Агриппина Касьянова
Грех и другие рассказы
МОЗАИКА
Обрывки фраз потерянных
Я вместе соберу
И эту повесть грустную
Я жизнью назову….
Полувзгляды, полусны
Полужизнь в мире странных иллюзий
Ты придешь? – полустон
Только осень в душе
Только снова потерянно лето
Полусон номер один или придуманная любовь
Тихое одиночество холода держит крепко. Впрочем, не сильнее, чем надавливает чужая зависть. Да и своя мешает дышать.
Кто я? И зачем унижать одних, позволяя унижать другим?
Поиски себя привели сюда давно, случайная ошибка истосковавшегося тела заставила остаться.
А теперь нет ничего, кроме красоты ночи и воды. Усталость и злость на себя. И лишь одно желание – уехать далеко, но невозможно, потеряна карта, уничтожены мосты.
Деградация сердца и мозга не может продолжаться вечно. Я знаю, когда не останется сил стоять на грязных досках, когда я потеряю голос и надежду, когда придет то самое отчаянье, что заставило избалованного Вертера прервать игру….
Я верю, именно в этот момент, черной августовской ночью сбудется мой полусон-полугреза.
Глупая толпа будет, как всегда, лезть на корабли. Катя, прекрасная, как когда-то ее мать, и такая же обреченная, будет курить мою сигарету, и пытаться спасти себя, меня? Запах ненависти, смешанный с маниакальным обожанием, будет отравлять мои глаза. И я не смогу больше, я повернусь посмотреть на стадо пьяных и глупых людей, я захочу закричать, даже открою рот в немой мольбе, но не успею…
Его руки лягут мне на талию, я почувствую запах табака и мечты…
– Я скучал. Где ты была?…
Полусон номер два Последний автобус
Мир из окна последнего автобуса кажется теплее и ярче. Огни весело подмигивают, люди добрые и счастливые, трава золотится в электрическом свете. Весь город будто просыпается, стряхивает пыль и духоту и сладко потягивается, зажигая праздничные искры в глазах одиноких пешеходов.
Машины приобретают лоск и блеск Голливуда 60х годов, а дома быстро прячут осыпающуюся штукатурку и грязные разводы в близкой тьме.
Мое отражение в окне последнего автобуса моложе, умнее. Глаза в стекле автобуса приобретают особое выражение, свидетельствующее о прекрасной сказочной жизни за пределами транспортного средства.
Но стоит выйти…
Пьяные крики, грязные темные улицы, подозрительные шаги за спиной и смерть, ждущая во дворе старого дома.
Из окна последнего автобуса кто-то другой будет наслаждаться миром, пока я справляюсь с ужасом реальности.
Полусон третий Ангел-Хранитель
Если я иду домой по той же дороге, по которой ходила миллиарды раз. Если я хочу курить. Если в сумке есть сигареты, а в кармане – зажигалка. Она почти новая, всего два дня кусочку пластмассы красного цвета. Если я остановлюсь прикурить. Сколько секунд займет это действие?
Хорошо, я прикурила и пошла дальше, а потом…
Но если зажигалка не горит? Я трясу ее, закрываю от ветра? Матерюсь и поминаю всех, от Прометея до козла, научившего меня курить. Какое-то время я думаю о превратностях судьбы и производителях вьетнамских зажигалок.
А потом, она зажигается. Я прикуриваю и иду дальше.
А потом на следующее утро, после десятка прикуренных той же зажигалкой сигарет в уставший мозг закрадывается полувопрос: Где бы я была, если бы прикурила сразу?
Полусон номер четыре Маленькой ёлочке холодно зимой
Жизнь слишком коротка. Подарки и друзья не в состоянии смягчить болезненность праздника под названием день рождения, или взросления, или уже старения…
Почему детей не учат не терять? Время.
Осень-зима-весна-лето, и так всю жизнь. Утром кофе, вечером кофе, ночью какие-то сны. А смысл есть, наверное.
В Город теней и поруганной красоты пришла зима. Не просто пришла, а упала и похоронила сотни машин и домов под снежным покрывалом, раскрасила стекла забытыми за годы глобального потепления узорами, одела деревья в подвенечные платья и, скорее всего, убила множество птиц.
Люди вспомнили, что зима – это вовсе не серая слякоть, а обжигающая холодом белизна. В метро прибавилось удивленных владельцев машин, кондукторы озверели от холода, и все одновременно стало медленнее и быстрее. Медленнее стали ездить автобусы, и быстрее ходить люди, почти бегать. Девушки позабыли на время, что и в общественном транспорте и на улице можно встретить принца на белом коне, надели на себя сразу все и в основном черное, а эти самые принцы от холода ничего не заметили. От обогревателей болит голова.
Она тоже стала вороной. Черной от одежды и розовой от мороза. Единственное постоянное желание – спать. Клубы, книги, юбки – все потом, летом. Хотя само слово «лето» слишком теплое, боишься произносить его на таком морозе, вдруг оно не наступит.
А Городу нравилось, он одевался в белое с серебром, ему чертовски шли платья изо льда. Засыпали его реки, просыпалась душа. И плевать ему на людей, которые не любят его и не понимают, он всегда был слишком красивым, слишком высокомерным и слишком злопамятным, чтобы о них думать. И зачем любить тех, кто медленно убивает тебя, при этом крича о твоей уникальности и давая все более помпезные и бессмысленные прозвища?
Но Она Город любила, хотя и не выражала свою любовь участием в акциях по его спасению. И из-за этого мучилась. Зато Она умела Город видеть, и закутанная в черные теплые вещи, пробегая от метро до работы, она умудрялась его рассмотреть и порадоваться, что хотя бы кому-то морозы принесли радость.
А дальше должен быть сюжет. Она и Город или Город и Она. Но сюжета нет, есть только потерянное время.
Полусон
номер
пять
Dreams are the way we whisper into our own ears
…
Просыпаясь по утрам, она жалела, что не может остаться в мягкой темной стране снов. Не помня содержания, она прекрасно видела цвет, девушка дрожала от потерянного ощущения, а на губах вкус мяты.
И день превращался в долгую белую питерскую ночь, не хватало лишь разведенных мостов над томной Невою.
Гудение обогревателя, боль в глазах, бесконечные буквы в ноуте. Черный кофе перед сном и извечная молитва:
Вернуться. Вернуться. Вернуться.
Когда единственный настоящий друг – подушка, мокрая от слез. Когда не хочешь просыпаться….
И имя твое не то, и музыка погибла…
Полусон номер шесть Мило
Все начинается со скуки. Я валялась в кровати, полумечтая, полузасыпая. Подушка поглощала мои мысли, впитывала грезы, и когда я почти провалилась в забытие, меня окликнул телефон. Игнорировать его не получалось, он врывался в меня, требовательно, звал куда-то. Когда с трудом открыла глаза, на веки будто навалилась вся несправедливость мира, телефон уже замолчал. Перезванивать не хотелось. Спать тоже. Я поползла на кухню курить.
Приветливо мигал огонек на ноутбуке. И ты в сети. Как мило.
– привет
– привет
– хочу гулять. – бездумно написала я.
– пойдем
А теперь я опять сижу на кухне и курю… а ты давно спишь. В моей постели.
Как мило
Что бывает с ангелами…
Je sus malade (франц. я больна)
– Возьми пару отгулов, съезди на рыбалку, хотя, наверное, ангелы не увлекаются рыбной ловлей. А, может, сидят где-то на краю мира и серебряными удочками достают с небесного синего покрывала маленькие звездочки. Сверкающие камни тихо гаснут в их белых руках, оставляя пыль на пальцах.
– Возьми отгулы, со мной больше ничего не должно случиться, я тихо живу с утра до вечера, видя по ночам странно-бессмысленные сны.
Вся моя жизнь сейчас – тихий реквием по мне прежней, которая так крепко уснула. Жалость к себе отравляет цвет глаз. Но я знаю, что все будет и печаль, и радость, и все обязательно кончается. А ты отдыхай, ты столько работал, чтобы я была счастлива, и снова все упало в бездонный колодец времени. А падать больно. Но ты, ты спи теперь или отправляйся считать светлячков в мягком мраке южных ночей.
– Я всегда думаю о тебе, когда идет дождь или звучит французская музыка. Я вообще слишком мало понимаю. Нет, не так. Я не понимаю ничего, и, может быть, не хочу уже понимать, потому что все волшебство исчезает на рассвете, оставляя бесцветный реквизит пылиться именно там, где я его оставила.
– Я снова проиграла, но ты можешь отдыхать, наполняя дыханием мыльные пузыри где-то в предгорьях Гималаев. Жизнь бесконечна, и чем больше я проигрываю, тем больше получаю на финише перед новым бессмысленным стартом.
– Спи, мой ангел, пусть тебе снится «зелень сонных вод» и Летний сад 19 века, когда по нему еще гуляла праздная толпа поэтов.
– В свой выходной поваляйся в снегах Сьерра Невада, а я спрячусь тут, за лишенными подтекста песнями и горьким кофе, за бесконечными словами, задыхаясь от чужой любви и отсутствия цели. Я посижу еще в питерском холодном августе, пока ты проведешь пару дней где-нибудь на берегу Мертвого моря, собирая ракушки, если, конечно, они там есть.
– Не бойся за меня, все тихо, и ничего не происходит, как будто можно взять оплачиваемый отпуск от самой себя. Заморозить свою жизнь, отдать все в чужие руки, позволяя как в детстве все решать за тебя.
– Спи, мой хороший, ты очень устал. Спи, моя очередь сторожить твой покой.
Благодарности
Я хочу выразить благодарность всем моим интернет подругам Алёне, Яне и Оле, с которыми мы обсуждали рассказы звездными ночами в далеком 2009 году. Особенная благодарность моей лучшей подруге Лене, надеюсь, все у нас будет хорошо. И, конечно, огромное спасибо моей маме, которая поддерживала меня в моем стремлении написать и издать эту небольшую книжку.
И спасибо Вам, читатель, надеюсь, Вы неплохо провели время :)