Эра Фогель
Гордость и Принуждение
Глава 48
Машина Фогеля привезла нас в элитный поселок. Въезд в него тщательно контролировался охраной, а их коттедж находился сразу за огромной аркой, символизирующей проезд в частные владения.
Ничего себе! Я аж внутренне присвистнула. Если бы Вермель жил в таком месте, мне бы точно не удалось к нему пробраться. Интересно, почему же тогда Вермель не скопил на такую красоту? Или всё-таки дело в тех проигрышах, которые хоть редко, но случались.
Занятая этими мыслями, я не заметила, как мы подъехали к одному из внушительного размера домов. Огромное белое строение, украшенное светло-серым мрамором и черепицей на тон темнее. Две остроконечные башенки по бокам немного придавали зданию древней истории и ассоциировались с за́мком. Вся передняя часть дома посередине была выполнена из тонированного темного стекла, создавая контраст со светлыми стенами. Перед зданием расстилалась залитая солнцем поляна сочного зелёного газона, с рядами молодых и статных голубых елей. У входа нас поприветствовала охрана. Фогель тут же представил меня им и сообщил, что я буду гостьей здесь в течение долгого времени.
Я, к сожалению, не разделяла его мнения, но следующий вопрос вызвал во мне любопытство.
– Где мои мальчики? Почему не встречают меня? – карие глаза Фогеля наполнились радостью и теплотой.
– Наверное дома, – улыбнулся в ответ дюжий охранник. – Очень скучали по вам. Сейчас спрошу у Настасьи.
Мальчики? Судя по взгляду, эти мальчики – его дети, никак не меньше. Значит, жена всё-таки имеется? Пусть и незаконная.
В эту же секунду парадная дверь дома открылась, и из нее с радостным лаем выбежали две собаки: немецкая овчарка и невероятных размеров сенбернар. Поскуливая, собаки практически набросились на хозяина, виляя хвостами от запредельного счастья. Так как я стояла близко к Фогелю, то они пару раз наступили мне на ногу и чуть не сбили, случайно ударив виляющим хвостом.
– Знакомьтесь, мальчики, – Фогель присел на корточки, теребя собак за мощные загривки, – это – Ива. Не обижайте ее, ладно?
Собаки словно понимали о чем он им говорит, и, немного склонив головы, потыкались влажными носами мне в ноги, чтобы запомнить запах.
– Знакомься, Ива, – он перевел на меня полный счастья взгляд. – Это мои мальчишки: Берген, – сенбернар оглушающе гавкнул, – и Ремс, – на это имя овчарка радостно заскулила и ещё сильнее завиляла хвостом. – Погладь их, не бойся.
Я зажалась, боясь даже шевельнуться в их присутствии. Они же меня на завтрак съедят и не заметят. Видя такое замешательство, Рейн взял мою руку и положил ладонью вниз на огромный лоб сенбернара Бергена. Овчарка Ремс тут же принялась облизывать мое запястье.
– Ух ты, – восхитилась я, все ещё не решаясь делать лишних движений. – Они такие классные. А что означают их имена?
– Берген – немецкий город, – объяснял Рейн почесав сенбернара за ухом. – А Ремс – название реки, – овчарка снова коротко заскулила и подлезла под ладонь хозяина, требуя внимания. А затем снова лизнула мое запястье.
– Ты им понравилась, – заметил Рейн.
– Они же меня совсем не знают, – мне начинало нравиться это собачье общество. У меня никогда не было собаки, да я их и побаивалась, поэтому такое внимание немного шокировало.
– Собак не обманешь, – Фогель наконец встал, отряхивая рукава рубашки от приставшей шерсти сенбернара. – Они сразу чуют зло в человеке.
Затем он обнял меня за талию и указал взглядом в сторону дома.
– Пойдем, я тебе все покажу.
Берген одобрительно гавкнул, и обе собаки отправились с нами.
Экскурсия по дому затянулась минут на сорок. Я в жизни ещё не находилась в таком роскошном и детально продуманном доме. Каждая комната поражала своим дизайном и уютом. В каждой было какое-то притягательное яркое пятно.
Мы начали с огромной кухни, на которой я познакомилась с Настасьей – строгой чопорной женщиной лет пятидесяти. Она говорила с Рейном на чистом немецком, изредка поправляя очки в элегантной черной оправе. Однако несмотря на всю ее сухость, она не вызывала неприязни, скорее уважение.
– Не беспокойся, – сказал Рейн, уводя меня с кухни. – Настасья – русская, но со мной всегда говорит по-немецки. Так она практикует язык. Да и я за день слишком утомляюсь, чтобы говорить по-русски ещё и дома.
Также меня безумно впечатлил огромный бассейн в подвале с высокими потолками. Весь подвал был отделан теплым деревом, а над самим бассейном располагались широкие подвесные качели. Вид был завораживающий.
– Я иногда устраиваю шумные вечеринки, – улыбаясь пояснил Рейн. – Нужно же мне как-то развлекать гостей.
Меня также впечатлила зимняя оранжерея Фогеля, где вопреки ожиданиям не росло ни одного цветка. Зато было много карликовых деревьев и душистых цветущих кустарников.
Домашний кинотеатр занимал одну из мансард как раз в той самой башенке. Пол этой комнаты был весь устлан огромными подушками, на которых можно было и сидеть, и лежать.
Ещё в доме имелась сауна, тренажерный зал, огромный задний двор с зоной барбекю, открытым бассейном и беседкой с баром.
Но одним из самых поразительных мест стала ванная Фогеля. Она была просто огромным углублением в полу: асимметричным, с плавными краями. Внутри вода подсвечивалась голубым светом и создавалось впечатление, что ты принимаешь не ванну, а находишься в природном водоеме или источнике-гейзере.
Я была сражена наповал красотой, роскошью и масштабами дома Фогеля. Но больше меня поразило разительное изменение в поведении мужчины. Я впервые видела его таким спокойным и расслабленным. Но что окончательно выбило у меня почву из-под ног, так это его доверие. Он не боялся рассказывать во время экскурсии о своих слабостях. Например, показать как он привязан к своим собакам, или как он устает говорить целый день не на родном языке. Он не стал запирать меня в своем доме. А даже наоборот предупредил охрану, чтобы они выпускали меня всякий раз, как я пожелаю уйти. Он познакомил меня с каждым работником дома, чтобы я всегда знала к кому обратиться, если Рейна нет рядом.
Неужели он настолько мне верит? Я ведь мошенница, авантюристка! А он так запросто пустил меня в дом, да ещё и не ставит никаких запретов. Почему он мне так доверяет? И эта вера растапливала мое сердце.
Глава 49
Фогель не отпускал меня всю ночь. Он брал меня, раз за разом раскрывая мои скрытые потенциалы. Я научилась подстраиваться под каждый оттенок его страсти и получать наслаждение от всего: грубости, нежности, боли и экспериментов.
Сегодня я поймала себя на мысли, что мне нравится в Фогеле все. Он показал, что может быть мягким и нежным. Я видела с каким благоговением на него смотрят все люди в доме, а Фогель в свою очередь не относится к ним свысока как к прислуге.
Я купалась в его ласках, в его чутких касаниях и поцелуях, покрывавших все мое тело. Впервые в жизни я чувствовала себя любимой, а не просто желанной. Я увидела в партнёре не чистое животное вожделение, а искреннее желание доставить мне удовольствие. Он хотел, чтобы мне было хорошо.
Я не хочу от него уходить. Пусть на совсем малюсенькую долю, но Рейн открыл мне свое сердце, и я не имею права закрывать свое. Я решила отпустить ситуацию и дать мужчине самому решать, что делать дальше. И если я для него мимолётное увлечение, и он действительно не захочет со мной больше никаких отношений после выполнения задания, все равно! Он сделал для меня слишком много, чтобы я продолжала держать броню.
Я провела ночь в постели мужчины. И хоть он выделил мне отдельную комнату в своем огромном доме, но так и не позволил мне уйти после близости. Его руки жадно прижимали меня к телу, даже во сне, и я сдалась окончательно.
Утром я встала пораньше, чтобы самой создать для себя образ. На бранч следовало прийти в лёгкой белой одежде, с минимумом макияжа. Но любая девушка, активно пользующаяся декоративной косметикой, знает, как долго нужно наводить такой «минимум». Чтобы добиться полной натуральности, иногда требуется даже больше усилий, чем при наведении вечернего мейк-апа. Наконец, когда моя кожа стала выглядеть идеально юной и сияющей, я закрутила несколько прядей у лица в романтичные волны, и приступила к наряду.
По своему замыслу я должна была привлечь внимание Хэла Рона и Красовского, но и не забыть про легенду. Поэтому мой образ олицетворял нечто подобное. Я облачилась в короткое белое платьице с пышной юбкой в стиле Лолита, добавив чокер из грубой кожи и пару стальных браслетов. Чокер располагался прямо под отметиной на шее от ремня Фогеля, и просто кричал что я жертва и со мной плохо обращаются. У стальных браслетов тоже имелся скрытый подтекст. На обоих было специальное крепление, благодаря чему браслеты можно было соединить и превратить в наручники.
В целом аксессуары не бросались в глаза, ведь план был произвести впечатление только на этих двоих. Остальным людям незачем судачить, что Фогель садист. Поэтому заметить мои труды можно только при личном общении. В завершении, надев свои любимые готические босоножки, перекликающиеся по стилю с чокером, я выпорхнула из ванной Фогеля и тут же оказалась в его руках.
Он явно не заметил, что я внутри и хотел принять душ.
– Ты уже готова? – удивился он, сжимая ладонями мою талию. Его пальцы машинально поползли вниз, задирая юбку. – Какая же ты красивая.
– Нравится? – игриво спросила я, чуть покрутив бедрами, чтобы юбочка упруго дернулась от движений.
– Я хочу тебя, такую маленькую дерзкую девочку, – он подхватил меня под ягодицы, а затем прижал к стене.
– Нет, Рейн! – я принялась вырываться. – Мы опаздываем!
– Плевать, – его горячий шепот обжигал мне шею, а второй рукой он снимал с себя пижамные брюки и белье.
– Нет! – ещё сильнее вырывалась я. – Ты помнешь мне платье и испортишь прическу…
Рейн впился в мои губы, нетерпеливо проталкивая язык в рот. Его пальцы уже почти забрались ко мне в трусики, когда мне все же удалось разорвать поцелуй.
– Пожалуйста! Ты получишь меня в течение часа, – быстро проговорила я, обхватив ладонями лицо мужчины. – Не сбивай мой настрой!
Фогель шумно выдохнул. Недовольство горело в его глазах, но все же он взял себя в руки.
– Поверь мне, – я ласково провела ладонью по его щеке. – Просто поверь.
– Хорошо, – Фогель перестал прижимать меня телом к стене.
– И сохрани свое настроение, – я вернулась к своему игривому тону. – Нам это понадобится.
– У тебя максимум час, – напомнил Рейн.
– Я помню, – сладко ворковала я. – Прими холодный душ.
– Ещё издеваешься? – бросил через плечо Рейн, уже заходя в ванную.
Но я скорее отошла от него на безопасное расстояние. У меня только что родилась идея как ещё эффективнее использовать мой образ на бранче, поэтому нужно накидать в уме вариантов.
Глава 50
До места назначения оставалось ехать минут мять, и я решила провести небольшой инструктаж моему боссу.
– Веди себя как в первые дни нашего знакомства, – я поправила Рейну воротник футболки-поло. – Не заботься о моих желаниях и чувствах. Можешь быть грубым, особенно при Красовском.
– А без этого никак? – мужчина нахмурился.
– Ну, Рейн, – я взяла его ладонь и положила себе на бедро, соблазнительно подныривая ею под юбку. – Я же не говорю обращаться со мной как с последней. Ты просто прими это как игру. В босса и подчинённую. Ведь вначале тебя не особо заботили мои отказы.
Рейн не ответил. Значит, актерская жилка не входит в список его талантов. Ничего! Я помогу ему войти в роль самым естественным путем.
– Гарантирую: итог игры тебе понравится, – я продвинула его ладонь ещё глубже под платье, пока мужчина на мгновенье не застыл.
– Ты без трусиков? – спросил он вмиг пересохшим губами.
Даааа. Именно такая реакция мне и нужна. Теперь он будет смотреть на меня похотливым взглядом все время, пока мы не окажемся дома.
– Черт, Ива, – он сжал мое бедро, пальцами подбираясь ближе, но я остановила его естественные порывы.
– Как легко вами управлять, господин Фогель, – ещё больше провоцировала я.
– Что ты делаешь! – притворно возмущался он. – На мне ведь белые брюки. Все гости за километр будут видеть, что я тебя хочу.
Я невинно пожала плечами. Он сам отказался подыграть, так пусть полноценно проживает все эмоции.
– Что я с тобой сделаю, когда мы вернёмся! – прорычал Рейн, останавливаясь на парковке.
Бранч проходил в огромной столовой в небольшом, но роскошном отеле столицы. Помещение утопало в белоснежных пионах в вазах, пышных и воздушных занавесках, кремовых скатертях и исключительно белым блюдам. В основном, на столах стояли десерты из белого крема, взбитых сливок, зефира и безе. Однако официанты отдельно подавали шампанское и закуски с черной икрой, лососем или форелью.
Я никогда не пробовала ни первого, ни второго, ни третьего, но любопытство меня совсем не мучило. Я понимала, что это должно быть очень вкусно, но съесть это не решалась. Скромная гастрономическая жизнь в моей семье, а потом и с Алексом напрочь отбивала у меня желание узнавать новые вкусы.
Рейн вел себя на пять с плюсом. Он напряжённо сжимал мою талию и сердито глядел по сторонам. Все, чего ему хотелось: развернуться и вместе со мной уехать домой, наверняка взяв меня в машине перед этим.
Наконец к нам подошёл Хэл Рон и его верный финдиректор Даниил Красовский. Мистер Рон выглядел рассеяно и бледно. Ему явно были не по душе светские рауты, и он только искал повод, чтобы сослаться на занятость и поскорее смыться.
Хэл Рон толком и не заметил много присутствия. Фогель представил меня, но Хэл все делал словно на автопилоте. Вежливо мне улыбнулся и снова погряз в себе. Почему-то первой мыслью у меня промелькнуло, что он не причастен к аферам. Даже напротив, он крайне опечален такой ситуацией и стыдиться ее.
Красовский же держался свободно, развязано. Он производил впечатление очень занятого и делового человека. Но, в отличие от Рона, он будто кичился этим, и высшее общество ему очень даже нравилось.
Он не вспомнил меня по предыдущему делу. Во-первых, он общался лично только с Алексом, а во-вторых, вряд ли бы признал сейчас во мне ту девушку в рваных джинсах и оверсайз толстовке, какой я предстала перед ним в прошлый раз.
Мой образ ударил точно в цель, и Красовский не сводил взгляд с моей шеи, запястий, а потом и с моей фигуры. Я чувствовала, как он украдкой разглядывает мою грудь, талию, бёдра, как оглядел ноги. Это не могло ускользнуть от Рейна, и мой босс крепче сдавил мою талию. Я слегка сжалась, делая вид, что мне больно, но Рейн не отпускал.
Я мысленно похвалила Фогеля за отличную игру. И когда мы снова отделились от гостей прошептал мне на ушко:
– У тебя осталось десять минут.
Он ещё и считает!
– А теперь, иди позвони кому-нибудь, – я дала новое распоряжение. – На улице. Только не дольше пяти минут.
Фогель снова недовольно выдохнул:
– Если кто-то тебя здесь хоть пальцем тронет…
Я еле сдержалась, чтобы не заулыбаться. Неужели я настолько дорога Фогелю?
Наконец, когда он ушел, я подошла к Красовскому и заговорила с ним:
– Простите, мне очень нужно с вами поговорить, – тихим быстрым голосом попросила я. Я беспокойно оглянулась в сторону выхода, где только что скрылся Рейн, и Красовский понял: я боюсь, что Фогель нас увидит.
– Конечно, – мужчина позволил себе более откровенно меня разглядеть. – Если ты боишься своего «хозяина», то позвони мне или приходи лично.
Он сунул мне в руку свою визитку, нарочно чуть дольше задержавшись пальцами в моей ладони, и провел ими с нажимом по коже.
– Но вы ведь не знаете, что я хочу сказать, – я удивлённо посмотрела на него.
– Я выслушаю все, что бы ты ни сказала, – его тон стал покровительственным.
Я спрятала визитку внутрь чехла своего мобильного и ещё раз бросила опасливый взгляд на выход.
– Хочешь, я украду тебя у твоего «хозяина»? – нагло улыбнулся он. – Прямо сейчас?
Вот черт! Это было идеальное предложение! Я могла бы доиграть роль жертвы до конца. Но я и понимала с какой целью Красовский собирался меня «украсть», а спать с кем-то, кроме Фогеля, не входило в мои планы.
Потому я стояла, нерешительно хлопая длинными ресницами, пока мой собеседник не предупредил:
– Фогель возвращается. Стой на месте.
Рейн настиг меня за секунду. Его ладонь властно вернулась на мою талию.
– Я взял на себя смелость, скрасить одиночество Ивы, пока тебя не было, – развязно объяснил Красовский. – Возвращаю в целости и сохранности.
Фогель только мрачно кивнул, а когда мужчина ушел, жадно обхватил меня руками.
– Время вышло, – глаза Рейна потемнели от похоти. – Я хочу тебя.
Пройдясь взглядом по моим губам, он схватил меня выше локтя и повел к выходу.
Глава 51
Рейн практически силой тащил меня через пустынный холл гостиницы, зная, что мне тяжело успеть за его шагом на каблуках. Оглянувшись назад, я заметила в дверном проёме Красовского, который одними губами произнес: «Позвони мне».
Ай, Фогель! Ай, умничка! Даже здесь не подкачал. Он заслуживает награду.
– Рейн, – я ухватилась за его предплечье, чтобы хоть немного сбавить скорость. – Возьми меня. Прямо сейчас!
Он тут же остановился, прожигая меня взглядом насквозь. А затем, все так же не сдерживая силу, притянул меня к своему каменному торсу. Его губы жадно впились в мои, причиняя боль в грубой ласке.
Одна рука хищно проникла под мою юбку, пока вторая прижимала к себе до ломоты в ребрах.
– Больно, – я выдохнула у его губ.
– Потерпишь, – его пальцы уже проникли в меня, сильно надавливая и растягивая.
– Рейн! – я жалобно застонала. Похоже я больше не буду так провоцировать мужчину.
– Заставила меня терпеть, – рычал он, ещё грубее вторгаясь внутрь и заглушая поцелуями мои всхлипы. – А теперь не делай вид, что тебе не нравится.
– Простите, – тактично обратился к Фогелю один из служащих отеля. – Может я могу предложить вам номер?
– Ты ничего не видел, – прорычал Фогель, сунув парнишке несколько крупных купюр. – И проследи, чтобы другие тоже ничего не видели.
Затем он потянул меня за локоть к лестничному пролету. Там шансов нарваться на праздных наблюдателей меньше, чем в холле или в лифте.
Не медля ни секунды, Рейн прижал меня спиной к стене и подхватил под ягодицы, а его губы снова принялись терзать меня.
Я не ожидала такого поворота событий. Требуя взять меня, я намекала на номер отеля или хотя бы салон машины, но никак не лестницу в гостинице.
– Рейн, пожалуйста, – прошептала я и снова всхлипнула в голос.
Руки мужчины требовательно сжимали мое тело, до такой степени, что назавтра останутся синяки. Меня испугала его напористость, и я поняла, что никакие слова его не остановят.
Тем временем, Фогель уже расстегнул ремень и вошёл в меня резким глубоким толчком. Мой вскрик он заглушил властным поцелуем. Боль от резкого проникновения отозвалась в испуганным неподготовленном теле, и я зажмурилась до слез. Не давая мне прийти в себя, мужчина продолжал бешеный ритм изголодавшегося мужского начала.
Он терзал мое лоно, яростно сжимал мое тело и бедра, а губы жадно ловили мои крики и поглощали в голодном поцелуе.
Внезапно он остановился на секунду и спросил:
– Тебе правда больно? – он будто только что увидел мои страдания.
Я отрицательно мотнула головой. Не хочу признаваться! Если он не понял этого вначале, то сейчас нет смысла признавать свою слабость. Пусть расправиться со мной поскорее.
Его губы снова коснулись моих, но сейчас его поцелуй был чувственным и глубоким. Он продолжил вторгаться в меня, но толчки стали более плавными.
Боль медленно отступала, и я почувствовала возбуждение. Я крепче обхватила талию мужчины ногами и потянулась бедрами ему навстречу. Его движения и касания все ещё были грубыми, но это уже приносило мне удовольствие.
Мои стоны стали смелее, а тело женственно выгнулось. Но я не чувствовала полной отдачи от мужчины. Он пошел на уступки, а мне это не приносило удовлетворения.
– Не сдерживайся, – попросила я, зарываясь пальцами в его волосы. – Возьми меня как ты хотел. Как вначале.
Фогеля не пришлось уговаривать. Мужчина рывком потянул мои бедра к своему паху, и вернулся к более ужесточенному ритму.
Теперь для меня снова существовала только интимная боль, но она сладкими потоками разливалась по моему телу. Мне нравилось быть в его власти, нравилось чувствовать себя его вещью. Это так порочно и сильно, что страсть заставляла меня кричать от каждого нового толчка.
Фогель закрыл мне рот ладонью, жадно впитывая приоткрытыми губами мои эмоции. Наконец, он почувствовал себя на пределе, его палец лег на мою заветную «кнопочку», чтобы помочь мне получить удовольствие от такого жёсткого соития.
Едва его палец коснулся меня, я крепче вцепилась в волосы мужчины и позволила ему довести меня до конца. Удовольствие накрыло пульсирующими волнами, заставляя меня сжиматься внутри. А спустя пару секунд, Рейн вновь вошёл в меня одним резким толчком и выдохнул из груди тихий стон.
Избавившись от напряжения, Фогель вновь стал нежным и мягким. Он целовал мои губы, лицо, шею, будто извиняясь за свое поведение. А я безвольно повисла в его руках, не в силах больше пошевелиться.
