Юлия Пятницына
На Шелковом пути. Большое азиатское путешествие, чтобы обрести себя
Элин
Был солнечный день с ярко-голубым высоким небом, лучи прорывались сквозь оставшуюся листву. Я спустилась вниз и пожала ему руку – у входа в ресторан стоял папа бывшей ученицы. Учтиво предложив присесть, он остался ждать в очереди, чтобы сделать заказ.
– Что вы будете, Юлия?
– Что угодно, только не традиционный китайский завтрак.
Он рассмеялся.
Сквозь стекло входной двери я вижу маму моей студентки: с осмысленным взглядом, уверенную и милую. Это единственный человек с бывшего места работы, с которым мы поддерживаем связь. Рядом с ней – сегодняшний повод собраться: маленькая Элин, одетая в ярко-малиновое пальто. На голове у девочки заплетены два хвостика, которые торчат, словно зафиксированы на проволоке. Элин выделялась среди других детей не только интеллектуальными способностями, но и неизменным забавным стилем прически.
– Юлия!!! – малышка прыгает ко мне на коленки. Мы разговариваем на английском и китайском попеременно, она спрашивает о том, холодно ли в России, а я интересуюсь, когда она посетит мою родину.
Папа заказал девчушке классический завтрак – булочку и коричневое яйцо Лудань, замаринованное в соевом соусе со специями. Элин ест его палочками, а потом с огромным аппетитом сгребает крошки руками. Здесь за это не ругают детей – в Китае нет суеверия, которое связывает крохи и отсутствие денег. Это мы полны предрассудков. «Посмотри в зеркало, если забыла что-то и вернулась домой», «не свисти, денег не будет», «не смейся много, а то будешь много плакать», «не качай ногой, черта тешишь». Как мне хотелось все детство покачать ногой и смести ладошкой остатки хлеба со скатерти!
Мы общаемся с мамой Элин, Кэти, пока я доедаю сладкую рисовую кашу с грибами и курицей.
– До тридцати лет я только работала, а не наслаждалась жизнью. Я старалась для того, чтобы моя дочь в свои двадцать не нуждалась ни в чем, чтобы она была счастлива каждую секунду – ты и сама видишь, что она для нас значит.
В парке с цветущими магнолиями Элин собирала букетик из опавших цветов (попытка продать его чуть позже провалилась), а я только лишь наблюдала за родителями маленькой умницы. Кэти и ее муж были одними из тех, кто мыслил широко, кто выходил за рамки рядовых трансляций. Они отдавали своей девочке все – время, деньги, здоровье, и этим напоминали мне собственных маму с папой.
После обеда китайская пара привезла меня домой. Маленькая девочка в малиновом пальто почти спала, я пригладила ее топорщащиеся волосы и попрощалась с родителями. Мы ищем лето в жарких странах, но рядом столько всего, что согревает так, что не описать… В Китае семья Элин наполняла меня оживляющим теплом.
Родина
На уроке китайского учительница Юю спросила меня, что характерно для Поднебесной.
– Острая еда, улыбчивые люди, медленный интернет, – не задумываясь, ответила я.
– А что характерно для твоей родины?
– Хмурые люди, красивые девушки и зима шесть месяцев в году, – слепив набор стереотипов из того вокабуляра, что мне подвластен, я пообещала себе вернуться к вопросу позже.
Помню, как впервые приехала в Россию после полуторагодичного отсутствия. Не могла привыкнуть к тому, что восемьдесят процентов людей в самолете, в том числе и члены экипажа, русские. До конца полета я упивалась томатным соком, говоря с бортпроводницей по-английски – не могла сразу переключиться на родной язык. Улыбчивый пограничник, молодой парень, поприветствовал на паспортном контроле:
– Добро пожаловать домой. С возвращением!
В Шереметьеве меня встретила тетя, которая обещала «ничего особенного к приезду не готовить». Мы сели в автобус, затем зашли в метро. Все казалось таким необычным, но отдаленно родным: суровые люди в бесконечных шубах и меховых шапках, старое громкое метро, слякоть на дорогах, чистейший морозный воздух.
– Юль, я много не стряпала, как и обещала, так что открывай холодильник, выбирай.
На решетчатых белых полках ждали окрошка, три вида сыра, оливье, котлеты с пюре, борщ и шоколадный торт. Сфотографировав трофеи, я отправила сообщения заморским друзьям, чтобы разделить радость приезда в гостеприимную и вкусную Россию.
Я гуляла по Красной площади, созерцая зажигающиеся разноцветные лампочки на детской карусели; шла по Ильинке и любовалась ухоженными, вкуснопахнущими и обворожительными женщинами; глядела, не чувствуя мороза на щечках, на новогодние гирлянды. Приезжать в гости на родину – здорово. О происхождении не стоит забывать, ведь плоды на ветках появляются, только если о корнях заботятся. Истоки, включающие в себя генеалогическое дерево, культуру и Отечество, лепят из нас личность, для более глубоко понимания которой необходимо узнавать о своих предках.
Бабушкина любовь
Сидя в кофейне, читаю подаренную в Таиланде на Новый год книгу: в ней истории, продлевающие рождественское настроение. Вокруг много людей, а в моих глазах замерли слезы. История под названием «Посылка», где главный герой – бабушка: «Посылка стала для моих детей таинственной связью с бабушкой – они виделись с ней очень редко, но знали, что она их любит без памяти». Я сразу вспомнила свою бабушку – и перенеслась на пятнадцать лет назад.
Мамина мама жила в Днепропетровске[2] и редко приезжала в гости. У нее были проблемы с паспортом: один раз ее развернули на границе, но она не растерялась – сама поехала домой, а чемоданы с подарками для всей семьи отправила в Россию с мужем, Иваном Андреевичем. Мы всегда ждали бабушкиного приезда. Однажды она запланировала большое путешествие, чтобы посмотреть на новорожденного внука. Время прибытия поезда – два часа ночи. Я рвалась встретить гостей, но мама сказала:
– Доча, ложись, мы и сами не знаем, пропустят ли ее. Возможно, приедет один Иван Андреевич.
Ночью я услышала бабушкин голос и неизменную шутку про зятя. Она приехала! Бабушка приехала!
Бабушка Надя каждый раз привозила горы подарков. Объясняла она это тем, что у нее шесть внуков, а я – единственная внучка, поэтому любит она меня больше всех этих пацанов. Подарки от родителей часто были из серии «вот тебе хлопковая ночнушка», а бабушка… Она знала, что я пишу личный дневник, и год за годом привозила мне новый, изощреннее прежнего – с замочком, анкетой внутри и всякими немыслимыми побрякушками. Когда она дарила что-то, что приходилось внучке не по вкусу, бабушка, чтобы раскрыть всю ценность подарка, подтрунивала надо мной:
– Ты не думай, оно не дешевое!
Бабушка любила фотографироваться, но не абы как, а обязательно с прической, макияжем и – самое главное – на достойном фоне. Моему брату всего несколько месяцев, меня сажают в кресло из игрушек, а мама ярко красит губы.
Самый драгоценный подарок от бабушки – моя мама
– А что, зато, когда будем вспоминать, будем видеть, какие были красивые! – шутила бабушка.
Я часто говорила ей о своих якобы парнях (в десять-то лет). Она с улыбкой отвечала:
– Юленька, не спеши, твой кавалер еще не родился!
Я недоумевала: как же? Я что, буду старше него? И обижалась за то, что она так несерьезно относилась к любовной проблеме мировой величины. Моя обидчивость именно в бабушку, равно как и разговоры во сне.
Как-то раз мы приехали отмечать Новый год на Украину: у бабушки с Иваном Андреевичем был огромный дом, много снега вокруг и большой теплый камин. Предпраздничный вечер, я в ожидании праздника… Бабушка встает из-за стола и говорит:
– Совсем забыла, мне надо к соседям зайти, скоро вернусь.
Через пять минут раздался стук в дверь, я посмотрела в глазок и увидела настоящего Деда Мороза! Он был в смешных очках с черными усами, в коричневом тулупе, а за спиной держал огромный мешок. Он так залихватски шутил, особенно подтрунивая над папой – а папа громче всего смеялся, как будто знает Деда Мороза уже много лет. Только через четыре года в обыденном разговоре я узнала, что тем Дедом Морозом была бабушка. Она так вжилась в роль…
Она была человеком, который любил меня просто так, хотя я была капризным ребенком, которому не нравилось бабушкино фирменное блюдо – цеппелины. Маминой мамы не стало в октябре 2010 года. Она ушла неожиданно. Мне все время так интересно, что бы сказала бабушка, если бы увидела, чего я достигла, чем я живу? Наверное, она радовалась бы больше, чем кто-либо другой. Бабушка Надя осталась со мной везде: в дневниках, на нарядных фотографиях и в новогодних воспоминаниях. Она осталась в моем сердце.
Мальчишеские забавы
Моими развлечениями в раннем возрасте были довольно необычные занятия. У дедушки под шкафом лежала винтовка, которую нам купил папа. Мы брали «подарок» и уходили на безлюдную поляну пулять по банкам. Упор прикладом в плечо, предохранитель снят, открытый прицел. Прищуриваясь, совмещаю в поле зрения глаза стрелки трех точек – прорези целика, мушки и самой цели. Спускаю курок. Попадание! Раз за разом успехи становились лучше – я могла отличить, когда нужно брать чуть левее и выше, если ружье не пристреляно.
Вторым по популярности досугом, занимавшим выходной день, была рыбалка. Училась я шесть дней в неделю, вставая в школу ни свет ни заря. В субботу папа предлагал либо поехать в воскресенье гулять по парку Железноводска, либо встать в пять и отправиться на рыбалку. Мама сразу отказывалась:
– Слава, не выдумывай. Какие пять утра? Езжайте с Юлей, потом заедете к родителям чистить рыбу, а я уху сварю.
Конечно, между скучными прогулками по парку с сотней фотографий в красивом платье и копанием червей в утренней рыхлой земле с последующим насаживанием их на крючок я выбирала второе. Рыбалка. Рыбалка!
В полшестого мы заезжали за дедушкой. Бабушка набивала багажник пирожками и горячим чаем, я переодевалась в старые кроссовки, и мы ехали ловить туда, где больше никто не ловил – на зарыбленный пруд. Папа устраивал конкурс на то, кто первый вытащит улов, и я постоянно в нем побеждала. Стоит заметить, что папа сам никогда в соревновании не участвовал. В принципе, все, чем он занимался на рыбалке, это нанизывал червей на крючки.
Когда родился мой младший брат Захар, мы стали брать и его, но у Захара был личный интерес в утренних подъемах: он собирал кузнечиков, жуков и стрекоз в бесконечных зарослях камыша. Иногда мы брали родственников, иногда с нами ездили друзья, но все-таки идеальная компания рыбаков была такая: деда – в черной кепке, камуфляжной куртке и с раскладным стульчиком, я – в белом ободке, желтых штанах и с огромной сеткой, полной рыбы, и папа, который распутывал удочки, занимался наживкой и изредка с тоской и улыбкой посматривал на позабытый спиннинг.
