Абрахам Рисмен
True believer: взлет и падение Стэна Ли
2.Дорога наверх
(1939–1945)
Спустя приблизительно полвека после того, как молодой Стэн начал трудиться на Мартина Гудмана, владельца издательства, изначально называвшегося Timely Comics, во время одного из интервью Стэна спросили, как он получил эту работу. «Я увидел объявление о найме, – отвечал он. – Искали ассистента в издательский дом. Я подумал: “Отлично!” Я тогда только закончил школу и хотел стать писателем. Я понятия не имел, что это издательство занимается комиксами. В анонсе было написано “издательство”, и я решил, что там издают обычные книги и журналы. Когда я приехал, то с удивлением обнаружил, что разговор идет о вакансии ассистента в отдел комиксов». Журналист вел себя вежливо и дружелюбно, но он хорошо подготовился перед интервью и признался, что слегка удивлен ответом Стэна. «Разве Гудман не был вашим родственником? Неужели все это чистое совпадение?» – спросил он. «Мартин был… мужем моей кузины, – ответил Стэн и помахал пальцем в воздухе, словно рисуя свое семейное дерево. – Не знаю… – он запнулся и потом снова продолжил. – Все это было чистым совпадением. Однажды он увидел меня в коридоре и спросил: “А ты что здесь делаешь?” И я ответил ему: “Я здесь работаю!”».
В общем, звучала эта история не очень убедительно. Стэн неоднократно заявлял, что ответил на объявление, которое прочитал в газете. Иногда он говорил, что в анонсе было написано: работодатель является издательством, специализирующимся на комиксах, – а иногда эту информацию упускал. Однако в поздние годы жизни Стэн перестал рассказывать эту историю, вероятно, потому что его слишком часто ставили в неловкое положение уточняющими вопросами. К тому времени, когда вышла его биография Excelsior, написанная вместе с Мэйром, «официальная» версия событий стала звучать следующим образом: «Мой дядя Робби Соломон сказал мне, что в его издательстве требуется сотрудник. Я связался с Джо Саймоном, человеком, которому требовался ассистент, тот нанял меня, и я начал работать “старшим куда пошлют” за восемь долларов в неделю в здании McGraw-Hill, расположенном на пересечении 42-й улицы и 9-й авеню в западной части Манхэттена. Тогда я этого не осознавал, но получилось, что я нашел свое призвание».
Фраза о том, что тогда Стэн еще не знал, что нашел призвание всей своей жизни, звучит очень правдоподобно. В то время практически все работавшие с комиксами не знали, останутся ли они в этой области надолго. На тот момент комиксы существовали менее десяти лет. Несмотря на то что они начали успешно продаваться, никто не воспринимал их как что-то, что может иметь отношение к искусству. Все считали, что комиксы – это временное детское увлечение, которое исчезнет если не через несколько месяцев, то не больше чем через пару лет.
До комиксов существовали два типа популярных изданий в форме журналов (в отличие от мейнстримовских изданий): эротические с картинками – так называемые nudie – и такие же порнографические, но текстовые – так называемые smoosh. В конце 1920-х годов в Нью-Йорке существовал рынок и спрос на постыдные и пользующиеся дурной репутацией журналы. Эти издания «лепили» максимально быстро из далеко не самого качественного материала, печатали на дешевой бумаге и выбрасывали на рынок населению, обладавшему ненасытными аппетитами к безнравственному контенту в эпоху, когда моральные устои общества становились все более распущенными и распутными. Журналы smooshes, как уже было сказано, давали текстовые описания интимных сцен, а в nudies содержались фотографии, восхваляющие красоту женского тела. Оба вида публикаций едва «вписывались» в рамки законов, регулирующих нормы приличия печатной продукции, а если не «вписывались», то издатель мог получить разрешение на продажу публикации благодаря взятке чиновникам Таммани-холл. Издатели-гои ни в коем случае не брались публиковать подобный трэш, но некоторые из издателей еврейской национальности считали, что деньги не пахнут, не чувствовали себя связанными строгими нормами морали своих родителей-иммигрантов и были готовы дать потребителям то, что те хотят.
Поговорив об издателях, которые сыграли огромную роль в популяризации комиксов, давайте разберемся с вопросом о том, кто изобрел комикс как одну из форм современного популярного искусства. Короткие комические зарисовки в несколько картинок начали печатать в газетах еще в 1840-е годы, а в 1897 году выпустили подборку «комиксных полос» или стрипов серии «Желтый парень» (The Yellow Kid), которые ранее печатались в нью-йоркских газетах. На задней стороне обложки этой книги впервые появилось название «комикс». Однако по форме и размеру комиксные публикации тех времен с большой натяжкой можно назвать журналом-комиксом в современном понимании этого слова. В начале 1929 года нью-йоркский издатель Джордж Т. Делакорте-младший выпустил отдельную брошюру под названием «Смешилки» (The Funnies), состоявшую из отвергнутых крупными газетными синдикатами стрипов. Эту брошюру вкладывали внутрь газет. Многие считают ее первым настоящим журналом комиксов, хотя продавалась она плохо, и осенью 1930 года издание было прекращено.
Житель Нью-Йорка, еврей, бывший учитель и продавец галстуков хромой человек по имени Максвелл Чарльз Гейнс очень хотел заработать. Под конец Великой депрессии в 1933 году он связался с типографией в Коннектикуте Eastern Color Printing, заказал печать сборника самых популярных газетных стрипов и издал их в виде журнала под названием «Парад смешилок» (Funnies on Parade). Журнал распространяла компания Procter & Gamble в качестве бонуса за покупку, заказанную почтовой доставкой. Издание оказалось дико популярным, после чего в том же 1933 году был выпущен второй номер под названием «Отменные смешилки» (Famous Funnies). Вот именно этот журнал можно было действительно назвать комиксом, потому что у него была обложка и продавался он в киосках вместе с газетами и книгами, а не был доступен только при покупке товара в виде бонуса или отдельно с получением его по почте. В 1934 году амбициозный бывший кавалерийский офицер Малкольм Уилер-Николсон «переплюнул» Гейнса, создал компанию National Allied Publications и начал выпускать комикс New Fun с новым, оригинальным материалом.
Судьба этого нового развлекательного жанра кардинально изменилась, когда комиксами как бизнесом заинтересовался издатель порнографии Гарри Доненфельд. Этот Доненфельд был евреем, родился в Румынии и вырос в районе Нижнего Ист-Сайда. Его издательский бизнес имел тесные связи с мафией (говорят, что во времена сухого закона он помогал гангстеру Фрэнку Костелло перевозить канадский алкоголь в США в ящиках для типографской бумаги). К середине 1930-х годов дела его издательства шли неважно из-за того, что новый мэр Нью-Йорка Фьорелло Ла Гуардиа начал активную борьбу с нелегальной продажей порнографических журналов (как текстовых smooshes, так и nudies с картинками). Доненфельд вместе со своим менеджером-евреем из Нижнего Ист-Сайда Джеком Лейбовицем познакомились с находившимся на мели Уилер-Николсоном, с подачи которого и решили заняться изданием комиксов. В точках продаж перестали брать любое софт-порно, и Доненфельд с Лейбовицем надеялись, что им будет легко убедить продавцов взять на реализацию безобидные рисованные журнальчики для детей.
Оба этих персонажа оказались в правильном месте в правильное время. В то время комиксами начали заниматься и другие издатели, готовые выпускать продукт, находившийся на грани хорошего вкуса, и комиксы быстро стали модным и популярным чтивом на территории всей страны. Изначально в комиксы переделывали сюжеты, публиковавшиеся в журналах для молодежи, то есть использовали жанры научной фантастики, а также детективный и приключенческий жанры. Однако по-настоящему комиксы «взлетели» только после того, как Доненфелд и Лейбовиц выперли Уилер-Николсона из National, и один из сотрудников обнаружил в залежах «забракованного» материала предложение комикса, который прислали двое молодых евреев из Кливленда Джерри Сигель и Джо Шустер – их сюжет представлял персонажа по имени Супермен. Дебют героя состоялся в 1938 году в журнале Action Comics #1. Журнал имел огромную популярность – и это дает возможность утверждать, что появление Супермена положило начало современной индустрии комиксов.
Хотя Стэн любил просматривать стрипы в газетах, у нас нет информации о том, что до выхода на работу в издательство он регулярно покупал журналы комиксов. Несмотря на это, Стэн быстро стал одной из ключевых фигур растущей американской экосистемы комиксной индустрии. История Стэна – это история стремительного взлета, достижения популярности и материального достатка. Бесспорно, он был талантливым, и на первом месте у него всегда была семья. Последнее являлось отличительной чертой большинства компаний, которыми в 1930-х годах владели проживавшие в Нью-Йорке иммигранты. Его карьере также способствовало совершенное им предательство, хотя, конечно, можно поспорить, насколько он сам приложил руку к тому, чтобы увековечить его последствия.
Все, что произошло со Стэном после того, как ему исполнилось шестнадцать лет, было неразрывно связано с довольно противоречивой и недооцененной личностью создателя компании, которая вскоре превратилась в Marvel Comics. Это был амбициозный еврей из рядов детей иммигрантов, американец второго поколения. Это был человек, не пренебрегающий ложью и придерживающийся не совсем корректной политики ведения бизнеса, а также не сильно задумывавшийся над тем, какими средствами он добивается успеха. Если мы попытаемся представить его читателю в виде героя художественного произведения, нас наверняка обвинят в антисемитизме. Это был один из целого ряда властных и амбициозных людей (и, так уж случилось, людей еврейской национальности), которые играли большую роль в жизни Стэна до самой его смерти.
Моисей Гудман родился 18 января 1908 года в Бруклине в семье выходца из Литвы Исаака Гудмана и Анны Гляйхенхаус. Когда Моисей вырос, он стал называть себя Мартином. Даже по меркам того времени его семья была очень большой – в ней было тринадцать детей. Мартин был восьмым ребенком и первым мальчиком. После окончания пятого класса он бросил школу, чтобы помочь зарабатывать отцу, работавшему бродячим торговцем. Члены его семьи позже вспоминали, что Мартина с детства интересовали газеты и журналы, из которых он делал вырезки и создавал компиляции, приклеивая их на листы бумаги. Он не только обладал врожденной склонностью к предпринимательству, но и, по утверждениям знавших его людей, по складу характера был странником, исколесившим территорию США вдоль и поперек. Трудно быть уверенным в достоверности этой информации, но, по словам некоторых его друзей, в середине 1920-х годов Мартин путешествовал по стране на товарных поездах «зайцем» вместе с бездомными. «До того, как стать издателем, Мартин много ездил по стране в “товарняках” вместе с бродягами и готовил бобы на костре, – рассказывал один из его адвокатов Джерри Перлес. – Кажется, не было ни одного города, при упоминании названия которого у него не возникало личных, связанных с этим местом воспоминаний. Он очень хорошо знал географию этой страны, что потом помогло ему при организации сети дистрибьюции журналов».
История не сохранила сведений о том, при каких обстоятельствах и как именно Гудман начал заниматься издательским бизнесом. Информация о том, что он работал на так называемого «отца научно-фантастических журналов» Хьюго Гернсбека (имя при рождении – Гуго Гернсбахер, который был евреем и иммигрировал в США из Люксембурга) основана исключительно на слухах и не является подтвержденной. Как бы там ни было, Гудман «вышел» на еврея и адвоката по образованию Луиса Зильберкляйта, который одно время работал на Гернсбека в отделе распространения. Приблизительно в 1929 году Зильберкляйт, трудившийся тогда в отделе распространения общенационального дистрибьютора большого количества журналов в компании Eastern Distributing Corporation, взял Гудмана на работу, и тот понял, что такое бульварное чтиво и с чем, так сказать, его едят. По-английски бульварное чтиво называется словом pulps, то есть буквально «пульпа» или «целлюлозная масса». Само название указывает на то, что журналы печатали на дешевой бумаге. В таких изданиях печатали материал, от которого воротили нос «приличные» и авторитетные издания: милый и эклектичный трэш на тему амурных приключений, смерти, а также того, что сейчас называется жанром научной фантастики, который тогда находился на стадии формирования.
Эти журналы вызвали сенсацию среди молодежи по всей стране. Подобные издания с их выбором тем и подачей информации станут хлебом насущным для Стэна – Гернсбек и ему подобные взращивали первое поколение тех, кого в один прекрасный день станут называть гиками.
Хотя Гернсбека и боготворили юные заучки и будущие гики, он точно не был любим коллегами по цеху, которые знали его лучше всех в этой отрасли. Он был печально известен, как выразился один из его современников, своей «продажностью и коррумпированностью, своей подлостью и полным пренебрежением к финансовым правам авторов». В компании Eastern Гудмана поставили в подчинение Гернсбеку, и Мартин, похоже, не испытывал отвращения ни к одной из черт старшего коллеги; как показало время, он даже перенял многие из них. После того как в 1932 году Eastern разорилась, Зильберкляйт основал две компании – Newsstand Publications, Inc. и Mutual Magazine Distributors – и забрал с собой Гудмана. Сотрудничеству Гернсбека и Зильберкляйта пришел конец в 1934 году, после того как их дистрибьютор разорился. Гудман остался у руля Newsstand, и ему удалось спасти компанию от банкротства при помощи «инстинкта убийцы», который в будущем помогал ему на протяжении многих лет, за исключением тех немногих случаев, когда он катастрофически его подводил.
Как писали историки издательского дела Майкл Дж. Вассалло и Блейк Белл, «для Гудмана успех означал набрасываться и выкачивать – набрасываться на прибыльный тренд и как можно быстрее выкачивать из него максимально большое количество схожих изданий (при минимальном вложении инвестиций), чтобы получить как можно больше прибыли». Эти историки отмечали, что за годы работы Гудман организовал более восьмидесяти квазификтивных компаний, теневых издательств, которые могли покупать друг у друга и перепродавать интеллектуальную собственность в ситуации, когда одна или несколько из них разорялись или сталкивались с юридическими неприятностями – как писали Вассалло и Белл, Гудман «приложил больше усилий к созданию корпоративной сети подставных издательств, чем к созданию сильного бренда (что, конечно, свидетельствует о приоритетах, которыми руководствовалось примитивное издательское мышление 1930-х годов, заключавшихся исключительно в получении быстрого заработка)». Как ни странно, худощавый, преждевременно поседевший и (чаще всего) спокойный Гудман был первым, кто согласился с этой не самой лестной оценкой. «Если у тебя появляется журнал, который становится популярным, то сделай несколько его клонов, и ты неплохо заработаешь», – заявил он однажды изданию The Literary Digest. «Фанатов не интересует качество», – сказал он в другом интервью. В качестве последнего штриха к портрету Гудмана приведем еще одну его по-бандитски лаконичную цитату: «На этой поляне полно пиратов».
Вот в какую среду со специфической бизнес-психологией попал Стэн в самом юном возрасте. Когда он начал работать на Гудмана, тот только начинал заниматься комиксами, выпустив в августе 1939 года Marvel Comics #1 под брендом издательства Timely. Название издательства наиболее тесно связано с ранними публикациями комиксов Гудмана, хотя до начала 1960-х они издавались под целой чередой разных логотипов: Timely, Atlas, Manvis – и даже, в некоторых случаях, Marvel. Как бы они ни назывались, эти комиксы почти мгновенно стали для Гудмана золотой жилой. В Marvel Comics #1 появились два первых супергероя компании: Человек-Факел и Нэмор. Комиксы о супергероях, впервые появившиеся в предыдущем году в виде Супермена от издательства National, моментально стали одним из самых популярных товаров на рынке печатной продукции, и Гудман хотел во что бы то ни стало застолбить свою территорию и закрепиться на ней.
Серия Marvel Comics (переименованная во втором выпуске без всякой на то причины в Marvel Mystery Comics) выходила в партнерстве с Funnies, Inc., которая отвечала за создание креативного продукта. Видя, что серия пользуется успехом, Гудман решил переманить к себе креативщиков и уговорил одного из самых талантливых сценаристов и художников Джо Саймона работать непосредственно на него. Этот долговязый парень, которому тогда было в районе двадцати пяти лет, родился в Нью-Йорке под именем Хайми Саймон в еврейской семье (один его родитель был из Англии, другой из США). Он вел себя уверенно, был харизматичным и, как Юлий Цезарь, умел делать несколько дел одновременно: работая на Funnies, Inc., он умудрялся выступать в роли редактора в специализирующемся на комиксах издательстве Fox Feature Syndicate. Во время работы там Саймон познакомился с другим молодым и продуктивным творцом. Это был молодой сценарист и художник Джейкоб Курцберг – еще один еврей, позднее сокративший свое имя до псевдонима Джек Кирби.
Кирби родился 28 августа 1917 года в доме на Эссекс-стрит в Нижнем Ист-Сайде в семье выходцев из Австро-Венгрии. Он во многом был полной противоположностью Стэна. Если последний уже в юности мог уболтать кого угодно, Кирби предпочитал дружить с хулиганами, да и сам был отчаянным сорвиголовой. «На каждой улице была своя банда малолеток, которые постоянно дрались между собой, – вспоминал он в поздние годы. – Мы забирались на крыши, с которых забрасывали бутылками и камнями ребят из банды с Норфолк-стрит, после чего спускались вниз и сражались с ними в рукопашной схватке». Постепенно Кирби научился держать в узде свой бойцовский характер, что, кстати, не всегда шло ему на пользу, но так никогда и не превратился в офисного подхалима и лизоблюда. Кирби очень остро чувствовал, что правильно, а что – нет. Точно так же, как и Стэн, он начал работать очень рано, и большую часть того, чему он научился, Кирби постиг не за школьной партой, а жадно поглощая современные ему продукты поп-культуры. «Школой писательского мастерства для меня были журналы, – говорил Кирби. – А школой рисования – комиксы в газетах. Жизнь меня учила. Моими героями были те, кто делал журналы, и те, кто снимал кино. Все герои, которых я нарисовал, и слова, которые написал, являются результатом того, какими я их видел и представлял».
Несмотря на то что Кирби никогда не учился рисованию, у него от природы был талант. Он бросил школу после окончания предпоследнего класса и стал подрабатывать художником, чтобы финансово поддержать свою семью. У Кирби было множество низкооплачиваемых подработок: он рисовал фон для мультфильмов про моряка Попая, создавал клоны популярных стрипов и карикатуры на темы политики и здоровья. Потом Кирби начал работать на компанию Уилла Айснера и его компаньона Джерри Айгера. Он перепробовал целый ряд причудливых псевдонимов: «Фред Санде», «Тед Грей», «Тедди», «Курт Дэвис», «Джек Кёртисс» и наконец остановился на том, под которым и стал известным. Новоиспеченный Джек Кирби устроился на постоянную работу в Fox Feature Syndicate. Он не зарабатывал больших денег, да и его начальник казался придурком, так что Кирби долго не раздумывал, когда в 1940 году его новый приятель и соавтор Саймон предложил им обоим перейти к Гудману.
Стэну суждено было еще двадцать лет ждать того момента, когда он сможет оказать влияние на культуру современного комикса, но Саймон с Кирби смогли изменить курс американского популярного искусства еще до того, как США вступили во Вторую мировую войну. Происходивший за океаном военный конфликт подтолкнул Кирби к созданию своего самого известного супергероя – Капитана Америка.
Саймон и Кирби придумали Красного Ворона, а также супергероев средней известности: Вижна и Марвел-Боя (не путайте последних двух с двумя другими героями Marvel, которые появились гораздо позднее). Говорят, Саймон пытался придумать американского белого супергероя и, как утверждают, предложил одетого в трико раскраски американского флага персонажа, назвав его Суперамериканцем. «Нет, эта идея не выстрелила, – писал Саймон в своих мемуарах. – И без него было слишком много героев с приставкой “супер” в названии. А вот имя “Капитан Америка” звучало отлично. В комиксах было мало капитанов. Так что все было очень просто». Вместе с Кирби они доработали внешний вид персонажа, придумали его историю и основные черты характера, после чего появился новый объект интеллектуальной собственности. Капитан Америка был совершенно обычным человеком, но, выпив странную сыворотку «Суперсолдат», превратился в персонажа, обладающего недюжинной силой. Герой впервые появился в комиксе Captain America Comics #1 в декабре 1940 года (по каким-то таинственным причинам в индустрии комиксов в те времена было принято ставить на обложке месяц выхода журнала на пару месяцев позже реального выхода номера на рынок. Эта практика сохранилась в индустрии еще на многие десятилетия). На обложке журнала Капитан Америка смачно бил Гитлера по роже.
Пуристы могут заметить, что издательство MLJ Comics (которым управлял уже известный нам Зильберкляйт) уже в 1939 году выпустило химически «усиленного» героя в одежде из американского флага по имени Щит, следовательно, Капитан Америка оказался всего лишь очередной копией оригинального персонажа. Руководитель компании MLJ Джон Голдуотер пригрозил Гудману судом. Сходство двух персонажей было еще и в том, что у Капитана Америка был щит в форме звезды, являвшейся символом супергероя Щит. Но спорные вопросы сходства персонажей быстро решились: во втором номере комикса Саймон и Кирби сделали щит Капитана Америка круглым, что заткнуло Голдуотера и закрыло тему раз и навсегда. Компания, которая позже превратилась в Marvel, уже тогда давала всем понять, что ей наплевать на права на интеллектуальную собственность всех своих конкурентов.
Приблизительно в период, когда Саймон выпустил первый номер комикса с Капитаном Америка, а его создатель обживался в роли редактора издательства Timely (Саймон всегда подчеркивал, что он не главный, а просто редактор), его, по словам самого Саймона, отвел в сторону Робби Соломон, функционал и роль которого в компании были для всех крайне непонятными и туманными, в то время как родственные отношения с боссом Гудманом понятны, как ясный день. Соломон и Саймон недолюбливали друг друга. «Я вообще не понимаю, чем он занимался в компании, – позже вспоминал Саймон. – Мне казалось, единственной его обязанностью было взбить подушечки, разложенные на стульях перед тем, как на них приземлится задница Мартина… Соломон говорил много лишнего и высказывал свое мнение о том, в чем совершенно не разбирался». Хотя Ларри Либер вспоминал, что получал удовольствие от общения с Соломоном в кругу родственников, сотрудники компании Гудмана этого мнения не разделяли.
«Сотрудники компании за глаза звали Соломона “дядя Робби”, считали его шпионом Мартина Гудмана, и никто из нас ему не доверял, – вспоминал работавший в то время в компании художник Аллен Беллман. – Раньше Робби был продавцом женских шляп, но при этом имел наглость давать художникам советы о том, как лучше рисовать». Однако Гудман хотел, чтобы Робби находился в конторе, а поскольку тот был владельцем компании, то все держали свое мнение о его родственнике при себе. Поэтому, когда Робби высказал Саймону свое желание, последний не стал ему перечить. «У Робби была сестра по имени Селия Либер, и в один прекрасный день Робби привел в офис шестнадцатилетнего пацана Стэнли, который был ее сыном, – писал Саймон (скорее всего, Стэну было тогда семнадцать лет, но в целом это ничего не меняет). – “Мартин хочет, чтобы он не путался под ногами, – сказал мне Робби. – Дай ему какую-нибудь работу”. Вот так юный Стэнли Либер стал моим ассистентом и “старшим куда пошлют”».
«Чаще всего мы давали Стэну указания стирать карандашные линии с уже покрытого тушью и посылали за кофе, – писал Саймон. – Он ходил за нами по пятам, пытался с нами подружиться, и мы водили его на ланч. Когда у Стэна не было никаких заданий, он сидел в углу комнаты и играл на своей флейте или флейте-пикколо, уж не знаю, что там у него было. Кирби дико напрягали эти звуки, и он периодически орал на Стэна, чтобы тот заткнулся». Многие сотрудники вспоминали, что Стэн действительно мучил какой-то музыкальный инструмент наподобие окарины или просто свистел, что совершенно не радовало ни Кирби, ни Саймона. «Помню, как он сидел на моем рабочем столе и мешал работать, – говорил Кирби гораздо позднее. – Я очень серьезно относился к тому, над чем работал, а вот Стэн, наоборот, никогда ни к чему не относился серьезно». Саймон вспоминал о том, что Кирби периодически бурчал: «Когда-нибудь я урою этого парня». Это был, так сказать, первый звоночек.
Гораздо позже Стэн соглашался с Кирби лишь в одном: несмотря на то, что им обоим было суждено изменить историю комиксов, на начальном этапе общения они не испытывали друг к другу никакой симпатии. «Наши отношения никогда не были особо дружескими, потому что в то время они не воспринимали меня как равного, и у них не было на это никаких оснований, – писал он о Саймоне и Кирби в Excelsior. – Я начал работу учеником, не имеющим никакого опыта, а от любого первого впечатления сложно избавиться. И в любом случае я не проработал с ними достаточно долго для того, чтобы они изменили свое мнение или смогли понять, какой я прекрасный». Тем не менее в течение нескольких месяцев, пока Стэн работал на этот динамический дуэт, Саймон экспромтом принял одно важное решение – дал Стэну его первое творческое задание по написанию текста. «Однажды я изменил его жизнь, – писал Саймон. – Дал ему задание написать текстовую страницу комикса “Капитан Америка”». Гудман всегда пытался сократить издержки, и в этом смысле одним из популярных приемов в то время был следующий – в комикс вставляли минимум две страницы текста для того, чтобы иметь возможность отправлять продукт по почте по цене обычного журнала. Страницы эти имели вид листа с блоками текста и одним-двумя рисунками на полях, как в детских книжках. Саймон уставал от переработок и, возможно, хотел чем-то занять надоедливого маленького родственника Гудмана, поэтому и поручил Стэну это не особо важное задание для выпуска Captain America Comics #3, вышедшего в марте 1941 года.
Короткий отрывок прозы был напечатан под заголовком «Капитан Америка пресекает месть предателя». Стэн использовал прием in medias res – композиционную форму, в которой действие без предварительной «раскачки» начинается сразу с важного эпизода. То есть с самого первого предложения он «брал быка за рога» фразой недовольного полковника, которую многие критики Стэна позже использовали про него самого: «Прости, Хейнс, но в армии нет места таким, как ты. Ты лгал, обманывал, шпионил и воровал». В целом это был вполне приличный текст (в особенности, если учесть возраст автора и то, что он совершенно не имел опыта работы в этой области). Более того, в тексте есть несколько хороших «находок». Судя по всему, Стэн оказался первым человеком, придумавшим то, что Кэп использует свой (неуязвимый с точки зрения копирайта) щит в качестве бумеранга, то есть оружия, которое поражает противника и возвращается к своему владельцу. Во-вторых, на более тонком уровне эта история была предвестником будущей одержимости Стэна тем, чтобы вовлекать своих героев в странные, совсем не героические мероприятия, в данном случае в форме дурацкой битвы подушками между капитаном и его несовершеннолетним помощником по имени Баки. Кроме того, на обеих страницах вверху и внизу присутствовали иллюстрации Кибри, что чисто с технической точки зрения превращало этот проект в первую опубликованную историю, ставшую плодом совместной работы двух легендарных наполовину друзей, наполовину заклятых врагов.
Текст был подписан не «Стэнли Либер», а «Стэн Ли» – именем и фамилией, которые раньше не встречались в печати.
«В то время мне было всего семнадцать, и я еще не успел стать таким невероятно продвинутым и знающим сверхчеловеком, каким являюсь сегодня, но я почему-то чувствовал, что не стоит использовать свое имя, которое наверняка когда-нибудь выиграет Пулитцеровскую премию, в подписи к простецкому и незатейливому комиксу, – позже писал Стэн. – Поэтому решил использовать псевдоним, который счел более подходящим для комикса, чтобы сохранить мое настоящее имя для эпопеи, которая подарит мне бессмертие. Так и родился Стэн Ли. Я просто разделил свое имя на два слова». Саймон вспоминал, что его слегка удивило имя автора. «Кто такой еще этот Стэн Ли?» – спросил он. «Я решил изменить имя, – последовал ответ. – Это журналистский псевдоним». Недоумение Саймона вызвала главным образом фамилия, звучавшая сильно по-китайски, и он заметил: «Очень подходит для названия прачечной или химчистки». «Я об этом не подумал», – ответил Стэн и прозорливо заметил: «Интересно, а какие перспективы есть у комиксов в Китае?»
Новое, спонтанно придуманное имя стало лицом его носителя, и будет (осознанно или неосознанно с его стороны) скрывать национальную принадлежность Стэна к субэтнической группе ашкенази. «Увы, я так никогда и не написал тот роман и в конце концов официально изменил имя на Стэна Ли – это произойдет только тридцать лет спустя, после того как название компании Marvel станет известно большинству подростков, ведь именно под этим именем я стал известен практически везде, – написал Стэн в предисловии к книге 2007 года о евреях в индустрии комиксов. – Однако я должен сделать одно признание. Я и по сей день сожалею о том, что сменил имя». Из этого предисловия мы можем предположить, что в более поздний период Стэн сожалел о том, что скрывал свое происхождение. Сложно себе представить, что в 1941 году кто-то вообще удосужился прочитать этот двухстраничный текст, однако он сыграл определенную роль в истории.
Стэн доказал, что умеет писать, «рвался в бой», и поэтому ему стали давать творческие задания. В следующем номере Captain America Comics фигурировал новый написанный им и проиллюстрированный Кирби текст под названием «Капитан Америка и похитители бомбовых прицелов», а следом за ним комикс о Человеке-Факеле в Marvel Mystery Comics #21. Все это было прелюдией к тому, что Стэн начал писать полноценные комиксы со своими историями. Позднее у Саймона и Стэна возникли самые разные разногласия, но на тот момент Саймон был, по-видимому, относительно высокого мнения о Стэне, который сумел хорошо выполнить целых три творческих задания. Журналы, в которых был напечатан написанный им материал, появились в продаже в мае 1941 года.