Эрин Уатт
Сломленный принц

Глава 5

Мы с Истоном пропускаем вечеринку после игры и мчимся домой, чтобы убить час перед боем. Когда я съезжу кому-нибудь по морде в доках, самоконтроль частично вернется ко мне и в голове немного прояснится.

– Мне нужно позвонить Клэр, – бурчит Истон, когда мы входим в дом. – Хочу узнать, сможет ли она приехать позже.

– Клэр? – я морщу лоб. – Не знал, что ты еще трахаешь ее.

– А я не знал, что ты трахал Брук. Поэтому мы с тобой квиты.

Он поднимает телефон к уху и оставляет меня в одиночестве.

Мне обидно. Ист почти не общается со мной с тех пор, как Элла уехала.

Поднявшись на второй этаж, я вижу, что дверь в мою комнату слегка приоткрыта, и на меня наступает тошнотворное ощущение дежавю. Как будто меня вдруг вернули в тот вечер понедельника, когда я обнаружил в своей кровати Брук.

Клянусь богом, если сука снова начнет играть со мной в свои игры, я за себя не ручаюсь.

Но я вижу Гидеона. Развалившись на моей кровати, он водит пальцем по экрану телефона. Когда я вхожу, меня встречает его затуманенный взгляд.

– Не знал, что ты приедешь на выходные, – беспечным тоном говорю я.

Во вторник я отправил ему сообщение, дав знать, что Элла пропала, но всю неделю, когда он звонил мне, я скидывал звонок. У меня не было настроения выслушивать, как Гид играет на моей совести.

– Но был бы рад, если бы я не приехал, да?

– Не понимаю, о чем ты.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, я снимаю с себя футболку и надеваю майку.

– Чушь собачья! Ты избегаешь разговора с тех пор, как Элла уехала из города. – Гидеон встает с кровати и подходит ко мне. – Но больше тебе не сбежать, братишка.

– Слушай, нечего делать из мухи слона, ладно? Мы с Эллой… были вместе. Ну и что с того?

– Если в этом нет ничего такого, тогда почему ты скрывал это от меня? Почему мне пришлось узнавать обо всем от Иста? И о чем, черт побери, ты думал, когда закрутил с ней? Хватит впутывать всех в наши заморочки…

– Твои заморочки, – обрываю я его, но уже жалею о сказанном, потому что Гид вздрагивает, как от удара.

– Ты прав, – бормочет он. – Мои заморочки. Наверное, было глупо считать, что мой брат поддержит меня.

– Я поддерживаю тебя. И ты это знаешь. Но Элла тут совершенно ни при чем. – От ощущения беспомощности сжимается горло. – Наши отношения…

Гидеон перебивает меня хриплым смешком.

– Ваши отношения? А ты – счастливчик. Должно быть, это мило. Когда-то у меня тоже такое было.

Я проглатываю резкий ответ. Понимаю, он сейчас в отчаянии, но в том нет ни капли моей вины. Он сделал все сам.

– А знаешь, что у меня есть сейчас? Абсолютно ничего. – Гидеон меряет шагами комнату и, кажется, готов вырвать все свои волосы.

– Мне жаль. – Совершенно неуместный ответ, но больше ничего не приходит на ум.

– Правильно. И держись подальше от Эллы. Она – хорошая девушка, а ты только навредишь ей.

Правдивость его слов прожигает сильнее, чем его осуждающий взгляд. Горло стискивает чувство вины.

– Может, и так, – охрипшим голосом отвечаю я, – но я не могу отпустить ее.

– Не можешь? Вернее, не хочешь. – Лицо Гидеона становится красным. – Забудь Эллу.

Это невозможно.

– Какой ты эгоистичный ублюдок, – шипит мой брат, когда видит в моих глазах отказ.

– Гид…

– У меня тоже была своя Элла. У меня была девушка, с которой я хотел прожить всю жизнь, но я разбил ей сердце. Сейчас она обижена на весь мир и не может мыслить здраво. Ты хочешь, чтобы то же самое произошло и с Эллой? Хочешь стать таким же, как наш отец? Довести человека до самоубийства, потому что она будет вне себя от страданий?

– Хм.

Мы оба разворачиваемся и видим в дверном проеме Истона. Настороженный взгляд его голубых глаз перемещается с меня на Гида.

– Даже не буду спрашивать, не помешал ли вам я, – говорит он. – Потому что это очевидно. Но извиняться тоже не буду.

Гидеон стискивает челюсти.

– Дай нам минуту, Ист. Это тебя не касается.

Щеки нашего младшего брата вспыхивают. Он входит в комнату и закрывает дверь.

– Ни за что. Вам меня больше не выгнать. – Ист тычет пальцем в грудь Гидеона. – Мне до смерти надоели ваши секреты и перешептывания. Дай мне угадать, Гид. Ты знал, что Рид трахал Брук.

Гид пожимает плечами.

Ожесточенный взгляд Иста останавливается на мне.

– Что, я не так много значу, чтобы быть в теме?

От досады я стискиваю зубы.

– Это была просто глупая ошибка, ясно? И с каких пор тебя стали интересовать телки, с которыми я трахаюсь? Хочешь заменить мой член, да?

За это мне прилетает кулаком в солнечное сплетение.

Я, спотыкаясь, делаю несколько шагов назад и ударяюсь плечом об угол комода. Но сдачи не даю. У Иста чуть ли не пена выступает на губах от бешенства. Я еще ни разу не видел его таким злым. Последний раз он бил меня, когда мы были детьми. Спорили из-за видеоигры, наверное.

– Может, мне стоит позвонить Брук? – продолжает кипятиться Истон. – Как думаете? Ведь, похоже, секс с папиной подружкой – это что-то типа условия для получения ВИП-пропуска в ваш круг особо приближенных. Если я спущу перед ней штаны, то у вас не будет другого варианта, кроме как держать меня в курсе всего происходящего, верно?

В ответ Гид только молчит.

Я тоже ничего не говорю. Какой смысл, когда Ист в таком расположении духа.

Проводя обеими руками по волосам, он рычит от досады.

– А знаете что? Да пошли вы оба! Катитесь к чертям вместе со своими секретами! Только потом не ползите ко мне, когда вам нужно будет прикрыть спину.

Он вылетает из комнаты и хлопает дверью так, что дрожат стены. Мы продолжаем стоять в оглушающей тишине. У Гида изнеможенный вид. Я тоже как выжатый лимон. Мне нужно подраться. Нужно выплеснуть агрессию, чтобы не обидеть никого, кто находится под этой крышей.

Глава 6

На следующее утро я еле-еле поднимаю себя с кровати, все тело протестует против даже самых простых движений. Честно говоря, вчера вечером я был не в лучшей форме. Да, меня вела слепая ярость, но вот стойкости было недостаточно. Я получил несколько ударов, от которых сейчас морщусь.

Синяк на ребрах слева стал фиолетово-зеленым. Я роюсь в вещах, чтобы достать футболку посвободнее и скрыть место ушиба, а потом надеваю спортивные штаны.

Спустившись на кухню, первым делом я вижу примостившуюся на коленях у отца Брук. Еще только половина десятого, но папина рука уже сжимает стакан скотча, который опять наполнен до краев. Наверное, если бы я был с Брук, то тоже бы пил двадцать четыре часа в сутки, но, черт, почему он не видит ее настоящую?

– Есть новости от детектива? – спрашиваю я у отца.

Он коротко качает головой.

– Пока ничего.

– Меня прямо наизнанку выворачивает, – стонет Брук. – Бедная девчушка, совсем одна.

Она касается папиной щеки.

– Дорогой, тебе следует серьезно поговорить с Истоном о его любви к азартным играм. Ты только представь, каким страшным, должно быть, был тот букмекер, раз так сильно напугал Эллу.

Брук поднимает глаза над папиной головой, встречается со мной взглядом и подмигивает.

Гребаный кошмар, вот что это такое. Я пытаюсь отвлечь себя завтраком. Сандра пришла рано, и в духовке нас ждет стопка гренок и стопка бекона. Я накладываю себе полную тарелку и встаю, прислонившись к столешнице, не желая садиться за стол, где милуются папа и его дьяволица.

Папа замечает это и пересаживает Брук на стоящий рядом стул.

– Садись, Рид. Мы ведь не животные.

Я бросаю на него злобный взгляд.

– Используешь мамины слова против меня? Как подло, – бормочу я и сразу жалею об этом, потому что папа обиженно поджимает губы.

Брук тоже не выглядит особо счастливой, но лишь потому, что ей нравится притворяться, будто Марии Ройал никогда не существовало.

– Гренки еще остались? – голос Себастиана заставляет Брук промолчать.

– Да, давай положу тебе, – предлагаю я. – Сойер спускается?

– Еще нет. Висит на телефоне.

На губах Себа танцует ухмылка. Думаю, Сойер пишет непристойные сообщения Лорен, подружке близнецов.

И мне вдруг вспоминаются подначивания Дэниела.

– Поосторожнее, ладно? – шепчу я Себу, протягивая ему тарелку.

Он хмурится.

– А тебе какое дело?

– По школе ходят слухи. Я не хочу, чтобы кто-нибудь прибежал к папе с этими сплетнями и вас отправили в интернат.

– А ты у нас такой хороший, что не впутываешься в неприятности? – язвительно усмехается Себ.

Я замечаю, что Брук с большим интересом следит за нами, поэтому поворачиваюсь к ней спиной и понижаю голос.

– Слушай, я забочусь о вас и не хочу, чтобы что-нибудь случилось, но ваши маленькие игры никого не одурачат.

– Не суйся не в свое дело. Мы хотя бы не отказываемся от своей девушки и не заставляем ее сбежать. – Наверное, шок от его слов отражается на моем лице, потому что Себ усмехается. – Да, мы знаем, что это твоя вина, а не Истона. Не настолько мы глупые. И о ней мы тоже знаем, – он кивает головой в сторону Брук. – Держи свое идиотское мнение при себе. Ты ничем не лучше нас.

Себ хватает тарелку и уходит из кухни.

– И что это было? – спрашивает отец.

– Мальчишки всегда такие мальчишки, – щебечет Брук.

На ее губах играет неподдельная улыбка. Она получает наслаждение от наших ссор. Она хочет, чтобы мы ссорились.

Я проглатываю еще гренки, хотя в животе такое ощущение, как будто его нашпиговали свинцом. Не знаю, сможет ли наша семья когда-нибудь оправиться после маминой смерти. Меня всегда будет преследовать эта картина: ее тело, распластанное на кровати, безжизненное лицо, холодные остекленевшие глаза. И только когда Элла рядом, шум в голове затихает.

Теперь же наш мир разваливается на части.

* * *

В доме тихо. Я больше не видел ни Себа, ни Сойера. Не хочу даже думать, где сейчас может быть Гидеон. Ну а Ист избегает меня – он не ответил ни на одно мое сообщение, не перезвонил ни разу.

По-моему, он не будет разговаривать со мной до тех пор, пока не вернется Элла.

Около девяти приходит сообщение от Уэйда – в доме Дикона Миллса намечается вечеринка. Но у меня нет никакого желания напиваться, да и вообще находиться рядом с алкоголем, и я отказываюсь от приглашения. Но следом отправляю еще одно сообщение.

Дай знать, если Истон появится там. Не знаю, где он.

В одиннадцать Уэйд отвечает.

Твой брат здесь. В стельку пьяный.

Паршиво.

Я обуваю кроссовки и набрасываю на себя рубашку с длинными рукавами. Осень в самом разгаре, и на побережье стало прохладно. Я задумываюсь, как там сейчас Элла. Тепло ли ей. Хорошо ли она спит. Есть ли у нее еда. В безопасности ли она.

Когда я подъезжаю к дому Миллса, там полно народа. Такое ощущение, что зажигает весь наш выпускной класс. После пятнадцати минут безуспешных поисков Истона я сдаюсь и отправляю Уэйду, которого тоже нигде не видно, новое сообщение.

Где он?

В игровой.

Я прохожу мимо гостиной и направляюсь в огромную комнату, которая помимо прочего служит и бильярдной. Уэйд стоит у стола и разговаривает с парнем из нашей команды. Увидев меня, он ловит мой взгляд и кивает налево.

Я поворачиваюсь в ту сторону. Мой брат распластался на диване, на его коленях примостилась блондинка. Белесые волосы закрывают ее лицо словно занавеска, так что мне непонятно, кто это, но зато видно, как ее губы приклеились к губам Иста. Его рука медленно пробирается под ее юбку. Она хихикает, и я застываю на месте. Я знаю этот смех.

Она поднимает голову, и… да, я вижу Эбби.

– Ист! – ору я из дверей.

Он поднимает на меня свои голубые глаза. Они как будто стеклянные, и щеки раскраснелись – он напился до потери пульса. Круто, ничего не скажешь.

– Смотри-ка, Эбс, вот и мой старший братец, – заплетающимся языком произносит Ист.

– Пойдем, нам пора, – приказываю я, протягивая ему руку.

Эбби смотрит на меня широко раскрытыми, виноватыми глазами, но сейчас меня волнует Ист. Его демон совсем разошелся, раз он решил замутить с моей бывшей.

– Куда ты спешишь? Мы с Эбс только начали. Правда, детка?

Ее щеки краснеют еще сильнее.

– Рид, – начинает она.

Я не обращаю на нее внимания.

– Поднимайся, – рявкаю брату. – Мы уходим.

– Никуда я не пойду.

– Нет, пойдешь.

Он не двигается.

– Если у тебя никого нет, это не значит, что мой член тоже никому не нужен, правильно, Эбс?

Эбби издает какой-то непонятный звук. То ли соглашается, то ли нет. Мне плевать. Я просто хочу забрать Истона домой, пока он не сделал того, о чем потом пожалеет.

– Твой член получает достаточно внимания.

– Может, мне нужно еще больше, – Ист ухмыляется. – А тебе-то что? Мы оба знаем, что я трахну ее лучше тебя.

Лицо Эбби становится багряным.

– Истон, – натянуто произносит она.

– Что? Ты знаешь, что я прав. – Его нахальный взгляд останавливается на ней. – Ты зря сохнешь по нему, детка. Он хоть раз говорил тебе, что любит? Нет, верно? Потому что он никогда и не любил.

Эбби обиженно ахает.

– Да пошел ты, Истон! Пошли вы оба!

И она пулей вылетает из комнаты.

Истон наблюдает за ее уходом, а потом поворачивается ко мне и начинает смеяться. Холодным, безжизненным смехом.

– Вот и еще одна от тебя сбежала, а, братец? Элла, теперь Эбби…

– Эбби убежала из-за тебя, – я качаю головой. – Оставь ее в покое. Она не игрушка, Ист.

– А что, слишком хороша для такого придурка, как я?

Да.

– Я не это хотел сказать.

Ложь.

– Чушь собачья. Ты не хочешь, чтобы я обесчестил твою непорочную, милую Эбби. Не хочешь, чтобы я испортил ей жизнь. – Истон неуверенной походкой делает несколько шагов вперед. Исходящий от него запах алкоголя чуть не сбивает меня с ног. – Чертов лицемер. Это ты паршивая овца в стаде. Ты единственный, кто портит жизнь девчонкам.

Он подходит еще ближе, почти вплотную ко мне, приближает рот к моему уху и шипит:

– Это ты разрушил Эллу.

Я вздрагиваю.

Все смотрят на нас. Ройалы катятся в ад, леди и джентльмены. Близнецы перестали разговаривать со мной. Наверное, Себ что-то сказал Сойеру, и теперь они оба смотрят на меня так, как будто я прокаженный. Ист пытается забыться от боли, перепихиваясь направо и налево. Гид злится на весь мир. А я? Я просто иду ко дну.

– Ладно. С меня хватит. – Я обхожу его, стараясь держать себя в руках. – Делай что хочешь, приятель.

– А в этом ты чертовски прав, – еле ворочая языком, отвечает он.

Я ловлю взгляд Уэйда и киваю на дверь. Он тут же встречает меня там.

– Убедись, что Ист доберется до дома целым и невредимым, – шепчу я. – Он не в состоянии вести машину.

Уэйд кивает.

– Я прослежу. А ты езжай домой. Завтра все станет лучше.

Если Элла вернется, то да. А если нет? Тогда мы в полном дерьме.

Чувствуя себя беспомощным, я еду домой и пытаюсь не думать о том, как моя жизнь катится в ад. Элла уехала. Ист сам не свой. Брук вернулась. Я не знаю, как справиться со злостью. И подраться пока нельзя. Ребра еще очень болят. Но с руками все нормально, и поэтому я спускаюсь в тренажерный зал в цоколе и направляю всю свою агрессию на боксерскую грушу.

Я представляю себя на месте этой груши. Я колочу по ней до тех пор, пока на костяшках не выступает кровь, а на ногах – красные отметины.

Но только вот легче мне совсем не становится.

Я смываю пот и кровь под душем, надеваю спортивные штаны и поднимаюсь наверх. В кухне достаю энергетический напиток и с удивлением обнаруживаю, сколько уже времени – перевалило за час ночи. Я провел в подвале почти полтора часа.

Изнеможенный, я тащу свое уставшее тело вверх по ступенькам. Может, сегодня мне, черт подери, удастся наконец поспать. В коридоре темно, все двери, кроме двери в комнату Истона, закрыты. Интересно, он уже вернулся с вечеринки?

Подойдя к своей спальне, я слышу звуки. Приглушенные стоны, вздохи.

Какого черта?

Не дай бог, там опять Брук!

Я рывком открываю дверь, и первое, что вижу, – это голая задница моего брата. Он на моей кровати. Как и Эбби, которая тихо стонет под Истоном. Ее руки сжимают его плечи, ноги обхватывают его бедра. Волосы веером разметались по моей подушке.

– Вы издеваетесь? – рычу я.

Истон останавливается, но его рука не перестает сжимать грудь моей бывшей девушки. Он смотрит на меня через плечо и злобно улыбается.

– Ох, мужик, так это твоя комната? – насмешливо спрашивает он. – Наверное, перепутал со своей. Прости, брат.

Я захлопываю дверь и, спотыкаясь, отступаю назад по коридору.

* * *

Я сплю в комнате Эллы. Вернее, лежу на кровати Эллы и всю ночь размышляю. Утром на кухне натыкаюсь на Иста.

– Эбби была хороша.

Он усмехается и откусывает кусок от яблока.

Я мысленно задаю себе вопрос, как ему понравится, если я возьму это яблоко и засуну ему в глотку. Он, наверное, рассмеется и скажет, что хочет еще одно, только чтобы показать мне. Но что показать? Что он до смерти меня ненавидит?

– Я и не думал, что мы делим одну девушку на двоих, как близнецы.

Я хватаю кувшин, но с излишним рвением, и фильтрованная вода выливается мне на руку.

Ист вымученно смеется.

– А почему бы и нет? Может, если бы я трахал Эллу, она бы не уехала.

Мои глаза застилает кровавая пелена.

– Только коснись ее, и я…

– Если бы она была здесь, ты, придурок! – Он бросает недоеденное яблоко, и оно разваливается на части, ударившись в край шкафчика в сантиметре от моей головы. – Как бы мне хотелось, чтобы это был гребаный кирпич и чтобы он разбил тебе голову.

Да уж, а мы, Ройалы, тут неплохо справляемся.

До конца дня я избегаю встречи с Истом.

Глава 7

Проходит еще одна неделя. Элла по-прежнему не нашлась, и мои братья по-прежнему не разговаривают со мной. Жизнь пошла наперекосяк, и я понятия не имею, как это изменить, поэтому перестаю даже пытаться. Я сдаюсь перед душевной болью, закрываюсь от всего мира и каждую ночь провожу в раздумьях о том, чем сейчас занимается Элла. В безопасности ли она. Скучает ли по мне… Ну конечно, не скучает. Если бы она скучала, то уже давно бы вернулась домой.

В понедельник я встаю с кровати и иду на тренировку. Всем сразу становится понятно, что мы с Истоном в ссоре. Он стоит на одной боковой линии, я – на другой. Между нами больше чем стадион. Черт, между нами такая пропасть, что туда мог бы вместиться весь Атлантический океан.

После тренировки в коридоре меня останавливает Вэл. У меня возникает непроизвольное желание прикрыть яйца.

– Просто скажи мне, что с ней все в порядке, – умоляет она.

– У нее все отлично.

– Она злится на меня? Я что-то не то сделала? – спрашивает Вэл дрожащим голосом.

Проклятье. Почему никто не может взять себя в руки?

– Я кто, ваш личный психотерапевт? Понятия не имею, почему она не звонит тебе, – рычу я из-за охватившей меня злобы.

Лицо Вэл морщится.

– Это подло, Рид. Она и мой друг тоже. У тебя нет никакого права прятать ее от меня.

– Если бы Элла захотела связаться с тобой, она бы тебе позвонила.

Не надо было мне это говорить, но мир и так уже катится в тартарары. Я не могу забрать свои слова назад, потому что Вэл убегает прочь.

Если Элла еще не питает ко мне ненависти, то она точно возненавидит меня со всей силой, когда вернется и увидит весь этот беспредел, который я натворил.

Взбешенный и растерянный, я поворачиваюсь и бью ногой по шкафчику. Металлическая дверца перекашивается от удара, который отдается по всей ноге. Не сказать, что это приятное ощущение.

В коридоре раздается смех. Я разворачиваюсь и вижу, как Ист протягивает руку, а Доминик Брунфелд что-то кладет ему на ладонь. Еще несколько ребят из нашей команды достают банкноты и отдают их Истону.

– Никогда не думал, что увижу, как ты будешь сходить с ума из-за девчонки, – говорит Дом, проходя мимо меня. – Ты подвел всех нас.

Я показываю ему средний палец и жду, когда со мной поровняется Ист.

– Не хочешь объяснить, что здесь происходит?

Ист машет веером из банкнот перед моим лицом.

– Самые легкие деньги в моей жизни. Ты съехал с катушек, брат. И все в школе об этом знают. Когда ты потеряешь самообладание, было лишь вопросом времени. Поэтому Элла и сбежала.

Я тяжело дышу через нос.

– Она вернется.

– Тебе волшебным образом удалось найти ее этой ночью? – он разводит руки в стороны и вертится на месте. – Потому что ее здесь нет. Ты ее видишь? Дом, ты видишь Эллу?

Взгляд Доминика перемещается с меня на Истона и обратно.

– Нет, он ее не видит. А ты, Уэйд? Ты ее видишь? Или она пойдет с тобой в туалет?

– Заткнись, Ист.

В его глазах вспыхивает боль, и он делает движение рукой, как будто закрывает рот на молнию.

– Затыкаюсь, Мастер Рид. Ты же единственный знаешь, как будет лучше для Ройалов, да? Ты все делаешь правильно. Получаешь хорошие оценки. Играешь в футбол. Трахаешь только правильных девчонок. Но вот только когда ты ошибаешься, это затрагивает всех нас. – Он обхватывает рукой мою шею и притягивает к себе так близко, что мы соприкасаемся лбами. – Так почему тогда тебе не заткнуться, Рид? Элла не вернется. Она мертва, как и наша дорогая мамочка. Только в этот раз это не моя вина. А твоя.

Меня захлестывает чувство стыда. Густая, мерзкая субстанция облепляет мои кости и тянет вниз. Я не могу убежать от истины. Брат прав. В маминой смерти есть доля и моей вины, и если Элла мертва, то здесь вина лежит на мне полностью.

Вывернувшись из хватки Истона, я возвращаюсь в раздевалку. До сегодняшнего дня мы с братьями никогда не ссорились на глазах у других. Мы всегда вели себя по принципу «один за всех и все за одного».

Мама ненавидела, когда мы ссорились дома, но совершенно не терпела этого, если мы были где-то за его пределами. Даже если кто-то из нас насмехался над остальными, она вела себя так, словно мы не ее дети.

Мальчикам Марии Ройал нельзя было опозорить ни ее, ни себя при посторонних. Ей достаточно было неодобрительно посмотреть на нас, и мы уже поправляли на себе одежду и закидывали руки друг другу на плечи, как будто это день открытых дверей на бейсбольном стадионе и мы просто счастливы так жить – несмотря на то, что секунду назад готовы были поубивать друг друга.

Дверь в раздевалку открывается. Даже не поднимая глаз, я знаю, кто это. И это точно не Ист. Когда он злится, то предпочитает держаться сам по себе.

– В пятницу, до игры, одна из Пастелей отрезала ножницами волосы у девятиклассницы. Девчонка выбежала из школы вся в слезах.

Я замираю. Плохо дело. Наверное, это та самая девчонка, которую видели мы с Делакортом. Она выскочила из здания и спряталась в «фольксвагене».

– Худенькая блондинка? Водит белый «пассат»?

Он кивает и садится рядом со мной на лавку, которая жалобно скрипит.

– За день до этого Дев Хан уничтожила научный проект Джун Чэнь.

– Джун ведь учится по гранту?

– Ага.

– Ха. – Я заставляю себя сесть ровно. – Еще есть интересные истории?

– Эти были самые интересные. Еще я слышал сплетни о других гнусностях, но подтвердить их не могу. Джордан плюнула на какую-то девчонку на уроке естествознания. Гуди Беллингем предлагает пятьдесят кусков любому, кто захочет пустить по кругу членов школьного совета.

Я устало потираю рукой челюсть. Идиотская школа.

– Прошло почти две недели.

– И за эти две недели твои братья перестали разговаривать с тобой, ты сцепился с Делакортом, разбил шкафчик. О, а до того, как уехала Элла, ты вдруг решил, что тебе не нравится внешность Скотта Гастонбурга, и немного поправил ему лицо.

– Он дерьмовое трепло.

Чувак оскорбил Эллу. И пусть я этого не слышал, но сразу это понял по нахальному выражению его лица, когда мы были в клубе. Он-то думал, что ему все сойдет с рук. Но он плохо меня знает.

– Может, и так. Все, что слетает с языка Гасти, не стоит того, чтобы слушать. Ты сделал всем огромное одолжение, сломав ему челюсть, но в школе становится все хуже. Тебе нужно взять себя в руки.

– Мне плевать на Астор.

– Возможно. Но если школой не будут управлять Ройалы, то она скатится в отстойник. – Уэйд ерзает на жестком металлическом сиденье. – Про Эллу тоже ходят слухи.

– Плевать. Пусть ходят.

– Ты это сейчас так говоришь. А представь, каково ей будет, когда она вернется? Они с Джордан уже на ножах. Да, их драка была чертовски горячей. Но потом тот случай с Дэниелом, а теперь она пропала. Все говорят, что она либо уехала делать аборт, либо восстанавливается после лечения венерических болячек. Если ты прячешь ее, то пора уже вернуть ее, показать всем свою силу.

Я молчу.

Уэйд вздыхает.

– Я понимаю, как тебе не хочется стоять во главе, но, мужик, ты главный, стал им сразу же, как Гид окончил школу. Если ты все пустишь на самотек, то к Хэллоуину здесь будет твориться адский ад. По стенам будут размазаны кишки и мозги. А на Джордан обрушится чей-нибудь праведный гнев, как в «Кэрри»^[1].

Джордан. От этой курицы одни проблемы.

– Почему бы тебе не стать главным? – тихо говорю я. – У твоей семьи достаточно денег, чтобы купить родителей Джордан.

Уэйд из потомственных богатых аристократов. Мне кажется, часть их состояния до сих пор хранится у них в подвале в виде золотых слитков.

– Дело не в деньгах. Дело в фамилии Ройалов. Вас слушаются. Наверное, потому, что вас так много.

Он прав. Ройалы правят школой с тех пор, как Гид перешел в десятый класс. Не знаю, что именно произошло, но в один прекрасный день мы проснулись, и оказалось, что все смотрят на Гида. Если кто-то выходил за рамки, Гид урезонивал его. Правила были простыми – выбирай равного.

Равного в прямом смысле этого слова. Равного по социальному статусу, по количеству денег на банковском счету, по интеллекту. Если бы Джордан травила кого-нибудь из Пастелей – это было бы нормально. Но Джордан травит учеников-бюджетников, и это плохо.

Элла не попадала ни туда, ни туда. Она не принадлежала к бюджетникам. Но и не была из богатой семьи. А я вообще думал, что она спит с моим отцом. Что он притащил домой шлюху из элитного борделя. Они со Стивом любили наведываться в подобные места во время командировок. Да, мой папа – высший класс.

Я держался на расстоянии и ждал, а все остальные ждали вместе со мной. За исключением Джордан. Она сразу же увидела то, что увидел и я. Что Элла гораздо сильнее, чем те, с кем нам приходилось иметь дело в Астор-Парке. Джордан возненавидела ее. Меня же к ней тянуло.

– Мне не нужна власть, – говорит Уэйд. – Я хочу заниматься сексом, играть в футбол, действовать на нервы дружкам моей матери и напиваться. Я могу делать все это, даже если Джордан будет третировать любую симпатичную девчонку, которая дышит не так, как она. Но ты – другое дело. В тебе есть сознательность, мужик. Но из-за всего этого дерьма… то, что Дэниел продолжает ходить по школе, словно он и не пытался изнасиловать Эллу… короче, молчание считается вроде как одобрением.

Он поднимается с лавки.

– Народ рассчитывает на тебя. Это то еще бремя, я понимаю. Но если ты не возьмешь ситуацию в свои руки, то начнется кровавое побоище.

Я тоже встаю и иду к двери.

– Тогда пусть школа сгорит, – бормочу я. – Тушить пламя – не моя забота.

– Братан.

Я останавливаюсь в дверном проеме.

– Что?

– Дай мне знать, если сможешь, ладно? Я просто хочу быть в курсе, надо ли мне начинать носить защитный костюм.

Пожав плечами, я смотрю на него через плечо.

– Пусть все катится в ад, мне плевать.

За моей спиной раздается досадливый вздох, но я не собираюсь задерживаться ни на секунду. Пока Эллу не найдут, я не хочу отвлекаться на что-то, кроме ее поисков. Если кому-то еще плохо, ну и пусть. Нам будет плохо всем вместе.

Я плетусь по коридору, опустив голову. Мне почти удается дойти до класса, ни с кем не столкнувшись по дороге, когда вдруг меня окликает знакомый голос.

– Что случилось, Ройал? Обижаешься из-за того, что никто не хочет с тобой играть?

Я останавливаюсь. Лающий смех Дэниела Делакорта заставляет меня развернуться к нему лицом.

– Прости, не расслышал тебя, – сухим тоном говорю я. – Может, повторишь? Только в этот раз для моего кулака?

Он спотыкается о собственные ноги, потому что трудно не заметить угрозу в моем голосе. Коридор наполняется учениками, у которых закончились факультативы: музыкальный кружок, команда по дебатам, команда поддержки, научный кружок.

Я намеренно надвигаюсь на него, в крови бурлит адреналин. В прошлый раз мне удалось ударить ублюдка, но лишь единожды. Мои братья оттащили меня, пока я не покалечил его.

Но сегодня меня никто не остановит. Стая зверей – ученики Астор-Парка – почуяли кровь.

Делакорт отодвигается в сторону, не глядит на меня, но и боится поворачиваться ко мне спиной. «Я не из тех, кто бьет в спину, – хочется сказать ему. – Скорее, это в твоих привычках».

Но Делакорт считает иначе. Он чокнутый и всегда охотится за теми, кто, по его мнению, слабее его.

От его худощавого тела исходят волны злобы. Ему не нравится показывать свою трусость. В конце концов папочка всегда отмажет его. Да и пусть, но только папочки сейчас здесь нет.

– Ты всегда за насилие, да, Ройал? Думаешь, что кулаки решат все твои проблемы?

Я усмехаюсь.

– Ну, я хотя бы не использую наркоту, чтобы решать свои проблемы. Девчонки не хотят тебя, и ты накачиваешь их наркотиками. Такие у тебя методы, да?

– Элла хотела этого.

– Мне не нравится, когда ты произносишь ее имя. – Я делаю шаг вперед. – Тебе лучше забыть его.

– Или что? Мы будем драться на дуэли, пока один из нас не умрет?

Он раскидывает руки, приглашая остальных посмеяться вместе с ним, но они либо ненавидят его, либо боятся меня, потому что никто не издает ни звука.

– Нет. По-моему, ты ничтожество. Ты напрасно забираешь воздух, который с большим успехом мог бы вылетать из чьей-то задницы. Я не могу тебя убить – все эти идиотские законы и все такое, – но я могу причинить тебе боль. Сделать каждую минуту твоей жизни несчастной, – уверенным тоном говорю я. – Лучше бы тебе уйти из этой школы, парень. Никто не хочет тебя здесь видеть.

Дэниел начинает тяжело дышать.

– Это тебя здесь никто не хочет видеть, – презрительно усмехается он.

Затем оборачивается к толпе в поисках поддержки, но наших зрителей интересует лишь одно – когда же прольется кровь. Они сдвигаются ближе, выталкивая Дэниела вперед.

Тут его трусость выходит наружу. Он бросает в меня свой телефон, пластиковый корпус ударяется в мой лоб. Ученики ахают. По лицу течет теплая алая струйка, застилая глаза, капая на губы.

Я мог бы ударить его. Это проще простого. Но я хочу, чтобы он действительно страдал. Чтобы мы страдали оба. Поэтому я хватаю его за плечи и бью своим лбом в его лоб.

Его лицо окрашивается моей кровью, и я довольно улыбаюсь.

– Ну вот, твое личико заметно похорошело. Посмотрим, что я еще смогу сделать.

И я даю ему пощечину. Со всей силы.

Он краснеет от злости, вызванной пренебрежением, с которым я ударил его. Пощечина – оружие девчонок, парни так не дерутся. От очередного шлепка открытой ладонью раздается хлопок. Дэниел делает шаг назад, но далеко ему не уйти – путь к отступлению загораживают шкафчики.

Ухмыляясь, я делаю шаг вперед и снова отвешиваю ему пощечину. Он блокирует меня рукой, и при этом вся левая сторона его лица остается открытой. Я два раза шлепаю его по левой щеке и отхожу.