Юрий Михелевич Гедзберг
Конюшенная площадь, дом 1
25. Обед
Обед на Конюшне (как и всюду) – дело святое.
Иду по профилакторию – Тряпло в комбинезоне и строительном подшлемнике с белой шнуровкой на затылке своими большущими, как лопаты, руками, своими грязными ручищами прямо на капоте "Москвича" разделывает тощего цыпленка. Чистке куриного желудочка способствует косой монтёрский нож, изготовленный из широкого ножовочного полотна. Рядом на электроплитке в огромной кастрюле закипает вода.
Однако большинство работяг всё-таки ходит на обед в столовую. Мы тоже ходили, однако с некоторого времени Клён, Васька и я стали приезжать на обед на своей "ласточке" – списанной, но отремонтированной "Волге". Конечно, это очередное хулиганство автоэлектриков – не спеша, как на параде, проехать 150 метров по двору Конюшни под завистливыми взглядами сотрудников всего автохозяйства. Сейчас бы это назвали минутой славы, однако и тогда это было не хило!
Буфетчица в столовой – крупная энергичная женщина. Каждого следующего по очереди она встречает своим цепким взглядом и делает шаг навстречу (лучше сказать, делает выпад):
– Говорите!
При этом белый халат ее распахивается, демонстрируя комбинацию и голые ноги. От этой приятной неожиданности посетители столовой поочередно впадают в анабиоз. Буфетчица возвращает посетителей к жизни негромким окриком:
– Давайте мелочь!
Если мелочи нет, то сдачу буфетчица даёт карамельками, тем самым заканчивая сеанс связи и уже обращаясь к следующему:
– Говорите!
Обслуженные автослесари и водители отходят от кассы молча, не пытаясь спорить.
Ностальгирующим по СССР, подтверждаю: на столах лежали бесплатный хлеб, бесплатная соль, бесплатный молотый перец и бесплатная горчица (которую Васька называл "тёщино масло"). Так что, можно сказать, что почти всё в этой столовой было бесплатно. А до построения обещанной народу материально-технической базы коммунизма оставалась вообще какая-нибудь пара лет.
Так вот, этот бесплатный хлеб мы, как в пионерлагере, таскали из столовой. В цеху добытый хлеб Клён по-хозяйски круто солил прямо из открытой пачки с надписью "Соль". Раскладывал он свои деликатесы на горячей батарее отопления, подложив вниз какие-нибудь документы. Поэтому вопрос с закуской в электроцехе был решен окончательно и бесповоротно.
Бывало, что иной раз Клён мялся и почему-то отказывался обедать в столовой. Потом хохотнув пояснял, что ждет отмазки: "Сегодня у меня первое, второе и третье в один стакан". И я, и Васька – мы всегда с пониманием относились к этой, без сомнения, уважительной причине.
26. Девочка
У меня было поганое настроение.
Я шел по набережной канала Грибоедова, и гигантская мрачная туча над головой вполне соответствовала моему настроению.
Навстречу мне, вдоль ограды двигалась на костылях больная девочка, волоча свои ножки в тяжелых ортопедических сапогах. Девочка смотрела в небо… и улыбалась!
Я прошел мимо нее. Посмотрел на небо (что она там увидела?) – беспросветная низкая облачность.
И вот тут я устыдился своих ничтожных проблем: я понял, что не ценю того, что у меня есть, не умею радоваться жизни, как радуется эта девочка, шарканье ножек которой слышалось за моей спиной всё тише и тише.
Прошло много лет. Теперь, когда мне становится совсем хреново, я с благодарностью вспоминаю эту девочку… и мне легчает.
27. Клён делает нож
… Ношение, изготовление или сбыт кинжалов, финских ножей или иного холодного оружия… наказываются лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на тот же срок.
Статья 218 УК РСФСР
Наверное, каждый видел нож с наборной ручкой, но не все знают, как его изготовить. Некий чин из милиции заказал у Клёна подобный нож, поэтому я расскажу, как этот нож делал Серёга – делал долго, наверное, месяц или два, урывками, когда не было работы (каждый раз пряча заготовку, завернутую в холстину, в свой шкафчик).
Начал Клён с того, что взял кусок старой рессоры от грузовика и пошел в кузню, где кузнец ему отрезал и отковал заготовку ножа. Потом Клён на бумаге долго вырисовывал форму ножа, советовался со мной, как лучше ("Может, форму сделать позлее?").
Потом стал ходить к клёпалам обтачивать заготовку на их круге. Каждый раз приходил и показывал мне:
– За это мало не дадут.
Как-то я подсказал Клёну продолжение фразы:
– А мы мало и не попросим.
Ему понравилось: "Ага-ага-ага…", с тех пор Клён стал целиком произносить это соображение о возможной оценке его скромного труда, к тому же, на территории ГУВД.
Медленно, но верно Клён продвигался в реализации своего проекта, практически лезвие было готово, но для меня оставалось загадкой, как же он сделает наборную ручку (инженерного образования мне явно не хватало).
Всё оказалось довольно просто: Серёга на круге сточил плоские края рукояти ножа (они стали узкими), а конец рукояти сделал вообще круглым и леркой нарезал на нём резьбу (смазывая машинным маслом из старой консервной банки).
Потом нашел обрезки оргстекла разных цветов, из аккумуляторной принёс кусок чёрного эбонита (который, естественно, называл не на букву "э", а на букву "е"). В центре каждого из этих кусков Клён высверлил продолговатое отверстие, благодаря чему пластмассовые куски можно было на манер шашлыка насадить на плоскую часть рукоятки (и при этом они не прокручивались).
Ну, а самое главное – из кусочка латуни Клён сделал подобие глухой гайки с такой же резьбой, что и на рукоятке. Эту гайку он навернул на рукоятку, стянув ею все куски пластмассы. Потом всю ручку в сборе Клён обточил на круге (гайку скруглив), придал ручке благородную форму, отполировал её, лезвие заточил – всё!
Когда знаешь, как сделать – всё оказывается простым.
Прошло много лет, а у меня до сих пор в ушах звучит хриплый голос Клёна и его смех:
– За это мало не дадут. А мы мало и не попросим.
28. Славка
На Невском, на троллейбусной остановке, случайно после работы я встретил одноклассника – Славку Росина:
– Да всё потихонечку, женился второй раз, пацан у меня. Машину купил. Не престижную, конечно, "горбатого" взял, но для моей семьи, пожалуй, нормально. Машина на ходу, есть даже запасные сальнички-подшипнички…
Что я мог рассказать о себе?
Я смотрел на рыжего бородатого мужчину с голубыми глазами. Пару раз он неожиданно рассмеялся своим заразительным смехом – Славка всегда был очень смешлив.
Я смотрел на Славку, а мне виделся наш школьный физкультурный зал, где на окнах защитные деревянные рейки. Я видел, как Славка получает длинный пас и со счастливым смехом скачет к баскетбольному щиту, как, растопыренными пальцами он ведёт мяч, оглядываясь на догоняющих его длинных ребят из нашего класса.
Солнце бьет в окна, оставляя на полу резкие полосатые тени, в лучах солнца плавают пылинки.
Славка продвигается дико, какими-то скачками – боком, и даже задом – совсем не по-баскетбольному. Дриблинг? Какой, к чёрту, дриблинг?! Каким-то козлом Славка скачет с мячом к щиту, хохочет, и никто его не может догнать.
29. Еще про Клёна
Очень редко бывает, когда у Клёна что-то не получается. Как-то поступила заявка: нет зарядки на "Жигулях". Серёга всё проверил, несколько раз снимал генератор, перебирал и снова ставил на машину (а ставить его неудобно). Вот замерзший Клён входит в электроцех. Спрашиваю:
– Ну, как?
Клён (раздосадовано): "Да никак! Как больного раком – разрезали и снова зашили, и более ни х…".
_____
Клёна откровенно бесило, что на "Жигулях" вместо амперметра теперь появилась контрольная лампочка.
Раньше в автомобилях состояние аккумулятора контролировалось с помощью амперметра:
– в нуле стрелка по середине шкалы,
– вправо "плюс" – зарядка (чем больше обороты двигателя, тем сильнее отклоняется стрелка),
– влево "минус" – нагрузка берет ток от аккумулятора.
И это было удобно – всё под контролем. А вот с лампочкой вместо амперметра информации мало. Видать, кто-то на заводе подал рацпредложение, улучшил отечественный "фиат".
_____
Однако обычное состояние Клёна всё-таки благодушно-царственное. Вот он, как укротитель в пасти льва, пристраивается под открытым капотом на крыле работающего грузовика: что-то творит с трамблёром, проверяет искру на высоковольтных проводах, тянет за рычажок карбюратора – машина надрывается, мотор её ревёт, чихает, кашляет (ясно, что больную надо лечить). Водители толпятся вокруг машины и опасливо посматривают снизу на то, как там Клён колдует.
А вот сцена в электроцехе: водитель принёс в ремонт трамблёр, и Клён проверяет конденсатор (держит ли его ёмкость электрический заряд). Клён быстро-быстро касается щупом с напряжением 220 В вывода конденсатора – злые искорки проскакивают, потрескивают. Клён с гадливостью смотрит на конденсатор и словно о каком-нибудь кровососущем поясняет водителю: "Еще не напитался". Потом, всё больше вдохновляясь, сообщает: "Конденсатор – он ведь как работает? Он как губка – что взял, то и отдает".
Я рядом, но помалкиваю о том, что напряжение переменное. Вообще старюсь не обсуждать выводы Клёна, особенно при посторонних.
К примеру, Серёга берёт высоковольтный провод, тянет от него искру, а от искры прикуривает. Водители сомневаются: "А не ё…нет?".
Клён:
– Так это ж полезно – зубы болеть не будут. Зубной врач ведь лечит высоким напряжением, чтобы зубы не болели.
Клён любит демонстрировать крутизну. В электроцехе, например, он часто гасит окурок, окуная его в чан с керосином. Помню, как Серёга учил меня чистить коллектор генератора при работающем двигателе. Сначала было страшновато – надо просунуть палец в узкое отверстие у щеткодержателя и прижать к вращающемуся коллектору наждачку "нулёвку" ("А ну, как палец подхватит?").
Иногда, особенно в поддатом состоянии, Клёна всё-таки заносит. Рабочий день кончился, стоим во дворе у боксов; народ в глубоком сомнении: пойти, что ли, еще поддать?.. Проходит мимо главный инженер В.В.Стеклов и мягко обращается ко всем, ребята, давайте, лучше по домам, завтра ведь на работу.
Неожиданно, демонстрируя пьяное удальство, Клён истошно выкрикивает в его адрес: "Каланча!". Стеклов останавливается, с недоумением смотрит на Клёна… и идёт дальше (замечу, что эта выходка для Клёна прошла без последствий).
А Клён довольный собой, размахивает бежевым портфелем, на котором синей шариковой ручкой им нарисован гигантский "Знак качества" (в этот портфель помещается два "фугаса").
30. Кузнечики
Дачный поселок, раннее летнее утро. Я тороплюсь на первую электричку, чтобы успеть на работу.
Пустынно.
Прохожу мимо деревянного дома, на его крыльце неподвижно стоят он и она. Прижались друг к другу, только локти торчат, как у кузнечиков.
Завидую.
31. Олимпиада
Едва ли можно представить пустынным Невский проспект. А между тем я помню, как на пару недель лета 1980 года Невский обезлюдел, транспорта на нём почти не осталось, лишь милицейские "Жигули" время от времени проносились по своим милицейским делам.
При подготовке к Олимпийским играм из Ленинграда выслали бомжей, максимально зачистили город от криминала. На Конюшне поговаривали, что вышлют и химиков, но, видимо, поняли, что кому-то работать надо.
Был создан штаб, где в соответствии с графиком дежурили офицеры милиции… и даже химики. Да-да, я помню себя среди начальства Автохозяйства в большой зале наверху башенной надстройки, что на северной стороне Конюшни. Думаю, не многие могут похвастаться, что им довелось смотреть на Мойку через это большое полукруглое окно.
Вот так сидишь и ждёшь, когда тебя экстренно вызовут отремонтировать какую-нибудь машину. Время идёт, каждый день проходит в томительном ожидании, однако за всё время проведения Олимпийских игр на Конюшне не было ни одного ЧП.
Впрочем, нет, одно все-таки было – срочный вызывают меня на "Волгу" в центре Конюшенного двора. Я бегом туда, смотрю: возле неисправной машины стоят человек пять водителей вороных "Волг" (все, как положено, в черных костюмах, белых рубашках и галстуках).
– На что жалуется больной?
– Не заводится.
Водитель садится за руль, поворачивает ключ зажигания – стартёр крутит, но машина даже не схватывает.
Шофера вокруг машины наблюдают за происходящим.
Я снимаю центральный провод с трамблёра, приближаю его конец к массе автомобиля – искра приличная.
Снимаю по очереди высоковольтные провода на свечи – искры нет. Значит, что-то с бегунком. Снимаю пластмассовую крышку трамблёра и… лёгкое замешательство – бегунка нет.
– Ладно, Юрка, не обижайся. Молодец, сразу нашёл, – водитель достает из кармана бегунок, ставит его на место и заводит машину с пол тыка.
Все довольны, все смеются.
32. Люди как дома
Быстро и легко снесли старый низенький домишко в центре города; строительный мусор убрали, всё чисто.
Сколько раз я проходил мимо, не придавая значения этой невзрачной постройке (ну, есть и есть). Теперь здесь стало чуть просторнее. Даже удивительно, как же мало места занимал этот домик, как он здесь помещался?
И сейчас проходя мимо, я ощущаю, что недостает чего-то личного, ведь сколько я себя помню, ЭТО здесь было. Не ценил, не обращал внимания, не задумывался – как ребёнок, я внутренне был уверен, что так будет и дальше, всегда. И вот теперь лишь след на брандмауэре соседнего дома – линии скатов крыши да тёмные следы дымохода.
Близкие люди, как прижавшиеся друг к другу дома: мы не слишком замечаем многих, кто живёт рядом, но ПОТОМ долго несем в себе их следы.
33. Пир хищников
Как-то Клён заходит в цех и командует мне:
– Михалыч, там во дворе списанный уазик раздевают – давай-ка по-быстрому, снимай, всё, что нам пригодится.
Я хватаю инструменты и вперёд. У машины с поднятым капотом уже стоят карбюраторщик (по кличке "жоклёр") и моторист, работают они энергично (ведь запчасти – это первое дело для любой халтуры). Я присоединяюсь к ударникам труда, которые, не сомневаюсь, могли бы утащить и наши детали.
Неожиданно появляется старший мастер Михаил Константинович Гостев. Обращаясь ко всем, он строго требует: "Снятые детали сдайте потом по описи на склад!". Работяги незаметно перемигиваются и покорно отвечают: "Конечно-конечно…".
Работа кипит.
Пока я работал, склонившись к машине, незнакомый водила подкрался ко мне сзади и схватил между ног. Я оттолкнул – он отскакивает и потрясенный (с деланным удивлением, с наигранной завистью) сообщает:
– Ишь-ты, какой у него большой на одного! У нас-то с женой такой на двоих…
Да, и такие шутки бытовали у работников милиции.
34. По Невскому на велосипеде
Я помню, хоть и было это давно, как на Конюшенной площади мотоциклисты сдавали вождение, чтобы получить водительские права. "Макаки", "Ижы", "Явы", туповатые "Восходы", мощные "Ирбиты", какие-то трофейные мотоциклы – все были здесь, все наперебой надрывали двигатели, чтобы продемонстрировать искусство своих наездников.
Скажу больше – когда-то надо было сдавать вождение даже на велосипеде ("змейка", "круг", "разворот", "восьмерка"), не говоря уже о сдаче теории. На самих велосипедах были государственные номера.
У меня до сих пор где-то лежат велосипедные права, так что ПДД я знал, и знал, что по Невскому на велосипеде ездить нельзя. Но ездил (на работе я ставил велосипед в цехе, у неработающего стенда, чтобы никому не мешать).
Так вот, пилю я с работы по Невскому, а у кинотеатра "Художественный" меня тормозит ГАИшник.
Штраф платить совсем не хотелось, поэтому я понёс какую-то околесицу, мол, работаю на Конюшенной площади, мы помогаем вам – милиции и пр. Неожиданно ГАИшник перешел на "ты":
– Тебя как звать?
– Юрий.
– Слушай, Юра! Меня зовут Андрей. У меня "Москвич" – как на Пулково поднимаюсь, двигатель начинает захлёбываться, я уже и клапана регулировал, и карбюратор проверял – не помогает. Может, посмотришь трамблёр, а я тебе разрешу по Невскому ездить. А когда не моё дежурство, если что – скажешь, Андрей разрешил.
– Хорошо, Андрей! Завтра подвози трамблёр. Снизу из проходной позвонишь в электроцех, я выйду.
На следующий день без всякого звонка прямо в электроцех неожиданно входит Андрей (вот проныра!), разворачивает небольшой сверток – там траблёр.
Что сказать? Трамблёр я Андрею перебрал, а в обеденный перерыв прямо в комбинезоне с его трамблёром рванул по Невскому до "Художественного".
Еще раз, по Невскому на велосипеде, Карл! В черном промасленном комбинезоне! Вот она – минута славы…
Что-то в моём сознании изменилось: оказывается, я крутой, я даже могу изменять правила игры в этом мире! Это я-то, со своим рабским ИТРовским мышлением, с прежним раболепием перед всеми – перед вохровцем в проходной, перед машинисткой, перед секретарём директора, перед начальником, даже перед бригадиршей в подшефном совхозе…
P. S. С юридической точки зрения, возможно, эта история не вполне однозначна.