Эрин Уатт
Сломленный принц

Глава 3

Как и предсказывал Истон, когда мы рассказываем папе о том, что Элла пропала, он приходит в бешенство. Я не спал почти двадцать четыре часа и чувствую себя как выжатый лимон, у меня совсем нет сил, чтобы спорить с ним.

– Какого черта вы не позвонили мне раньше? – грохочет отец.

Он расхаживает взад-вперед по огромной гостиной нашего особняка, его ботинки стучат по натертому паркету.

– Мы решили, что найдем ее раньше, чем дело примет такой оборот, – отрывисто отвечаю я.

– Я – ее официальный опекун! Мне нужно было сообщить первым делом, – папина грудь тяжело вздымается. – Что ты сделал, Рид?

Его полный ярости взгляд пронзает меня насквозь. Не Истона, не близнецов, которые сидят на диване с одинаковым выражением беспокойства на лицах. Нет ничего удивительного в том, что папа решил, что во всем виноват я. Он знает, что мои братья все повторяют за мной, и я – единственный из семьи Ройал, из-за кого Элла могла сбежать.

Я сглатываю. Дерьмо. Мне не хочется, чтобы он узнал, чем мы с Эллой занимались прямо у него под носом. Пусть его мысли будут направлены на то, как найти ее, я не хочу отвлекать его новостью, что его сын закрутил роман с его подопечной.

– Рид не виноват.

Тихое признание Истона приводит меня в шок. Я перевожу взгляд на брата, но он глядит на отца.

– Она уехала из-за меня. Недавно мы столкнулись с букмекером, которому я должен, и Элла испугалась. Этот тип – не самый дружелюбный парень, если ты понимаешь, о чем я.

Пульсирующая вена на лбу папы, кажется, вот-вот взорвется.

– Твоим букмекером? Ты снова ввязался в это?

– Извини, – Истон пожимает плечами.

– Всего лишь «извини»? Ты впутал Эллу в темные делишки и напугал ее так сильно, что она сбежала!

Папа начинает надвигаться на Истона, и я преграждаю ему путь.

– Ист совершил ошибку, – решительно начинаю я, избегая встречаться взглядом с братом. Я поблагодарю его за то, что он принял весь огонь на себя, но позже. Сейчас нам нужно успокоить нашего старика. – Но что сделано, то сделано, давай пока забудем об этом. Сейчас мы должны направить все силы на то, чтобы найти ее.

Папины плечи опускаются.

– Ты прав, – он кивает, и его лицо принимает жесткое выражение. – Я позвоню частному детективу.

Не сказав больше ни слова, он выходит из гостиной, его тяжелые шаги эхом отдаются в коридоре. Спустя несколько секунд до нас доносится хлопок двери его кабинета.

– Ист…

Он поворачивается с таким видом, как будто хочет меня убить.

– Я сделал это не ради тебя, а ради нее.

У меня сжимается горло.

– Знаю.

– Если папа узнает о… – он умолкает и бросает предостерегающий взгляд на близнецов, которые пока не проронили ни слова. – Это отвлечет его.

– Как думаете, папин детектив найдет Эллу? – спрашивает Сойер.

– Да, – отвечаю я с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.

– Если она воспользуется документами своей мамы, мы точно сумеем ее отыскать, – уверяет нашего младшего брата Ист. – Но если она найдет способ достать себе липовые документы…

Он понуро опускает плечи.

– Тогда не знаю.

– Она не сможет скрываться вечно, – старается подбодрить нас Себ.

Еще как может. Я еще не встречал никого настолько изворотливого, как Элла. Если она захочет, чтобы ее никто не нашел, так и будет.

В моем кармане жужжит телефон. Я поспешно вытаскиваю его, но звонит не та, голос которой мне хочется услышать. К горлу поднимается тошнота, когда на экране вспыхивает имя Брук.

Птичка напела мне, что твоя принцесса пропала.

– Элла? – с надеждой спрашивает Истон.

– Брук. – Звук ее имени обжигает мне язык.

– Что ей нужно?

– Ничего, – бормочу я в ответ, но на экране появляется новое сообщение.

Каллум, наверное, вне себя. Бедняга. Ему нужен кто-то, кто сможет его утешить.

Я стискиваю зубы. Деликатность не ее конек, это точно.

В наших сумасшедших поисках Эллы я не позволял себе думать о беременности Брук и сделке, которую заключил с ней ночью. Но теперь я не могу игнорировать ее, тем более когда сообщения сыплются одно за другим.

Доведи дело до конца, Рид.

Ты обещал мне.

Ответь мне, мелкий гаденыш!

Хочешь, чтобы мамочка твоего малыша закатила скандал, да?

Господи! Сейчас скандал мне нужен меньше всего. Заглушив ярость, я заставляю себя ответить на сообщения.

Успокойся, дрянь. Я поговорю с ним.

– Что ей нужно? – со злостью переспрашивает Истон.

– Ничего, – снова отвечаю я и тащусь в кабинет отца, оставив Иста и близнецов в гостиной.

Я не хочу этого делать. Безумно не хочу.

Но стучусь.

– Что такое, Рид?

– Как ты узнал, что это я? – распахивая дверь, спрашиваю я.

– Потому что после того, как уехал Гидеон, теперь ты заправляешь вашей шайкой-лейкой.

Папа залпом осушает полный стакан скотча и тянется, чтобы снова наполнить его. Стоит ли удивляться, почему мне никак не удается оторвать Истона от бутылки?

Я делаю глубокий вдох.

– Мне кажется, тебе стоит позвонить Брук.

Папа отрывается от полупустого стакана.

Да, ты все верно услышал, старик. И поверь мне, я в шоке не меньшем, чем ты.

Когда он не отвечает, я заставляю себя надавить еще чуть-чуть.

– Когда мы вернем Эллу, нам может понадобиться помощь. Нужен тот, кто выступит в роли буфера. – Меня тошнит от собственных слов. – Женский подход, типа того. Элла была близка со своей мамой. Может, если бы Брук чаще бывала у нас, Элла не убежала бы.

Папа хмуро смотрит на меня.

– Я думал, ты ненавидишь Брук.

– Сколько раз я должен сказать, что вел себя глупо? – я растягиваю губы в улыбке.

Но его не так просто убедить.

– Она хочет кольцо на палец, а я еще не готов к подобному раскладу.

Слава богу. Думаю, несмотря на количество поглощаемого им алкоголя, он еще не утратил здравого смысла.

– Тебе необязательно жениться на ней. Просто… – я облизываю губы. Как же все сложно! Но я заставляю себя, потому что сам впутался в переделку. Нельзя допустить, чтобы Брук всем рассказывала, что адское отродье, которое она носит внутри, – мой ребенок. – Просто будет круто, если ты позволишь ей вернуться. Я многое понимаю. Нам нужно заботиться о людях, которые заботятся о нас.

Хоть это правда. Любовь Эллы заставила меня поверить, что я могу быть лучше.

– Как великодушно с твоей стороны, – сухо отвечает отец. – Хотя, черт, может, ты и прав.

Он обхватывает пальцами стакан.

– Мы найдем ее, Рид.

– Надеюсь.

Папа натянуто улыбается мне, и я выхожу из комнаты. Закрывая дверь, слышу, как он берет трубку и говорит:

– Брук, это Каллум. У тебя есть минутка?

Я быстро отправляю ей сообщение.

Дело сделано. Не говори ему про ребенка. Это только отвлечет его.

Она отправляет мне в ответ смайлик с двумя поднятыми вверх пальцами. Тонкий металлический корпус телефона врезается мне в пальцы, когда я сжимаю его, борясь с желанием швырнуть мобильник в стену.

Глава 4

– Рид. – Вэлери Каррингтон догоняет меня на лужайке, морозный октябрьский ветер раздувает ее короткие волосы. – Подожди.

Я неохотно останавливаюсь и, развернувшись, встречаюсь с парой темных пылающих глаз. Вэл – размером с эльфа, но ее внутренней силе может позавидовать любой. Нам на поле не помешал бы кто-то такой же напористый, как она.

– Я опаздываю на тренировку.

– Мне все равно, – Вэл скрещивает руки на груди. – Тебе пора перестать играть со мной в игры. Если ты не скажешь, что с Эллой, клянусь богом, я позвоню в полицию.

С побега Эллы прошло целых два дня, но от частного детектива по-прежнему нет никаких новостей. Папа заставил нас ходить в школу, как будто все в порядке. Директору он сказал, что Элла заболела, и то же самое я говорю сейчас Вэл.

– Она дома, болеет.

– Чушь собачья!

– Но так и есть!

– Тогда почему мне нельзя с ней увидеться? Почему она не отвечает на мои звонки и сообщения? У нее ведь не какая-нибудь холера! Просто грипп – так говорят. А значит, ей можно встречаться с друзьями.

– Каллум посадил ее на карантин, – вру я.

– Я не верю тебе, – напрямую отвечает она. – По-моему, случилось что-то очень серьезное, и если ты, Рид Ройал, не скажешь мне, что именно, я врежу тебе по яйцам.

– Она дома и болеет, – повторяю я. – У нее грипп.

Вэл открывает рот. Закрывает. Потом снова открывает и издает полный злости вопль.

– Какой ты лгун!

И она исполняет свою угрозу, бросившись на меня и пнув коленом прямо в пах.

Меня пронизывает мучительная боль.

– Мать твою, как больно!

На глазах выступают слезы, и я хватаюсь за промежность.

Вэлери, не сказав ни слова, марширует прочь.

За моей спиной раздается громкое улюлюканье. Я сжимаю свое ноющее от боли хозяйство и постанываю, когда рядом со мной появляется Уэйд Карлайл.

– Чем ты это заслужил? – спрашивает он с ухмылкой. – Отшил ее?

– Типа того.

Он проводит рукой по своим взъерошенным светлым волосам.

– Сможешь подстраховывать меня или нам лучше сначала найти тебе лед?

– Я в состоянии подстраховать тебя, козел.

Мы идем в спортзал – вернее, я ковыляю, а Уэйд хихикает как девчонка. С трех до шести зал находится в распоряжении футбольной команды, а значит, следующие три часа я буду упражняться до полного изнеможения. Именно этим я и занимаюсь. Качаюсь, пока не начинают болеть руки и я не ощущаю себя донельзя выжатым и истощенным.

Вечером я захожу в комнату Эллы и ложусь на ее кровать. С каждым разом ее запах становится все слабее. И я знаю, что это моя вина. Прошлым вечером Ист просунул голову в дверь и сказал, что комната провоняла мной.

Вообще атмосфера в доме стала невыносимой. С тех пор, как пропала Элла, Брук бывает у нас каждый день, цепляется за папу, но смотрит на меня. Иногда ее рука застывает поверх живота, как немое предостережение мне: если вдруг я выкину что-нибудь, она тотчас расскажет о своей беременности. Должно быть, это ребенок отца, то есть мой брат или сестра, но я не знаю, как относиться к данному факту, как мне его переварить. Для меня важно лишь одно – Эллы нет, а вот Брук здесь. Идеальный пример того, насколько все сложно в моем мире.

* * *

Следующий день проходит в точности, как предыдущий.

Я плыву по течению: сижу на уроках, не слушая учителей, а затем иду на поле для послеобеденной тренировки. К сожалению, она посвящена критическим разборам наших игр, и я не смогу никого ударить.

Сегодня у нас домашний матч против школы Девлин-Хай, чья линия обороны рассыпается как дешевый конструктор. Я утрамбую в землю их квотербека. Я буду играть до потери чувств. А когда вернусь домой, надеюсь, у меня не останется сил, чтобы думать об Элле.

Однажды она спросила меня, неужели я дерусь из-за денег. Нет. Я дерусь, потому что это приносит мне наслаждение. Мне нравится, когда мой кулак врезается в чье-то лицо. И я приветствую боль, растущую изнутри, когда кто-то другой наносит удар мне. Вот настоящие эмоции. Острые ощущения, в которых я никогда не испытывал необходимости. Но лишь до тех пор, пока в моей жизни не появилась она. Теперь мне трудно даже дышать, если Эллы нет рядом.

Я протягиваю руку, чтобы открыть двери черного входа в здание, когда оттуда высыпает компания парней. Один из них толкает меня плечом, а потом рявкает:

– Смотри, куда идешь, Ройал!

Я тут же напрягаюсь, скрестившись взглядами с Дэниелом Делакортом, мразью, который накачал Эллу наркотиками на одной из вечеринок в прошлом месяце.

– Рад снова видеть тебя, Делакорт, – растягивая слова, говорю я. – Удивительно, что твоя жадная до девчонок в отключке задница по-прежнему в Астор-Парке.

– Чему удивляться, – он презрительно усмехается. – Здесь же позволяют учиться всяким отбросам.

Не пойму, кого он имеет в виду: меня или Эллу.

Но, прежде чем мне удается ответить, мимо нас пробегает девушка, закрывая лицо руками. Громкие, захлебывающиеся рыдания отвлекают нас с Дэниелом, и мы наблюдаем, как она подбегает к белому «пассату», стоящему на парковке для учеников, и залезает в машину.

Делакорт с усмешкой поворачивается ко мне.

– Разве это не подружка близнецов? Что случилось? Они устали от своей мочалки?

Я разворачиваюсь и опять смотрю на девушку, но это точно не Лорен Донован. Она светловолосая, высокая и стройная, Лорен же – рыжая и миниатюрная.

С презрительным видом я поворачиваюсь к Дэниелу.

– Не понимаю, о чем ты.

У близнецов и Лорен более чем странные отношения, но это их личное дело, и я не собираюсь снабжать Делакорта оружием против моих братьев.

– Ну, еще бы, – его губы кривятся в усмешке. – Вы, Ройалы, больные на голову. Близнецы делят одну девчонку на двоих. Истон трахает все, что движется. А ты и твой папаша суете свои концы в одну и ту же дырку. Вы со стариком обмениваетесь впечатлениями об Элле? Готов поспорить, что да.

Я сжимаю ладони в кулаки. Было бы здорово сейчас вырубить ублюдка, но его отец – окружной судья, и подозреваю, будет весьма непросто откупиться от обвинений в насилии, состряпанных Делакортами.

После моей последней драки в Асторе папа пригрозил, что в следующий раз отправит близнецов в военное училище. Тогда нам удалось все уладить, потому что остальные ребята поклялись, что тот подонок первым полез в драку. Я не помню, так ли было на самом деле. Все, что осталось в памяти, – это как он обозвал мою маму шлюхой и наркоманкой и сказал, что она специально покончила с собой, чтобы больше никогда не видеть меня и моих братьев. И мои глаза застлала красная пелена.

– А еще я слышал, что твой папочка обрюхатил маленькую сиротку Эллу, – войдя во вкус, продолжает насмехаться Дэниел. – Каллум Ройал – педофил. Бьюсь об заклад, совет директоров «Атлантик Авиэйшн» будет рад об этом узнать.

– Заткни пасть! – предупреждаю я.

И бросаюсь к нему, но рядом вдруг появляется Уэйд и оттаскивает меня назад.

– И что ты собираешься сделать, ударить меня? – задирается Дэниел. – Мой папа судья или ты забыл? Тебя упекут в тюрьму, не успеешь и глазом моргнуть.

– А твой папочка знает, что когда ты подбираешься к телке, то сперва накачиваешь ее наркотой?

Уэйд отталкивает Дэниела.

– Шагай куда шел, Делакорт. Ты здесь лишний.

Дэниел тупой как баран, и не слушает, что ему говорят.

– Думаешь, он не знает? Он откупался от девок и раньше. А твоя Элла будет молчать, потому что у нее во рту постоянно член кого-то из Ройалов.

Рука Уэйда перехватывает мой удар. Если бы это был только один Уэйд, мне бы удалось отделаться от него. Но появляются еще два парня из моей команды, хватают Дэниела и оттаскивают прочь, а он все никак не может заткнуться.

– Ты теряешь свою власть над школой, Ройал! Скоро ты не будешь королем.

Как будто мне есть какое-то дело до школы.

– Утихомирься, – предупреждает меня Уэйд. – Сегодня у нас игра.

Я выворачиваюсь из его хватки.

– Этот мерзавец пытался изнасиловать мою девушку.

Уэйд моргает.

– Твою девушку?.. Погоди, ты хотел сказать, твою сестру? – У него отвисает челюсть. – Ох, мужик, ты закрутил со своей сестрой?

– Она мне не сестра, – рычу я. – Мы не состоим даже в дальнем родстве.

Я отталкиваю Уэйда и наблюдаю, как Дэниел садится в машину. Похоже, он не уяснил урок, который преподали ему Элла и несколько ее друзей, когда раздели его и связали, чтобы отомстить за то, что он проделал с ней.

Но в следующий раз, когда наши пути пересекутся, он так легко не уйдет.

* * *

Пока тренер обсуждает с Уэйдом, нашим квотербеком, последние изменения, я сосредоточенно наматываю пластырь сначала на одну руку, потом на другую. Мой ритуал перед матчем остается неизменным с тех пор, как я начал играть в американский футбол, и обычно эта рутина помогает сконцентрироваться, сфокусироваться только на том, что будет происходить на поле.

Одеться, наклеить пластырь, послушать музыку. Сегодня это 2 Chainz и Канье Уэст, которые просят меня похоронить их рядом со шлюхами.

Но ритуал не срабатывает. Я могу думать только об Элле. Одинокой. Голодной. Напуганной. Окруженной похотливыми парнями в стриптиз-клубе или на улице. Сцены, которые описывал мне Истон на автовокзале, продолжают снова и снова всплывать в голове. Над Эллой надругались. Элла плачет. Элле нужна помощь, но никто не отзывается.

– Ты еще с нами, Ройал?

Резкий окрик приводит меня в себя, и я поднимаю глаза на раздраженное лицо тренера.

Истон, который стоит напротив меня, делает знак пальцем: пора заканчивать и выходить на поле.

– Да, сэр.

Через короткий тоннель, вслед за играющим в поло Гейлом Хардести и его лошадью, мы выбегаем на стадион. Удивительно, как за все время, что продолжается этот балаган, никто из нас не наступил в лошадиное дерьмо.

Я бью обмотанным пластырем кулаком в ладонь другой руки. Истон подбегает ко мне.

– Разгромим уродов!

– Еще как!

Сейчас между нами полное взаимопонимание. Мы не можем выплеснуть злость друг на друга, но сейчас будет матч, а потом – бои. Может, нам обоим удастся прийти в норму.

Девлин-Хай выигрывает в жеребьевке и выбирает возврат начального удара, получая право первого нападения. Мы с Истоном ударяем шлемами и бежим на защиту.

– Сколько вы заплатили судьям сегодня? – весело кричит тайт-энд, когда я встаю в линию игроков напротив него.

Болтливый придурок. Не помню, как его зовут. Бетми. Беттински. Беттмэн? Да и какая разница. Посмотрю на свитере, когда впечатаю его зад в поле на пути к их квотербеку.

Мяч в игре, мы с Истоном несемся к игрокам нападения за линию розыгрыша. Тайт-энд едва касается меня, и мы уже там, встречаем раннингбэка, который только что получил в руки мяч. Я опускаю голову и врезаюсь плечом ему в живот. Он выпускает мяч, и, судя по тому, как громко взревели зрители, кто-то из Астор-Парка сумел пробежать еще дальше.

Товарищ по команде хватает меня за щитки и поднимает на ноги, а Истон тем временем пересекает голевую линию.

Я опускаю глаза на раннингбэка и подаю ему руку.

– Чувак, осторожнее: мы с Истоном сегодня в паршивом настроении и собираемся оторваться на вас. Передай всем своим.

Парнишка тревожно смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

К нам проталкивается Беттмэн.

– Повезло тебе. Но в следующий раз на земле будет твоя задница.

Я оскаливаюсь.

– Давай, попробуй!

Может, если меня будут сбивать почаще, я смогу хотя бы на пять секунд перестать думать об Элле.

Уэйд хлопает меня по шлему.

– Отличный перехват, Ройал.

Он победно кричит, когда Ист выходит с поля.

– Собираешься оставить нападающих на поле, Истон?

– А что? У нас вся ночь впереди. К тому же, слышал, ты растянул себе пах с той чирлидершей из Норт-Хай.

Уэйд широко улыбается.

– Она гимнастка, а не чирлидерша. Но да, если ты хочешь забить еще, я только «за».

Глядя поверх его плеча, я вижу Лиама Хантера, который со злобой смотрит на нас. Ему хочется проводить в игре побольше времени. Он в выпускном классе, и ему нужно показать себя.

У меня нет никаких проблем с Хантером, но из-за того, как он сейчас смотрит на меня, мне хочется вмазать по его квадратной челюсти. Проклятье. Мне нужно подраться.

Я бью шлемом по руке. В то же время на поле Беттмэн продолжает тарахтеть, его рот работает лучше, чем блокировки. После первой четверти я встаю прямо перед ним, но Истон оттаскивает меня.

– Оставь силы на потом, – предупреждает он.

К перерыву после половины матча за нами уже четыре тачдауна: еще один во время защиты и два во время нападения. Хантер записывает на свой счет парочку ярких моментов, которые пригодятся ему для колледжа, разметав несколько защитников. Теперь мы должны быть в хорошем настроении.

Тренер даже не произносит перед нами никаких мотивирующих речей. Он прохаживается, похлопывает игроков по голове, а затем скрывается в своем кабинете, чтобы подумать о перестановках в составе, покурить или подрочить.

Пока остальные парни болтают про вечеринку после матча и телок, я достаю телефон и отправляю сообщение.

Бои будут?

Посмотрев на Истона, я беззвучно произношу: «Ты идешь?».

Он выразительно кивает. Перебрасывая телефон из руки в руку, я жду ответа.

Бой в 11. Док 10. Ист будет?

Будет.

Тренер выходит из кабинета и показывает, что перерыв окончен. Когда защита снова набирает очки, нам говорят, что это будет последний даун для состава, который начал игру. А значит, мне придется просидеть на скамейке до конца третьей четверти и всю четвертую. Отстой.

Когда я встаю на линию напротив Беттмэна, от моего самообладания не осталось почти ничего. Я упираюсь рукой в искусственное покрытие поля и разминаю ноги.

– Слышал, у твоей новой сестрички такая большая дыра, что туда влезают два Ройала.

И я срываюсь. Глаза застилает красная пелена, и я оказываюсь верхом на ублюдке еще до того, как он успевает оторвать руки от искусственного газона. Я срываю с него шлем и бью правым кулаком. Хрящ и кость его носа ломаются. Беттмэн кричит. Я снова бью. Но несколько пар рук оттаскивают меня от него прежде, чем мне удается нанести очередной удар.

Судья свистит в свисток прямо у меня перед лицом и показывает большим пальцем за свое плечо.

– Ты удален! – орет он, покраснев сильнее, чем вареный рак.

С боковой линии мне кричит тренер.

– Где твоя голова, Ройал? Где твоя гребаная башка?!

Моя голова у меня на плечах. Никому не позволено так говорить про Эллу.

Вернувшись в раздевалку, я снимаю форму и сажусь на полотенце перед своим шкафчиком. До меня доходит, какую ошибку я совершил. Меня больше ничего не отвлекает, и все, что мне остается, – снова думать об Элле.

Я стараюсь отогнать от себя мысли о ней, прислушиваясь к приглушенным свистам и реву трибун, доносящимся с поля, но воспоминания вспыхивают перед глазами, как трейлер фильма.

То, как она приехала в наш дом, такая сексуальная, что глаз не оторвать.

То, как она заявилась на вечеринку у Джордан, разодетая, как на прием к королеве, и мне так хотелось сорвать с нее одежду и наклонить над балюстрадой.

То, как она танцевала. Черт, как же она танцевала!

Я вскакиваю на ноги и иду в душевую. Злой, охваченный вожделением, я выворачиваю барашек на кране с холодной водой и встаю под ледяные струи.

Но это не помогает.

Желание не ослабевает. Черт, есть ли смысл сопротивляться ему?

Я беру свой член в руку и закрываю глаза, представляя, что нахожусь в доме Джордан Каррингтон и наблюдаю за движениями Эллы. Какое у нее соблазнительное тело: длинные ноги, тонкая талия и идеальная грудь. Дребезжащая музыка из телевизора превращается в чувственную мелодию, которая отзывается в покачивании ее бедер и изящных движениях рук.

Я еще сильнее сжимаю в руке свой член. Картинка меняется, и вместо дома Каррингтонов мы оказываемся в ее комнате. Я помню ее вкус. Какая она сладкая. Как ее рот открылся идеальной, соблазнительной буквой «О», когда она кончила первый раз.

И я не выдерживаю. Внизу спину покалывает от напряжения, и я представляю ее под собой, выгоревшие на солнце волосы разметались на моей коже, глаза смотрят на меня с ненасытным желанием.

Когда тело расслабляется, ненависть к самому себе возвращается с новой силой. Я таращусь на свою руку, сжимающую член. Если можно пасть еще ниже, то я уже на полпути туда.

Оргазм оставляет после себя лишь опустошение. Я включаю горячую воду, моюсь, но не чувствую себя чистым.

Надеюсь, что тот, с кем мне предстоит сегодня драться, будет огромным заносчивым засранцем и заставит меня купаться в боли – то, что должна была бы сделать Элла, но не сделала, потому что ее здесь нет.