Агата Санлайт
Защитники

Ирина повела бедрами, словно танцует ламбаду и задорно мне подмигнула.

– Вот давай ты с ним «и».

Я передразнила подругу и отзеркалила ее движения.

– Кто б возражал. Только этот мужик на меня даже не смотрит. Даже когда я с ним разговариваю, заметь, он все равно смотрит на тебя. Он как будто вообще больше никого не видит.

– Да прекрати говорить ерунду!

Я чувствовала, как по щекам разливается жар.

– Бе-бе-бе! – по-детски хихикнула Ирина. – Он прямо сказал: хочет сделать тебя своей.

– Я тоже слышала! – вспылила я. – И ты сразу думаешь, что он хочет сделать меня своей женщиной. Типа женой и прочее.

– Ну не кухаркой же!

– Нет! Своей любовницей. Трахнуть он меня хочет, вот что!

– Ну, конечно! Как я сразу-то не прочухала! Всякий мужик столько возится с женщиной, с ее подругами, – Ирина ткнула пальцем в себя и принялась раскладывать блузки, развешивая те, что мнутся, на плечики. – С ее ребенком и даже с ее дальней родственницей. И все только, чтобы немножечко поразвлечься. Кто б сомневался.

– Он обошелся бы и без этого! Если бы поимел меня просто так.

– Да, когда он пытался поиметь тебя просто так?

– Сегодня ночью! Вроде бы я тебе подробно об этом рассказывала!

– Фигасе! Мужик спас тебя от тех бандюг. Наподдавал им, судя по раскрашенным и расквашенным рожам. Меня дотащил до дома. До пятого этажа! Привез тебя к себе. Помыл, выдал чистую и целую одежду, которая стоит, как сотни тех шмоток, что тебе те ублюдки попортили. Сам, лично уложил спать. И все это, чтобы потрахаться?

– Ну может у него такие извращенные привычки? Сколько мы знаем этого Беркута?

– Знаешь, подруга! Если бы хоть один мужик в моей жизни так мне помогал, поддерживал. Спасал. Подкидывал работу, чтобы я не скучала… Знаешь, я бы сама ему отдалась. Причем столько раз, сколько захочет.

Я фыркнула.

– Да-да! Я бы отдалась ему. И еще благодарила!

Ирина подмигнула и кивнула на дверь.

– Пошли, разберем и твои вещички.

На мой чемодан времени ушло не так много. У Ирины одежды оказалось значительно больше.

Однако, когда мы заканчивали, в дверь постучались.

– Войдите!

В проеме появилась крупная женская фигура. Дородная, я бы сказала. Женщина с круглым лицом, по форме напоминающем сердечко, в темных джинсах, рубашке и кедах сообщила:

– Я домработница. Скажем так – домоправительница. Меня зовут Софья. Если вам что-то понадобится: еда, уборка, смена белья или еще что – зовите.

Я только кивнула.

– Конечно-конечно! – пообещала Ирина.

– Ах, да! – спохватилась Софья. – Вот это вам!

И вышла, оставив мне небольшой сверток на столике, который от стены перекочевал поближе к кровати.

Ирина первой рванула к подарку как коршун к добыче.

Зашуршала оберточной бумагой и вытащила на свет божий несколько пестрых купальников и один однотонный. Синий, слитный, спортивный. Остальные оказались приятных расцветок, с удобными бюстгальтерами, спортивного типа, какие отлично поддерживают грудь.

– Да… Он просто хочет с тобой переспать! – захохотала подруга, прикладывая к себе купальники – один за другим. – Все мужчины, которые просто хотят трахнуть женщину, засыпают ее подарками, стоимости мотоциклов и машин. Это такой нынешний тренд. Называется «трахни нормальность».

Я промолчала.

Определенно, «ребята», что собирали вещи в моем доме, оказались весьма дотошными. И доложили начальнику, что у меня нет купальника.

Вообще-то он был. Просто я недавно его выкинула. Надоело в одном и том же каждый год. Купальник был еще очень даже неплох. Не рвался и, в принципе, прослужил бы еще долго. Но я решила от него избавиться, как избавилась от мужа, с которым надевала этот купальник на отдыхе.

Нет мужчины – нет купальника.

И очень символичным выглядело, что в моей жизни появился другой мужчина и сразу несколько новых купальников.

Уверена, Беркут сам не понимал – насколько это символично и странно.

Пока я разглядывала обновки, раздумывала вернуть их Беркуту или же нет, учитывая, что купальники в магазине назад не принимают, Ирина весело заявила:

– Вот теперь мы просто обязаны пойти в бассейн! И как можно скорее! Тем более, что теперь тебе ничего не грозит!

– Ты о чем? – не сразу поняла я.

– О том, что мужчина, который так на тебя смотрит в одежде, наверное, без одежды одним наблюдением не ограничится.

– Ты намекаешь на насилие? – возмутилась я.

– На домогательства. Очевидно же, что насилие совсем не в его стиле!

– Почему ты так в этом уверена?

– Вроде бы я тебе подробно описала цепочку своих рассуждений!

Я хотела ответить, но в эту минуту в дверь снова постучались.

Мда. Эта азбука Морзе начала меня немного нервировать.

– Войдите! – предложила я.

На сей раз визитер был ожидаем.

Беркут появился на пороге, подпер плечом косяк и окинул взглядом комнату. Зацепил выпотрошенный чемодан и вскинул на меня глаза.

– Ну что? Мои ребята собрали все что нужно?

Я начала уже привыкать к этому взгляду Беркута – со значением, даже когда он спрашивал какую-то мелочь.

– Да. Все необходимое привезли.

Ирина подмигнула, и я сразу поняла о чем она. Ее Беркут не спрашивал.

– Тогда, может, сходим к бассейну? – взгляд Беркута скользнул по купальникам, которые подруга разложила на огромном диване.

– Я думала, вы покажете мне помещения для нового дизайна…

Я не была уверена, что готова к тому, о чем так «тонко» предупредила подруга – ну примерно, как бабушки на лавочке.

Дескать, ты в купальнике для Беркута – как красная тряпка для быка.

– Сегодня был тяжелый день, – голос Борислава вдруг изменился. Впервые в нем слышались нотки сочувствия и участия. – Думаю, вам лучше успокоиться, расслабиться и отдохнуть. Даю слово, что завтра же утром, как только встанете и позавтракаете, покажу вам все, что нужно.

Меня опять подмывало поиграть с ним. Почему-то сейчас я реагировала на внимание и заботу Беркута не так как раньше. Без страха. Скорее всего, меня успокаивало присутствие Ирины, которую мы оба опять почему-то воспринимали скорее фоном, нежели живым, дышащим персонажем.

Беркут совершенно игнорировал подругу, я же лишь изредка вспоминала о ее присутствии в комнате.

– Э-э-э… А вдруг я встану раньше вас? Тоже звать, чтобы показали. Может даже разбудить?

Вот тут я немного не рассчитала подколку. Беркут перекатился с носков на пятки. Прокашлялся. Его серо-голубые глаза потемнели и налились уже знакомым мне голодом. Лицо Беркута так изменилось, что мне опять стало не по себе. Скулы заострились, а нижняя челюсть напряглась.

Сразу после этого мышцы Беркута опять опробовали его одежду на крепость: вздулись так, что швы едва не трещали. На шее Борислава проступила синяя сетка вен.

Я сглотнула. Мда. Называется, пошутила.

Заметив мою реакцию, Беркут опять прокашлялся.

– Думаю, лучше тебе разбудить меня звонком по телефону. А то сочетание тебя и кровати мой организм может нормально не воспринять. Вернее, может не воспринять нормально в твоем понимании. В понимании здорового мужчины, у которого уже несколько дней не было секса – в этом ничего ненормального нет.

И вот сейчас я себе напоминала глупую девочку из романтических книг. Видела, что мужик на грани, но не могла остановить себя и перестать дразнить его.

Обычно такие книги читатели обожают критиковать как глупые романы про дур-героинь.

Но, если бы они только знали – какое же это удовольствие дразнить мужика, который на грани и держит себя в рамках! Какое ребячество и женское кокетство поднимается изнутри! И как же трудно остановиться, если уверена, что тебе ничего не грозит, кроме сверкающего лихорадочного взгляда и ответов, от которых сердце вдруг замирает, а потом ему становится в груди тесно.

– Я почему-то думала: вы из тех, у кого все под контролем…

Беркут расхохотался. Так заразительно, что я только диву далась.

– Что я такого сказала? – поинтересовалась осторожно.

– «Все под контролем» – моя кличка среди подчиненных, друзей и партнеров.

– Беркут все под контролем?

– Да.

– Ну так…

Он оскалился в какой-то странной улыбке. Отчасти наигранной, отчасти искренней, но одновременно отчасти и показушной. Немного такой улыбке «на выход».

– Ты за пару дней убедила меня, что кличка была преждевременной.

Теплая волна прокатилась по моему телу, собралась где-то под ложечкой и растеклась ниже. Взгляд Беркута был таким горячим, влажным и одновременно мутным, что я поразилась, как он вообще удерживается на месте и не пытается ко мне приставать.

Да. Этот мужчина имел железную волю. И, видимо, тот еще характер.

– А до этого ни одна женщина не убеждала вас в этом?

Кажется, я переборщила с расспросами, полутонами и намеками на всякие там выдающиеся обстоятельства.

Беркут вдруг подошел, буквально в пару шагов – так стремительно, что я даже пискнуть не успела. Остановился так близко, что едва не касался меня.

Ссутулился. Потеребил пальцами края футболки. Затем сложил руки за спиной и тотчас сунул их в карманы. Будто не знал, куда себя деть.

С минуту Беркут изучал мое лицо, неотрывно. И взгляд его парализовал, лишал желания двигаться, что-то говорить или предпринимать. Хотелось только продолжать смотреть в глаза Борислава и ловить в них отголоски каких-то прямо животных желаний.

Внезапно Беркут достал одну руку из кармана и придержал пальцами мой подбородок. Словно не хотел, чтобы я спрятала глаза.

– Я тебе прямо сказал: я никогда так сильно не хотел женщину. В плане секса и вообще. Ты хочешь что-то еще узнать своими вопросами? Тогда говори прямо! Я так привык. Если тебе нужно что-то еще услышать – спрашивай! Что-то еще понять – уточняй! В чем-то разобраться – вперед! Только не надо играть со мной!

Последняя фраза прозвучала довольно жестко. Я дернулась, словно хотела отпрыгнуть от этого хищника. И вдруг теплая ладонь легла на талию, а лицо Беркута приблизилось еще сильнее.

– Я не хотел пугать тебя, – хрипло произнес Борислав. – Я просто не привык ТАК общаться с женщиной.

– Женщины никогда с вами не заигрывали? Не пытались флиртовать?

Кажется, я раскрыла все карты. Включая те, которые даже сама еще не знала своем раскладе.

– Пытались. Да и да.

– Тогда…

– Обычно я не был в них так заинтересован.

– Беркут! – я вдруг пошла в наступление. Опять страхи и тормоза резко отказали. – Вы ведь тоже со мной играете? Не так ли? Не может быть, чтобы у такого мужчины не было множества женщин. Чтобы вы не заводили любовниц, и они с вами не заигрывали и не флиртовали. Это же наше второе я!

– Я понял твой вопрос и недоумение, – в его голосе будто слышалось облегчение, а рука на талии чуть притянула меня к Беркуту. До слабого касания наших тел. Но этого хватило, чтобы по моему будто ток пробежал. А Борислав в уже знакомом мне стиле медленно втянул порциями воздух. – Да. У меня было много любовниц. Да, у меня было много женщин. На всякий случай скажу. Всех я проверял на разные болезни. И сам регулярно прохожу обследование.

Я аж слегка дернулась. Серьезный мужчина! Так основательно ко всему подходит.

– Так вот… Обычно флирт – это игра. Партия на двоих. Иногда и больше, кто как любит, – он говорил спокойно, без напряжения. Словно лекцию мне читал. – Но не тогда, когда тебя дико колбасит, ломает от одного взгляда на женщину. Сейчас я не могу флиртовать. И ты должна учитывать, насколько буквально и совершенно однозначно воспринимаю я и мое тело любые твои намеки и заигрывания.

– Ззачем? – тихо уточнила я. Потому что воздух вдруг резко закончился.

– Затем, чтобы я не сделал того, чего ты не хочешь, и о чем я, по этой самой причине, очень пожалею. Я мужчина определенного склада. У меня есть потребности в женщине. И я не удовлетворял их с самой нашей встречи. Что для меня крайне непривычно. Хотеть женщину до помутнения в мыслях и не иметь возможности взять ее. Поэтому я не в любой момент смогу остановить себя. Это ты тоже должна понимать.

Вслед за кислородом у меня закончились и слова. Словно мне их тоже перекрыли. Я приоткрывала рот и ничего не могла сказать. Совсем. Даже мысли куда-то улетучились. Глаза Беркута гипнотизировали. Буквально втягивали в себя, словно погружали меня в странный, малознакомый мир этого мужчины.

– Вы меня прямо пугаете…

Зачем-то произнесла я.

– Я этого не хочу. Поэтому и предупредил. Не дразни меня и не кокетничай, если не хочешь большего. В какой-то момент я могу сам не заметить, как слишком увлекусь этой игрой…

Беркут резко отошел от меня, и прежде чем я сообразила, уже опять подпирал косяк плечом.

– В общем, переодевайтесь и пойдем в бассейн. Жду в коридоре. Потом все покажу и расскажу. Посидите с подругой в лежаках, поплаваете. Закуски привезет прислуга. А мне надо на работу. Главное, чтобы я теперь смог о ней думать. Потому что у меня очень серьезное охранное агентство. А ты выбила меня из колеи почти на два дня. И пока мой мозг испытывает суровое голодание по крови.

Я даже не поняла это было обвинение, сообщение или что-то еще.

Стоило двери закрыться за Беркутом, как Ирина подскочила и шепнула на ухо:

– Ну да. Это только мои фантазии, что у мужика гормоны и сперма разве что из ушей не валят при одном только взгляде на тебя.

Я шлепнула подругу по руке. Она расхохоталась и показала мне язык.

– Твое счастье, что я не завистливая. А то слепила бы себе куклу вуду с твоим лицом и прядью твоих волос и без конца тыкала иголками. Хочу себе такого мужика! Ну где, где их выдают? Можно мне двух? Согласна даже выполнять все их распоряжения. Отдавать честь и прыгать в постель по первому взгляду и требованию!

Я ткнула Ирину пальцем под ребра, и та лишь развела руками. Мол, а я что? Я ничего!

Это все Беркут, Беркут…

* * *

Беркут

Беркут совсем не хотел предупреждать ее. Скорее уже походило на угрозу. И он прекрасно понимал это. Видел, что каждая мышца ласточки напряглась, Аля подобралась. А взгляд ее опять приобрел это неприятное до зубовного скрипа выражение, которое Беркут хотел бы навсегда стереть: затравленности, опасливости и недоверчивости…

Но он не мог ее не предупредить.

Аля была женщиной до мозга костей. До кончиков ногтей и волос.

И в минуты, когда она расслаблялась, она с ним элегантно заигрывала. Так, совершенно невинно дразнила. Без перегибов и намеков на продолжение. А вот тело Беркута намеков уже не понимало.

С любой другой он бы тоже поиграл. Позанимался пинг понгом уловок, ужимок и полутонов. Но каждое слово ласточки, хоть немного касавшееся секса, буквально искры из Беркута высекало.

И он честно предупредил Алю, чтобы та была осторожней.

Разумеется, она насторожилась. Кто б сомневался!

И Беркут злился.

На себя, на ситуацию и на собственную несдержанность, совершенно ему не свойственную.

Однако, когда их с ласточкой тела почти касались друг друга, у Беркута черные мушки кружили в глазах. Потому что кровь резко хлынула в голову, а потом вся стекла значительно ниже.

Каменный стояк каждые пять минут, по поводу и без повода, порой просто потому, что ласточка слишком уж резво двигалась и ее грудь вздымалась чаще, начал реально мешать Бориславу.

Поэтому он решил заняться работой, чтобы не искушать себя понапрасну.

Ласточка в бассейне… Мокрая… Со стекающими по упругому телу ручейками. С влажными ресницами, украшенными бриллиантами капель. Это было бы уже слишком.

От одной мысли на ствол в штанах уже можно было вешать одежду, как на крючок.

Беркут проводил женщин в бассейн. Показал лежаки, которые прислуга только что расставила после уборки. И поспешил уйти, прежде, чем Аля скинет шелковый халатик, обхваченный узким поясом на талии. То, что Ирина отправилась в бассейн в чем-то вроде парео и лифе от купальника, Беркута мало интересовало.

Он задержался взглядом на спине ласточки, когда та начала сбрасывать халатик, и поторопился на выход.

Все, Беркут! Холодный душ, немного боксирования с грушей и две деловые встречи. Остается надеяться, что поможет. Иначе не обойтись без чего-то совсем радикального. Типа брома.

Мятный чай оказался полным фуфлом. За последние полтора дня Беркут влил его в себя в таком количестве, что мята едва из ушей не лезла. Не помогло.

В душе Беркут сразу щедро крутанул кран, обрушив себе на голову ледяной поток. Взбодрился. Встряхнулся и немного полегчало.

Во всяком случае, голова почти прояснилась.

Следующим этапом Беркут выпил большую кружку мятного чая в прикуску с сендвичем с котлетой, одновременно просматривая макеты будущих договоров и предложения от поставщиков. Оборудование для слежки, защиты, нападения. Оружие, всякие примочки, типа мини-бомбочек и прочее…

Несмотря на интересные разработки, и выгодные контракты, с подковырками – а как же без них, когда имеешь дело с крупными предприятиями и чиновниками, Беркут то и дело возвращался мыслями в цокольный этаж.

Результатом становились: минут двадцать простоя, каменный стояк и злость на себя.

Он не мог с этим бороться.

Не мог контролировать. И не мог этому противиться.

Потому что кроме ноющей боли в паху воспоминания и фантазии приносили легкость где-то в районе живота и ощущение какой-то наполненности. Глупой радости и странной восторженности.

Приходилось признать, что теперь жизнью Беркута управляли не его личные установки, правила и планы, а эта женщина. Которой он ни разу не сдался.

Которая все еще боялась Беркута. Все еще не доверяла ему до конца.

Как раз в момент, когда Борислав снова перетирал в голове эти мысли, пытаясь найти несуществующие пилюли от своей новой болезни, пришло сообщение от Алексея.

Аудио.

Беркут надел наушники.

– Значит так. Видео их похождений наших друзей очень впечатлило. Сроки им светят немалые. Запрет на приближение я выбил. Дальше дело техники. Теперь, их дружки. Да, действительно, зашевелилось осиное логово. Своих не бросают. Но я на каждого нарыл столько, что они могут либо сто лет провести в веселом обществе решеток на окнах, либо засунуть свои желания мести куда подальше.

Борислав тяжело вдохнул. Не думал он, что все так быстро закрутится.

– В общем, – гласило второе послание Алексея. – Завтра будут проситься под залог. И если все сработает, как надо, а я уже подключил связи, с послезавтрашнего дня твоя подопечная может вести привычный образ жизни. И забыть обо всем как о страшном сне.

Мда… Обо всем, включая и Беркута.

Борислав грязно выругался в потолок. А затем еще несколько раз. Перечислил Алексею почти всю обещанную сумму и, откинувшись на спинку кресла, задумался.

Сказать ей, чтобы успокоилась?

Нет. Сбежит ведь. Как только гадов запрут, не выпустив под залог – он ей больше не нужен в виде охранника. Вот же, мать твою!

Беркут сжал кулаки и жутко захотелось отправить ноутбук в счастливый полет к стене. Для полного приземления в виде обломков.

Обманывать ласточку не хотелось. Вот прямо до зуда, до зубовного скрежета.

Но и выложить все начистоту означало бы обрезать тонкую ниточку, что сейчас связывала их судьбы. Она нуждалась в Беркуте. Сейчас нуждалась. И это было ему очень на руку.

Беркут стукнул кулаком по столу, так что тот подскочил, вместе с компьютером и жалобно задребезжал. Борислав встал и прошелся по комнате, глотая мятный чай и уже не чувствуя жуткого вкуса.

Вернулся к столу и доел еще два сендвича.

Ладно. Сегодня еще ничего не решено до конца. Поэтому нет смысла говорить ласточке. А завтра… Завтра будет завтра.

Беркут собрался и поехал на встречу, чувствуя себя полным отморозком.

Маленькая, хрупкая, перепуганная Аля хотела поскорее избавиться от гнета возможного столкновения с теми ублюдками, что страшно обидели ее. А Беркут оказался не в состоянии дать ей это душевное спокойствие.

Потому что…

Да вот потому!

Потому что впервые его мир наполнился такими красками, звуками, светом… что слепило и оглушало, но одновременно доставляло дикое удовольствие.

И еще потому, что без нее в его мире резко заканчивался воздух.

Да много причин, слишком много.

Держать ее при себе, не отпускать. Медленно приручать.

И это так неправильно!

Беркут снова выругался, ударил руками по рулю и ускорился.

Кажется, тот высоковольтный провод до него все же добрался.

Добрался, сволочь!

Иначе почему он себя ощущает, как на иголках, словно под током!

И почему весь мир переворачивается, небо то и дело обрушивается на голову, а земля выскакивает из-под ног?

* * *

Аля

Спустившись на цокольный этаж особняка Беркута, я на минуту потеряла дар речи.

Притормозила, и Беркут с его широким шагом слегка врезался в меня спиной. И сразу же отодвинулся.

Я оглядывалась и не могла ничего сказать.

Помещение было выложено голубовато-зеленым кафелем, с изображениями пестрых рыбок, водорослей, дельфинов, китов. Настолько качественным, что издалека глянцевые стены казались аквариумом.

Два огромных бассейна были сделаны так, что позволяли купаться, стоять в воде, лежать и даже просто мочить ноги. Для этого дно каждого представляло собой конус. На самой большой глубине, видимо, дна уже не чувствовалось.

При этом объемы бассейнов предполагали, что «на большой воде» можно нарезать приличное расстояние.

Судя по характерному приятному запаху йода и соли, первый бассейн наполнялся морской водой. Второй же казался пресным.

Вдоль бассейна, на резиновом покрытии пола, издалека походящем на россыпь камушков, стояли несколько удобных лежаков, перемежаясь со столиками.

Соки, картошка фри, орешки, сухофрукты и прочие закуски прилагались.

Я аж облизнулась на округлые глянцевые пухлые финики. Давно таких не видела.

Я зацепила взглядом два термоса с чаем и кружки, рядом со стаканами для сока.

Беркут сразу срисовал направление моего внимания.

– Я заметил, что ты предпочитаешь чай любым напиткам…

– Спасибо. Вам…

Борислав поморщился и напомнил:

– Я просил общаться на «ты»…

Я только кивнула под его пристальным, немного требовательным взглядом. Беркут словно хотел приказать, но сам себя сдерживал и вот так получалось.

– Приятного отдыха, – пожелал он и быстро исчез на лестнице.

А Ирина бросила парео на один из столиков, и с криком:

– Банзай! – прыгнула в морской бассейн с глубокой его стороны.

Выплыла, отряхивая волосы от воды и заявила:

– Я бы этого мужика не держала голодным. Дала бы так, чтобы он вовек не забыл. И приходил за этим каждый день. Как за наркотиком. Ну правда! Я хочу так жить! Давай, же, подруга, аркань его. Он уже на крючке, осталось только подсечь…

Мне ничего не оставалось, как только скривиться.

…Несколько часов у бассейнов, потягивая нежный нектар манго с апельсином, смакуя во рту глянцевые финики и глядя на то, как блики воды пляшут на стенах, превращая их в настоящую морскую феерию…

Мм… Чтоб мне так жить!

Честно говоря, я вполне разделяла восторги Ирины.

И, наверное, я как и Элиза Беннет из романа «Гордость и предубеждение» восхищалась домом и его нутром, одновременно оттаивая к хозяину.

Пока Ирина щебетала на разные темы, я то и дело возвращалась мыслями к последнему диалогу с Беркутом.

Он фактически признался, что я для него – самая желанная женщина. Хотя было много других: красивых, молодых, шикарных. От этих мыслей голова кружилась почище чем от шампанского.

Однако мой прагматизм и жизненный опыт подсказывали – что хотеть женщину и хотеть жену – вещи совершенно разные для мужчины. Это малолетки, насмотревшись романтических фильмов и начитавшись розовых книжечек, воображают, что альфа-самец захочет их так, что не сможет отпустить. Что на одном безумном желании мужчины, сексуальности женщины можно построить будущее: семью и дом.

Я женщина взрослая и достаточно умудренная, даже можно сказать – битая жизнью, чтобы понимать: плотские желания не имеют ничего общего с планами мужчины на основательные, правильные отношения. Которые заканчиваются ЗАГСОМ и детьми.

Хотела ли я интрижки с Беркутом? Вот тут мое тело, мои эмоции и мой разум сразу занимали три разных позиции.

Словно присяжные, которые голосовали: «за», «воздержался» и «против».

Мое тело конкретно и совершенно прямо намекало, что Беркут выглядит отличным любовником. Его прежние похождения с привлечением медиков для сохранения здоровья не только подтверждение, но и гарантия того, что этот мужчина знает, как доставить женщине удовольствие.

Эмоции же прыгали из одной стороны шкалы в другую, при этом еще и всякий раз зашкаливая.

Было до жути страшно остаться наедине с Беркутом и позволить ему все, что захочет. Просто потому, что я кожей чувствовала насколько он властный, сильный и насколько он во всем мужчина. Наверняка, и в сексе тоже.

И одновременно казалось ужасно соблазнительным, до головокружения, до жара внизу живота и томительных спазмов ожидания, встретиться с этим мужчиной на горизонтальном фронте.

А вот мой разум крепко парировал все выпады первых двух оппонентов.

Так, что аж всякое желание отпадало приближаться к Беркуту.

Он богатый, развращенный, судя по рассказам о любовницах и секс-игрушках, которые звучали словно он о погоде рассказывал. И он слишком властный и сильный. Слишком мужчина.

Все то, что притягивало меня в Беркуте физически, отталкивало на уровне рассудка.

Я не верила, что с этим мужчиной можно строить отношения на равных. Что он способен прислушиваться к женщине, уважать ее мнение и принимать его.

И еще… Я не могла поверить, что он хотя бы на секунду думал о серьезных со мной отношениях.

Для подобного самца, когда все самки его, ну почти все, нет ничего хуже, чем кандалы семейного гнездышка.

И вот так я провела весь день до вечера. С Ириной, ее рассуждениями на разные темы, купаясь в бассейне, и нежась на лежаке.

А потом на горизонте нарисовался Беркут.

В длинных плавках-шортах цвета морской волны.

Опять такой напряженный, что аж немного ссутулился. Я глаз не могла оторвать от его мускулов, которые перекатывались под загорелой кожей. Беркут приближался, не сводя с меня глаз и опять буквально пригвоздил к месту. Я как лежала, так и застыла, не в силах пошевелиться под его взглядом. Одновременно тяжелым, буквально осязаемым, жарким, словно вот-вот воздух между нами взорвется и заискрит молниями.

Он вызывал настолько смешанные эмоции и наполнялся такой первобытной, совершенно очевидной жаждой, что я совсем растерялась.

Беркут молчал, стопы его бесшумно перекатывались по полу.

Ирина вдруг вскочила с лежака и ушла со словами:

– Я вспомнила! Мне нужно позвонить!

Беркут даже не обратил на это внимания.

Я проследила за подругой взглядом, а когда снова поймала им мужчину – он уже сидел на лежаке, рядом с моим.

Сложил руки на коленях и подался вперед.

– Кхм… Вижу, вам понравилось отдыхать у бассейна. Я думал, что вы уже закончили…

Я подскочила, словно подорванная. Суматошно поискала глазами халатик. Схватила его со столика и начала надевать.

Однако мощные руки остановили.

Беркут двигался на удивление быстро для такого крупного и мускулистого мужчины.

– Ты чего? – встряхнул он меня, хмурясь. – Что я такого сказал?

– Я думала… Э-э-э… мне показалось… Вы хотите отдохнуть возле бассейна без гостей! – выпалила я на едином дыхании.

– Тебе показалось! Я спустился сюда только ради тебя.

Больше он ничего не сказал. Отпустил и вернулся на лежак.

Я так и застыла, с вдетой в халат правой рукой и левой, которой пыталась нащупать рукав, когда Беркут меня остановил.

– Вот даже не знаю, – растерянно произнесла я, сбрасывая халат вновь. – Нравятся мне ваши откровения или же нет.

– Чем они тебе не нравятся? – последовал вопрос хрипловатым голосом, в котором отчетливо звучало напряжение.

– Эм… Попробую объяснить.

Я вернулась на лежак и приняла от Беркута стакан сока. Себе он налил тоже.

– С одной стороны, с первого момента нашего знакомства я не понимала – чего вы хотите от меня. А с другой…

Беркут отставил опустевший стакан сока и подтолкнул мои рассуждения.

– А с другой…

– Пугает ваша зацикленность на моем теле.

Я не поняла, как это сказала. Выдохнула и не смогла выровнять дыхание, потому что грудь Беркута начала вздыматься мехами, и моя словно подстраивалась под мужчину. Борислав отвел взгляд, давая мне немного передышки в нашем зрительном поединке. Налил себе еще соку, залпом выпил, со звоном поставив стакан на место. Немного поерзал на лежаке и вдруг открылся.

– Почему ты решила, что я зациклен на твоем теле? Кажется, я еще ни разу не получил его, – Беркут быстро облизал губы. – Я не скрывал, что очень тебя хочу. Больше чем любую другую женщину. И что? Думаешь, ради этого я занимался тобой? Интересовался твоими интересами. Заботился о твоей безопасности? О безопасности твоих родственников и подруги?

Беркут усмехнулся, покачал головой и закончил:

– Ты переоцениваешь мужскую жажду женского тела.

Я вскинула брови.

– Вы сами сказали, что хотите меня… И даже не раз…

– «Ты»! Мы договорились общаться на «ты»! – сорвался на рычание Беркут.

– Почему это так важно для вас? – уточнила я, почему-то чувствуя, что больше не боюсь этих его проявлений.

Хм… Неожиданно. Еще недавно после подобного рычания я готова была забиться в угол. Спрятаться где-то и не отсвечивать.

– Потому что так ты все время увеличиваешь между нами дистанцию. В общении. Хотя и думаешь, что общение – меньшее, что меня интересует…

Я усмехнулась. Ну да. Он меня раскусил. Все-таки удалось Беркуту досверлиться до моего мозга. Видимо, его взгляд, и впрямь, сродни рентгену.

Я чуть прищурилась:

– Всегда было интересно. А твоя работа не опасна?

– Тебе есть до этого дело? – вначале он удивился, а затем сосредоточился на мне. Словно от моего ответа многое зависит. На самом деле, зависит даже больше, чем я могла бы сейчас вообразить. И я вдруг поняла, что не могу ответить шуткой или просто так, как придет в голову.

Попыталась собрать в кучку мысли и провентилировать эмоции.

Да, мне было не все равно – насколько опасна работа Беркута. Черт его знает почему. Но при мысли, что он ходит по краю, что его вдруг могут ранить, или, не дай бог… похуже… У меня сердце камнем замирало и вдруг начинало так колотиться, словно вот-вот пробьет ребра.

Я задыхалась от эмоций. Они нагнетались где-то в груди и жарили, и распирали…

– Да. Мне не все равно.

Вот и все что я сказала.

Беркут замер, будто шест проглотил. Предельно выпрямился. Словно я его оглушила. Или выстрелила в спину. Настолько неожиданно, что Борислав ошарашенно пытался осмыслить – как такое случилось. Затем его лицо начало стремительно менять выражения.

Будто Беркута посетили настолько разноречивые эмоции, что мне сложно даже представить. Какое-то время он молчал, затем чуть прикусил губу, и вдруг подался вперед, сложив руки на коленях. Я думала он скажет что-то длинное. Во всяком случае, содержательное.

– Спасибо… – произнес Беркут на выдохе. Затем мотнул головой, словно сам себе удивлялся и добавил: – Правда, спасибо за эти слова.

И прозвучало настолько проникновенно, настолько сильно и мощно, словно он сказал нечто куда большее. В чем-то важном признался. Я постаралась протолкнуть ком в горле и не смогла.