Эра Фогель
Гордость и Принуждение
Глава 43
В полнейшем бешенстве Рейн вышел из дома и сел в машину.
Услышав, что Ива говорила своему другу, Рейн окончательно разочаровался в этой девушке. Люди не меняются. И Ива навсегда останется лгуньей, что ей ни говори. Рейн ненавидел ложь. К счастью, он всегда мог раскусить человека или надавить, но Ива ставила его в тупик. К чему вся эта игра, когда можно было просто заключить деловое соглашение и все были бы довольны! Но нет. У девушки страсть к мелким эффектам. Она из тех, кто любит пускать пыль в глаза. Да, Рейн привязался к ней, стал зависим от тех эмоций, что она ему дает, от ее тела, от ее фальшивого доверия. Поначалу он думал, что она из тех, кто ищет себе спонсоров: красивая, умная, невероятная в постели, ещё и с набором нестандартных сексуальных предпочтений. Но теперь она представлялась ему просто ветреной взбалмошной девицей, не способной вовремя прикусить свой язык.
Там в квартире он был настолько зол, что не заметил, как чуть не изнасиловал девушку. Одержимость ее эмоциями, ее страхом и ненавистью ко лжи, настолько выбила почву у него из-под ног, что он чуть было не перешёл черту. Ее слезы болью отзывались в нем, но теперь он больше не мог ей доверять и считал это очередной уловкой. Есть ли что-нибудь в этой девушке настоящее?
Но, разорвав ее одежду, он увидел, как сильно Ива испугалась, как дрожала всем телом, как молча плакала, пытаясь закрыть глаза руками. Даже если это все ложь, он не опустится до того, чтобы мстить девчонке, которая физически в сто раз слабее его самого. А ее характер… Только ей с ним жить, и жизнь сама ее много раз ударит, пока Ива наконец не сделает выводы. Он отпустит девушку, как она того хотела и пусть сама расхлебывает свои проблемы. Он не собирается с ней нянчиться. Ива могла получить от Рейна все, что бы ни попросила, будь она умнее, но в двадцать один год бесполезно что-то от нее требовать.
Пусть навсегда исчезнет из его жизни, а Рейну будет очередной урок почему не стоит даже пытаться завести нормальные отношения. Он уже достаточно разочаровался в женщинах, и Ива стала последней каплей. Каждый его серьезный роман заканчивался предательством, и он уже зарекся желать от женщины чего-то большего, чем секс.
Неожиданно экран его мобильного засветился в беззвучно сигнале.
Звонившим оказался Алексей. Только его для полного счастья не хватало! Надо завязывать работать с этой малышней. Алексей попросил о встрече – отлично. Как раз расторгнет с ними все соглашения и пусть катятся на все четыре стороны!
– Что у тебя? – спросил Рейн, когда Алекс подсел к нему в машину. Идти в какое-то людное место для разговоров не хотелось. В общественных местах, да с таким настроением непременно захочется напиться. А Ива обойдется, чтобы из-за нее ещё завтра страдать похмельем.
– Господин Фогель, – холодно и спокойно начал Алекс. – Я хотел поговорить об Иве.
– Мне больше не интересна эта девица, – отрезал Рейн.
– Выслушайте меня, – не просил, а настаивал Алекс. – Гарантирую, вы сразу все поймёте. Дайте минуту, и, если ваш интерес не проснется, я тут же закончу.
– У тебя минута, – строго отозвался Рейн.
– Ива постоянно всем врёт… – начал было Алекс, на что Рейн иронично вставил:
– Я заметил.
– Но вы не знаете почему.
– У этого ещё есть объяснимая причина? – продолжал язвить Рейн.
– Не перебивайте, а то я так и не начну свой рассказ, – Алекс мягко поставил мужчину на место, на что получил молчаливый смешок.
Глава 44
– В начальной школе Ива училась в классе с усиленной программой. Ну, знаете, где за один год проходят программу двух классов. Их группа была очень маленькой, а школа терпела финансовые трудности и программу было решено закрыть, а детей распределить по обычным классам. И вот в десять лет Ива попала в класс, где учились девочки на два года старше ее самой. У Ивы всегда был сильный характер, и когда эти двенадцатилетние курицы начали клевать десятилетку Иву, она отвечала им агрессией. Как могла. Но что может одна маленькая девочка против четверых взрослых?
Они принялись унижать ее и травить. И чем взрослее они становились, тем большую жестокость обретала их травля. Сначала Ива приходила домой в слезах, жаловалась маме, и та даже приходила пару раз в школу выяснять, что происходит. Классная руководительница отвечала, что все в порядке и скорее всего Ива так тяжело переносит переход в другой класс и выдумывает такие ситуации. И когда эта ситуация затянулась почти на год, мать Ивы просто разозлилась и обвинила дочь во лжи. Она накричала на нее, что пусть сама решает свои выдуманные проблемы, а к родителям больше не подходит. В этот момент Ива осталась одна. Совсем одна. У нее не было друзей, а теперь ещё и поддержки семьи. И тогда в десять лет она впервые поняла, что все воспринимают ее как лгунью.
Алекс замолчал на пару секунд. Он хотел убедиться, что Рейн действительно его слушает, а не просто ждёт окончания рассказа.
– Ну и, – подгонял его Рейн. – Это все?
– Нет, – продолжил Алекс. – Дальше все пошло ещё хуже. С шестого класса эти девочки стали по очереди задираться к ней, вызывая агрессию и драку. Иву постоянно вызывали к директору и отчитывали за то, что она провоцирует девочек. Ее репутация катилась вниз, и теперь она была не только лгуньей, но и агрессивной неуравновешенной драчуньей по словам учителей. Дома скандалы только нарастали, а мать все время ставила Иве в пример ее старшую сестру. Мол какая она добрая, честная, спокойная, а Ива – «оторви и выбрось».
Но конфликты и на этом не исчерпывались. Ещё через год постоянных драк и унижений Ива перешла в седьмой класс, и девчонки переключились на мечты о мальчиках. И какого было их разочарование, когда самый популярный парень в классе проявил интерес к Иве. Им уже было по четырнадцать, а Иве всего двенадцать. Тогда они напали на нее в раздевалке после уроков, полностью раздели и заперли. А минут через пятнадцать завели двух старшеклассников. Те всё-таки оказались не полными идиотами и не тронули Иву, но, когда их втроём застала завуч не трудно догадаться, что она подумала. Раз Ива была раздета – значит сама предложила себя парням.
Теперь расползались слухи, что Ива сексуально озабоченная и любой парень старше четырнадцати лет не упускал возможности зажать ее после уроков и облить грязью. До большего не доходило, конечно. Но поведение Ивы было любимым обсуждением на всех собраниях, и ее родители ужесточились против нее ещё сильнее. Так прошел ещё год. Нужно ли уточнять, что училась она из рук вон плохо, не только из-за предвзятого мнения учителей. Она просто не видела смысла в учебе.
Так продолжалось до восьмого класса. В тот год я попал в аварию и со спортом пришлось завязать, поэтому меня из спортивной школы перевели в обычную. Всю первую четверть мне было не до новых одноклассников, и я тяжело переживал свой уход. До меня доходили слухи, но я сторонился любых компаний. Пока однажды сам не увидел, как эти кобылы прессовали Иву. К ним присоединились парни и делали Иве недвусмысленные предложения. Когда они поставили Иву на колени, и к ней подошёл один из этих здоровых лосей, я не смог пройти мимо и вступился. Они, мне тогда мощно наваляли, а я им даже ответить ни разу не смог. Рука после аварии ещё не сгибалась и толком не двигалась. И все, что я сделал – это принял все удары на себя.
Тогда я в первый и единственный раз видел, как Ива плачет. А дальше, сначала пытались травить нас обоих, но, через нескольких месяцев физиотерапии я смог дать отпор, и к нам больше никто не задирался. Так, фыркали из-за угла, но близко не подходили.
Ива никогда вам не признается в этой истории даже под пытками. Она стыдится своего детства сильнее всего на свете. И сейчас я совершил предательство по отношению к ней. Если она узнает, что я все рассказал, то уже никогда не будет мне доверять. Но смысл истории в другом. Ива обманывает каждый раз, когда боится показать свою слабость. Она никогда не скажет, что ей больно, холодно, что она хочет есть. Она придумает сотню правдоподобных вариантов лжи, но не сознается в своей слабости.
Когда я позвонил ей до нашей с вами встречи она ответила, что вы просто отругали ее и сразу ушли. Я уверен, что это не так. Потому что спустя семь лет я снова услышал, как она плачет. Вы сделали ей больно. И если у вас не хватит совести извиниться перед ней, то клянусь, я отомщу за Иву любой ценой. У нее есть только я, но даже мне она не может сказать правду и попросить о помощи. Она все ещё та десятилетняя девочка, которая осталась один на один против всего мира. Мира, где все считают ее лгуньей и шлюхой.
– И последнее, – подытожил Алекс. – Вы так разозлились из-за ее слов, хотя они были вырваны из контекста. Вы повели себя не лучше, чем ее родители, учителя и одноклассники. Вы тут же навесили ей клеймо, хотя не знаете, что привело ее к таким высказываниям. Я лишь спросил, как она к вам относится, а она призналась, что вы ей очень нравитесь. И это признание – только верхушка айсберга. Она доверилась вам! И в очередной раз пытаясь спрятать свою слабость за обманом, сорвалась и высказала мне все то, что вы в итоге и услышали.
И я прошу вас сейчас просто позволить мне ее забрать и не иметь к ней никаких претензий. Я думаю, за один только сегодняшний вечер она выстрадала все, чем была обязана в течение всего этого времени.
У меня все.
Глава 45
Рейн молчал, шокированный услышанным. Он не сомневался, что Алексей сказал правду. Парень говорил сухо, без эмоций, не пытался разжалобить Рейна и в чем-то убедить. Он лишь хотел защитить Иву.
Как Рейн мог дойти до такого? Он – адвокат с огромным стажем. Его призвание – защищать людей! Он привык верить только фактам и доказательствам, что всегда помогало ему оправдать человека. И в то же время он осудил беззащитную девушку, опираясь только на досужие слухи и предвзятое мнение. Как такое могло с ним произойти? Наброситься на девушку, ни грамма не разобравшись в ситуации.
– Как же она все это вынесла? Одна, – спросил Рейн.
– Молча, – холодно отвечал Алекс. – Вы, наверное, убедились в этом как минимум этим вечером. Дайте угадаю, пока вы ее «ругали» она наверняка не сказал ни одного слова в свое оправдание. Молча приняла все, что вы с ней сделали. Я прав?
– Я не ударил ее и не изнасиловал, если ты это имеешь в виду, – мрачно отозвался Рейн, хотя он был в шаге от последнего. Ему стало мерзко от собственного поступка. Ива действительно даже не пыталась оправдаться.
– Хоть на этом спасибо, – Алекс даже не смотрел на Рейна. – Могу я ее забрать?
– Нет, – решительно ответил Рейн. – Я сам все улажу. Занимайся своими делами. Ты вроде хотел сегодня ночью уехать.
Алекс едко посмотрел на Рейна ледяным взглядом. Мол, «уехал бы, если не такая ситуация».
– Можешь ехать, я успокою Иву и все исправлю.
Алекс пожал плечами и вышел из машины, не удосужившись попрощаться.
Рейн ехал в свою квартиру как в бреду. Он страшно злился на себя, а заодно и на Иву. Почему она не пыталась его остановить, все объяснить?!
Наконец он открыл ключом свою дверь и вошёл в квартиру. Везде было тихо и темно. Неужели она уже ушла? Но, пройдя в свою спальню он нашел пропажу.
Девушка сидела на полу, уткнувшись головой в высокий матрас кровати. Поджав колени к груди и обхватив их тонкими ручками, Ива вроде бы спала. На ней по-прежнему было разорванное платьице, а красивые длинные волосы рассыпались волнами по ее груди и спинке.
Рейн выдохнул с облегчением. По крайней мере, Ива дома, а значит она не покинет стен его квартиры, пока он не заслужит ее прощение.
Тем временем, он присел на корточки и провел большим пальцем по высокой скуле Ивы. Девушка тут же открыла покрасневшие заплаканные глазки и встрепенулась.
– Тише, маленькая, – поспешил успокоить ее Рейн. – Все хорошо. Я больше не сделаю тебе больно.
Ива молчала, но Рейн заметил, как расслабились ее хрупкие плечики. Поверила, маленькая.
– Прости меня, – мужчина убрал с ее лица тонкие прядки спутанных волос. – То, что я сделал…
– Почему вы вернулись? – глухо спросила Ива.
– Как почему? – удивился Рейн. – Ты дорога мне, маленькая.
– Нет, – снова перебила его Ива. – Что-то повлияло на ваше мнение? Вы говорили с Алексом?
– Нет, – твердо и без колебаний ответил Рейн. – Я ни с кем не говорил. Тем более с твоим другом. Мне не нравится этот тип.
Рейн лгал. Но лгал убедительно. И сейчас он почувствовал себя на месте Ивы. Он понял, что Ива врала не чтобы обмануть другого человека. А чтобы сохранить нечто важное: себя. Ложь – единственное, что не давало ей сломаться все эти годы. Сохранить свое достоинство. Поэтому своим обманом Рейн сохранял их отношения, дружбу девушки с этим Алексеем, и уважение Ивы к самой себе.
– Это правда? – Ива напряжённо всматривались в глаза Рейна, боясь найти подвох.
– Правда, – все так же убедительно ответил Рейн. – Или ко мне.
Он притянул девушку к себе за плечи, и крепко прижал. Она уткнулась ледяным носиком в его шею и полностью расслабилась в его объятьях.
– Ты замёрзла? – Рейн провел ладонями по ее озябшим плечам, но Ива отрицательно мотнула головой в ответ.
Больше не доверяет.
Теперь Рейн понял, насколько Ива сблизилась с ним тогда, когда просила его о чем-то. Когда призналась, что хочет есть, когда попросила защитить ее от Вермеля. Ведь Алексей сказал, что она даже у него ничего не просит. Насколько близким человеком для нее стал Рейн. И теперь он должен загладить свою силу и вернуть доверие девушки!
Не отрывая от себя Иву, Рейн быстро позвонил в свой любимый немецкий ресторан и заказал доставку ужина. А затем, подхватив девушку на руки, пошел в ванную.
Он сам искупал девушку, осторожно касаясь ее мягкой кожи. Горячие струи заставили ее продрогшее тело слегка покраснеть. Ее щёчки налились румянцем, а губки окрасились в сочный розовый оттенок.
Согрелась.
Когда Рейн принялся мыть ее голову, девушка закрыла глаза от удовольствия, и вся растворилась в его движениях. Как Рейну хотелось взять ее сейчас. Нежно, ласково. Ведь он никогда не был особо нежен с ней.
После душа, он сам вытер и одел девушку, а затем высушил и расчесал ее волосы. Рейну так нравились ее длинные, темные волосы! И ему безумно нравилось их касаться.
Ива ластилась к его рукам, так и не проронив ни слова. Но Рейн физически ощущал, что она снова принадлежит ему.
– Прости меня, маленькая, – ласково шепнул ей на ушко Рейн, когда она уже засыпала в его руках. Ива молча кивнула и теснее прижалась к его телу.
Глава 46
Определенно Фогель влиял на меня каким-то магическим успокаивающим способом. Почему в его объятьях так легко заснуть и вообще забываешь о бессоннице?
Я печально вздохнула, разглядывая себя в зеркале в ванной. На шее красовалась сочная полоса от ремня. Неужели Рейн вчера сделал мне настолько больно?
Я не испытывала жалости к себе, а наоборот признавала, что была виноватой от начала и до конца. Поступок Рейна я целиком оправдывала и не чувствовала обиды, но что точно осталось в осадке так это страх. Хотя в моей жизни были ситуации во много раз хуже, но больно было ещё и от того, что я доверилась этому человеку. Даже вчера, в момент страха и отчаяния я все равно верила, что он не причинит мне особого вреда. Что внутри меня сломалось, отчего я позволила этому мужчине проникнуть так глубоко в мое сердце?
Моя жизнь слишком сложная, чтобы в ней возник такой простой вариант, как Рейн. Правда, простым его точно не назовешь, но сама мысль, что Фогель будет и дальше обо мне заботиться и защищать была дикой. Думаю даже при хорошем раскладе наши отношения продержались бы максимум год. А потом мне бы пришлось залечивать разбитое сердце и заново учиться быть сильной.
Когда он вернулся вчера в квартиру я снова чувствовала себя слишком слабой, чтобы оторваться от него. Мне так хотелось сделать вид, что ничего не было. Просто насладиться ещё одним вечером в чутких руках этого мужчины.
Я приняла решение быть такой как ему хочется: ласковой, послушной, какой угодно. Лишь бы до нашего расставания мне больше не было больно. А ещё мне хотелось, чтобы у меня остались только приятные воспоминания от знакомства с ним. Поэтому решила насладиться его вниманием сполна. Кто знает сколько вот таких вечеров у меня осталось?
– Ты сегодня рано встала, – я вздрогнула, услышав голос Рейна за спиной.
Он подошёл довольно улыбаясь, но заметив отметину на шее в миг стал встревоженным.
– Боже, маленькая, прости, – он осторожно провел подушечкой большого пальца по моей шее. – Черт, как я мог…
– Ничего, – мой голос был вынужденно бодрым, но убедительным. – Я все замажу тоналкой.
Он смотрел на меня с сожалением, а мне стало неприятно. Ненавижу, когда меня жалеют!
– Мне нужно сегодня заехать к Кириллу, – я открыто смотрела ему в глаза и улыбалась простой беззаботной улыбкой. – Нужно кое-кому сделать фальшивый паспорт. Можно?
– Надеюсь не себе? – Рейн спрашивал с иронией. Кажется, он почуял мою наигранность. – Ты же не попытаешься от меня сбежать?
– Нет. Не себе, – я снова улыбнулась как можно искреннее. – Куда же я от вас денусь.
– Ива, – лицо Рейна стало строгим. – Ты опять обманываешь?
Я закусила губу, боясь отвести взгляд. Он же не разозлится так сильно как вчера?
Рейн бережно обхватил ладонями мое лицо и вкрадчиво произнес:
– Маленькая Ива, не нужно меня обманывать. Я все готов для тебя сделать, кроме как разрушить наши отношения.
Его руки согревали меня до самых косточек. Как хочется прижаться к его телу и не думать больше ни о чем!
– Ты не можешь меня простить, да? – прямо спросил он.
– Мне не за что вас прощать, – я мягко обхватила запястья мужчины.
– Но? – не сдавался Рейн.
– Просто… Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Это не повториться, – твердо отвечал он. – Давай заключим соглашение, если ты не веришь.
– Какое? – улыбнулась я.
– Я подарю тебе эту квартиру, если позволю себе хоть раз поднять на тебя руку.
– Вы с ума сошли? – рассердилась я. – Не нужна мне ваша квартира!
– Волчонок, дело ведь не в квартире, – Рейн гладил мои скулы подушечками больших пальцев и сам наслаждался процессом. – Если ты пока не можешь доверять мне сама, то сможешь, будучи под защитой закона.
– Это похоже на проституцию! – я вырвалась из его ладоней, но Фогель снова притянул меня к себе за талию.
– Знаешь, волчонок, – его пальцы мягко закрылись в мои волосы. – Если ты сейчас снимешь свои побои и заявишь на меня, то отсудишь кругленькую сумму, включая компенсацию за моральный ущерб…
– Господин Фогель! Хватит! – в этот раз вырваться мне уже не удалось. – Меня не интересуют ваши материальные блага. Не нужно меня так оценивать!
– Рейн! – чувственно рыкнул он мне возле уха. – И обращайся ко мне на «ты». Сколько можно, волчонок?
– Если… ты, – я выдохнула. Неужели я сказала это? – Сделаешь что-то подобное, я сразу уйду!
– Куда ты уйдешь, маленькая? – коротко рассмеялся он. – Кто же тебя отпустит?
Я только было собралась что-то возразить, но Фогель перебил меня.
– И вообще, тебе нужно переехать ко мне.
– Я и так у вас живу, – растерялась я.
– Нет, в мой дом, – пояснил он. – Он тебе очень понравится, я уверен. Вечером я тебя отвезу.
– Мне и здесь хорошо, – буркнула я. Невысказанная агрессия требовала выхода, а Рейн уже перевел тему.
– Зато мне здесь – нет, – отрезал он. – Давай! Я тебя заодно познакомлю кое с кем.
– С твоей женой? – я снова запнулась на слове «твоей». И тут только поняла: а ведь он может быть женат.
– Я не женат, – его губы невесомо касались моего ушка. – И никогда не был. Но мне нравится твоя ревность.
Я демонстративно фыркнула. Ещё чего – ревность! Просто на семейный конфликт нарываться не хочется.
И вместо того, чтобы постепенно отдаляться от него, я притягиваюсь ещё ближе. Все против меня…
Глава 47
Около одиннадцати дня я получила от Алекса фотографию будущего лже-Вермеля. Мужчина был даже хорошо собой, и я сначала не поверила, что он пару часов назад был бомжом. Но Алекс предусмотрел и этот вариант, поэтому прислал фото «до». Просто два разных лица. Если этот бедолага уже в одиннадцать утра выглядел таким свежим огурчиком, то мне оставалось только гадать во сколько же Алекс нашел его и сколько времени ему понадобилось чтобы привести того в божеский вид.
Фогелю ужасно хотелось посмотреть на то, как будет совершаться «рисование» паспорта, но я пресекла его порывы на корню.
– Пожалуйста, не надо, – я не просила, а скорее твердо настаивала. – Это очень тонкая работа. Я не смогу все нормально сделать, если ты будешь смотреть мне через плечо.
Обращение на «ты» все ещё давалось мне трудно, и я каждый раз на нем спотыкалась.
Фогель поджал губы в раздражении, а его глаза наполнились похотью. Наверняка придумывает как «накажет» меня за отказ, но я была неумолима.
Он же не будет просто сидеть и смотреть. Обязательно начнет спрашивать что-нибудь. Да даже если и будет. Я просто занервничаю в его присутствии и обязательно забуду какую-нибудь малюсенькую деталь.
Потому Фогель попрощался со мной очень долгим и смелым поцелуем, и наконец оставил меня творить в своей квартире.
Если честно, я обожаю процесс подделки документов. Все эти крохотные палочки и чёрточки, подбор оттенков цвета, «рисование» печатей, подписей и водяных знаков. Все это вводило меня в состояние медитации и транса. Я очень любила такую мелкую и дотошную работу и испытывало личное удовлетворение, когда документ получался просто лучше любого оригинала. Я могла, не вставая сидеть за Фотошопом, и не замечать хода времени и жалобных просьб моего голодного желудка. Это было моей личной Шангри-Ла[5], где я забывала обо всех негативных моментах своей жизни и слышала только звуки собственного дыхания и едва уловимого гула работы ноутбука.
В этот раз я должна была добиться безупречного качества липового паспорта, чтобы Вермеля как можно дольше задерживали разборки в местном отделении полиции. Я должна была превзойти саму себя, и мне это удалось. После распечатки и ламинации у Кирилла, я искусственно состарила документ несколько сот раз открыв его на страницах с личными данными и визами и пройдясь по нему мягкой шкуркой.
Сразу после того, как Вермеля отпустят он тут же ринется по наши души, поэтому Кирилл планировал свалить уже сегодня. Я не вдавалась в подробности как Фогель его потом найдет, но, думаю, у моего босса на этот счёт было все схвачено. Оставалось обезопаситься нам с Алексом. Поэтому, начиная с того момента, как лже-Вермель попадет в полицию, к нам подключалась круглосуточная прослушка – крохотный микрофончик. Его полагалось цеплять где-то в области груди при помощи широкого пластыря.
В целях безопасности, Алексу предстояло окопаться в своей новой съемной квартире, а я переезжала к Фогелю. Вот только безопасность эта гарантировалась по ночам, когда мы должны находиться дома. А вот как защититься днём – пока было под вопросом. Ведь нам надо было внедриться в самое сердце окружения Хэла Рона, а что там может пойти не так мы ещё не предполагали.
Наконец я заплатила аванс таксисту, который должен был доставить паспорт в руки Алексу и отправилась наводить лоск. На утро у меня был запланирован воскресный бранч по защите каких-то вымирающих животных, где будет присутствовать Хэл Рон и Даниил Красовский. Алекс уже взломал сегодня их список приглашенных и аккуратно внёс меня в реестр. Явиться на бранч я планировала с Фогелем, чтобы он лично познакомил меня с моими объектами. Там я уже и начну свое расследование.
– Кажется все, – устало сказала я Фогелю, выйдя из примерочной. Шоппинг с примерками меня ужасно утомлял и раздражал. К счастью для завтрашнего бранча мне нужен был всего один образ. Я должна выглядеть не слишком пафосно, но все же достаточно дорого, чтобы соответствовать событию.
– А мы не перегибаем с образом? – Фогель иронично поднял одну бровь вверх.
– Поверь: так надо, – я уже выхватила из рук мужчины карту и протянула кассирше.
– Я верю тебе, волчонок, – он прошептал мне прямо над ушком и невесомо коснулся губами моих волос. А затем его ладонь соскользнула с моей талии на ягодицу и смачно сжала ее.
– Держите себя в руках, господин Фогель, – нарочно официально, но игриво ответила я. – Мы в общественном месте.
– Я предпочитаю держать в руках тебя, – парировал Рейн, нехотя поднимая ладонь до поясницы.
Кассирша мило улыбнулась и вернула карту владельцу, со стандартными словам благодарности за покупку.
– Наконец я запру тебя в своем доме, – хищно улыбнулся Рейн. – И сделаю все, что захочу.
– Тебя никто не останавливает, – ответила я, и почувствовала, как пальцы мужчины впились в мою поясницу.
Мне было очень любопытно как же выглядит дом Фогеля и что он хочет со мной сделать. В конце концов, я ведь обещала себе быть с ним такой, какой он хочет. Так пусть в последние дни нам будет хорошо вместе.
