Юлия Сподковыркой
Маленький Пук
Снизу из дверного проема сочился сквозняк и преступник, уткнувшийся носом в пол, в последний раз перед заключением, почувствовал облегчение.
Штурмовая операция заняла не более двух минут. Растроганная продавщица кинулась в объятия молодого инспектора, но поблагодарить не успела: девушка рухнула в обморок от жуткого запаха, но Митька был твердо уверен, что от любви. Он подхватил ее одной рукой и огляделся вокруг. На полу лежал стонущий преступник, а на его руках белокурая красавица – именно так он и представлял себе эту работу!
“Безупречный пируэт маленького Пука”
И маленькие и большие Пуки любят ночные посиделки. Отужинав, счастливые и довольные люди разбредаются по спальням, и дом оказывается во власти невесомого семейства. Уютно устроившись у камина, они согревают душу историями о былом. Бесстрашный дедушка Пук любил рассказывать о своих экстремальных похождениях: как топил льды на Эльбрусе, как разжигал костры и ненависть людей во время походов на Алтай, как на высоте в 4000 метров сподвиг начинающих парашютистов на первый прыжок – после его появления они наперегонки ринулись вниз. Скромная бабушка Пук без умолку болтала о рецептах, которые за десятилетия пребывания на кухне, выучила наизусть. Но самой популярной была история о знаменитом сородиче, который танцевал на носу у самого президента.
Дело было много лет назад. Тогда начинающая балерина Софья Левинская, молниеносно завоевавшая звание примы, впервые предстала перед публикой в образе Кармен. Этот спектакль был большим событием в мире искусства. По случаю премьеры собралась достопочтеннейшая публика: выдающиеся хореографические деятели, именитые литераторы, чиновники. Армия журналистов пристально следила за каждым движением на сцене, и балерина, как всегда, была на высоте: хрупкая и грациозная Кармен очаровала зрителей, как только выпорхнула из-за кулис. Ее батман вызывал в толпе – восхищение, па де буре – изумление, а изящно стукая ножками в прыжке кабриоль, она каждый раз доводила собравшихся до экстаза.
В конце спектакля зрители рукоплескали. Вспышки камер, возгласы «браво», цветы, которые нескончаемым потоком летели к ее ногам, и Софья Левинская мысленно уже оказалась дома, с мужем. Она представила себе, как опустит распухшие ноги в ванночку с морской солью и лавандой, нальет бокальчик Дом Периньона, возьмет маленький ломтик сыра дорблю и отпразднует свой триумф. И ничего, что от таких деликатесов у нее будет пучить живот – она ведь у себя на кухне, а здесь уж, извольте, можно позволить себе власть… отдохнуть. И громоподобный скрип озарит вечернюю мглу квартиры. А из спальни раздадутся аплодисменты мужа – единственного человека на Земле, кто знает об этом ее таланте. И балерина впервые за полгода, наконец, расслабилась. Воображаемые овации слились с реальными. Прима забылась, и маленький Пук материализовался в жизнь.
По закону подлости, в этот самый момент море аплодисментов стихло. Гулким эхом прима балета сбросила скопившееся напряжение. Маленький Пук, прорвавшийся из-за подкаченных “кулис”, во всей красе неуловимой глазу, но заметно ощутимой носу явился знатной публике, и началось новое представление.
Пройдясь менуэтом по лысине интеллигентного мужчины в первом ряду, он отвесил низкий реверанс даме в шапочке с вуалью по соседству и, сделав тройной гранд батман в воздухе, двинулся в сторону очаровательной юной особы в дальнем ряду. Перекидным жете он перескочил с одной розовой щечки на другую, девица рухнула в обморок —, вероятно, от восхищения, а маленький Пук уже нацелился на ложу.
Публика, до глубины души потрясенная откровением всеобщей любимицы, бросилась к выходу. У дверей образовались пробки. С лож в этот вечер за представлением наблюдал сам президент. Он был пожилой и глухой на оба уха, а вот его супруга – нет, но она проспала всю постановку, а потому парочка решительно не имела представления, что происходит внизу. Маленький Пук закрутил на носах столь почетных гостей пируэт. Первая леди тут же прозрела и прикрыла шелковым платочком лицо, президенту же проворный невидимка крепко пожал в знак знакомства нос. Богатырские и вздувающиеся ноздри главы государства так располагали к сольным выступлениям, и маленький Пук летал по ним то туда, то сюда.
Президент попробовал задержать дыхание, но надолго его не хватило. Он начал кашлять. От резких движений с его головы слетел парик, им то он и защитил нос, но это не помогло. А газообразный танцор все кружил и кружил. Кружил и кружил. Кружил и кружил. Тогда, недолго думая, президент сиганул вниз. С оголенной всему свету лысиной, народный избранник оказался на руках своего народа. Он лежал счастливый и довольный: сквозняк из открытых дверей потихоньку разжижал спертый балериной воздух. Для себя президент отметил, что он все-таки хороший правитель, за все время пребывания в толпе его всего два раза оскорбили, и пять раз дали в лоб.
На следующий день газеты пестрили заголовками: “Прима театра теперь не только танцует, но и поет”, “У нашей балерины открылся новый талант!”, “Кто громче госпожа Левинская или трубач?” Балерина и ее маленький Пук прославились на весь мир. Между тем, карьере танцовщицы это никак не повредило, а скорее даже наоборот. Критики отметили смелость артистки и похвалили ее за простоту в столь щепетильном вопросе. На ее спектакли потянулась публика из рабочих слоев. Заводские работяги скупали билеты на постановки с участием Софьи Левинской. А самые творческие представители даже сочинили в честь нее стихотворение:
“Левинская бздит как рабочий с завода,
Своей пятой точкой меняет погоду.
Прима театра – наша дивчина
Изящество — кошки, привычки — простолюдина”.
“Маленький Пук графа Гернбиш”
Старинный замок на окраине Англии держал башнями луну. Местные жители верили, что там водятся привидения. Делить кров с озлобленными духами, пусть даже и воображаемыми, никто не желал. Вот и пустовал он уже ни одно столетие. Пока его не выставили на продажу. Молодые супруги Джонсоны стали его счастливыми обладателями. Она работала библиотекарем, а он – продавцом в мясной лавке. Жили они бедно, но счастливо и, увидев четырехэтажный замок, тут же размечтались о доброй дюжине детей.
Самозабвенно напевая себе под нос ноктюрн Шопена, миссис Джонсон объявила войну грязи. Тонкая, как тростинка женщина, словно заведенная юла, кружилась по дому, безжалостно сметая на своем пути, дорожки из пыли и полотна из паутин, пока не уперлась в дверь подвала. Спускаться туда в одиночку она боялась, но муж был на работе. И, вцепившись в метлу, как в ружье, миссис Джонсон отважно зашагала вниз.
Из крохотного оконца, напоминающего круглый хлеб, в тесное подземное помещение пробивался лучик света. Он падал на гору старого хлама, будто призывая гостью на нее взглянуть. Под кучей мусора женщина нашла старинную шкатулку невероятной красоты: из синего камня, с резными изогнутыми ножками. К ней была прикреплена записка. На отсыревшей и пожелтевшей бумаге еще можно было различить текст, совершенно точно, написанный пером:
“Премногоуважаемый и достопочтеннейший граф Диллард, выражаю вам свое глубочайшее признание и высылаю этот маленький презент в надежде на ваше прощение. С наилучшими пожеланиями ваш старый друг – граф Гернбиш”.
Шкатулка была уж очень красива, а миссис Джонсон уж очень любопытна и на правах новой хозяйки она решила присвоить содержимое найденного ларца себе. Она торопливо отодвинула задвижку, смело распахнула крышку и буквально нырнула носом внутрь шкатулки.
Внутри коробки было совершенно пусто, только маленький зеленоватый ветерок лениво гулял по ее дну. Человеческая тень, нависшая над ним, будто пробудила его. Он завертелся, образовал воронку, которая превратилась в миниатюрное торнадо, сокрушительно обрушившееся на клювообразный нос женщины. Левая ноздря миссис Джонсон засвистела, правая – зашуршала, а затем она стала бесконечно чихать.
В воздухе пахнуло редькой.
Задребезжали оконные стекла, лампочка на потолке пошла ходуном, клубы многовековой пыли закружились в бешеной пляске. Какая-то неведомая сила вырвалась из шкатулки. Она носилась по комнате, развивая волосы, уже позеленевшей от жуткого смрада, миссис Джонсон. Затем наступила резкая тишина. Зеленоватая струйка воздуха, словно змея, стала подползать к ногам женщины. Проскользнув в штанину брюк, она забралась выше по телу, пока не достигла носа. Миссис Джонсон закрыла дыхательные пути ладонью и попыталась сбежать из подвала. Ах, если бы не эта ступенька, провалившаяся у нее под ногами. Миссис Джонсон свалилась вниз, ударилась головой о перила и отключилась.