Юрий Викторович Швец
Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 2 «Уход Льва»
Глава 11
…Ганнибал склонился над поверженным им Военачальником. Тот тяжело дышал, из-под его шлема текла сгустками кровь… Сражение, ушло уже значительно вперёд. Враг рассеялся и был преследуем во все стороны, в кои он бросился бежать… Кругом их, лежали тела убитых врагов, кои попытались отбить тело своего военачальника, атаковав с трёх сторон. Но были повергнуты в большинстве своём в короткой, ожесточённой схватке… Оставшиеся в живых, видя гибель множества своих товарищей, повернули назад…
– Как твоё имя? – спросил вражеского военачальника Ганнибал.
Голос его был неузнаваем, сквозь глухой шлем – тембр был груб и необычайно «тяжёл», отдавая металлом.
Вражеский стратег открыл глаза – взгляд его, затуманенный болью и провалом в иную «реальность», кою он принял за смерть, медленно прояснялся, при попадании в зрачки «живого» света. Но, сознание, ушедшее в «пятки» души, от полученных ударов и ран, всё ещё опасалось этого света и не хотело занимать свои привычные «рубежи» в границах тела, кое занимало… Постепенно, его глаза, из зеркально-стекольного отражения действительности, приобрело «тёплый» оттенок, возвращения чувственности и понимания произошедшего… Он повёл глазами из стороны в сторону. Множество раненых, убитых тел, кои лежали, оглашая стоны вокруг него, окончательно вернуло его на поле сражения… Он, наконец, осознал, произошедшую здесь трагедию, после провала в «бездну» своего поражения…
– …Я спрашиваю тебя – как твоё имя! – лязгнул над ним голос металла, больно ударивший в уши пришедшего в себя.
Военачальник врага повёл глазами и остановил взгляд на склонившимся над ним.
– Добей меня… Мне нечего жить… Я опозорен до конца своих дней… Лучше умереть сейчас… – прошептал он, откидывая голову.
– Если бы, Боги, хотели твоей смерти, ты бы уже был мёртв. – Был ему ответ. – Я же не столь честолюбив, чтобы исправлять содеянное ими.
Такой неожиданный ответ на свою просьбу, глубоко тронул сознание поверженного. Он, снова открыв глаза, приподнял голову и посмотрел на своего противника.
– Сними свой шлем, воин. Я хочу видеть лицо того, кто не только владеет оружием как Бог, но и владеет умением выражать мысли, не хуже их! Сила твоей мысли равна силе твоих мышц. Я не ждал от юнца такой мудрости…
Ганнибал, сдвинул шлем на затылок, открывая своё лицо. Лик его был спокоен и на нём не было ни следа ликования и упоения одержанной, добытой победой над сильным врагом. Только несколько капель пота, стекли с его чела и виска, пробежали по щекам, не встречая преград поросли взрослого мужа и, сорвавшись, полетели вниз, к матушке земле… Ганнибал, инстинктивно, поднял руку и стёр те, кои не успели сорваться с его лица, при этом, ненароком, отодвинув прядь своих волос со своего чела и виска, на коем глазам поверженного военачальника, открылся застарелый шрам длинной с пол ладони. Опытный глаз воина определил его возраст получения и это гораздо больше удивило его, чем вся наружность лика, увиденного им, сына Гамилькара.
– О! Я имел дело с юным, но опытным воином! – произнёс он, – Об этом мне рассказал твой шрам, который я ненароком заметил на челе своего противника. Это успокаивает боль в моём сердце… от полученного поражения. Ибо я, теперь, вижу перед собой равного себе. Я проиграл мастеру воинских искусств… Это несомненно… ибо шрам, полученный тобой, как я определил ещё в детстве, говорит мне о многом… Я благодарю Богов, что они послали мне такого отважного врага… противника. Не только отважного и умелого, но и мудрого не по годам… Это самое удивительное… Мой имя Прикма. Я воин Севера. Служу вождю Хвану. Давно, в битве раненым попал в плен. Но кельты не убили меня… Потом, женился на одной из их дочерей… так я стал кельтом… Да, я, теперь, понимаю слова Гордея! Тестолапий послал Хвана пленить тебя, сын Гамилькара. Но вижу, Яр на твоей стороне. А Боги кельтов безлики и бессильны… Они кучкуются… у разноцветных камней…
Ганнибал, прослушав слова Прикмы, нисколько не умилился ими.
– Боги неискренние существа, Прикма. Полагаться на них – пустое! Есть Род и сила его! Через Род, ты имеешь доступ ко всей его мудрости и… если такое будет нужным, и силе. Так учил меня отец, дядя, а их дед Барка Молния!
Прикма, расширил свои глаза.
– Перун? Я дрался с потомком Рода Перуна? Так вот кто правил мной сегодня… Теперь, я понимаю… Это мой финал похождений в стране кельтов… Ты говоришь мне о моих корнях, юный Стратег… Но, как ты оказался в поясе врагов? В поясе зла?
– Этого я пока не знаю. Прикма. Я многого не знаю… Мой дядя, Карталон Барка, носящий теперь новое имя Междамир, знает о нашем мире намного больше меня. Я выполняю предначертанное. Он научил меня больше полагаться на свою интуицию, чем на Богов. «Не перешагивай Конов этого мира, Ганнибал, и боги, не смогут навредить тебе, не навредив себе! То, что предназначено нам, предназначено и им. Мы, единое целое. Следуя дорогой истинны, не выходя за рамки нравственности, ты, тем самым, ведёшь за собой и Богов, кои чуя в тебе Свет, будут окружать тебя как источник тепла в мудрости. Они станут твоими спутниками, пока над Мидгардом светит Светлоликий Триславный Яр!» Так он говорил мне в нашем последнем с ним путешествии через море. А Междамир, сейчас, занимает место старшего в нашем Роду. А значит и самого Мудрого в нём.
Этот ответ поверг Прикму в ещё более глубокое удивление. Он, несколько мгновений о чём-то думал, потом, произнёс:
– Я действительно говорю с не по годам, мудрым человеком. Человеком намного мудрее и учёнее меня. Но, я хочу спросить тебя, юный мудрец, что ты хочешь узнать от меня? Я хоть понимаю, что ты оказался ближе ко мне по духу родства, чем мои рати, кои я вёл против тебя, но всё же я не предатель! Я не могу выдать тебе планов, своих соратников. Ты это понимаешь?
Ганнибал нисколько не изменил выражения своего лица и чувств прочитываемых на нём, при этом замечании:
– А мне и не нужно ничего, Прикма! Не нужно тайн твоего Стратега Хвана. Мне достаточно моих тайн и планов моего отца! – Ганнибал выпрямился во весь рост. – Окажите помощь, раненым! Они дрались за своего полководца отважно. Все достойны уважения.
После этих слов, Ганнибал отошёл от Прикмы. Тот, не ожидая такой реакции на его слова, выглядел задумчивым…
Ганнибал, в окружении десятка стражей, сел на своего коня, который сам прибежал к нему, как только уловил его голос. Сев на скакуна, он приказал:
– Трубите сбор! Хороним павших и уходим отсюда. Прикму берём с собой!
После этого, юный Барка, уже повернул коня в сторону тыла, но почему-то остановился, как будто вспомнив о чём-то. Он огляделся, выискивая кого-то глазами. Но, не найдя того, что искал, он, едва заметно, улыбнулся и проехал мимо Прикмы, уже погрузившись в совсем иные мысли, но, всё ещё, смотря на павшие тела. Прикма, поначалу подумав, что Ганнибал хочет спросить его ещё о чём-то, увидел, что тот уже забыл о нём и только рассматривает павших… Так юный Стратег ехал какое-то время… но вот его лошадь остановилась. Воины Ганнибала окружили его. Ганнибал смотрел на одно из множества тел. В теле, в самом центре груди, торчала стрела – стрела принадлежала не Агнис. Это было хорошо заметно по её оперению. Рядом с телом, лежал тугой лук и упавший враг, явно держал его в руках, при попадании в него стрелы… Лучник врага умер мгновенно, даже не успев осознать, откуда прилетела его смерть… Голова его была откинута, а глаза остекленели удивлением.
– Стрела не Агнис, – произнёс Ганнибал, – кто же стрелял?
Ганнибал окинул взглядом своих воинов.
Те, удивлённо переглядывались и пожимали плечами.
– Мы не видели, Ганнибал!
– Мы следили за кругом врага и за самой схваткой! – В передних рядах врага, кои наблюдали за схваткой, лучников не было! Это точно!
– Если, смотреть как он лежит, он находился за спинами своих воинов. – В раздумье произнёс опытный номарх стражи. – Но, посмотрите какого он роста! Он должен был стрелять из-за спин! -Номарх посмотрел на Ганнибала. – Тебе не следует больше вступать в единоборства, Ганнибал! Какая-то сила, поставила себе цель – уничтожить тебя. Посмотрите на его черты – он не похож на человека… или едва схож… Маска слезла с его лица. Арканит, но какой-то не такой… Не гневайся. Ганнибал, но больше мы не позволим тебе вырываться от нас вперёд. И никаких единоборств! Твой отец и мы сами, не простим себе твою гибель! Пойми нас правильно, юный герой.
Ганнибал ничего не сказал на это – он понимал правильность слов номарха. Если не умрёт он – умрёт кто-то из его окружения! Он только спросил:
– Кто же стрелял? Если, Агнис рядом не было?! Неужели она последовала за нами, сменив стрелы?
Номарх отреагировал на это твёрдо.
– Нет. Агнис за нами не двигалась… А этот, – номарх кивнул на лежащее тело, – хорошо скрылся во время выстрела. Но я догадываюсь чья это стрела, торчит в его груди. Тебя хранит брат Артемиды, Ганнибал. Только он, мог стоять незамеченным в наших рядах! И только он, способен на такой точный выстрел. Его рука не знает промаха!
Ганнибал посмотрел на стрелу, торчащую в теле. Он вдруг вспомнил, что его мать была Верховной Жрицей Храма Артемиды в Акраганте. Он ещё раз огляделся – над ними парили грифы и вороны.
– В тыл. К Агнис! – Ганнибал повернул коня, но голос Прикмы остановил его.
– Вот как… – Того подняли и уже оказывали помощь, но и он увидел поражённого стрелой. – А я… всё думал, что это в моём отряде делают эти люди, посланные Тестолапию неизвестно откуда и кем? В моём отряде их было двое, юный Ганнибал. Я надеюсь, ты не думаешь, что я таким образом, хотел сокрушить тебя?! Это верх позора… Эти люди не знают воинской Доблести. Жаль, я не видел, как он натягивал свой лук! Я бы сам разрубил его своей секирой до пояса!..
Ганнибал ничего не ответил Прикме и тронул коня… Только сейчас, Прикма, удивлённо понял, что на лошади его противника нет поводьев?! Его ступор удивления, продолжался до тех пор, пока всадники не скрылись из глаз…
…Ганнибал собрал на Совет всех номархов своего отряда.
– Спасибо за выдержку и мужество. – Громко, как это всегда делал его отец, поблагодарил всех он. – Все дрались геройски. Теперь, нам предстоит марш вокруг вон того холма, который возвышается одиноким пиком, одногорбого верблюда. Отдыхать будем, когда прибудем на место. Беречь силы коней. Двигаемся иноходью.
– А что это за место, Ганнибал? – спросил его один из номархов.
– Я этого ещё не знаю, Эфор! Когда доберёмся увидим достопримечательности. – Ответил сын Гамилькара, и этим очень удивил своих командиров, чей возраст намного превышал возраст их юного стратега.
Но, какая-то убеждённость в его правоте, вскрывшаяся в этом походе, заставила их удовлетворится этим ответом.
Эфор, прослушав ответ, только спросил:
– Что нам необходимо ещё сделать, Стратег?
Ганнибал, немного подумав, ответил:
– Нужно послать гонцов Вождю Сарбону. Надо указать ему маршрут всего нашего движения. Пусть, ведёт все свои силы к нам. Враг, я думаю, потянется за нами, после того как мы ещё раз потреплем «охотников» Хвана. Мы к этому времени, уже будем на месте.
Номархи переглянулись – они поняли в голове сына Гамилькара, вновь родился план. Они расходились с Совета вдохновлёнными и гордыми за своего юного Стратега, в своих размышлениях сравнивая его с самим Гамилькаром…
Ганнибал, распустив Совет, проводил всех своим взглядом. Те, кто ещё оставался около него, заметили, что на его лице не выразились никакие чувства, кои можно было отнести к собственному тщеславию: не было на лице ни чувства торжества добытой победы, ни упоения моментом, ни намёка на величие и гордыню… Общение с окружающими его людьми, было ровным, спокойным, добродушным, уважительным к противоположному мнению в том или ином вопросе. Он, спокойно выслушивал его, после этого высказывая свои доводы… После же одержанных, подряд двух побед над более сильным и многочисленным врагом, вера в необыкновенные способности юного полководца выросла и спорить с ним о деталях его плана, могли лишь немногие. Ганнибал с удовольствием выслушивал их доводы и принимал их, без тени ущемления своего первоначального плана… Так, решив мелкие детали, будущего марша, оставшиеся военачальники разошлись по отрядам.
Ганнибал отыскал Агнис.
– Ты никуда не отлучалась сегодня, Агнис? – спросил он, изучая её взглядом и прижав к груди.
– Нет. Ты же сам приказал мне быть в тылу?! – с укором в голосе ответила она. – Я выполнила своё обещание, беря с тебя пример.
Агнис взглянула на него и он, увидел в них отражение солнечного света.
– Хорошо. – Ганнибал прижался щекой к её челу, вдыхая аромат её волос. – Ты мой хранитель сердца. У меня два хранителя… ты и… мама…
Что думал в этот момент Ганнибал… не знает никто…
Глава 12
Ферон скакал в крутой подъём… Подъём был не только крутой, но и затяжной – его предела не охватывал взгляд Ферона. Лошадь, понукаемая Фероном, уже сбивалась с хода, спотыкалась, фыркая и тряся головой… Внезапно, впереди себя, на подъёме он увидел всадника. Ферон окинул место встречи – всадник как будто ждал его здесь специально, выехав на самое широкое место подъёма… Ферон, напрягая зрение, рассматривал приближающегося всадника, по мере своего движения к нему. Он находил в нём что-то знакомое… давно забытое… но не стёршиеся из памяти…
Ферон, несколько замедлил своё движение, давая коню небольшой отдых. Но, в это время, решив хорошенько изучить, рассмотреть этого всадника. Всадника, загородившего ему путь… Вот Ферон приблизился к нему на пол круга сажени Круги саженей-16 саженей. Авт.) и в этот момент, тот резко поднял руку… Ферон, к этому времени, приблизился к всаднику ещё на несколько лошадиных шагов и его конь, в момент достижения руки всадника верхней точки… поднялся на дыбы, громко заржав при этом… От всадника, загородившему его проезд, несло могильным холодом… Ферон, всматривался в знакомый силуэт фигуры всадника… Но не мог ещё хорошенько рассмотреть его лица… если… таковое существовало… Он удержался на коне, при резком поднятии того на дыбы и, даже, успокаивал его, прижавшись к шее и говоря прямо в ухо:
– Спокойно, спокойно Пегий! Всё в порядке. Мы видели с тобой всадников и пострашней этого…
Его конь, будто поняв слова, сказанные Фероном, действительно, унял дрожь в ногах и теле, скосив на него свой взгляд… перестав вздрагивать и храпеть от испуга. Но, всё же, его копыта, нервно «перебирали» камни на дороге шедший вверх…
– Кто ты?! – громко спросил Ферон, не выдавая ни капли смятения, возникшей преградой, – почему, встал на моём пути?!
Он, успокоив коня продвинулся вперёд ещё на несколько шагов своего четвероного спутника, но, как не всматривался в того, кто стоял перед ним, не мог хорошо рассмотреть его лица… Хотя, он ловил себя на мысли, что уже встречал эту «фигуру» где-то. Именно… фигуру… Но, при внешних очень знакомых признаках в фигуре всадника, никак не мог понять и вспомнить – кто перед ним и где они встречались?.. Черты лица «фигуры» были смазанными и нечёткими… Они, к тому же, были затемнены и не угадывались, за наложенной на них тенью…
– Ты не узнал меня, Ферон? – удивление прозвучало в вопросе загородившего ему дорогу в самом широком месте подъёма. – Хотя… это, наверное, правильно… Я в Нави… а ты в Свете… – Ферон попытался найти источник света в этом месте, но не нашёл его, а тень, откуда то, всё же рождавшаяся, не давала хорошенько рассмотреть лик того, кто перед ним встал.
– … Я ведь не тот, кого напоминаю тебе собой. Я всего лишь его тень!.. Тень, выполняющая задачу…
– Тень?! – Ферон не понял ничего из того, что услышал, – тень не может существовать без того, кто её отбрасывает?!
Он ещё раз огляделся – вокруг них была сизая дымка, без Звёзд, Солнца, Луны…
– Разве?! – отозвался всадник. – Тогда поищи свою?
Ферон, испытав холод от голоса, говорившего с ним, повертел головой, пытаясь найти свою тень.
– Видишь… её нет. А моя есть! Моя тень заслонила тебе перекрёсток. Далее тебе нет пути. Всё сошлось в одной точке – моя тень и твой свет! – медленно произнёс всадник. – Сворачивай на дорогу!
– Дорогу?! Какую дорогу? – Ферон не мог понять того, что ему сказал всадник.
– На дорогу, коя течёт вдоль времени, а не поперёк его! Любой путь начинается у одной точки времени и заканчивается у другой. Дорога течёт вечно… вместе со временем… с его рукавом… рекой… и нет ей конца… как нет и начала!
– Где я? – спросил Ферон, только сейчас поняв, что не понимает места своего нахождения. – Где находится это место?!
– Ты в тени Мира. Но ты ещё не вошёл в её полное вместилище чистоты, где царствует Совесть. Меня, ты знаешь. Я могу стать твоим провожатым, а могу и не быть им. Сейчас, я на перепутье. Другой, бывший мой подопечный, входит в меня. Он хочет сказать тебе то, что ему необходимо. Я не в силах помешать ему. Я впущу его в себя… – При этих словах, над всадников взвилось, что-то чёрное… Что-то напоминающее огромные крылья плаща…
– Танат?! Я вижу, перед собой Таната?! Я умер?! – прошептал Ферон.
– Нет, Ферон. Пока, нет. – Крылья снова сложились в обрамляющий фигуру плащ. – К тебе пришёд… как я сказал твой… твой… друг…
Слово «друг» было произнесено с протяжкой и искажением… Фигура, пространственно исказившись, вновь изменилась в очертаниях…
– Это Я!.. Танат всё врем толкает меня… обратно… Но… Я здесь, Ферон! Я не пущу тебя сюда… Тебе сюда рано… У тебя есть ещё не пройдённая дорога! – этот голос вывел из ступора, увиденного Фероном.
– Актих?! Я слышу Актиха? – выдохнул он. – Но как? Как ты оказался способен помешать Танату? Ты стал Богом?
– Можно сказать и так. Не я один. Но, у тебя… не я сам… Моя тень… В Таната можно пустить только тень! Ибо, он сам ей и является. Но он не враг Мира. Враги более хитры и могущественны. Они имеют тела. Но, тебя дальше не пустит моя тень. Она способна ещё возвращаться в тот мир, с коего я ушёл, какое-то время… Она может посещать тебя во снах… и именно… этим я воспользовался.
– Во снах?! – Ферон был заворожён услышанным. – Так значит Ирис может прийти ко мне в мои сны… но не хочет этого делать?! Я правильно тебя понимаю?..
– А ты узнаешь её? – ответил вопросом Актих. – Ведь меня ты не узнал!
Ферон оглядел тень.
– Я знал Актиха другим. Тот был весёлым, живым, искрящимся светом… Он смеялся над опасностью… Таким мы тебя помним… А передо мной… другой… не такой…
Тень немного отступила, открыв часть лица Актиха. Оно не имело красок жизни.
– Веселится, смеётся в человеке Свет. Только он. Свет может многое. Во мне его нет! Я тень Актиха. Тень не имеет чувств. И приходящий к тебе во снах, безчувственен (истинно правильное написание слова. Не Бес чувственен. Прославление Бесов. А без чувственен. Нет чувств. Авт.) Я могу лишь напомнить тебе его. Я повторяю мысли Актиха и не больше!
Ферон поглядел на «тень» своего друга.
– А где сам Актих? Где он? – вырвался у него вопрос. – Со мной остались Фергон, Марциал и Орест. И всей нашей дружеской компании. Только они ещё живы. Тагон умер от болезней. Акрон от ран. Ты их не видишь?
– Тени да. Самих нет. У каждого свой путь, начинающийся от той точки времени, у коей он «осыпался» светом. Но зря ты мне напоминаешь наши былые дела. У Тени нет памяти! Есть только задачи. Тень не помнит ничего. Она выполняет действие. Тени тех, про кого ты сказал я видела, но Актих их не встречал… на этой дороге мысленно… Ты первый. И, поэтому, я здесь.
– Так значит всё же я на дороге смерти?! – Это последнее изречение тени оборвало связь Ферона с прошлым. – И я на пути в… мир Аида? Ты не пускаешь меня к Актиху? Если, принять к вниманию окружающее – я почти там!
– Ты в тени Мира, Ферон. – Ещё раз пояснила тень. – Здесь, Тень меняется от Световой волны попадающего сюда. То она укорачивается, то удлиняется… Всё просчитает Совесть. У кого её нет, тот просто растворяется ею… на живой свет материи. И всё. Твоя волна вызвала возмущение и я, послана сюда, чтобы закрыть тебе путь и повернуть к Дороге. Это его воля.
– Не пускаешь меня? Значит, я ещё не мёртв?! У меня есть ещё шанс вернуться?! Вернуться в Свет?! Но почему? Почему ты, так заботишься обо мне?
Тень Актиха вытянулась, изменившись пространственно – она стала намного объёмней и заслонило весь широкий подъём…
– Ты, выполнил все слова, кои обещал мне. – Ответила тень Актиха, – Я признателен тебе. Я давно встретил юную Ирис. Не здесь. В мире ином. Более светлом. Я счастлив с ней. И она также, расцвела счастьем. Время в том мире течёт по-иному. И дорога неспешно тянется вслед её русла. Но и Ирис, и Я, не забыли тебя. Помнит о тебе и наш сынишка. Ирис принесла его Актиху, то есть мне…
Ферон, после этих слов, на время потерял дар речи.
– Актих и Ирис счастливы… – Закончила говорить «тень».
– Как Актиху… – выдавил из себя Ферон, – Моего сына Актиху? И Ирис не сказала ему?
– О чём? – Перебила «тень». – О том, что это твой сын? Нет, Ферон! Это был не твой сын. Это был самый настоящий сын Актиха. Ирис просто не сказала тебе. Почему? да потому что сама не знала от кого он! Жизнь сложна, Ферон. И даже Актих, может не быть его отцом. Настоящий отец, был до него. Для этого есть законы крови и рода… Только любовь может стереть след прежнего. Огромная любовь. Но это уже частности. Ты расстроился, Ферон?
Ферон, взглянув на выросшую тень, подумал о вопросе. Он, внезапно для себя, осознал, что почему-то не испытывает боли от известия о ребёнке и его принадлежности. Наоборот, он, совсем неожиданно для себя, обрадовался тому, что услышал.
– Значит, они находятся в мире, намного светлее нашего?! Это значит, счастливее? Тогда пусти и меня в него?! – Ферон попытался проехать мимо тени.
Но его лошадь, сделала пару шагов и потянув воздух, встала как вкопанная, перед этим несколько раз спотыкнувшись.
– Не пытайся этого делать, Ферон! Меня послал к тебе Актих, не только с этим известием для тебя! То, другое известие, заставит тебя сожалеть о попытках уйти в тень Мира, тебе надо повернуть обратно. Надо доделать то, что ты не доделал и выполнить главное. Жизнь полна всяких красок, Ферон. Если одно время идут тусклые, это совсем не значит, что впереди нет радужных! Теперь же, слушай слова Актиха! «Та, кою ты полюбил всем сердцем и подарила тебе свою любовь – понесла от тебя новую жизнь!» Ты понял, что тебе передано, Ферон?! У тебя будет ребёнок, Ферон. Твой ребёнок! И теперь, ты должен жить ради него. Ты попадёшь в тень, Ферон. Попадёшь. Но зачем торопиться?! У тебя ещё есть время. Проведи его в Свете с пользой. Всё, мне пора! Идёт тот, кто гонит тень, и укорачивает свет. Мне пора… – Тень стала меняться. Ферон огляделся по сторонам, будто бы выискивая того, кто придёт после «Тени»… Вдруг, он заметил, что лошадь всадника, стала меняться внешне – у неё стал короче круп, будто кто-то срезал часть тени её фигуры… Навь навивала мысли на его сознание:
«– У меня будет ребёнок?! Ребёнок?! Не может быть такого счастья?! Неужели, Оттия… понесла от меня?.. А Ирис и Актих счастливы! И мир, в котором они находятся, намного светлее… Значит, они оттуда видят то, что мы здесь не видим! Не понимаем ещё!..»
Серый сумрак, наползший на навь сна… стал редеть…
Ферон, почувствовал, как сердце его, до этого момента холодное и не живое, медленно «теплеет» радостью за тех, о ком он подумал. Он попытался создать «образ» той, о ком вспомнил и… его глаза дёрнувшись… чуть приоткрылись. Яркие лучи, проникли в них, обжигая зрачки… Заря нового Дня, прорывалась сквозь «Тень» Нави…
«-…Вот кто изгонял Тень… а я думал сам Танат… Нет! Солнце бросило мне своё приглашение… и я, непременно, принимаю его!»
Ферон, уже не видел лошадь, он почувствовал, что где-то лежит, повёрнутый к солнцу… На его грудь упали блёстки лучей… и они, странно повлажнели… Его слух стал раздвигать мерную тишину…
– …Ферон… Зачем, Ферон… Ты, только тронув моё сердце, уходишь от меня?! Что я сделала Солнцу, которое отворачивается от меня?! Что?..
Ферон, вздрагивая веками, с силой пытался открыть глаза – он слышал звук голоса той, о ком думал сквозь мрак небытия…
– …Что это?! Ты попытался открыть глаза?! Ты приходишь в себя! О! Это счастье! – Голос рвал его сознание. – Ты победил смерть! Ты оживил мне сердце!..
Голос, разорвал в клочья, остатки тени, в сознании Ферона. Он с усилием открыл глаза и невероятной силы боль, пронзила глаза, кои увлажнились слезами… Он, сквозь пелену слёз, увидел лицо той, чей голос, как ему казалось, навивался во мраке «тени». Она, действительно, была рядом с ним… И глаза её, были также замутнённые слезами, кои падали ему на грудь и ловя свет, бросали блики искр во все стороны. Его сердце, будто чувствуя эту влагу слёз на груди, подчиняясь ритму падения слёз, налилось силой восторга и… счастья. Он понимал, что в его сердце, теперь, была та, кто правила «ходом» нового шага к жизни…
– …Ферон, как я счастлива! Я не спала три ночи, находясь рядом с тобой! Я молила Солнце, чтобы оно вдохнуло в тебя жизнь! Ради жизни… твоей и моей…
Он, ещё не в состоянии произнести хоть что-то, поймал глазами огненный отблеска Солнца, который лучом, упал ему на лицо. Опять он видел лишь силуэт Оттии, за ярким нимбом солнечного «зайчика».
– Ты дышишь… дышишь глубоко… Как это хорошо! Эти дни, ты почти не дышал. Значит, всё будет хорошо. Но, мне надо сказать об этом, нашему лекарю Никанору! Я совсем, забыла об этом!..
Он почувствовал, что её ладонь, дотронувшись до его щеки, опустилась на его кисть, кою сжала и держала сжатой. Её пальцы, стали перебирать его пальцы и остановились на мизинце…
– Полежи! Я пойду расскажу об твоём пробуждении, Никанору! – Сказала она, отпуская его кисть, но в этот момент, его мизинец согнулся и обхватил один из её пальцев… удерживая её.
Оттия повернулась к Ферону.
– Оттия… – выдохнул он, – Я вернулся…
Оттия снова склонилась над ним. Слёзы, снова, выкатившиеся из её глаз, упали на его щёки.
– Да! Ты вернулся! Вернулся ко мне… – Теперь «дождь» слёз Оттии, вызванный долгим ожиданием его отдаления от порога смерти, пролился счастьем, окропив лицо возвратившегося в свет…
Оттия, не в силах идти куда-то, положила ему на грудь свою голову с упоением слушая удары его сердца… Рука Ферона, немного приподнявшись, опустилась её на голову и утонула в копне её густых волос… Две фигуры, как будто замерли, потеряв счёт времени…
