выручки надо было предпринимать какие-то шаги, не связанные с развитием торговой точки, но какие, я пока не понимал. Поскольку долго находиться в бездействии я не могу физически, решил летом полностью поменять витрины. Понимал, что такое обновление ничего существенного не добавит с точки зрения рентабельности. Все наши постоянные клиенты – местные жители – отлично знали, что за обшарпанными потрескавшимися стёклами находится вполне себе современный магазинчик, но диковатый вид нашего фасада оскорблял мой эстетический вкус, если таковой был, не нравилось и всё тут.
***
Бывшая Мишкина супруга стала ограничивать в общении отца с сыном, а нас – с внуком, и Михаил подал в суд заявление о передаче сына на воспитание ему. Мы обратились в адвокатскую контору, где нам сразу сказали, что ничего у нас не выйдет, традиционно наши суды оставляют ребёнка с матерью. Тем не менее мы попытались судиться, но суд оставил Тошку с мамашей, предоставив нам право забирать его через неделю целиком на выходные. В промежутках мы могли брать его на прогулки, и летом он был целиком наш в течение полутора месяцев.
Детей в таком возрасте никто не спрашивает, что понятно. Непонятно, как им жить в таком раздрае. Дело всегда в порядочности, нравственности родителей. Я сторона заинтересованная, но представляющая всегда только интересы моего внука, и, если бы я видел, что для него нахождение с матерью – благо, полностью бы принял её сторону, но это было совсем не так.
Конечно, я не находился рядом с ним и не наблюдал непосредственно за тем, что происходит между внуком и его матерью, но вполне достаточно посмотреть на реакцию ребёнка, когда он узнаёт, что его собираются везти домой, к любимой маме.
Когда солнышку моему было меньше года, и он гостил у нас, то, понимая, что его собирают, чтобы отвезти домой, он впадал в истерику – кричал: «Не хочу к маме». Так было.
Как-то на даче качал его на качелях, о чём-то болтали с ним, услышал его вопрос, на который я не смог найти ответа:
– Дед, а почему мама всё время кричит?
Приезжая на дачу, Юля – так мамку его зовут – тоже вела себя соответственно. Помнится, в его первый дачный год, когда вода в бассейне ещё не нагрелась, мы купили ему небольшой детский бассейник. Установили его на подстилку из пенопласта, чтобы он не терял тепло, и таскали в него горячую воду. Тоха любил подолгу плескаться в нём. Как-то во время его плескания прикатила любящая его мамаша. Подошла с чёрной таксой на руках к купели, в которой плескался её сын, и задала мне вопрос:
– Алек Владимирович, а можно я Батона к Тошке запущу?
И не дожидаясь моего ответа, запустила кобеля таксы по имени Батон в ванну к сыну. А чего церемониться? Подумаешь, он там, где-то по говну побегал? Перед господом все ж живые твари: и пёс, и сын.
После её отъезда мы промыли в душе Тоху, вылили всю воду, в которой любящая мама организовала купание двух наиболее близких её сердцу существ, промыли тщательно надувную купель и заполнили её чистой подогретой водой.
В начале 99 года Мишка, отучившись полтора месяца литью зубных коронок в Берлине, вернулся в Москву. По приезде стал заниматься организацией литейной лаборатории, нашел место, заключил договор аренды. Наняв бригаду ремонтников, приступил к ремонту.
В мае пошли впятером в Парк Горького. Сын был со своей новой девушкой, гуляли, катались на каруселях и различных аттракционах. Забавно, но оказалось, что из всей нашей компании только мы с внуком любим всякие экстремальные американские горки и мёртвые петли.
***
Летом я нашёл фирму, торгующую витринными стёклами. Поторговались, сойдясь в цене, договорились о закупке и монтаже двухкамерных витрин, наружные стёкла которых покрыты вандалозащитной тонированной плёнкой.
Общая длина витрины составляла около тридцати метров, одномоментно поменять их не представлялось возможным, работать круглосуточно фирма не могла, по срокам выходило, что менять они будут около недели. Закрыть продуктовый магазин на неделю – нереальная задача, он как домна: остуди её, не слив расплав, – и в ней образуется «козёл» – застывший металл. А запуск остывшей домны – это непростая задача, требующая времени и средств. Так и в торговле: остановиться на неделю – это значит распродать все продукты, теряя деньги на этапе реализации, потом на этапе ремонта и далее на этапе запуска, поэтому я решил проводить работы, не прекращая торговлю.
Было непросто, но как-то смогли, по ночам кто-нибудь из сотрудников дежурил в магазине. Дежурили для подстраховки, чтобы кто-нибудь не наладился тырить из магазина наши харчишки – один проём-то всегда оставался на ночь открытым. Заваливали его, конечно, каким-то строительным хламом, но всё же шанс, что что-то случится, оставался. Обошлось, никто не покусился на наше добро.
Витрина наша засияла, как у Cartier на Les Champs-Elysées. Был один небольшой нюанс: фирма, менявшая облик нашего фасада, изрядно опоздала со сроками изготовления и монтажа по договору. Это добавило нам хлопот – дежурства, то-сё, но… Но поскольку я прописал в договоре не малые пени в случае просрочки, это же, основательно, процентов на десять, уменьшило сумму договора. При подведении итогов я, указав им на сей прискорбный факт, сообщил, что в соответствии с пунктом таким-то договора я уменьшаю выплату на соответствующую сумму.
От моего беспардонного заявления у главбуха, потирающего руки в надежде на большие прибыли, чуть не случился родимчик.
– Как меньше, с чего это вдруг?
– Возьмите в руки свой экземпляр договора, откройте на последней странице.
Бухгалтерша, прочитав текст, с недоверием спросила:
– И что? Ну да, немного просрочили, а откуда такая сумма-то получается у вас?
– Сроки выполнения по договору прочитали? Теперь откройте акты выполнения. Нарушение по срокам – двадцать дней, процент пени в договоре указан. Вы же бухгалтер? Нажмите на калькуляторе на кнопочки, всё поймёте.
– Со всеми бывает, и что же, вы собираете нам недоплатить?
– Нет. Я собираюсь оплатить вам строго по договору.
Тут у владельца фирмы, видно, сдали нервы.
Он, жеманно поёживаясь, произнёс:
– У вас теперь фасад красивый, стекло – серебряный Silver. – Так почему-то в рекламном проспекте фирмы назывался тип стекол, которые они монтировали у нас в магазине, наверно, забыли взять что-то в скобки, а может, просто не в курсе, что серебро – оно и есть Silver. – Как известно, если ты живёшь в стеклянном доме, не бросайся камнями. Не боитесь, что к вам придут гости?
Я поглядел на него, он производил впечатление человека, которого строго контролировала мама или жена, когда и в чём ему выходить гулять на улицу.
– Приходите, мы будем вас ждать. – Расплатился и ушёл.
***
Летом Тоха был с нами на даче, мать иногда забирала его к себе. Однажды привезла хворого, сказала:
– Он простыл, у него ангина, мама ему какую-то таблетку дала.
Когда сильно пьющая бабка начинает лечить ребёнка, это был очень тревожный сигнал. Мишка тут же позвонил бывшей тёще:
– Валентина Климентьевна, а какую вы Тохе таблетку дали?
– У него ангина, горло красное. Всё в порядке будет, я ему бисептола таблетку дала.
Валентина Климентьевна, как работник торговой сферы, была продвинута и в медицине. В нашей семье никто похвастаться знаниями в этой области не мог, даже я, а ведь у меня мама медсестрой была. Мишка позвонил нашему детскому врачу, переговорил и уехал за ней в Москву.
После первой детской болезни Антона, в возрасте месяцев пяти, я позвонил своему хорошему товарищу – Татьяне Орловой, у которой были обширные связи в медицине:
– Танюш, помоги найти хорошего детского врача.
– Внук заболел?
– Да, но дело не только в этом. Он же будет расти, иногда болеть. Хочу найти врача, который будет его сопровождать до взрослой поликлиники.
– Ладно, поищу.
Недели через две мне позвонил мужчина, расспросил меня, что мне нужно, и сказал:
– Мне всё понятно, что вам нужно, я вам перезвоню.
Через неделю он перезвонил:
– Алек Владимирович, нашёл я вам врача. Врач очень хороший и опытный, работает заведующим детским отделением в известной клинике, согласилась вам помогать. Вот телефон, позвоните ей.
С этого дня Тоху пользовала Ирина Геннадиевна, привлекательная, лет сорока, удивительного ума, знаний и такта женщина.
Приехав, Ирина Геннадиевна, изучив Тохины рот и горлышко, произнесла:
– И что диагностировали, чем лечили?
– Да не мы, другая бабка, сказала ангина, дала таблетку бисептола.
– Господи боже мой, стоматит у него. Ну как же можно, не разбираясь ни в чём, сразу давать антибиотик? В какой концентрации?
– Не знаем.
– Узнайте.
Мишка позвонил тёще, которая сообщила, что таблетка была последней и коробочку она выбросила, но таблетка была большой.
Врач назначила Антону полоскания, и Михаил увёз её в Москву. Но привычка матери и его второй бабки, не включая головы, не понимая ничего, не зная причин плохого самочувствия ребёнка, сразу пихать ему в рот антибиотики, в итоге чуть не привела через год Тоху на больничную койку, когда он был чуть постарше.
***
Где-то в августе позвонил Швецов и бодрым голосом доложил:
– У нас кража, но украли немного – тысяч тридцать, мы погасим.
– Какая кража? В магазин забрались?
– Да.
– Я выезжаю, позвони Долгополову.
Пока я ехал, Лёшка перезвонил мне ещё несколько раз, сообщая что сумма кражи растёт. Голос становился всё глуше.
По приезде выяснилось, что предположительно злоумышленник проник в помещение, разбив стекло в подвальном окне, затем открыл сейф ключом, лежащим в верхнем ящике письменного стола, стоящего рядом. Толстуха-товаровед всё никак не могла вспомнить, сколько денег она положила вечером в сейф, потом её озарило – сто шестьдесят тысяч. Вдобавок оказалось, что она последней уходила из магазина.
Вызвали милицию. Эксперт долго ковырялся с разбитыми стёклами, потом задумчиво сказал:
– Разбили, скорее всего, изнутри, но точно сформулирую в акте экспертизы. Заявление подавать будете?
– Думаем.
– Имейте в виду: чтобы точно определить объём хищения, будем снимать складские остатки, и нужны будут точные цифры по продажам, поступлению продукции.
– Это такой геморрой.
– Поэтому в основном, если сумма хищения не критична, все отказываются. Как-то сами разбираются в коллективе. Вы почему решётки на окна не поставили?
– Да как-то в голову даже не пришло.
– Лиха беда начало, не поставите – у вас такая история будет повторяться.
Стали разбираться в краже, я спросил товароведа:
– А почему вы ключ с собой не берёте?
– Вот ещё, буду я с собой такую тяжесть носить.
Я взял в руки ключ, он был тяжелее, конечно, чем обычный, но не критично.
– А почему кладёте на самом видном месте?
– Я не подумала.
Было очевидно, что она и сама могла чудесным образом положить деньги в сумку, разбить стекло перед уходом, а потом объявить о краже. Или впустить кого-то, а может быть, передать ключи. Кстати, недавно я видел её в магазине под руку с мужиком сомнительного вида. Кто знает. И поведение её весьма не понравилось. Была очень хладнокровна, не видно было, что она переживает за свой косяк.
Вину свою – в халатности – толстуха признала, договорились, что она будет возвращать из зарплаты какую-то часть в погашение убытка. Один месяц погасила, через неделю подала заявление на увольнение и по-тихому смылилась.
Решётки поставили, но через какое-то время произошла точно такая же кража, но на существенно меньшую сумму. Оказалось, что за решёткой надо ставить металлическую сетку. Поставили её и взяли магазин под пультовую охрану, кражи прекратились.
Главным виновником был, конечно, директор Лёшка Швецов, пришлось уволить его по собственному. Расслабился, всю свою работу переложил на двух замов, а продумать и организовать безопасное хранение средств было его непосредственной задачей.
Стал искать нового директора, предложили хорошую знакомую моего зятя Галину Борисовну. Встретились, переговорили, опыт работы в торговле у неё был большой, поработала и директором в продуктовой «Берёзке» на Кутузовском. В зарплате сошлись, стала Борисовна у нас директором.
***
Осенью, вернувшись в Москву, как-то вечером, запарковавшись во дворе, подойдя к двери подъезда, услышал откуда-то сбоку: «Алик». Посмотрел – из арки ко мне бодро трусил Коля Скоробань.
– Коля, привет, что, срок закончился?
– Да я недолго сидел, с полгода, пока следствие шло.
Уже в квартире за обедом Николай рассказал:
– Да ничего доказать не смогли, а чего там докажешь, у нас в деле два трупа.
– Чьих трупа?
– Командира части и старшины, который у него на хозяйстве был. Товар принимал-отпускал.
– А что за дело-то было?
– Да у нас там часть российская стояла небольшая – одна неполная рота, может, человек сорок. Имущество военное охраняет. Ну, часть эта – я договорился в Москве – солярку получала, ну, там машины заправить, дизель-генератор.
– И много получили?
– Да я откуда знаю? Составов пять или семь.
– На сорок человек должно было хватить.
– Ну.
– А ты-то как под замес попал?
– И я следаку говорил, что я не при делах. А он всё соляру найти не может, а я при чём? Ну, торговал я солярой тогда в опте, так у меня документы все в порядке полном были. Сгорели только, а я при чём? Я вообще в отъезде был.
– Понятно, чем сейчас-то занимаешься?
– Продуктами в опте, кстати, у тебя выход есть на просрочку?
– Нет.
– А у тебя же магазин продуктовый, как же ты торгуешь?
– Берём нормальный товар, самый свежий, и продаём.
