Юлия Панина
Небо Непала
Когда до стоянки остаётся небольшое расстояние, один из шерпов бежит вперёд, чтобы заранее найти место для ночлега и вскипятить чаю. В столовой шерпы обслуживают туристов в роли официантов.
Если группа делится на маршруте, шерпы обеспечивают связь между её частями. Они натренированы за день преодолевать расстояние, которое группа обычно проходит за два, два с половиной дня.
По сравнению с европейцами, шерпы выглядят маленькими, но их сила и выносливость поражает даже тренированных альпинистов.
Анна отстала от группы и вот теперь оказалась в компании молодого непальца, который не отходил от неё ни на шаг.
К радости Анны, когда они выбрались из города, вертикальные ступени закончились, и дорога в гору пошла плавно. Анне стало значительно легче – теперь она смогла догнать группу и идти в общей массе своих.
Об уединении на тропе, к которому Анна привыкла на Алтае, здесь не приходилось даже мечтать: по широкой тропе туда и сюда шли толпы людей, прибывшие из разных стран.
В основном повсюду слышался английский язык: здесь было много американцев, канадцев и англичан. Часто попадались немцы. Русских практически не было. Японцы, в отличие от остальных, для перевозки своих вещей нанимали яков – удовольствие не из дешёвых, – поэтому японские группы можно было легко различить издали. Изредка, с огромным рюкзаком за плечами, попадался навстречу одиночка, с которым не было даже шерпа. Но такие здесь были настоящей экзотикой.
Первой остановкой группы стал национальный парк Сагарматха, что в переводе с непальского значит – Эверест. Тут находился памятник первым покорителям высочайшей горы мира.
Отсюда Анна впервые увидела легендарную вершину. Гора стояла далеко, будто на заднем плане искусно изображённого пейзажа, за горной цепью, едва выглядывая из-за зубчатых скал.
Глубоко внизу, в горном распадке, неслась белопенная река, а в слегка затуманенных просторах межгорья парили орлы. Отсюда ещё не были видны вертикальные подъёмы и затяжные горные спуски. Здесь Гималаи только приветствовали путника, манили его к себе, обещая захватывающее приключение.
Анна задумчиво наблюдала за парой орлов. Птицы парили почти на уровне её глаз, горделиво расправив мощные крылья. С этого расстояния Анна могла разглядеть расцветку их оперения. Это завораживало.
–Энн, взгляни вон на тот подъём, – Крис показывал в сторону Намче, откуда они пришли.
Там виднелась гора с вертикальным склоном. На нём выбитым в камне узором просматривалась туристическая тропа.
По тропе непрекращающейся тоненькой струйкой двигались туристы. Издалека они напоминали муравьёв, усердно карабкающихся на вершину.
– Дальше нам туда, – Крис улыбался.
Анна вздохнула – ей было не до улыбок. Она пыталась оценить свои силы: сможет ли она преодолеть этот подъём. Но выбора всё равно не было.
Крис дождался, пока все сфотографировались на фоне Эвереста, и повёл группу к подъёму.
Скоро они уже стояли у подножия горы. Оказывается, на подъём собралась настоящая очередь. Люди двигались медленно. Когда, наконец, пришёл черёд их группы, Анне показалось, что горе не будет конца. Каждый шаг давался ей с большим трудом. Анна ощущала себя так, будто несёт за плечами неподъёмную тяжесть.
Крутой затяжной подъём – пожалуй, самое трудное, с чем столкнулась Анна в высокогорье. Пройдя две третьих пути, она почувствовала, что тело отказывается идти дальше. Анна давно отдала свой лёгонький рюкзачок шерпу – ей не к чему было корчить из себя героиню. Ей было важно добраться до конечной цели.
Навстречу, нагруженные коробками припасов, спускались носильщики. Многим из них было за пятьдесят. Они тяжело опирались на короткие толстые палки, но двигались с особой ловкостью и концентрацией – видимо, долгие годы мужчины ходили по одному и тому же маршруту изо дня в день. На сосредоточенных, изрезанных глубокими морщинами лицах Анна видела отпечаток тяжёлой непальской жизни.
К счастью Анны, подъём всё же закончился, и тропа стала более пологой. Поначалу она вышла на широкое плоскогорье. Попетляв меж зелёного кустарника, по виду напоминавшего казацкий можжевельник, тропа ушла на край склона и там потянулась по кромке, открывая Анне потрясающие виды и на долину, ухнувшую куда-то глубоко вниз, и на гималайские белки, коронующие окружающие кряжи.
Впереди из-за скал то и дело показывалась вершина Эвереста, окутанная клубящейся снежной дымкой. Да и не только она – Ама-Даблан и Лхотце горделиво выступали на фоне яркой небесной голубизны.
Солнце сияло что было силы. Оно будто специально высвечивало все самые неприметные закоулки горных отрогов, втайне любуясь изысканной красотой этого уголка Земли.
Анна попросила у шерпа свой рюкзак и достала фотоаппарат. Теперь она не выключала затвор и беспрестанно щёлкала окружающие пейзажи. Ей хотелось запечатлеть каждый клочок земли.
– Красота-то какая! – сказала она Крису, который остановился и ждал её на тропе.
– Теперь ты не жалеешь, что приехала в Непал? – Крис с довольным видом протягивал Анне горсть «Эм-энд-эмс».
После перенесённой физической нагрузки шоколад пришёлся очень кстати.
– По-моему, жалеть о визите в Гималаи может только слепой! – засмеялась Анна счастливым детским смехом.
***
– Гамбо, а почему здесь так много вертолётов? – В долине не прекращалось движение вертушек. С тропы они напоминали крошечных разноцветных жуков. – Неужели кто-то поднимается к базовому лагерю на вертолёте?
– Нет, – покачал головой непалец, – сейчас для альпинистов не сезон. Они начинают свои восхождения по весне.
– Тогда почему здесь так оживлённо?
– Это спасатели. Они спускают туристов.
– Но их так много! – у Анны округлились глаза.
– Да, здесь гибнет очень много людей. Горная болезнь – это не шутка. Многие переоценивают свои силы, думают, что справятся с высокогорьем «на раз-два». Они совершенно не принимают в расчёт ту высоту, на которой находятся. Думают, что горная болезнь касается только альпинистов. А потом наступает резкая слабость, озноб,содержание кислорода в крови понижается, и пошло… Если вовремя не спустить человека вниз, то отёк лёгких и летальный исход гарантированы. Гималаи – это серьёзно.
Именно по этой причине у Гамбо с собой был пульсоксиметр – измеритель кислорода в крови.
***
Тропы прорезали окружающие хребты, будто неровные швейные строчки.
По всей поверхности склона, где они шли, ещё встречались участки с зелёным кустарником. Кое-где прямо у тропы поднимались высоченные сосны.
Сочетание бурого, орехового, тёмно-зелёного и тёмно-серого цветов создавало необыкновенный природный фон, на который удачно ложились белые узоры гималайских вершин и лазурная синь кристально чистого неба.
Теперь Анне казалось, что она поняла, почему Крис был так привязан к кольцу Ламы. Цвет бирюзы, обрамлённой в жёлтое золото, сильно походил на цвет гималайского неба. Каждый раз надевая кольцо, Крис, должно быть, вспоминал небо Непала.
На некоторых участках тропы встречались выложенные вручную каменные ступени. Тогда Анне казалось, что она попала в далёкое прошлое. Что за следующим выступом находится вход в древний город, полный загадок и тайн. Ей очень хотелось, чтобы тропа никогда не кончалась.
Ветер не умолкал ни на секунду. Он не прекращался с тех пор, как они вступили на тропу. Здесь же, на плоскогорье, он был властелином – могущественным и неумолимым. И даже когда на жарком солнышке хотелось раздеться и немного подсушить ставшее мокрым термобельё, никто не торопился этого делать – оказаться на холодном ветру с мокрой спиной было опасно.
К обеду группа уже вышла к намеченной цели.
Они поднялись по каменным ступеням здания и прошли через холл гостиницы. Выйдя через стеклянную дверь на противоположной стороне, они оказались на небольшой огороженной террасе. Здесь было людно. Анна очень хотела присесть, но все места оказались занятыми. Им пришлось подождать несколько минут, прежде чем для них нашлось два столика, стоящих рядом.
Широкое каменное ограждение до пояса высотой отделяло террасу от бездонной пропасти. Вытянутые деревянные столики упирались в ограждение торцом.
Из обрыва, будто воскресшие к жизни, поднимались гигантские красавицы-ели. Их верхушки были увенчаны синими шишками небывалых размеров, за ними открывалась панорама высочайших горных вершин мира. Здесь они лежали перед путником как на ладони, будто белоснежные шахматные фигуры, выстроенные в один ряд. Они словно дразнили путника своей мнимой доступностью: Джомолунгма, она же –Эверест, она же – Сагарматха, и рядом с ней – Лхотце и Ама-Даблам.
Анна подумала, что им крупно повезло – на небе не было ни облачка, и горы выступали перед ними во всей красе, нарочито позируя для памятных снимков.
– Ты заметила, что верхушка Эвереста имеет самый непривлекательный вид? – Крис наклонился к Анне.
Очарованная всем путешествием, Анна не сразу поняла, о чём говорил американец.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Посмотри внимательно: верхушка самой высокой горы мира смотрится как геометрически правильная пирамида, это же – абсолютно скучное зрелище.
Анна присмотрелась. Действительно, Крис был прав – ничего живописного, по крайней мере издалека, в Эвересте не было.
– Хотя говорить о красоте вершины несколько странно, я соглашусь, – закивала Анна. – По сравнению с Ама-Даблам Эверест очень прямолинеен и однообразен.
На обратном пути Крис повёл их другой тропой, и они прошли через небольшую местную деревушку.
Любопытные женщины, оказавшиеся на улице, провожали группу взглядами. Анна подумала, что, наверное, этим непалкам довелось видеть людей из самых невообразимых уголков мира. Тропа, по которой шли туристы, превратилась для жителей деревни в своеобразное окно в другие цивилизации. Вряд ли кто-нибудь из них когда-либо смог позволить себе выбраться хотя бы в Катманду.
У обшарпанных лачужек на расстеленных прямо на земле ковриках играли маленькие дети – чумазые, легко одетые и иногда босые.
На крышах небольших домиков стояли тёмные баки с водой. Видимо, тёплую воду непальцы могли получать только с помощью нагрева солнечными лучами, благо, что солнца здесь было в избытке.
В деревне имелось кафе для туристов, где путникам предлагали сладкий чай, небольшую закуску и возможность посетить уборную.
Анна зашла в кафе, скорее, из любопытства, а вот Уайты с удовольствием заказали там себе чаю.
Селение было как бы утоплено в неглубокой долине, поэтому, возвращаясь в Намче, им пришлось вновь подниматься по склону. На этот раз почти весь путь шёл по широким, выложенным вручную ступеням – их было около сотни.
Вместе с ними по ступеням поднималось стадо яков.
«Вот и прошло время на адаптацию, – думала Анна. – А состояние моё ненамного улучшилось. Хватит ли мне сил подняться на следующую высоту?»
Анна понимала, что у неё была самая слабая подготовка в группе.
Её искренне удивляло, что семейство Уайт передвигалось по тропе так, словно никакого высокогорья не было и в помине: они весело болтали друг с дружкой, а Ник и вовсе, если останавливался, чтобы сделать снимок, догонял родителей бегом.
Павел, вероятно, благодаря регулярным занятиям спортом, тоже достаточно быстро освоился на тропе.
Об Эмили даже не приходилось говорить. И без того выносливая и сильная, она была к тому же экипирована трекинговыми палками. Энергично орудуя ими, американка преодолевала расстояния почти шутя.
Белен, как и обещала, шла по тропе в непальском платье. Она немного отставала от Уайтов и Эмили, но особых следов усталости на её лице Анна тоже не замечала.
И даже Крис, который был самым великовозрастным среди всех, казалось, не испытывал особых трудностей.
На следующий день им предстояло пройти через не менее живописные ландшафты и подняться на высоту уже 3870 метров.
Монастырь, куда они должны были добраться, возвышался на огромной каменной глыбе, отколовшейся от основной материнской скалы. Они видели его с тропы – громадный утёс выступал меж гор, как потерпевший кораблекрушение гигантский корабль. Наверху, словно рубка, белело здание монастыря Тенгбоче.
Глава 9. Гималайские тропы
Назавтра после скромного завтрака все снесли упакованные баулы вниз.
Здесь они впервые увидели портеров – знаменитых непальских носильщиков. Это были молодые парни двадцати – двадцати двух лет. Их было четверо. Каждый держал в руках моток толстой верёвки.
Двадцать минут – и все сумки были связаны по три штуки в большие поклажи, которые парни взвалили на свои спины. А ведь в каждой сумке было по меньшей мере килограмм двенадцать-шестнадцать.
***
– Для Непала вам понадобится специальный вместительный баул – большая прочная сумка без карманов и дополнительных наворотов. Упакованный, он не должен весить больше 18 килограммов. В противном случае портеры не смогут его нести, – объяснял Крис в очередном письме. – Лишние вещи надо будет оставить в гостинице, в Катманду. Там предоставляется сейф для хранения.
– У меня нет никакого баула, – отвечала Анна. – А разве туристический рюкзак не подойдёт?
– Портеры несут сразу по несколько баулов. В дороге они шоркают их о скалы, царапают о кусты, а на привалах бросают поклажу в грязь. От твоего дорогого рюкзака просто ничего не останется. Кстати, баулы можно дёшево купить в самом Катманду.
***
Портеры ушли из гостиницы первыми.
Их главной задачей было оставаться на тропе невидимыми – не сталкиваться со своей туристической группой. Туристы не должны были видеть, как совершается самая тяжёлая работа на маршруте.
Анна озабоченно смотрела вслед согнувшимся в три погибели молодым ребятам.
Теперь она понимала, почему непальцы такого небольшого роста: с детства они таскают на спинах тяжести, их позвоночник получает непомерную нагрузку и не вырастает до положенного размера – такова страшная цена, которую эти люди платят за возможность «наблюдать красоты природы».
***
– Поход по Непалу – это удивительная вещь, – рассказывал Крис, когда они сидели у костра под алтайскими звёздами. – Тебе не нужно абсолютно ничего нести – носильщики всё несут за тебя. Это их хлеб, так они зарабатывают в Непале деньги. Ведь работать, кроме как в туризме, там негде. Представь, один раз они даже несли для нас стулья и столы. И шли на пару километров впереди. Так что, когда мы подходили к стоянке, для нас уже всё было накрыто.
Тогда Анна всё никак не могла себе представить, как это возможно: нести по горной тропе столы и стулья.
Теперь она увидела всё своими глазами.
Анна отчётливо понимала, что не будь этих носильщиков, ей ни за что бы не попасть в Непал – тащить рюкзак двенадцать килограмм весом она ни за что бы не смогла. И, как она заметила, это было верным в отношении девяноста процентов туристов Непала.
Туда приезжали не для того, чтобы нести рюкзак и испытывать перегрузки высокогорья, – туда приезжали ощутить новые эмоции от недоступных для простых смертных Гималаев.
При этом большинство приезжих рассчитывало на максимально возможный комфорт.
***
Через несколько минут после того, как ушли портеры, гостиницу покинула и Анна с группой. Первые несколько часов они следовали уже знакомым маршрутом, которым прошли вчера. И опять после тяжёлого вертикального подъёма Анна пережила ликование, оказавшись на пологой тропе.
Было по-прежнему солнечно и ясно. Хрустальная синь неба дарила спокойствие и умиротворение. Знание маршрута на ближайшие пару часов придавало Анне уверенность. До знакомого своротка на ресторан она шла легко, всецело погружаясь в созерцание горных изгибов и белой снежной каймы, которая стала теперь для неё неровной линией горизонта.
Но вот поворот на ресторан остался позади, группа пошла на затяжной подъём.
Анна заметила, как с каждой минутой скорость её шагов снижается, а сердечный ритм, наоборот, нарастает. Красота окружающих гор отступила на второй план. Круг восприятия Анны сузился до ширины тропы. Мысли сначала потеряли масштабность, потом стали путаться, а потом и вовсе испарились. В сознании звенела лишь одна фраза: «Надо во чтобы то ни стало добраться до следующего привала».
Анна безнадёжно отстала от группы. Теперь её сопровождал только неизменный шерп. В какой-то момент ей стало совсем плохо.
Крис, видимо, почувствовал, что Анна не может справиться без помощи, и остановился, чтобы дождаться её.
– Как ты себя чувствуешь, Энн? Всё хорошо? – спросил он, заглядывая Анне в глаза.
Анна молчала. У неё не было сил говорить. Сердце выпрыгивало из груди, словно заведённое до упора. Ей приходилось вкладывать силы в каждое движение, чтобы худо-бедно двигаться вперёд, разговаривать она совершенно не могла.
– Ясно, – кивнул понимающе Крис. – Послушай, тебе нужно идти очень мелкими шагами, выпрямляя колено при каждом движении. Я пойду перед тобой. Старайся идти след в след. Наша задача – снизить частоту сердечных ударов. Поняла?
Анна молча кивнула.
Крис встал прямо перед ней и мелкими шагами двинулся вперёд. Сначала Анне было неудобно переставлять таким образом ноги, но постепенно тело стало привыкать к заданному темпу. Дыхание замедлилось. Частота сердечного ритма тоже снизилась.
Когда она попыталась остановиться для короткой передышки, Крис замотал головой:
– Нет, нет, не останавливайся. Тебе нельзя сбивать ритм. Ты и так идёшь медленно. Ты не устала. Твоё спасение в ритме. Остановишься – собьёшь ритм. Придётся снова его восстанавливать. Это нерационально.
Анна была благодарна Крису, если бы не он, она бы не добралась до следующей остановки, куда вся группа прибыла примерно на час раньше них.
Это был тот самый белеющий, словно рубка, монастырь Тенгбоче.
Рядом с ним примостились небольшие домики для туристов.
Пока группа располагалась в домиках, Гамбо отправился в сам монастырь разузнать, нельзя ли им побывать внутри. Оказалось, что местный Ринпоче находился в монастыре и согласился уделить им немного времени.
В отличие от Ринпоче из монастыря Чиванг, это был старенький, высохший дедушка, который передвигался с трудом. Он сидел в углу довольно вместительной комнаты для гостей. Поверх монашеского облачения на Ламе был одет тёмно-серый пиджак, а на его лысой голове торчала неказистая оранжевая шапка. Анне она показалась смешной. По-английски Лама не говорил. Но благословил всех, надев на каждого белоснежную кату.
Крис радовался новому благословению, словно ребёнок, который получил новую игрушку. И Анна искренне не понимала его радости. Ведь Крис был евреем. Так зачем еврею благословение от буддистского ламы?
***
– Белен, ты не находишь странным, что тебе захотелось учить еврейских детей Ветхому Завету? – оставшись наедине с Белен, Анна решила задать вопрос, который никак не выходил у неё из головы.
– Нет, а что тут странного? – пожала Белен плечами.
– Но ведь иудаизм – очень закрытая религия, они принимают только своих, – возразила Анна.
– Да, это мне хорошо известно, – она улыбнулась. – Ещё в юношеские годы мама возила меня в Израиль. Я помню, мне очень понравилась эта страна. И религия их подействовала на меня чарующим образом. Я ещё тогда захотела узнать о ней больше, но мама не позволила – для нее было дико, что её дочь, которую она водит в католическую церковь, интересуется иудаизмом. А потом я встретила Криса и оказалась среди его друзей-евреев. Я вспомнила свой юношеский интерес к иудаизму, нашла литературу. И увлеклась. А потом мне понравилось заниматься с детьми.
– А помнишь, Крис рассказывал, как вы втроём – Крис, Рой и ты – ездили на Тибет?
– Конечно помню, – Белен засмеялась. – Крис любит рассказывать эту историю, потому что там у нас было много приключений. Это было первое путешествие, куда я поехала вместе с ними.
– Скажи, Белен, а вы спрашивали тибетцев о Шамбале?
– О Шамбале? Что ты имеешь в виду? – Белен вопросительно подняла брови.
– Такое священное место в Тибете, которое может дать тебе просветление, – Анне не верилось, что и американцы не слышали о Шамбале.
Белен на минуту задумалась.
– Я думаю, что на земле полно святых мест. Нет смысла за ними гоняться. А если честно, я думаю, что любое место на земле священно. Всё зависит от отношения человека. Я, например, считаю, что Тибет нисколько не священнее озера Тахо.
***
В комнатах фанерного туристического домика было заметно холоднее, чем в гостинице Намче. Сам домик внутри напоминал вагон поезда с узким коридором и чередой дверей, ведущих в маленькие комнатки-купе. В полу коридора Анна заметила широкие щели, через которые было видно землю.
Местные хозяева пытались утеплить гостевое жилище, обив стены комнатёнок толстым войлоком, однако при наличие больших щелей в коридоре польза от обивки сводилась почти на нет. Чтобы туристы совсем не замёрзли, хозяева положили на каждый топчан свёрнутое одеяло, которым можно было бы укрыться поверх спальника.
Зайдя в крохотную комнатку, чтобы переодеться, Анна плотно закрыла дверь. Для того чтобы ночью удалось отдохнуть, нужно было беречь каждую каплю тепла. Не успела она достать пуховик, как на пороге показалась Эмили. Она машинально распахнула дверь и привычным движением бросила пыльную сумку прямо на кровать-топчан – по какой-то причине она не обращала внимания на грязь и пыль на сумке.
– Эмили, закрой дверь – холодно, – попросила Анна.
Эмили не отреагировала.
– А где у нас тут выключатель? – Она тщательно обшаривала стены комнатки.
В комнатке было весьма мрачно – небольшое грязноватое окно было затянуто ситцевой занавеской. Через пару часов выключатель им, несомненно, понадобился бы.
Анна подошла к выходу и захлопнула дверь.
Однако Эмили не унималась – через минуту дверь распахнулась вновь.
– Где же этот чёртов выключатель? – раздражённо говорила сама с собой Эмили, ощупывая рукой наружную стену комнаты.
– Эмили, закрой дверь – спать будет невыносимо холодно, – Анна не сдавалась.
Эмили опять промолчала, однако вышла в коридор, вытягивая свою лебединую шею, в надежде увидеть кого-нибудь из местного персонала.
Анна снова дотянулась до двери и толкнула её, чтобы она захлопнулась.
– Оставь дверь в покое! – словно разъярённая львица, набросилась на неё Эмили, пинком распахнув дверь в очередной раз. – Я занимаюсь решением важной проблемы, а ты лезешь со своей дверью!
Это было сказано таким тоном, будто она пытается разрешить задачу мирового масштаба, от которой зависит жизнь или смерть всего человечества. Эмили встала в проходе, продолжая изо всех сил вытягивать шею.
Из комнаты ушло последнее какое-никакое тепло.
***
Павел почему-то не гордился тем, что был русским. Даже более того – он считал, что американцы по праву превосходят их с сестрой во всём. Это читалось в его выражении лица, когда он беседовал с кем-то из группы.
– Да уж, русских видно издалека: понурые и угрюмые. Вечно выглядят так, будто пытаются тащить всю ношу мира. – В его голосе Анна слышала насмешку.
– Твоя правда – улыбка у русских, что луч солнца среди туч. Зато американский смайл завсегда сияет своим белозубым светом – так, что и фонаря не надо, – почти огрызнулась она в ответ.
– Вот и отлично, разве это не хороший пример для подражания?
Павел был искренен.
– Для подражания? – Анна не могла поверить, что он говорит серьёзно. – А ты когда-нибудь чувствовал тепло от американской улыбки?
– Тепло? – переспросил Павел.
– Ну да, когда тебе улыбаются искренне, потому что в этот момент ты становишься дорог.
Павел с укором посмотрел на сестру.
– Вечно ты всё усложняешь.
***
Через несколько минут в проходе появился Гамбо.
– Гамбо, – лицо Эмили озарилось неземной улыбкой, – подскажи, где находится электрический выключатель.
– Здесь ребята немного начудили, – тихо кивнул Гамбо, прошёл к окну и приподнял занавеску – выключатель прятался в самом укромном уголке.
Эмили успокоилась и наконец-то закрыла дверь.
Ночью она уже по привычке натянула на себя все имевшиеся у неё теплые вещи, а поверх спальника накрылась одеялом, предусмотрительно приготовленным для этой цели персоналом гостевого домика.
«Может, тебе и нравится спать, как капуста, с одним высунутым наружу носом, но мне в таком виде сон совсем не идёт», – подумала Анна, застёгивая спальник.
Её опыт говорил о том, что спать лучше в термобелье – так тело полноценно отдыхало за ночь, восстанавливая силы. Сегодня поверх термобелья она дополнительно надела флисовый свитер, а одеяло отодвинула от себя подальше.
Ночью Анна проснулась от того, что замёрзли ноги. Она предполагала, что подобное может случиться, поэтому ещё с вечера положила у изголовья шерстяные носки. Теперь Анна радовалась своей прозорливости. Натянув носки и поворочавшись какое-то время с боку на бок, она снова заснула.
Проснулась Анна рано. Было чертовски холодно. Ей захотелось поскорее очутиться в натопленной столовой, где посередине комнаты весело трещала печка-буржуйка – там, где они дружно согревались накануне вечером.
Накинув пуховик и наскоро натянув брюки, Анна помчалась было туда, но в столовой не было никаких признаков жизни. У стены в пустом помещении сидел Джек. Его красный нос невольно привлекал к себе внимание.
– Доброе утро! – поздоровалась Анна. – Похоже, тут не спешат создать рай для гималайских туристов.
– Привет! – заулыбался Джек. – Похоже, все просто спят.
На ходу вращая руками, чтобы хоть как-то согреться, Анна быстрым шагом устремилась к умывальнику в коридоре. К её счастью, умывальник был полон. Она быстро умылась ледяной водой и выбежала на улицу посмотреть на ещё сонные Гималаи, которые с трудом разлепляли веки в тонкой пелене тумана.
Солнце только начинало скользить по заострённым белым верхушкам, а на одиноком плато, зажатом между горными грядами, ещё лежала ледяная мгла. Было жутко холодно, казалось, студёный ветер забирается прямо под кожу. Анна поскорее вернулась в дом.
Тут уже и на кухне началось движение.
Анна села за столик и попросила стакан чаю. Ей принесли обжигающе горячую стальную кружку. Анна натянула перчатки и с удовольствием обхватила кружку руками. По телу побежала согревающая волна. Жизнь налаживалась.
Вскоре к ней присоединились остальные участники группы. Теперь еду приходилось выбирать из совсем скудного меню, откуда начисто исчезли свежие овощи. Порция каши, ещё один стакан чая – Анна была готова снова выступить на маршрут.
Оставив сумки носильщикам, они бодро зашагали по тропе, которая, к большому сожалению Анны, устремилась вниз, а значит, скоро им предстоял ещё один затяжной подъём. К концу дня они должны были подняться на высоту 4400 метров.
Очень скоро солнце добралось до их склона. Температура стала резко расти. Анна остановилась, чтобы снять лишнюю одежду. В лесистой низине, куда они спустились, не было ветра и солнце припекало довольно сильно. Анна вспомнила про солнцезащитный крем – он пришёлся как нельзя кстати.
По ходу маршрута ландшафт менялся быстро. Густой еловый лес вскоре перешёл в редколесье. Там и тут были разбросаны небольшие строительные площадки. Из местного камня здесь возводили скромные гостиницы.
Вдруг тропа резко вильнула влево, довольно опасно приближаясь к высокому обрыву. Было видно, что рваный край почти вертикального откоса очень непрочный – камни осыпались здесь совсем недавно… Внизу, на ошеломляюще большой глубине, шёлковой лентой белела река.
Анна невольно поёжилась – она не хотела бы оказаться на этой тропе в сумерках. Даже фонарик вряд ли помог бы путнику правильно сориентироваться здесь в темноте – место было слишком опасным.
Всё чаще им попадались носильщики, которые поднимали к площадкам стройматериалы.
Навстречу Анне медленно приближался мужчина, согнувшийся почти до земли. На его спине был закреплён большой лист фанеры, к которому он примотал огромный полотняный мешок с грузом. На вид мужчине было далеко за пятьдесят, но Анна уже знала, что горы набрасывали сверху лет десять-пятнадцать. У неё заскребло на сердце. Через некоторое время Анна оглянулась – мужчина отдыхал, уперевшись руками в большой камень.
Какое-то время тропа шла почти горизонтально. На этом ровном участке дороги они повстречали странную каменную кладку – невысокую, похожую на разделительную полосу автомобильного шоссе, будто в этом месте кто-то хотел развести потоки туристов, идущих в разные стороны.
Кладку выложили из крупных плоских камней, на которых были выбиты буддистские молитвы.
«Сколько труда! Неужели они действительно верят, что нанесённые на камень молитвы спасут их от жестокости гор?» – с грустью подумала Анна.
Вскоре, обогнув по кромке выпирающий горный выступ, тропа вывела группу к узкому подвесному мосту.
Словно цирковой канат, длинный мост был натянут над одуряюще высокой пропастью. Пешеходная поверхность моста была изготовлена из железной решётки с довольно крупными прорезями, сквозь которые отлично просматривалось дно пропасти. Ограждением по обеим сторонам моста служила похожая стальная решётка, только крупнее, больше напоминающая воздушное кружево и совсем не скрывающая от путника окружающего пейзажа, то бишь при переходе через мост создавалось впечатление, что ты пересекаешь пропасть прямо по воздуху, наступая на ненадёжную, шатающуюся во все стороны опору.
Один вид моста вызвал у Анны невольный страх.
Когда вся группа вступила на мост, отдельные его секции начали заметно раскачиваться в разные стороны.
Анне еле удалось унять приступ подступающей паники, ведь до конца моста было довольно далеко – метров сто пятьдесят, не меньше.
Шагая как можно осторожнее, они наконец-то оказались на противоположном конце.
Здесь группа, не сговариваясь, остановилась. Хотелось немного перевести дух, да и место располагало к тому, чтобы сделать несколько эффектных кадров.
Пока все возились с камерами и телефонами, на мост вышло стадо навьюченных яков… Животные деловито шагали по мосту, будто не замечая, что пересекают ущелье.
С моста они спускались всего в нескольких сантиметрах от обрыва. Каждый раз у Анны замирало сердце – как бы животное не свалилось в пропасть, однако всякий раз яки преодолевали препятствие со снайперской точностью.
«Да, родишься в Гималаях, ещё не такому научишься!» – думала восхищённая Анна.
Они только-только отошли от моста, как им повстречалась пожилая непалка. До этого они не видели на тропе местных женщин. Сморщенное, словно высушенный финик, лицо женщины было пустым и равнодушным. Её изношенное тёмное платье давно выцвело на солнце и было покрыто густым слоем пыли. За спиной старухи висела огромная, в половину её роста, плетёная корзина с продуктами. Корзина крепилась к голове женщины с помощью широкой тряпичной ленты, повязанной через лоб.
Американцы посторонились, пропуская непалку.
Белен тоже уступила ей дорогу и сошла с тропы. Каково же было удивление группы, когда женщина, увидев Белен, вдруг остановилась, улыбнулась и стала что-то быстро говорить на непальском языке, показывая пальцем на платье американки. Белен по-прежнему была одета в непальское одеяние.
