Элли Крюгер
Оскар. Проклятие Блэксберри
Интермедия 10
1926 год.
Патриция Оуэнс сидела на чердаке и лепила гипсовые изваяния ангелов. Каждая следующая скульптура была печальней предыдущей. Маленькие статуи плакали в углах комнат, плакали и вытирали слезы. Один их вид вызывал приятную меланхолию. Они умели точно передать настроение души Патриции. Слеза, застывшая в складке века, слеза, стекающая по щеке, слеза, капающая в ладонь, слеза, слитая с озером под ножками ангела. На ангеле, что Патриция лепила сейчас, не было слез – руки стыдливо прятали глаза, будто ангел не хотел видеть этот свет.
Всю жизнь она страдала от чего-то, но не могла вспомнить от чего. А теперь…
На окошко сели черные птенчики. Патриция сделала кормушку для птиц сразу, как переехала, но после смерти детей сюда прилетают только два черных птенчика. Они взмахивают милыми крылышками и помогают утолить печаль, они и плачущие ангелы.
А теперь она хорошо знала, от чего страдает.
Патриция погладила вороненка по изящной спинке. Он потерся головой о ее пальцы, как котенок. У птиц ведь тоже есть душа?
Как и у моих ангелов.
30
– Я призналась ей и все рассказала. Моя дорогая Патриция! Мы не жалели слез!
Снаружи началась гроза, вновь заплакал дождь.
– Ее страдания были невыносимы. Тогда я раскрыла главный секрет…
Морриган каркнула и взмахнула крыльями.
– Я не знакома с черной магией и колдовском, которыми мой супруг овладел в совершенстве, но кое-какие знания все же почерпнула. И я хорошо изучила дневник Огастеса. У меня не было юных тел, и я не собиралась забирать ничью жизнь… Я просто сделала все, что могла.
Тень вороны упала на пол и скрестилась с тенью Эммы. Но за спиной птицы не было никаких источников света.
– Дети Патриции. Часть их душ удалось спасти, и сначала один, а потом два вороненка стали прилетать утешать несчастную мать, плачущую на чердаке. Я до сих пор до конца не понимаю, как так получилось.
Лора перевела взгляд на черную птицу. Белый хохолок вздымался как корона.
– А Морриган… она…?
– Патриция захотела присоединиться к детям. Я была против. Но она уже все решила и не оставила мне выбора. Патриция хотела убить близнеца, которым овладел Огастес, однако… она что-то видела в ту ночь. Возможно, ей явился дух лорда. Одно я знаю точно: ему удалось обмануть ее, и она убила невинное дитя. Опечаленный Вильгельм решил избавить бедную супругу от страданий. А Патриция желала забрать его с собой. Они убили друг друга, и я вернула их детям. С тех пор Патриция живет в Блэксберри и охраняет его от демона.
Ворона одарила Лору осмысленным взглядом.
– Оскар зовет ее Морриган, – тихо сказала Лора скорее для себя.
С ней в одной комнате находились леди Изабелла и ее дочь Патриция, потомки жестокого лорда Голдендарка, и Лора почувствовала себя… очень маленькой.
– Вы хотите спросить что-то? – Эмма дала ей время подумать. Но Лоре оно не требовалось.
– Убийства. Одно из условий. Патриция убила близнеца, Вильгельм убил супругу. А дети… дети? Не может же…?
– Тереза любила запирать брата в подвале. Такая игра, понимаете? – Эмма надеялась оправдать девочку. – Глупая, опасная, и все же игра. Кто же виноват, что в тот день лил дождь? Подвал затопило за считанные минуты. В то время там еще были окна и щели. Мы с Розалиндой работали в саду…
– Какой кошмар!
Вороне не понравилось восклицание Лоры, она угрожающе закаркала.
– А кого убил маленький Симон, я унесу с собой в могилу. Если когда-нибудь там окажусь.
Лора хотела возразить, но Эмма рукой показала «стоп!». На секунду перед взором мелькнул белый кирпич на красном фоне, затем исчез.
– Не спорьте со мной. Эти знания слишком опасны для вашего хрупкого разума. Скажу лишь, что в этом доме все так или иначе преступники. Под нами плачет Ад.
Служанка подошла к вороне, нежно, грациозно, как почудилось Лоре, и приласкала ее. Лора желала разглядеть леди Изабеллу в строгих чертах чужого тела. Но перед ней стояла Эмма, хлестающая тряпкой бестолковую Лилит, бьющая садовника по рукам, когда тот щиплет ее за попку.
– Простите. Не могу увидеть в вас леди. Простите, если это грубо звучит. Но вы так… не похожи на ту, про кого рассказывали. Женщину, что в тайне пробиралась на чердак, чтобы пожалеть пленных рабынь, рискуя собственной жизнью. Женщину, что больше всего на свете любит своих детей. Вы похожи на… служанку.
Эмма тяжело вздохнула. В слабом свете лампы она казалась старше, чем несколько минут назад.
– Лора… слишком долго мы живем чужие жизни, чтобы ощущать себя прежними людьми. Я была супругой лорда 8 лет, а служанкой… не могу сосчитать. Патриция и вовсе просто тень. Часть ее души живет в вороне, остальные… Все мы – призраки тех, кем когда-то были. Вам тяжело понять это, поэтому даже не пытайтесь. Но верьте мне.
– Увлекательная история, – прохрипел голос у двери.
Лора подскочила с кровати и нелепо ойкнула. Окровавленный Чарли с неестественно вывернутой ногой стоял у входа в комнату. Сверкающий нож в правой руке кидал блики на гладкий паркет. Чарли повертел лезвие, и Лора поймала солнечного зайчика, брошенного светом лампы.
– Ты всегда любила страшилки, Лора. Прямо сюжет фильма «Ворон». Душа, запертая в теле птицы, которая вернулась, чтобы мстить. Как и ваша сраная ворона.
Еще один солнечный зайчик прыгнул в глаз.
– Это не то же самое, Чарли, – Лора старалась говорить и выглядеть хладнокровно. Не показывай ему страх!
– Помнишь, как мы смотрели фильм, детка? В кинотеатре было полно народа, но ты все равно немного пошалила ручкой. Такой ты мне нравилась больше, – Чарли зашел в комнату. Больная нога отставала от здоровой. – Кажется, эта сука промыла тебе мозги.
– Он похож на него, – заметила Эмма, разглядывая безумного молодого человека с ножом.
– Что ты сказала? – Чарли поменял направление и двинулся к Эмме.
– Сын пропавшего Дэвида. Кто бы мог подумать? Я надеялась, он никогда не появится здесь. Но его отпрыск все-таки притянулся, – Эмма не была напугана. Она с любопытством высматривала знакомые черты.
– Я покажу тебе, тварь, как разговаривать со мной.
Несмотря на травмы, Чарли добрался до Эммы двумя большими шагами. Он замахнулся ножом и проткнул ей живот. Лезвие вошло легко, как в сырое свиное мясо, и так же легко вышло. Лора закричала. Черная ворона взбесилась, стала атаковать нападавшего и распорола и без того кровоточащий лоб. Плачущий ангел разбился об пол. Чарли повалился на спину, отполз к двери.
– Жалкий щенок, – сказала Эмма. – Огастес хотя бы не был трусом.
Вокруг раны расплылось маленькое красное пятно. Эмма его не замечала.
– Ведьма! Вонючая ведьма! – испугался Чарли. Затем обернулся к Лоре: – Просто отдай мне его.
Она в недоумении посмотрела в его безумные глаза. Его?
– Отдай мне ребенка. Отдай по-хорошему, или я вырежу его из тебя, – Чарли покрутил кровавым лезвием.
Неужели он серьезно? Отдать ему нерожденного ребенка? Как?
Эмма уставилась на Лору. Она переводила взгляд с нее на Чарли и обратно.
– Не дури, детка. Ты же знаешь, что бывает, когда ты сопротивляешься.
Лора запрыгнула на кровать и прижалась к стене. Найти бы хоть какое оружие, и тогда они будут на равных. Ворона услышала ее мысли и набросилась на Чарли сверху. Она держалась осторожно, не давая задеть себя ножом. Чарли прыгал, как бекон на раскаленной сковородке, и ругался. Его вывернутая нога выгибалась сильнее в противоположную сторону. Лора окрикнула Эмму, но та остолбенела. Внутри женщины происходила другая борьба.
Лора кинулась ей под ноги. Схватила осколок гипсовой статуи, самый острый, какой смогла найти. Пока Чарли гонялся за птицей (ему все же удалось срезать с нее одно-единственное перышко), Лора подкралась достаточно близко, чтобы нанести удар. Он поздно увидел ее, осколок статуи распорол Чарли шею; кровь не брызнула фонтаном, как у мистера Палмера, она пошла струей, длинной, тягучей, горячей.
Моя шея описалась, подумал Чарли и про себя рассмеялся. Кровь такая же горячая, как моча, ха-ха. Он зажал рану, сквозь руку просачивалась кровь. Чарли медленно опустился на пол. Ну вот и все, осознал он, ну вот и все.
Лора жалела его, такого потерянного, вставшего между двух миров, где ему не место. Хорошо, что я его жалею, решила она, значит, у меня пока есть сердце.
– Как ваша рана, Эмма? – пятно крови на платье оставалось маленьким.
– Все в порядке. Не стоит об этом переживать, – отмахнулась служанка.
– Вы что, не можете умереть? – Лора не стала подавлять нелепую усмешку. Чарли захлебывался кровью у нее под ногами.
– Смотря от чьей руки, Лора.
В небе мелькнули сразу две вспышки молнии.
– Нужно постараться включить телефон. Чарли, наверно, перерезал провода.
– Нет, дело не в этом, – сказала Эмма. – Прошлое и настоящее стремятся друг к другу, как двое возлюбленных. Сто лет назад здесь не было телефона и не было электричества. Ваш мальчик тут ни при чем.
– Я не понимаю.
– Вы разве не чувствуете? Дом меняется. Я уже слышу крик несчастных служанок, пока что отдаленный, но он становится громче.
Лора прислушалась: никаких криков, только что-то похожее на гул в проводах, исходящий из стен. Дом словно готовился к взрыву.
Перед смертью Чарли думал о себе. Как и при жизни.
– Все мы – стражи Блэксберри, – вновь заговорила Эмма, собирая осколки статуи. – И однажды мы решили, что род Голдендарков должен прерваться. Но появилась миссис Палмер… Они так хотели детей. Даже слишком. Дом почувствовал их желание, пропитанные злом стены улавливали отчаяние и страх, засевшие в душах супругов.
– Патрик считал, что продал душу Дьяволу, – Лора пожалела, что не накрыла его труп белой скатертью, не укутала в нее, как в саван.
– Может, так оно и было. Но не свою душу. И не Дьяволу, – Эмма выбросила осколки в мусорное ведро. Ворона села на тумбу и закричала, как чайка. – Это было жестоко, но необходимо. Лилит пробиралась в комнату, пока Палмеры спали – она может быть незаметной, как привидение, – и душила новорожденных подушкой. В конце концов младенцы постоянно умирают. Без причины. Иногда чуть раньше, иногда чуть позже.
– Это отвратительно! – Лора отвернулась от нее и взглянула на мертвого Чарли. Кровь все еще шла.
– В какой-то момент я дала слабину. Да. Оскар смог выжить после двух ее визитов, и я решила, что такова судьба, что он особенный мальчик. Может, это воля божья. Но я ошиблась. Проклятие никуда не делось. Как видите, ошибка оказалась роковой, она дорого нам обошлась, – Эмма глубоко вздохнула. – Я чувствую, что близится конец. Чувствую запах смерти. Огастес хочет поквитаться. Останется либо он, либо я. Идемте, Лора. Пора.
Она достала вязаный мешок из ванной комнаты. Лора неохотно пошла за ней.
– Я хочу спасти Оскара… мне уже ничего не надо. Больше ничего. Я так устала…
– Никого нельзя спасти, – таков был вердикт Эммы. – Любовь – это слабость. Твоя доброта – оружие врага, – Эмма говорила о себе, но Лора ощутила, как зло проникает ей в сердце.
31
Они вышли через заднюю дверь. В свете молнии дом сиял чернотой ночи. Он выглядел свежим, будто его только построили. В окнах мелькали чьи-то силуэты, на чердаке горел свет лампы. Оживали некие силы, оживали и заполняли Блэксберри. Скрип ступенек, деревянных половиц, шум распахнутых форточек, топот десятков ног.
Прошлое и настоящее сливаются воедино.
Жгучий холодный воздух проникал свозь одежду. Лора не чувствовала пальцев в насквозь промокших ступнях. Эмма уверенно шла впереди. На холме появился мальчик. Мокрые волосы струились по лицу. Он смотрел на Блэксберри презрительным взглядом. Дом больше не принадлежал лорду Голдендарку: он притащил за собой темное прошлое, в котором его ненавидели.
– Я отвлеку мальчика, а вы делайте, что я скажу, – начала Эмма, не отводя взора от Оскара. – Возьмите мешок, спуститесь в склеп и заберите кости лорда. Идите по правой стороне и не пугайтесь тьмы: его гроб будет в самом низу.
– Что вы говорите? – Лора пыталась перекричать гром.
– Нужно отнести его кости к озеру – туда, где он нашел свою смерть. Я не могу этого сделать, он не пускает меня вниз. Но вы можете. Пока что.
– И что это даст? Магическим образом решит проблему? – Лора не скрывала иронии, столь неуместной сейчас.
– Время. И помощь. Прошлое и настоящее сольются воедино… Сделайте это. Быстро! – Эмма перешла на крик. – Я отвлеку его.
Лора выхватила мешок и побежала. Она чувствовала себя глупой героиней нелепой комедии. За спиной прозвучал грозный голос Изабеллы.
– Огастес! Супруг мой! Добро пожаловать!
Лора помчалась. Земля задрожала, лужи, в которые она ступала, закипели. Ступни обожгло, но Лора старалась не замечать огня. Лед, лед, лед, снег и лед, повторяла она.
– Огастес!!! Ты не пройдешь в этот мир! – гром не мог заглушить отчаянный крик.
Лора открыла калитку склепа, подошла к массивной двери. Со стороны Блэксберри раздался знакомый визг вороны, похожий на гогот чайки. Его подхватили сотни птичий голосов. Лора повернула ключ в большом металлическом замке, сняла замок с двери и засунула в мешок: ей не хотелось оставлять кому-либо возможность запереть ее внутри. Над головой пронеслась стая черных воронов. Тяжелая каменная дверь не поддавалась на слабые попытки открыть ее.
– Огастес!
Лора потянула со всей силы, в животе оживились спазмы – плод тянул вместе с ней. Раз, и два, и три. Дверь приоткрылась. Тянуть стало легче, Лора распахнула дверь и привалилась рядом. Некоторые птицы падали на крышу склепа. Дверь отворилась до конца и застыла на месте. Из склепа подул мертвый воздух.
Я ни за что не спущусь туда, ни за что.
– Огастес!
– Изабелла! – ответил поющий могильный голос. Уста мальчика не могли произнести такое.
Лора сделала шаг во тьму. Ступеньки были скользкие. Двадцать лет назад на таких же ступенях, ведущих в пруд, она упала и разбила губу. Лора держалась правой стены. Спуск был коротким, за ним стена поворачивала вправо, а запах усиливался. Лора во что-то врезалась, и пыль взлетела в воздух. В полной темноте руки нащупали холодный камень. Она опустилась на колени и нашла гроб, лежащий на полу.
Действуй быстро. Я не могу здесь находиться, я сойду с ума!
Сдвинула крышку гроба, по сравнению с дверью она ничего не весила. Кости лорда были хрупкими, они рассыпались в руках, как песок. Она горстями собирала прах, иногда натыкаясь на длинные жесткие кости, похожие на трубки, и укладывала в мешок.
На лестнице раздался шум: кто-то спускался вниз. Лора затаила дыхание в слабой надежде остаться незамеченной. Цок-цок по ступенькам. Трупы птиц скатились в склеп и потревожили клубки пыли, которые, возмущаясь, взлетели вверх. Горло зачесалось, но Лора не поддалась кашлю. Она продолжила опустошать гроб, добавляя к своим грехам еще и осквернение могилы. Чтобы как-то овладеть страхом, она запела:
«Я сижу один у окошка.
Дождь бьет в стекло, как в хрустальный стакан.
Я всю жизнь жду счастливого шанса,
Но он не пришел и не придет никогда.
О, я даже не знаю…
Мои дни уходят.
Я скрываюсь в тени, сам не знаю где.
И я все еще здесь, ловлю твои слезы,
Пока они не упали к земле…»[8]
Поток ветра прервал тихое пение и заглянул в гроб лорда. Прах поднялся в воздух, Лора случайно вдохнула его и закашлялась. Она поздно услышала стук шагов. Шею защекотало прикосновение чужих волос, над ухом раздался шепот с холодным придыханием:
– Оmen complebitur…
И леденящая дрожь охватила каждую клеточку тела. Зубы впились в шею. Лора с размаху ударила гостя мешком, в котором помимо костей и праха был тяжелый металлический замок, затем толкнула локтем и пнула его. Ведьминский визг отлетел к другой стене склепа. Лора кинулась к выходу, к слабому источнику света, к лучику надежды и спасения, но поскользнулась на трупе птицы и упала на каменные ступеньки. Часть праха высыпалась из мешка и вновь попала в легкие. Несмотря на боль, Лора поползла вверх. Только бы успеть… Почти у верха кто-то схватил ее за ногу и укусил. Лора, не оглядываясь, пнула чудище по большой голове. Женщина закричала. Лора выбежала из склепа и ухватилась за дверь. Наконец она увидела рыжеволосую Лилит с безумными глазами, ползущую за ней на паучьих лапах, и вскипела от ярости.
– Какая же ты дура! Зачем ты мешаешь мне, идиотка? – проорала она.
В ней пробудились силы, она задвинула дверь и повесила на нее замок. С обратной стороны Лилит билась и визжала. Лора повернула ключ и оставила его в замке.
– Тварь тупоголовая! – бросила она напоследок.
В небе кружили вороны, нельзя было понять, на чьей они стороне. Лора бежала, не чувствуя ног. Они стали маленькими пропеллерами и работали отдельно от хозяйки. Она не смотрела по сторонам, боясь увидеть лорда и его супругу в настоящем обличии, неистовствующих и жаждущих смерти. Крики воронов заглушали прочие звуки. Начался лес, и ветви деревьев, словно в сговоре с темными силами, старались затормозить бегущую девушку: они цеплялись за волосы, царапали лицо, рвали одежду. Некто в животе тоже совершал пробежку внутри нее. Сердце взрывалось от напряжения. Лора мчалась до самого озера.
Над озером парила густая белая дымка.
Интермедия 11
1971 г.
Блэксберри стоял у холма, печальный и одинокий. Неухоженные ежевичные сады превратились во вчерашнее воспоминание. Они старели и умирали. Так же, как стареет и умирает все в этом мире. Но только не дом. Он свернулся калачиком, сжал опустевшие комнаты, втянул потолки, сморщился, как иссохшее тело, и треснул. Дух, живший в этом месте, не давал дому сгнить, он застрял где-то посередине, между миром тьмы и света, между жизнью и смертью, и в таком же состоянии – вечного ожидания – поддерживал свое пристанище.
На протяжении долгих лет дом был полон, иногда пуст, но всегда в ожидании. Дух, связанный с Блэксберри, не оставлял попыток прорваться сквозь стражей, охраняющих и берегущих реальность от его злого существа, и вернуться в материальный мир. Он долго ждал и подождет еще, погрузившись в мирный сон. И когда вновь придет время…
Когда, наконец, настанет его время, прошлое и настоящее сольются воедино, дух отделится от дома и станет частью чего-то нового. Он отомстит всем, кто стоял у него на пути, а после займется остальными. Никто не избежит пламени хаоса.
Никто.
32
В небе сверкали молнии. Их маленькие ножки пронзали дымку, скопившуюся над водой. Лора зашла в озеро, ледяная вода проткнула кожу тысячей кинжалов. Дым манил зайти глубже. Лора зачарованно протягивала руки вслед за густыми облаками. Когда она вошла по пояс, облака стали рассеиваться, и молния осветила полупрозрачные силуэты, повисшие в воздухе.
Женщины. Призраки убитых служанок смотрели на Лору с мольбой и суровостью. Изувеченные, изуродованные. Они приказали высыпать останки лорда в озеро. В озеро, где он был убит и где свершился ритуал. Лора опустошила мешок, кости шлепнулись в воду, а частички праха развеялись по ветру. Она смотрела на призраков, как они погружаются в озеро.
Прошлое и настоящее сольются воедино.
«Мы заберем его с собой», – сказала одна из служанок и исчезла. Дымка рассеялась.
Со дна озера послышался страдальческий мужской стон. Лора ощутила лютый холод. Она не могла идти, вся нижняя половина окоченела. Споткнувшись о камень, она поплыла к берегу. Легла на мокрую землю и позволила дождю бить по лицу.
«Я сделала достаточно. Я сделала более, чем достаточно, и с меня хватит. Хватит лордов, служанок, рабынь, хватит Изабеллы и Эммы, хватит Чарли, хватит рыжей сучки и, конечно же, Оскара. К черту его. Слишком многим я пожертвовала, чтобы спасти его, чтобы искупить вину за преступление, которое даже не было настоящим. Блэксберри забрал все мои силы. Бедные Палмеры мертвы. Мертвы…»
Осознав это в полной мере, Лора примешала к дождю собственные слезы. Никого, кроме Оскара не осталось. Еще недавно они сидели за праздничным столом и смотрели в окно на белый покров снега. Эмма приготовила апельсиновый пирог. Вот только Эммы никогда не существовало. А Оскара больше нет.
К черту их всех. Я хочу домой.
Дрожа и падая, она пошла в сторону Блэксберри с твердым намерением сесть в машину и покинуть это место навсегда. И с каждым неуверенным шагом намерение крепло. Птицы не кричали, их трупы валялись по всему лесу. Около холма в луже крови лежала Эмма. Лора пощупала пульс, но ничего не почувствовала отмороженными пальцами. Она стукнула служанку по лицу, но та не отреагировала. Стало тихо.
– Эмма? Э… Изабелла? Ну же! – еще один удар, женщина раскрыла глаза. Они были пусты.
– Лора…
– Я все сделала. Сработало?
– Нет… – ответила Эмма, убивая надежду, – но он ослаб. Лора…
Она знала, что услышит, и не хотела в этом участвовать.
– …убей мальчика.
– Нет.
– Лора…
– Я сказала: нет. Я уезжаю, – Лора попыталась встать, но Эмма схватила руку. Ее цепкие пальцы сжимали с дьявольской силой.
– Лора. Я хотела убить тебя.
Лора округлила глаза. Это не лучший способ сподвигнуть меня на убийство, дорогая леди Изабелла, подумала она.
– Когда узнала, что ты носишь его потомка… Другого пути нет. Я бы убила мальчика, а потом тебя.
Лора попробовала вырваться – бесполезно.
– Пойми: он не должен жить. Поверь мне, – Эмма закашлялась, и кровавая лужа расползлась. – Убей мальчика, а потом… избавься от своего ребенка.
Лора смотрела в безумные глаза. В этой женщине не осталось души, не осталось личности. Только задача.
– Мой век давно прожит… Смерть для меня – избавление. Блэксберри давал мне силы, которые сам питал от Огастеса, и он же меня и погубил…
Лора огляделась: вокруг служанки валялись трупы черных птиц.
– Закончи то, что я не смогла. Огастес должен умереть… – Эмма перестала дышать. Ее лицо высохло, как у мумии, и Лора с отвращением отпрыгнула.
В небе закружили вороны. На холме стоял Оскар, могущественный и страшный, – таким Лора его не видела. Она ощутила дикий животный страх. На нее смотрели глаза убийцы, полные жажды и лишенные сострадания. Оскар исчез.
Мальчик засмеялся. В руке он держал черную ворону, головка птицы беспомощно повисла, очевидно, ей переломили шею. Он кинул птицу с холма, та рассыпалась на черные перья.
– Мы с Морриган больше не друзья, – издевательски сказал он.
Лора запаниковала. Что она должна сделать? Здесь участвовали силы, с которыми она не могла бороться. Неподвластные никому, кроме страшного лорда. Мальчик поднял руки к небу, и вороны закружили прямо над ним, затем плавно опустил их по направлению к Лоре. Птицы устремились к ней с угрожающим криком. Лора бросилась к дому. Несколько птиц воткнулись ей в спину, распарывая куртку, прежде чем она успела добежать до двери. Другие врезались в дом и падали плашмя. Когда она закрыла дверь, несколько воронов прорвались внутрь, разбивая стекла. Лора орала и ругалась. Ей не было так страшно и одиноко даже в ту самую ночь, когда она сбила маленького Оскара на машине. Она дошла до состояния полнейшего ужаса, била руками в пол и вопила:
– Оставь меня в покое! Оставь меня в покое! Оставь меня, вонючий выродок!
Однако вороны, проникнув в дом, не нападали. Они вспоминали, что всего лишь птицы, и в страхе отпрыгивали от человека. Некоторые улетали в окно. А мальчик продолжал злобно смеяться и идти к дому.
В доме никого не было, но он жил. Призраки наполняли его разными звуками, тени мелькали вдоль кухни и бегали по лестнице.
Прошлое и настоящее сольются воедино.
Девочка с медными волосами склонилась над тазом с водой и заплакала. Она удерживала живот, который был больше ее хрупкого тельца.
– Инферналис, – позвала Лора.
Тень обернулась на ее голос.
– Как тебя на самом деле зовут? – спросила она. – Я имею в виду твое настоящее имя, а не то, что дал Лорд.
– Майя. А тебя? – ответила девочка.
– Лора.
«Я говорю с призраком?»
– Нет, настоящее имя, а не данное хозяином, – заспорила девочка.
– Это и есть мое настоящее имя.
– Я тебя раньше не видела… – еще одна ворона разбила стекло и девочка закричала. – Он идет. Он идет!
«Я не хочу остаться здесь. Ни за что».
Ворона встала на лапки, отряхнулась и улетела на второй этаж. Она сбила маленького ангела, стоящего у перил, и его голова упала около Лоры. В глазах ангела застыли слезы. Лора посмотрела на него и сказала с твердой уверенностью.
– Он меня не тронет.
Она распахнула дверь. Мальчик улыбнулся, птицы направились к ней.
«Я должна бороться. Никто не сделает это за меня».
Она вышла во двор.
«Если я не научусь бороться, если всегда буду искать чьей-то защиты, то так и останусь слабой. Стану жертвой очередного Чарли».
Вороны приближались.
«Я должна бороться».
Лора сделала шаг навстречу. Не в силах больше смотреть, она закрыла глаза и распахнула руки.
«Господи, надеюсь, я не ошиблась…».
Крик воронов пролетел над ухом и унесся куда-то далеко, прихватив с собой кусочек ее мочки. Перья задевали лицо, лапы вырывали волосы с корнем. Вскоре птичий гомон стих. Лора открыла глаза: вороны врезались в дом и попадали, никто не попытался убить ее. Мальчик смотрел с осуждением. Затем похлопал в ладоши.
– Браво, мисс Линч. Мы станем отличной командой. Только вы и я, – темные глаза сверкнули яростью.
Это был голос Оскара, но такой далекий, чужой… Лора кинула на него взгляд, полный жалости, и пошла к машине. Я не могу этого сделать, я просто уеду, решила она. Когда Лора дошла до машины, над мальчиком вновь закружили вороны. По мере возрастания его злобы вороны ускорялись и превращались в сплошное черное кольцо. Лорд Голдендарк не мог смириться с тем, что кто-то не боится его.
В доме мелькал свет лампы и призраки скрипели половицами. Стены дрожали, как при землетрясении, готовые рухнуть в любой момент. В воздухе пахло кислым металлом. Однажды в детстве Лора пожевала оголенные провода (к счастью, электричество не работало), и сейчас во рту стоял тот же привкус.
Лора села в машину, отъехала от забора и остановилась. Фары осветили маленького Оскара, который вместе с воронами шел в ее сторону. «Закончи то, что я не смогла», – зазвучал голос Изабеллы. Силуэт молодой женщины витал над мальчиком, как пустой отзвук прошлого. «Убей мальчика, а потом… избавься от своего ребенка».
– Я не могу, – ответила Лора. – Почему я должна сделать это вновь?
Мальчик приказал воронам атаковать машину. В этот раз от него исходила угроза, никаких пустых предостережений. Оскар не играл. Его глаза горели смертью. Птицы врезались в лобовое стекло, по нему расползлось несколько трещин, остальные царапали кузов машины.
– Мы больше не друзья! – закричал мальчик.
Она изобразила суровое лицо и сделала несколько предупредительных толчков в его сторону. Дай мне уехать, Оскар, молилась она, дай мне уехать. Он испугался и заплакал.
– Нет, мисс Линч, не надо! Не делайте этого! Это все он, он! – жалобный голосок принадлежал Оскару. Она остановилась.
«Не верь ему», – почти пропела тень Изабеллы.
Мальчик упал на колени и закрыл рукой глаза. Второй он управлял птицами, что продолжали биться в машину. Одна из них залетела в салон и дергала Лору за волосы. Дом подпрыгивал вместе с фундаментом, он вибрировал, как осиное гнездо.
«Убей его!»
– Не надо, мисс Линч!
Лора закричала, схватила навязчивую птицу, оторвала ей крыло и выбросила в окно. Она все кричала и кричала, пока вдавливала педаль газа и старалась удержать руль трясущимися руками, чтобы колеса не свернули с цели в последний момент. А цель – Оскар. Она не верила, что сделает это. Сейчас она сдастся, врежется в дом и останется навсегда похороненной здесь. Среди неприкаянных душ.
– Лора, не надо! – раздался грубый мужской голос из неоткуда.
Свет упал на лицо мальчика, оно выражало страдание и испуг. Нежные голубые глаза. Она зажмурилась и впечатала ногу в тормоз. Голова упала на руль, острая боль отдалась в шею. И в этот момент молния ударила в Блэксберри. Машина остановилась, а Лора потеряла сознание.
Все кончено.
