Влас Дорошевич
Летний театр

Шла оперетка, и шла даже прилично. Все играли так себе, нельзя сказать, чтобы уж очень омерзительно, а толстый комик – даже недурно. Разговаривал по-человечески и уж в сомнение приводить начал.

– Неужели он так-таки и хочет прилично провести себя все время, и хоть для финала не выкинет никакой штуки, предназначенной, выражаясь словами Толстого, «для увеселения молодых лакеев» ^[20]?

И вот наконец-то!

Толстый человек все время вел себя как следует и не радовал публики, но, уходя со сцены, – секунду подождать оставалось! – не вытерпел, поднял фалду, декольтировался, так сказать, с другой стороны и крикнул:

– Colossal!^[21]

«Зал дрогнул от рукоплесканий». Актер был вызван всем театром.

Молодые лакеи получили свою порцию. Лакейский характер сезона был все же соблюден.

Этот сезон, оборудованный и устроенный исключительно лакеями и приноровленный под вкус молодых, загулявших и «ищущих безобразия» лакеев, лакейски же и заканчивается.

Сады переживают период холодов и бенефисов:

– Бенефис антрепренера.

– Бенефис владельцев сада.

– Бенефис кассира…

– Контролеров.

– Капельдинеров. Самый лакейский финал!

Словно вы кончили ужин в отдельном кабинете и выходите. В коридоре целая шеренга:

– На чаек бы с вашей милости!

– Тебе за что?

– Помилте! Этуваль, которая вверх тормашками, для вас приглашал. Бегал, старался!