Юлия Панина
Небо Непала
Чуть позже она увидела, как несколько мальчиков лет десяти-двенадцати шли по двору к своему жилью. Бритые головы, одно плечо обнажено, бордовое облачение до земли, на ногах летние шлёпки. А температура всё продолжала опускаться.
Вечером их ожидал королевский ужин. От Криса Анна узнала, что с их группой в монастырь прибыли два повара. Как позже выяснилось, они привезли с собой огромное количество продуктов.
Небольшое здание столовой находилось отдельно от основной постройки. Перед входом один из поваров стоял с кувшином тёплой воды и предлагал гостям полить на руки. В ледяном вечернем воздухе ощущение на коже тёплой воды было сродни неожиданному подарку.
Анна поблагодарила непальца и зашла внутрь.
В столовой было две комнаты: кухня и обеденный зал. Единственное окно в обеденном помещении было зашторено плотной занавеской. Под потолком горела на удивление яркая лампочка. Стены обеденного зала были обиты светлой лакированной доской, из такой же доски были сделаны и массивные столы, закрытые деревом с внешней стороны почти до пола. Столы стояли вплотную друг к другу вдоль трёх стен зала, образуя уже знакомую букву П. Лавочки были плотно придвинуты к стенам. Чтобы всем усесться, приходилось протискиваться вдоль всей цепочки лавок и столов.
Когда Анна вошла в помещение, стол был сервирован. Вся посуда на столе была металлической. Набор, предназначенный для каждого, включал большую плоскую тарелку для второго, напоминавшую скорее поднос, большую металлическую пиалу для супа, стальную кружку, ложку и вилку.
Семья Уайтов уже сидела за столами. В помещении было холодно. Все они кутались в пуховики. Анна стала осторожно протискиваться к ним, постоянно застревая и опасаясь, как бы не порвать одежду.
Вскоре в столовую пришли все остальные участники группы.
Сначала двое поваров разлили по тарелкам горячий суп с бобовыми, а потом в зал вышли все четверо непальцев, работавших на кухне. У каждого в руках было по горячей кастрюле. Они по очереди накладывали свою часть блюда в огромные плоские тарелки гостей. Сначала поварёшка чечевицы в соусе, потом ложка отварного риса, следом ложка тушённого в соусе мяса буйвола, потом отварной картофель и зелёная фасоль и напоследок свежие овощи – нарезанная дольками морковь, помидоры и огурцы.
На краю стола стояли термосы с горячим чаем и кофе и тарелки с нарезанным хлебом.
Предложенного изобилия не ожидали даже американцы.
Здесь в горах свежие овощи, соусы и даже молотый кофе казались настоящей роскошью. И было странно, что все эти излишества туристам предлагали в монастыре – там, где сами постояльцы жили в простоте и строгости. Но, как показалось Анне, Крису нравился такой контраст – его забавляла реакция туристов, которые ничего подобного не ожидали.
После ужина все вместе направились в буддийский храм.
Вечерело.
Храм находился выше по склону той же горы – метрах в двухстах от монастыря. Величественный, построенный на краю скалистого выступа, почти на самой вершине, он хорошо был виден с воздуха, когда они подлетали к посадочной полосе Фаплу.
Когда Анна заметила его из иллюминатора, он показался ей неприступной крепостью, каким-то загадочным образом оказавшейся так высоко в горах.
Лесная тропа, которая соединяла монастырь с храмом, шла круто в гору. Уже здесь Анна ощутила сопротивление воздуха. Ей было трудно идти, как если бы у неё за плечами висел тяжёлый рюкзак и она шла против ветра. С таким ощущением Анна сталкивалась впервые. Похоже, это сказывалась высота.
«Вот что Крис имел в виду под словом “адаптация”», – поняла она.
Анна вышла из монастыря раньше Павла. Когда он с ней поравнялся, Анна спросила:
– Как ты думаешь, на какой высоте мы сейчас находимся?
– Я могу сказать тебе совершенно точно. – Павел остановился и посмотрел на часы. – Мои часы говорят, что мы находимся на отметке 2205 метров.
– «Эппл» и высоту показывает? Здорово! Ну, и как ты себя чувствуешь? – спросила Анна, радуясь небольшой остановке.
– Тяжеловато, – признался Павел, – пульс высоковат. Но в целом терпимо. Я ожидал, что будет хуже. А ты как?
– А я плохо. Можно сказать, что с каждым шагом толкаю перед собой стену. Ты знаешь, какая высота была на Аккемском озере под Белухой?
– Знаю, я специально смотрел перед поездкой, чтобы сравнить, – там 2050.
– Вот-вот, ниже, чем мы сейчас находимся. А ведь туда поднимаешься два-три дня от точки старта, то есть адаптация начинается с точки гораздо ниже.
Павел согласно кивнул.
– А здесь на этой высоте монахи просто живут. В Непале 2000 метров, наверное, и не считаются высотой, – продолжила Анна.
Послышалась американская речь. Американцы поднимались все вместе и что-то живо обсуждали. Крис окликнул Павла. Тот пошёл за ним, отвечая на вопрос.
Анна постояла ещё немного и продолжила подъём.
Мальчишки-монахи поднимались к храму почти бегом, легко обгоняя Анну. «Вот это физическая форма!» – думала Анна.
Поднявшись к храму, Анна оказалась на открытой площадке, с которой открывался вид на прилегающий горный массив. Здесь никого не было – видимо, все уже вошли внутрь храма.
Площадку окаймляла широкая каменная ограда, за которой следовал вертикальный обрыв. Анна подошла к краю ограждения.
Прямо напротив виднелась крошечная взлётная полоса Фаплу, куда они приземлились несколько часов назад.
Уединение в таком месте казалось заслуженной наградой за приложенные усилия – Анна ощущала себя птицей, парящей высоко над землёй.
Она повернула голову к солнцу.
Солнце, окружённое полупрозрачными кружевными облаками, постепенно опускалось за соседнюю гряду. Последние лучи светила падали в глубокую долину, выхватывая из стремительно сгущавшейся темноты редкие домики местных жителей. Свет так быстро менялся, что весь пейзаж струился, будто под кистью художника, и Анне казалось, что она присутствует при каком-то священнодействии…
В тот момент ей, всю жизнь живущей вдали от гор, эта чудесная, богатая природой земля показалась отчего-то до боли знакомой – будто память прошлых жизней внезапно дала о себе знать.
Анна достала блокнот и начала писать:
«Облака курчавятся прямо передо мной, то и дело меняя свои нескончаемые наряды, – это они спешат на вечеринку, организованную кем-то над одной из горных вершин. Там они собираются вместе, сливаясь в унисон, будто при исполнении знакомой им песни, и убаюкивают гордое солнце, качая его на своих причудливо раскрывающихся ладонях.
Солнце прячется за караваном белых облаков-кавалеров, застенчиво подмигивая и одновременно краснея от смущения.
Краски смешиваются. Тропы окрашиваются в тона заката, который длится в горах считаные минуты. Через короткий миг страстных переживаний солнце канет за одну из верхушек окружающих гор, и тогда в долине внезапно окажется темно. Так темно, вероятно, бывает в космическом пространстве, где не видно признаков жизни, где живёт пугающая Пустота.
Несколько мгновений, и мгла поглощает долину без остатка, но вместо обещанной Пустоты внизу против всех законов природы появляются крошечные звёзды – это люди, словно махонькие светлячки, зажгли огни в своих жилищах. Мир потух, схлопнув границы неба и земли, словно защёлкнул свою шахматную доску, но люди остались верны надежде, что утром мир воскреснет снова».
Последние слова Анна писала почти в полной темноте.
Сзади неслышно подошёл Крис.
– Хорошие новости. В монастырь на время праздника прибыл Ринпоче высокого ранга. Это необыкновенное везение. Он приезжает сюда крайне редко. Мы все можем получить его аудиенцию.
Анна обернулась.
Она слабо понимала, кем именно был приезжий Лама, но по тону голоса Криса поняла, что он очень уважает этого человека.
Крис давно был связан с монастырём Чиванг: сначала оказывал помощь деньгами, а потом его жена Белен помогла организовать класс английского языка для молодых монахов.
Тридцать лет назад, когда иностранцев здесь практически не было, Крис удостоился чести получить благословение от самого старейшего Ламы: в знак глубочайшей признательности тот подарил ему золотое кольцо с бирюзой. Крис очень дорожил этим подарком и надевал его каждый раз, когда отправлялся в путешествие.
Впервые он рассказал о нём Анне в горах Алтая. Вероятно, Крис очень верил в благословение Ламы и относился к кольцу как к защитному оберегу.
Позже, узнав о том, что Крис и Рой были евреями и соблюдали большую часть иудейских традиций, Анна подивилась такому отношению американца к подарку буддистского Ламы.
Теперь кольцо снова было на его руке.
Ринпоче выделил им один час. В это время они могли задать буддийскому священнику любой вопрос.
– Процедура такая, – объяснял Крис, сворачивая длинные шёлковые шарфы кремового цвета и вручая их каждому участнику группы, – завернёте в шарф – здесь их называют «ката» – любую денежную купюру, это будет ваше пожертвование монастырю; подойдёте, поклонитесь Ринпоче и подадите ему свёрнутый шарф. Он вынет из него купюру и повяжет шарф вам на шею. Берегите этот шарф – он будет нести благословение Ринпоче. Потом мы сядем по местам, и вы сможете задать Ламе любые вопросы. Да, если у вас есть какая-то дорогая вам вещь, которую вы тоже хотите благословить у Ринпоче, – воспользуйтесь этой возможностью. После беседы можно будет подойти к нему во второй раз.
***
– Гамбо, скажи, почему все люди так хотят получить благословение Ламы? – спросила Анна.
– Буддисты верят, что, если наполниться доверием и открыться Ламе, через его благословение наш ум может найти дорогу к зрелости. Другими словами, сила благословения позволит нам узнать истинную природу нашего ума. Поэтому Лама – это источник благословения, он словно сегодняшний Будда, благословение которого может помочь уму созреть и пробудиться.
***
Было уже темно, когда Анна со всеми остальными вошла в двери храма. За дверью оказался замкнутый квадратный двор, над которым в глубине тёмного неба сияли крошечные звёзды.
Они пересекли дворик, поднялись по невысокой деревянной лестнице и оказались перед большим тяжёлым занавесом.
Здесь их встретили двое монахов и попросили снять обувь. Оставив обувь, где им указали, они последовали за монахами.
Узкая лестница, второй этаж, вход из общего коридора в тесное помещение, обитое деревом. Там на деревянном топчане, сплошь покрытым подушками, в позе лотоса сидел щупленький пожилой монах. На устах его светилась приветливая улыбка.
После ритуала приветствия все бок о бок расселись на полу вдоль стен тесной комнатки.
Ринпоче заговорил.
– Я знаю – вы приехали сюда издалека, – неожиданно для всех слова зазвучали на английском языке. – Задавайте любые вопросы, я буду рад, если смогу вам ответить.
Акцент у Ринпоче был достаточно сильным. Нужно было очень напряжённо вслушиваться в слова, чтобы разобрать смысл сказанного.
Они пробыли у него более часа. Атмосфера была тёплой – Ринпоче не хотелось отпускать чужестранцев, которые смотрели на него во все глаза, проявляя всё уважение, на которое только были способны.
Когда вопросы закончились, группа вновь выстроилась в небольшую очередь – каждый протягивал Ламе какую-нибудь личную вещь для благословения.
Потом, немного озадаченные услышанным, все разошлись по своим кельям.
Было около полуночи.
В комнатках стоял холод. Анна достала налобный фонарик, блокнот и стала быстро записывать ответы буддийского Ламы, пока они ещё отчетливо горели в её сознании. Она прекрасно понимала, что завтра будет уже поздно – новые впечатления наложат на память новый отпечаток, и точные фразы превратятся лишь в лёгкое облако впечатления…
Эмили тоже черкнула в свою тетрадь несколько строк.
Потом они впервые достали из дорожных сумок свои спальники и, снарядившись, во всеоружии отошли ко сну.
Наутро Анна поспешила на улицу, чтобы встретить первые лучи восходящего солнца. На небольшом пятачке, откуда открывался вид на одевающийся в солнечный наряд горный склон, уже толпилось несколько человек.
Приятно пахло свежемолотым кофе…
– Хорошо-то как! – приветствовала Анна Хелен, Меган и Кейт – те счастливо улыбались.
– А мы уже давно на ногах, – сказала Хелен. – Мы с Джеком ходили на утреннюю молитву.
Анна слышала, как в четыре часа утра прозвучал гонг. В это время ежедневно в храме начиналась служба.
– Да вы, оказывается, способны на подвиг! – выразила своё восхищение Анна. – Я слышала гонг, но ни за что на свете не смогла бы поднять с кровати своё тело. Кстати, Эмили тоже хотела идти на молитву, но, насколько я поняла, даже не услышала гонг.
– Не знаю, у нас с Джеком как-то получилось, – засмеялась Хелен.
Анна заметила, что настроение у Хелен значительно улучшилось. От былых переживаний не осталось и следа.
Завтрак был великолепным: мюсли с горячим молоком, омлет, жареная колбаса салями и овощи в остром соусе. Если добавить к этому заваренный кофе, несколько видов джемов и арахисовую пасту, легко представить, что о голоде, который уверенно обещал Анне одноклассник, речи и близко быть не могло.
Слушая утренние разговоры вокруг, Анна с удивлением поняла, что вчерашние ответы Ринпоче американцы почти не поняли.
– Всё-таки его акцент было очень сложно разобрать. Я поняла, что он говорил про Создателя, что его нет в буддизме, но это, пожалуй, единственный момент, который я услышала ясно, – поделилась своими впечатлениями Белен.
Другие поняли и того меньше.
Это было открытием для Анны. Оказывается, иногда очень полезно знать иностранный язык! При изучении чужого языка волей-неволей утончается слух. Особенно когда дело касается английского: все национальности мира говорят на английском со своим неповторимым акцентом, и когда много путешествуешь по миру, привыкаешь настраивать слух нужным образом. Поэтому-то Анна и смогла разобрать речь Ринпоче, а вот американцам пришлось трудновато – не хватило опыта…
Анна попыталась было «осветить» некоторые моменты вчерашней речи Ламы, но увидела, что американцам не совсем нравится мысль о том, что русские лучше их понимают английскую речь.
После завтрака Крис предложил подняться на вершину горы, на которой они сейчас жили.
– Это неплохая тренировка опять же с целью акклиматизации. После восхождения мы пообедаем, а потом пойдём в храм. Сегодня там проходит ежегодный праздник – День основания монастыря Чиванг. Это большое событие. В храме будет множество гостей.
Белен предложила подниматься в непальских платьях.
Анне было трудно представить восхождение на ещё большую высоту, однако она пересилила себя и отправилась за группой – адаптироваться.
Тропинка уже привычным образом уходила круто вверх, петляя между высоких изогнутых деревьев, местами покрытых косматыми прядями плотного мха.
На первых же метрах вся группа легко обогнала её и скрылась в густых зарослях. Анна же практически не продвигалась – она опять ощущала невидимую преграду, которую с каждым шагом нужно было преодолевать. Сердце её бешено колотилось, грозя в любую минуту выскочить из груди. Позади Анны молча шёл замыкающий группу непалец, помощник Криса.
– Энн, ты в порядке? – по тропе спускалась Хелен.
– Вряд ли, – задыхаясь, ответила Анна. – Сердце сильно колотится.
– Ничего, всё будет хорошо. Пей как можно больше воды, – посоветовала Хелен. – Я с собой на подъём меньше литра не беру – смотри, какая у меня бутылка, – и она показала толстую пластиковую банку, полную воды.
Анна взглянула на свою бутылочку – та была рассчитана всего на триста миллилитров.
– Мне даже в голову не пришло тащить наверх целый литр воды! – покачала она головой.
Хелен заулыбалась.
– Ладно, я пойду, а ты не обращай ни на кого внимание и иди в своём темпе, хорошо?
Анна кивнула.
Через минуту Хелен уже пропала в гуще зелени.
За долгий путь наверх Анну не раз одолевало желание повернуть назад. Тело безумно сопротивлялось и не хотело двигаться, длинное платье то и дело цеплялось за кусты, его приходилось постоянно одёргивать, а это требовало дополнительных усилий.
Группа убежала далеко вперёд. И только Рацкумир, так звали непальца, продолжал сопровождать её с абсолютно невозмутимым видом – судя по всему, он наблюдал подобную картину не раз.
Наконец, они вылезли на гребень горы, с которого открывался вид на гималайские белки.
– Вон там уже начинаются красивые горы, – впервые нарушил молчание непалец.
«Оказывается, ты знаешь английский! Надо же, какая выдержка!» – удивилась про себя Анна.
Вокруг всё еще буйствовала растительность. На горы с белыми шапками на вершинах Анна смотрела сквозь ветви тёмно-зелёных елей. В обрамлении густой зелени белки смотрелись загадочно и неприступно.
«Ну что ж, задачу минимум я на сегодняшний день выполнила», – облегчённо вздохнула Анна.
Непалец предложил выйти на открытое плато, откуда можно было увидеть монастырь и соседнюю горную гряду. Анна последовала за ним. Вскоре они оказались на живописном, залитом солнцем покатом склоне. Склон был покрыт мелкой высохшей травой и небольшим колючим кустарником. Анна нашла место поудобнее и с удовольствием опустилась на прогретую землю.
До вершины горы оставалось несколько метров. Там, на самом пике, стоял флагшток, от которого в разные стороны длинными гирляндами расходились верёвки с молитвенными флажками. Анна огляделась вокруг. На соседних горах стояли такие же флагштоки – цветные буддистские флаги развевались и там. Она медленно окинула взором склоны. На склонах редкими вкраплениями среди зелени выделялись скромные жилища непальцев – нарядные разноцветные гирлянды украшали каждый дом.
«Будто бы люди перекликаются между собой с помощью молитвенных флагов, – подумала Анна. – А может, флаги напоминают им, что на самом деле они не одиноки».
Прямо под местом, где устроилась Анна, метрах в ста пятидесяти, виднелась слегка выцветшая красная крыша монастыря. Часть крыши нависала над глубоким ущельем, отделявшим одну гору от другой. Через ущелье на соседней гряде всё ещё можно было разглядеть взлётную полосу Фаплу, только теперь она больше походила на небольшую обнажённую рану на огромном теле покрытой густой растительностью горы.
В голубом небе висела лёгкая дымка. Приятно припекало солнце. Анне ужасно хотелось закрыть глаза и вздремнуть хотя бы несколько минут, что, вероятно, она и сделала бы, останься она одна, но её верный страж не покидал свою спутницу ни на секунду.
***
– Рацкумир, сколько детей принято иметь в непальской семье?
Анне было интересно узнать как можно больше о жизни местных жителей, и на обратном пути она пыталась разговорить молчаливого непальца.
– В семьях моих родителей было по шесть детей. Но это далеко не предел. Девять детей для того поколения было вполне обычным. Нас сейчас с братьями трое.
– Целых девять?! Так много! И это было нормально для Непала?
– Да, шесть-девять было нормой лет двадцать назад. Сейчас всё меняется. Люди научились контролировать рождаемость. Детей в семье становится всё меньше. Мои ровесники хотят иметь только одного или двоих детей.
***
Когда Анна вернулась в монастырь, американцы уже переоделись и расположились на солнышке погреться. Уайты сидели на туристических стульях прямо по центру дворика. На фоне дикой природы, которая окружала монастырь, стулья смотрелись дико.
– Где это вы умудрились взять стулья? – спросила с удивлением Анна.
Джек с Хелен с улыбкой переглянулись.
– Мы привезли их из дома, – ответил Джек.
– Серьёзно? – Анна недоумевала. – Вы привезли стулья за двенадцать тысяч километров?
– Мы подумали, почему бы не провести время с комфортом? – объяснил американец.
Для Анны подобный аргумент ничего не значил, но, видимо, был хорошо понятен остальным американцам – вопросов больше никто не задавал. И только Павел, выходивший из своей комнаты, понимающе усмехнулся.
На ступеньках сидела Белен и с серьёзным видом перебирала какие-то бумаги.
Она позвала Анну подойти к ней поближе. Анна присела рядом.
– Хочешь посмотреть, как мои ученики помогают храму Чиванг? – Лицо её светилось от гордости.
– Ученики? – с любопытством спросила Анна.
– Да, те, с которыми я занимаюсь в церкви, – пояснила Белен.
Анна вспомнила про группу детей от семи до десяти лет, которых видела в синагоге в Тахо. Вспомнила она и про своё удивление, когда Белен рассказывала ей о своей благотворительной работе в иудейской церкви.
Дело в том, что Белен – не еврейка. Поначалу её даже не пускали в синагогу, когда она приходила на службы вместе с Крисом. Это не могло не задеть гордую американку. Тогда она стала изучать иудаизм, и так в этом преуспела, что смогла впечатлить некоторых религиозных евреев глубиной своего познания Ветхого Завета. После этого ей позволили посещать службы. Однако Белен было этого мало. Она видела, что члены еврейской общины относятся к ней не как к равной. Нужно было сделать что-то ещё. В то время она не работала, а сидела дома с двумя дочерьми. Ей пришла мысль организовать в церкви детскую группу для изучения Библии. И поскольку у неё была специальность «учитель начальной школы», её инициативу в церкви восприняли серьёзно.
К моменту, когда они оказались в Непале, Белен преподавала в еврейской воскресной школе уже более десяти лет.
Теперь Белен спрашивала, хочет ли Анна посмотреть, как её ученики помогают монастырю.
– Конечно хочу. – Анна с любопытством рассматривала протянутые ей бумаги.
На них был список фамилий детей. Напротив каждой стояла сумма, пожертвованная храму. Суммы не превышали двадцати долларов, а самая маленькая была четыре.
«Четыре доллара? – думала про себя Анна. – Серьёзно?» Она знала эту еврейскую общину. У каждого из её членов стоимость дома превышала сумму в полтора миллиона долларов. Это были богатые люди.
Анна не знала, что сказать американке, которая с гордым видом рассказывала ей, как убеждала маленьких евреев пожертвовать деньги буддистским монахам и как это ей наконец-то удалось. Распечатанный список фамилий вместе с собранной суммой Белен намеревалась отдать настоятелю монастыря.
«Какой-то театр абсурда, – подумала Анна. – Одни тащат в Гималаи туристические стулья, чтобы почувствовать комфорт там, где монахи живут в аскезе. Другая намеревается с помпой представить монахам мизерные пожертвования богатых американских евреев».
Правда, следом Анне пришла и другая мысль: «Наверняка они точно так же думают и про меня: спортивной подготовки нет, а в горы полезла».
Она вздохнула.
Вскоре подошло время праздника.
Во дворе храма, перед сценой, были расставлены несколько рядов стульев – на них усадили приглашённых гостей. По бокам, на деревянной веранде, опоясывающей двухэтажный жилищный комплекс монастыря, толпился непальский люд попроще.
Благодаря Крису их группа оказалась на стульях в числе почётных гостей. Как позже выяснилось, тут сидели те, кто жертвовал деньги храму и кому монахи оказывали свою признательность.
Гамбо сидел в числе самых дорогих гостей – в первом ряду.
В углу сцены была установлена празднично украшенная трибуна. За ней находился высокопочтенный Лама, у которого группа получила аудиенцию накануне.
Праздник начался.
Сначала монахи в праздничном облачении – с ярко-жёлтыми головными уборами – совершили буддистский обряд перед Ламой. Долго, по очереди они зачитывали тексты по-непальски. Потом монахи выстроились на сцене, а уважаемый Ринпоче начал свою торжественную речь. К сожалению, теперь Лама говорил на непальском языке, поэтому на этот раз никто из группы не понял, о чём он говорил.
В середине своей речи Ринпоче замолчал, а монах-настоятель зачитал имена людей, которые регулярно перечисляли деньги на содержание монастыря. Среди первых из перечисленных лиц Анна услышала имена Гамбо, Криса и Белен. Их попросили подняться и дружно поприветствовали аплодисментами.
Из центра двора, где волей случая оказалась Анна, ей было хорошо видно местных непальцев, толпившихся на балконе. Это были люди, добравшиеся до монастыря с окрестных гор. Все женщины были одеты в непальские платья – они явно постарались принарядиться к празднику. Но платья были выцветшие, потёртые, что говорило об очень скромном достатке этих людей. Поверх платьев у многих были надеты тёплые жилеты или кофты.
Вокруг женщин толпились ребятишки. К большому удивлению Анны, дети были одеты совсем легко – шерстяные кофты, толстые штанишки, но почти ни у кого из них не было ни курточек, ни шапок. Совсем маленьких держали на руках. Круглолицые, косматые, не всегда умытые, дети глазели на опрятных гостей, сидевших на стульях. Мужчин, казалось, было значительно меньше. Они сбились небольшими кучками, как бы затерявшись в толпе женщин и детей.
Было видно, что эта аудитория не слишком слушала речь Ринпоче – скорее, все чего-то с нетерпением ждали. Только в конце праздника Анна поняла чего – благословения, которым Лама должен был одарить всех желающих.
Гамбо, Крис и Белен получили благословение одними из первых. Их, как и остальных спонсоров монастыря, пригласили на сцену. Там Ринпоче повязал им белоснежные шёлковые шарфы.
После этого для благословения пригласили всех остальных – люди толпой хлынули внутрь двора, где моментально образовалась длиннющая очередь.
«Прямо как в наши церкви за святой водой», – подумала про себя Анна.
Ей не особенно верилось, что все эти люди знают о буддизме больше, чем она…
*Ринпоче – буквально означает «драгоценный» – уважительный титул для именования высших лам и перерожденцев (тулку) в тибетском буддизме и в религии Бон.
Глава 6. Школа в посёлке Чайлса и женский монастырь Чаптон Чоли
Анна проснулась рано. Эмили ещё спала.
Она постаралась как можно тише одеться и выйти из комнаты. На улице её охватила приятная прохлада. Солнышко уже окрасило лучами противоположный склон, но во дворе ещё лежала густая тень.
Крис стоял у ворот. Он только что почистил зубы, умылся и теперь вытирал лицо полотенцем, перекинутым через плечо. Бутылка с питьевой водой и стакан с зубными принадлежностями стояли на ограде. Больше во дворе никого не было.
– Доброе утро, Энн! – приветствовал Анну Крис, широко улыбаясь. – Ты рано, все ещё спят!
– Ну, не раньше тебя, – улыбнулась Анна.
– Как ты себя чувствуешь?
– Превосходно! Обожаю эту утреннюю горную свежесть! Так хочется жить!
Крис засмеялся.
– Я знал, что ты полюбишь Непал! Никогда в этом не сомневался. Не хочешь выпить кофе? Парни уже всё организовали.
– Конечно, – согласилась Анна и последовала за Крисом в столовую.
Повара уже суетились на кухне. На столе стояло два термоса – один с кофе, другой с чаем.
Крис налил себе полную кружку свежего ароматного кофе.
– У нас тут некоторые изменения намечаются. Я про сегодняшний маршрут, –сказал американец.
– Да? – с любопытством отозвалась Анна, размешивая сахар в кружке с кофе. – И какие же?
– Дело в том, что вчера Белен вспомнила про школу, на которую мы наткнулись в горах лет двадцать назад. Тогда у нас был пеший маршрут, мы шли с Гамбо и нашей старшей дочкой Элис.
– Вы привозили сюда Элис? – с удивлением спросила Анна. – Сколько же лет ей тогда было?
Ей только исполнилось семь.
– Ты шутишь? – Анна не могла понять, как можно было притащить в Непал семилетнего ребенка.
– Я понимаю, как это звучит, но всё было совсем не так. Почти всю дорогу Гамбо нёс её на спине. – Крис говорил так, как будто удивляться здесь было нечему. – Но сейчас не об этом. Так вот, мы вышли в посёлок и увидели маленькую деревенскую школу. Белен тогда была целиком погружена в школьные дела Элис, и ей во что бы то ни стало захотелось увидеть, как учатся непальские дети. Она познакомилась с учителями и была потрясена нищетой, которую там увидела. У детей не было даже нормальной школьной доски, обычных тетрадей, ручек. Белен отдала директору все деньги, которые у неё с собой тогда были. Да… – Крис на минуту задумался. – Так вот, Белен хочет сегодня посетить эту школу, – продолжил он уже другим тоном.
– А это далеко? – с опаской спросила Анна.
– Мы точно не знаем. В то время здесь ещё не было дорог. Гамбо предполагает, что путь туда займёт часа полтора.
Представив, как её голова сжимается от боли в непрерывной полуторачасовой тряске, Анна попыталась избежать предложенного приключения.
– Крис, а женский монастырь находится далеко от школы?
– Да, довольно далеко. Он совсем в другой стороне. Думаю, что от школы до монастыря мы доберёмся часа за два, два с половиной.
Анне стало дурно.
– А нельзя ли поехать сразу в монастырь? Боюсь, я не выдержу такой долгой дороги.
– Да уж, я понимаю, что удовольствия трястись в джипах маловато, – согласился Крис. – Что ж, давай спросим, есть ли желающие поехать прямиком в монастырь. Тогда мы сможем отправить туда один джип.
Когда вся группа позавтракала, Крис собрал всех во дворе, объявил о новых планах и спросил, есть ли желающие поехать прямиком в монастырь.
Желающие избежать тяжёлой дороги были. Ни Хелен, ни Павел не горели желанием трястись лишние три часа, чтобы увидеть затерянную в горах непальскую школу.
Однако мысль разделиться привела Белен почти в бешенство. Анна видела, как она отозвала Криса в сторону и что-то лихорадочно объясняла ему, экспрессивно размахивая руками.
Хелен подошла к Анне.
– Боюсь, нам не удастся избежать поездки в школу – Белен явно против. Не думаю, что стоит вступать в конфликт из-за такого пустяка. Придётся потерпеть несколько часов.
– Конфликт нам, конечно, не нужен, – согласилась Анна. – Одно непонятно: какая ей разница, поедем мы или нет?
Хотя Белен была таким же приглашённым участником группы, она вела себя как второй гид, всем своим видом показывая, что знает об этой стране всё и, следовательно, с ней должны считаться при решении любого вопроса.
Что ж, Анне, Хелен и Павлу пришлось подчиниться воле жены гида.
Захватив с собой рюкзаки с тёплой одеждой и водой, все стали пешком спускаться с горы, где находился монастырь. У подножия их ждали джипы.
Тропа была достаточно широкой – это был тот самый единственный путь, который долгие годы связывал монастырь с остальным миром. По этому пути монахи много лет поднимали в монастырь всё необходимое для жизни.
«И ведь они ходят по этой тропе ежедневно – вверх и вниз! Трудно поверить, что такая физическая нагрузка сопровождает непальцев с рождения до самой смерти: ведь привычных для нас дорог по ровной поверхности здесь нет», – размышляла Анна, преодолевая крутой затяжной спуск.
Тенистая, плавно изгибающаяся тропа приветливо расстилалась под ноги. Её окаймляли могучие хвойные деревья, простоявшие здесь десятки лет. Мощные стволы, зачастую изогнутые, сформированные под напором сильных ветров, поднимались ввысь, словно великаны, которых не сломили тяжёлые испытания. По ним, словно зелёные змеи, ползли вверх плющи и неизвестные Анне южные лианы. На некоторых ветках лохматыми клоками висел мох. Анна с интересом разглядывала хвою – у каждого дерева она была своя, и эта непохожесть восхищала.
