Владислав Юрьевич Маркелов
Первый рассвет

Пролог

– Начинай, Гертис.

Старый легат отрывисто кивнул и повернулся к подчиненным. Командиры легионов вытянулись по стойке смирно, ожидая приказа.

– Построить людей в боевой порядок! Немедленно оставляйте укрепленные позиции и начинайте марш на север! Сарагас!

– Да, легат?

– Веди конницу на правый фланг, под прикрытие Бронского леса. Готовьтесь вступить в схватку по моей команде. Вопросы? – Гертис обвел сгрудившихся вокруг офицеров своими жесткими глазами бывалого солдата. В ответных взглядах он читал легкие нотки страха, но растерянности не было. В имперской армии превыше всего ценилась железная дисциплина, и легат знал, что на этих людей он может положиться. – Тогда вперед!

Легионы Дамирской империи крепко окопались в Порубежном ущелье около месяца назад. Опытные воины за какие-то сутки смогли выстроить целую крепость в этих предгорных районах, где днем с огнем не сыскать добротной древесины. Впрочем, великая империя, раскинувшаяся от Срединного хребта до западной окраины континента, могла похвастаться лучшими линиями снабжения во всем мире. Даже собранное в Порубежном ущелье войско общей численностью в тридцать тысяч человек, не считая рабочих, строителей, возниц и обслуги, не испытывало никаких проблем с продовольствием и боеприпасами. Плодородные равнины Южного пояса с лихвой окупали любые потребности легионов, а скорость доставки сообщений и грузов через необъятные просторы владений императора Магреда IV не превышала полутора месяцев. Дамир воистину был расцветом человеческой цивилизации, даром Десяти Богов, что вели своих детей к великому будущему.

Император повозился в походном троне, пытаясь устроиться поудобнее, а расторопный слуга уже подкладывал на сиденье дополнительную подушку. Магред IV не страдал от излишней скромности – это был тучный человек, который прекрасно осознавал свое высокое положение. Он взирал на окружающих не то что бы свысока, а как будто они по умолчанию отнимали его драгоценное время напрасно. Зато вниманием не был обделен приземистый столик, будто сам собой восстанавливающий из воздуха изысканные кушанья и аппетитные фрукты, которые император то и дело подкладывал в рот к еще не пережеванному пищевому комку.

Гертис вновь повернулся к правителю, чей командный штаб расположился на высоком скалистом уступе с правой стороны ущелья. Отсюда открывался прекрасный вид на Волглую низину, заслужившую свое название за счет большого количества тонких речушек и вездесущих болот. Низина была бассейном для двух крупнейших рек Северного пояса сразу, потому и недостатка в грунтовых водах здесь не отмечалось.

– Как думаешь, сколько их? – глухо спросил император, за раз проглотив целую гроздь винограда.

– Разведчики сообщают о незначительном превосходстве сил противника в этой области, мой император, – первый легат почтенно склонил голову.

– Насколько незначительном? – проворчал государь, вытирая побежавший по подбородку сок рукавом мантии. – Двадцать тысяч? Тридцать?

– Все не так плохо, мой император, – легат позволил себе легкую ухмылку. – По самым неприятным для нас прогнозам, в расположении царя Лангароса около сорока пяти тысяч бойцов. Даже не сомневайтесь, легионы с легкостью обратят противника в бегство.

– Хотелось бы верить, – с кислым лицом ответил Магред. – Уже надоела эта война… И почему совет заставляет меня присутствовать в походах лично? – вдруг капризно всплеснул он руками.

– Солдаты бьются насмерть ради вас, мой император. Они с радостью отдают свои жизни во славу Дамира, но они хотели бы знать, что правитель нашей великой родины лично примет их последний вздох. Это большая честь!

– И все равно, – буркнул Магред, вслепую шаря по столику в поисках очередной порции цыпленка. – Местный климат плохо сказывается на моем здоровье. Был бы я сейчас среди своих виноградников в южной части Кальсарии!

Легат счел за лучшее промолчать. Капризный нрав государя был большой занозой в мягком месте для верховного совета империи, но Магред более чем устраивал их своим покладистым характером. Первому легату оставалось лишь следить за тем, чтобы на столике императора никогда не переводились свежие ягоды, а постель ему согревала экзотическая красавица из юго-восточных племен, покорившихся империи лишь в прошлом году, чтобы вить из Магреда веревки. Верховный совет самолично руководил государством, прикрываясь именем законного правителя, ведь марионетка на троне с легкостью шла у них на поводу.

Гертис улыбнулся. Пока что их затея с Марием, главным казначеем Дамира, проходила гладко. Будучи не последними людьми в государстве, старые друзья, которых жизнь свела еще в юношеской гимназии, давно пришли к неутешительным выводам: Дамирская империя падет, причем очень скоро. Быстрорастущему населению Южного пояса становилось тесно в старых имперских границах. Народ задыхался на узких улочках городов-муравейников, изнывая от безделья. Росло и недовольство простых граждан высшим сословием империи. Мол, зажравшиеся вельможи позволяют себе слишком много, и им давно пора задуматься о повышении благосостояния простого люда. Не хватало рабочей силы, ведь приток рабов из-за пролива давно иссяк, а бывшие рабы то и дело становились гражданами Дамира, со старыми обидами и новыми требованиями.

Что уж говорить о военных! Императоры обещали им множество привилегий, вроде повышенных пенсий и собственной земли для ветеранов. В мирное время казна тратила прорву золота на содержание войска, которое никоим образом не окупалось.

Сложившаяся ситуация привела к единственно верному выводу: империя может жить лишь экспансией. Пока легионы стабильно присоединяют к Дамирскому величию новые земли и новые богатства; пока на рабовладельческие рынки неустанно бежит поток свежей крови; пока работящие крестьяне и горожане с надеждой смотрят на господ, которые могут защитить их от страшной угрозы в лице сильного внешнего врага, совет может спать спокойно. Дамир может спать спокойно.

Именно по этой причине Гертис, первый легат Дамирской империи, главнокомандующий единственной армии в мире, до сих пор не знавшей поражений, вел свои легионы в бой. Царство Лангарос, подмявшее под себя почти все земли Северного пояса от реки Арнадат до восточных берегов континента, было единственным противником, способным сплотить погрязшее во внутренних распрях имперское общество. Лишь его плодородные земли, дающие по три урожая в год, могли прокормить сотни голодающих, которые гибли на улицах родного для легата Таведо. Дамир нуждался в войне, отчаянно требовал крови, что хоть ненадолго заполнит его ненасытную утробу. И Гертис дал ему кровь.

Лангарос, чья столица располагалась на правом берегу Ланской излучины, еще во времена оно захватил Волглую низину у молодой страны, чье название не сохранилось в архивах империи. Диковатые племена, прежде его населявшие, были вынуждены отступить через ущелье в земли Южного пояса, где и ассимилировались с жителями растущего города-государства Дамира. В их крови до сих пор осталась тоска по родным просторам, и император Магред IV заявил Лангаросу о своих правах на Волглую низину. Гордые северяне лишь усмехнулись в ответ послам, предлагавшим за эту область щедрую плату, и отправили их домой ни с чем. Верховный совет уже давно готовил план вторжения, ожидая лишь повода для начала войны. Внезапно, словно подарок Богов, некие племена горцев, де-юре являющиеся подданными царя, решили поживиться в Порубежных землях, вырезав гарнизон сторожевых постов на границе империи. Император не мог закрыть глаза на проявленное неуважение, и Третий легион Дамира, расквартированный поблизости, двинулся к Порубежному ущелью.

Как оказалось, царь Лангароса тоже не терял времени даром, и на выходе из узкого прохода люди империи столкнулись с ожесточенным сопротивлением противника. Небольшие отряды свирепых горцев, отправленные царем на убой, ценой собственной жизни сдержали продвижение легиона и даже заставили его отступить к ущелью. Легат принял решение дождаться подкреплений, а до той поры солдаты выстроили череду укреплений, что не позволят армии царя прорваться в империю.

И вот этот день настал. Гертис с довольной улыбкой наблюдал с высоты уступа за сверкающими на солнце пластинчатыми доспехами воинов, которые железным ручейком стекали из ущелья по направлению к неприятельскому лагерю.

Шесть легионов имперской пехоты маршировали по влажной почве, которая расползалась под ногами тяжеловооруженных бойцов. Тридцать тысяч душ, брошенных правителями в самое пламя для растопки незримого очага, что поддерживает в империи жизнь. Эти люди шли вперед ради Дамира, и первый легат ценил их способность к самопожертвованию во имя великой цели, ведь сам он был начисто лишен этой черты.

Сразу на выходе из ущелья расположились племена горцев. Увидев стройные боевые порядки империи, храбрые воины и не подумали отступать, ища защиты у армии царя. Сбившись в плотную кучку, дикие люди побежали навстречу опасности, громко улюлюкая и свистя.

Имперцы встретили врага хорошо наточенными остриями метательных копий и дротиков, которые щедро посыпались на нестройные ряды горцев. Не знавшие доспехов горе-воители окропили жухлую траву низины горячей кровью, когда их истыканные как подушечки для булавок тела рухнули на землю. Из нескольких сотен отчаянных храбрецов до первой линии легиона не дошел никто.

Легат довольно кивнул.

Солдаты Дамира хладнокровно переступили через трупы и продолжили маршировать, наблюдая за суматохой в стане врага. Воины Лангароса, наблюдавшие за полным разгромом своих недавних союзников, ринулись из лагеря в чистое поле, чтобы достойно встретить натиск имперских войск.

Под знаменами царя собралась довольно разношерстная армия. Хорошо обученные пехотинцы с копьями и длинными мечами, а также добротной броней, составляли основной костяк воинства, ведь все они были выходцами из Лангароса и получали жалование напрямую от царя. Остальные отряды оказались наемниками из окрестных государств, еще не покорившихся влиянию государя, а также племенами из массивных Кангальских лесов к востоку. Каждый отряд основной армии Лангароса пытался отличиться от своих соплеменников кричащими красками на латах и родовыми гербами, которые украшали щиты и флажки, прикрепленные к копьям и рыцарским шлемам.

Кавалерию противника представляла лихая конница равнин Вестгарда, славящихся своими сочными пастбищами и самыми быстрыми скакунами на всем поясе.

Легат настороженно осмотрел плотные ряды противника, которые планировали задавить застывшие в центре поля легионы империи. Дело обещало быть жарким. Недовольно хмыкнув, Гертис повернулся к своему личному помощнику и отдал короткое распоряжение:

– Приступайте!

– Что, Пирси, боишься? – задорно хохотнул крепкий воин с непокрытой головой – его шлем остался лежать в грязной канаве на земле крохотного королевства Аверия. Пятый легион проводил там карательную операцию против группы заговорщиков, возжелавших устроить в Дамире переворот. Впрочем, утеря головной защиты нисколько не смутила Зарида – этот смуглый воин, выросший в семье бывших рабов, отказался от замены и с тех пор воевал с открытым лицом, вверяя свою судьбу в руки Богов. Храбрости ему было не занимать, ведь Зарид всей душой любил легион, давший ему возможность прокормить стариков-родителей и младшую сестру. Я уважал своего соседа по шестой линии, но иногда его нездоровый оптимизм становился просто невыносимым. – Держись меня, и уцелеешь!

– Прекратить разговоры! – рявкнул центурион, чеканивший шаг в первом ряду чуть в стороне от когорты. – И… Стоять!

Земля ощутимо пошатнулась, когда почти пять сотен ног с грохотом опустились на относительно сухой участок почвы. Следовавшие по бокам от нас когорты тоже замерли, образов привычный для легиона порядок в три уровня защиты. Не рискнув нарушать прямой приказ, я молча ткнул Зарида кулаком в плечо. Он беззлобно усмехнулся и крепче стиснул рукоять пилума.

Так как мы спускались от Порубежного ущелья в низину, каждая следующая когорта легионеров стояла чуть ниже по склону. Благодаря этому я мог различить пестрое воинство Лангароса между голов стоявших впереди солдат. Солнце играло на отполированных шлемах и нагрудниках воинов, которые построились в гигантский квадрат, насчитывавший несколько тысяч голов.

Заняв выгодную позицию на небольшом возвышении, мы замерли на месте, ожидая действий Лангароса. Как не раз повторял легат Гертис, атакующая сторона всегда “играет” по правилам обороняющихся, загоняет себя в вынужденное положение, смешивая ряды и теряя боевой порядок. Наша задача – спровоцировать неприятеля на активность, чтобы грамотно среагировать на агрессию и обратить их же энергию вспять.

Я впился глазами в большой отряд вражеской кавалерии, который снялся с места и лихо ускакал на левую для нас сторону, скрывшись из вида в складках местности. Никогда не любил всадников! Даже если убить лошадь еще на подходе, ее туша по инерции прободает стену щитов, ломая руки и буквально вминая защитников в землю. На моей памяти Пятый легион бился против кавалерии лишь на Кассии, полуострове, глубоко вдающемся в Залив Рождества. Слава Десяти, всадники местного владыки обрушились на правый фланг в районе второй линии, где их быстро приняли сохраненные в резерве триарии. Из атакованной когорты в живых осталась лишь сотня бойцов, но люди пали достойно, не показав спины врагу и связав кавалерию боем до тех пор, пока она не была истреблена подоспевшими копейщиками. Это была славная победа, однако увиденное зрелище кавалерийской атаки отложилось в моей памяти на всю жизнь.

Тем временем из тыла имперской армии подоспел гонец от первого легата. Команда быстро разлетелась от бойца к бойцу, и вскоре все центурионы как один громко огласили приказ:

– Быстрым шагом! Марш!

Оглушительный вскрик солдат, свидетельствующий о получении приказа, ударил меня по перепонкам. Выставив правую ногу, мы синхронно двинулись вперед, стремительно сокращая дистанцию с неприятелем.

– Мы атакуем? – непонимающе огляделся на меня Зарид. – Но ведь…

– Знаю, – кивнул я, пытаясь не сбиться с ритма. – Надеюсь, у Гертиса есть план.

– Ты же знаешь первого легата. У него всегда есть план, – сказал товарищ таким голосом, словно в первую очередь пытался убедить самого себя. В ответ я лишь пожал плечами.

Вскоре нас обогнали велиты – застрельщики легиона, вооруженные несколькими метательными копьями и простыми круглыми щитами. Велиты были своеобразными зачинателями боя, чьей задачей было проредить подступающие силы врага и немного ослабить их задор, заставив умыться кровью. Крепкие люди с могучими руками шли впереди разомкнутым строем, взяв правой рукой копья на изготовку.

Узкое пространство Порубежного ущелья не позволило легионам развернуться в полную силу. Зажатое меж двух скал войско поневоле вытянулось длинной колонной, и только Пятый легион выстроился в полном боевом порядке. Остальные воины двумя ручейками обтекали стоявших по флангам триариев, пытаясь дополнить строй Пятого. Кавалерия Дамира уже ушла на восток, но этот маневр не мог остаться незамеченным – войска Лангароса быстро перестроились, прикрыв себя с уязвимой стороны сплоченными группами копейщиков.

– Ох, не завидую я этим ребятам, – скорбно покачал головой Зарид, глядя на застрельщиков, и несколько воинов его поддержали.

Тем временем велиты сблизились с войском противника на расстояние полета копья. Командир стрелков поднял флажок Пятого легиона повыше, а затем, отдав приказ, рубанул воздух перед собой мечом.

Пять сотен дротиков синхронно взвились в воздух, налетая на строй Лангароса по широкой дуге. Метровые снаряды, пущенные умелой рукой, на огромной скорости врезались в деревянные щиты пехотинцев, пронзая их насквозь. Металлические наконечники выходили с внутренней стороны на две ладони, порой нанося серьезный урон защитникам.

Первый ряд пехотинцев царской армии дрогнул, и ветер донес до нас крики раненых. К несчастью, к этим крикам войска Лангароса добавили и собственные стрелы, которые запустили невидимые нам лучники из второй линии строя. Повышенная дальность стрельбы позволяла им вести огонь из-за спин тяжелой пехоты, что давало им неоспоримое преимущество перед велитами.

Наши стрелки подняли вверх щиты, прикрываясь от колючего ливня, что обрушился на их головы. К несчастью, пармы были слишком малы, чтобы полностью скрыть воина. На редкую траву ущелья густо пролилась горячая кровь. Несколько воинов, получив легкое ранение в плечо или ногу, повалились на землю, опустив щит, тут же превратившись в легкую мишень для непрекращающегося потока стрел. Их скрученные агонией тела больше напоминали причудливых ежей, вышедших прямиком из ночных кошмаров.

Переждав первый залп, велиты потянули из-под щитов второй дротик и вновь метнули их в войско неприятеля, которое все же снялось с места и потянулось вверх по склону. Все мое поле зрения занимал вид приближающейся лавины человеческих тел, вооруженных длинными копьями и широкими мечами, которые были в ходу на территории Лангароса. Глаза воинов горели огнем предвкушения схватки, а из раскрытых ртов доносился боевой клич регулярной царской армии. Моя ладонь, крепко сжимавшая скобу щита-скутума, сильно пропотела.

Второй выстрел велитов собрал еще больший кровавый урожай – люди падали, как подкошенные, получив закаленный наконечник дротика в грудь или шею. Бежавшие позади тяжелые пехотинцы втаптывали их в грязь, в пылу своего гнева и не замечая, что идут по своим же товарищам.

Стрелы продолжали сыпаться на велитов без перерыва, ведь командир вражеских лучников не хотел дать нашим легким пехотинцам ни единого “окна” для третьего залпа. Велиты падали и катились вниз по склону, навстречу подступающей лавине вражеского войска, и спасти их не оставалось никакой возможности. Раненые, кто еще мог ходить, спешно покидали поле боя, просачиваясь в разрывы между когортами за спины первой линии тяжелой пехоты.

Центурион велитов, в груди которого тоже засела вражеская стрела, стоял насмерть. Нетвердой поступью он подошел к ближайшему к себе бойцу и прохрипел на ухо приказ.

– Продолжать обстрел! – сорвавшимся голосом прокричал молодой парень и тут же взялся за пронзенное горло. Центурион подхватил начавшее слабеть тело юноши и аккуратно положил его на землю. Взглянув в глаза, полные боли, офицер приставил меч к груди юноши в области сердца и мягко надавил. Боец замер с выражением невероятного облегчения, которое тронуло его лицо в последние мгновения жизни.

Под плотным вражеским огнем велиты продолжали умирать один за другим. Они пытались отбрасываться дротиками, но в начавшейся на поле суматохе им не удавалось действовать сообща. Синхронные залпы, вносящие опустошение в подступающую армию Лангароса, сменились одиночными бросками, которые просто-напросто терялись в копошащейся массе врагов.

Когда неприятелю осталось пройти лишь несколько десятков шагов до наших позиций, велиты все как один развернулись и отхлынули назад, за наши спины. Я видел, как слева от меня пробежали двое парней, тащивших на своих плечах третьего. Из его спины торчало древко стрелы с желтым оперением, какими пользовались лучники с левого берега Арнадата. Не знаю, были ли бойцы в курсе, что их товарищ уже мертв, но останавливать их я не стал – мое внимание сомкнулось на первой линии, где вот-вот начнется рукопашная.

– Готовсь! – гаркнул командующий когорты, и все гастаты, как один, отвели назад руку с первым пилумом. – И… Давай!

Копья с метровым древком и вполовину меньшим по длине узким металлическим наконечником сорвались в воздух. Описав низкую параболу, целый ураган этих причудливых снарядов вонзился в щиты бойцов передовой линии вражеского войска. В разношерстной толпе воинов Лангароса они оказали сокрушительный эффект – многие воины оказались пронзены острым наконечником, что попросту игнорировал легкую броню. Тем богатырям, кто прикрывался заслуживающими внимания щитами, приходилось справляться с возросшим в несколько раз весом. Дело в том, что избавиться от засевших в древесине пилумов было не так-то просто: после удачного броска металл гнулся, не позволяя вырвать снаряд прочь, а длинный наконечник не получалось перерубить мечом.

Некоторым бойцам первой линии пришлось выбросить щиты, которые стали неуправляемы, за что они тут же поплатились, грудью встретив своевременную атаку велитов из-за наших спин – их легкие дротики запросто поразили уязвимых бойцов.

– Готовсь!.. – центурион снова вскинул руку, и я потянул на себя второй, последний пилум, который держал с внутренней стороны щита.

Впрочем, командиру не суждено было огласить приказ к атаке – увлекшись перестрелкой с подступающей пехотой врага, мы даже не заметили, что два стремительных клина кавалерии Лангароса совершили неожиданный бросок, вырвавшись с флангов прямо на первую линию Пятого легиона!

Чуть скосив взгляд, я увидел закованного в броню всадника, который всем весом своего скакуна обрушился на воинов Дамира. Гастаты выставили вперед пилумы, бойцы второй и третьей линии успели их метнуть, превратив коня в решето, но бедное животное на полном ходу протаранило цепочку бойцов, повалив их на землю.

За первым всадником в брешь запрыгнул еще один, а за ним еще и еще. Брешь в обороне продолжала расширяться, и центурион, бешено вращая глазами в орбитах, завопил:

– Легионеры! Держать строй! Вторая и третья шеренги, навались!

Я видел, как в двух рядах спереди могучий кавалерист размахивал тяжелой булавой направо и налево, оглушая имперцев и прокладывая себе путь к центру когорты. Окружавшие меня войны плотнее сбили ряды, выхватив короткие мечи из ножен, но гладиус был не лучшим оружием против умелого всадника.

Когда легионерам все же удалось остановить продвижение неприятеля, связав его рукопашной, на когорту обрушился еще один клин свежих кавалеристов. Удар пришелся с левого фланга, он вспорол защиту отвлекшихся на пехотинцев легионеров, как ножницы рассекают неправильные швы. Кровь фонтаном брызнула в небо, окропив меня горячим алым дождем.

Зарид повернулся в сторону врагов и метко бросил пилум, поразив передового кавалериста прямо в живот. Человек вскрикнул и нелепо отмахнулся от подступивших к нему легионеров, однако разъяренные воины кололи и кололи его, пока он не затих окончательно.

Нескольким всадникам удалось прорваться до нашего, шестого ряда, и я наконец встретился с противником лицом к лицу. Перехватив пилум, как классическое копье, я хорошенько примерился и ткнул его в бок бойцу Лангароса. Оружие наверняка вошло ему в желудок, и мужчину, который перегнулся через шею своей кобылы, вырвало кровью. Надавив на пилум, я свалил неприятеля на землю, после чего мои товарищи по строю набросились на него, избивая сапогами и тупыми краями скутумов. Переступив через тело вымазанного в грязи и крови неприятеля, я поднял глаза вперед и увидел, что мы отразили атаку кавалерии, однако наша шестая линия стала передовой. Вражеская пехота, занявшая пробитые всадниками бреши, разогнала лишившихся братской поддержи легионеров, заставив их отступить.

Обезумевшая толпа северных варваров бросилась на нас, на ходу извергая проклятья и метательные топорики, один из которых срикошетил от моего скутума и упал на землю.

– Построиться в линию! – рвал глотку центурион, который пытался разглядеть поле боя сквозь поднятую всадниками кровавую пыль и снующих повсюду бешеных лошадей. – В атаку! Вперед!!!

Мы с Заридом встали плечом к плечу, выставив щиты в сторону подступающего неприятеля. Вскоре к нам присоединились другие бойцы шестой линии и уцелевшие легионеры с передовой. Сбившись в неразрывную цепь, мы отклонились назад, словно туго натянутая пружина, готовая в нужный момент рвануться вперед, чтобы погасить разбег врага.

– Прямо как в Аверии, а, Пирс? – весело хохотнул Зарид. Я не успел ответить, ведь в этот момент прямо перед моим лицом вырос одетый в волчью шкуру воин с одноручным мечом. Человек на полной скорости врезался в меня, но я изо всех сил толкнулся ногой, выставив левое плечо, подпирающее скутум. Воин врезался в приподнятый щит, как в крепостные ворота, после чего скатился вниз. Воспользовавшись его замешательством, я быстро сдвинул скутум влево, освободив узкую щель перед собой, и сделал выпад гладиусом.

Мощный укол запросто нашел себе дорогу через меховую защиту воина и засел в его груди. Выпучив налившиеся кровью глаза, боец попытался достать меня мечом, невзирая на ранение, но я дернул клинок на себя, а щит – прямо, нанеся крепкий удар в челюсть. Гладиус с легкостью выскочил из раны, а оглушенный противник, испуская поток крови из грудной клетки, отлетел назад, прямо на солдат своей второй линии.

Получив свободную секунду, я тут же двинул меч в зазор между щитом и шлемом тяжелого воина, который бодался с Заридом. На войне как на войне, видишь возможность убить противника – не мешкай. Оставь честь в мирной жизни, которая нам, простым легионерам Дамира, только снится.

Отблагодарив меня коротким кивком, Зарид оттолкнул обмякшее тело на правую сторону.

– Легионеры! Два шага назад!

Мы утвердительно рявкнули в ответ и отступили, оставив перед собой пространство со сваленными друг на друга телами друзей и врагов. Воины царя упорно рвались вперед, спотыкаясь на трупах и валявшихся без дела щитах, а мы умело пользовались возникшим замешательством и разили неприятеля короткими, как вспышки молнии, уколами гладиусов.

Вскоре из сплошной массы солдат Лангароса на меня двинулся тяжелый боец с большим щитом, из нижней части которого торчал пилум. Боец решил не бросать его, а потому пошел в атаку, неуклюже удерживая потяжелевший щит обеими руками.

Глупо.

Оттолкнувшись от земли, я подлетел в воздух, после чего ногами обрушился на древко всем своим весом, придавив его к земле. Обалдевший противник был вынужден опустить щит, и мой гладиус со змеиной скоростью метнулся к беззащитному горлу. Теплая струя побежала и по моей руке, когда седобородый мужчина, захлебываясь кровью, опустился на колени. Уперевшись левой ногой в щит врага, я вырвал меч, прочертив в воздухе ярко-красную дугу, и оттолкнул человека прочь, из-за чего прыгнувший было ко мне легкий боец споткнулся и потерял равновесие.

Вытянув левую руку со скутумом вперед и вверх, я заблокировал не оружие врага, а его кисть в самом начале замаха, не позволив выпаду набрать полную силу. Толкнув щит влево, я отвел руку противника в сторону и, с громким выдохом и вскриком “Ха!” опустил короткое и широкое лезвие гладиуса на его предплечье.

Тонкие кости солдата не выдержали, и отрубленная кисть бессильно шлепнулась на землю, по-прежнему удерживая в сжатом кулаке рукоять небольшого топорика. Посмотрев мне в глаза пустым взглядом, в котором не осталось ничего человеческого, противник сделал один шаг вперед. Лишь для того, чтобы я отточенным до автоматизма движением полоснул его по горлу и вернулся в строй, под прикрытие Зарида. Молодой парень, которому едва ли стукнуло семнадцать, повалился на тела своих мертвых товарищей.

Позволив себе короткую передышку, я заблокировал щитом несколько ударов, аккуратно отступая назад. Боковым зрением я видел, как еще один легкий пехотинец попытался с разбега преодолеть стену щитов. Зарид, вошедший в раж, не стал ему препятствовать – могучий боец резко присел, опустив скутум к земле и наклонив его наискосок. Варвар на полном ходу споткнулся о щит и растянулся на его поверхности, а Зарид, поднатужившись, распрямился, запустив незадачливого бойца вглубь нашего строя как катапульта. Там его уже поджидали свежие бойцы, которые буквально не оставили на бедняге живого места.

– Легионеры! Пропустить триариев! – рявкнул центурион. Я быстро скосил глаза и увидел, что из глубины строя к нам приближается отряд ветеранов Пятого легиона, вооруженных длинными мечами и облаченных в крепкие пластинчатые доспехи. Гастаты почтительно расступались перед триариями, позволив им беспрепятственно пройти через весь строй, пока не настала моя очередь. Переглянувшись с Заридом, мы отчаянно толкнули напиравших врагов щитами и резко прыснули в стороны, освободив путь.

Два десятка обученных бойцов вылетели наружу, как могучий горный поток, прорвавшийся через хлипкую плотину. Эти профессиональные воины, в сравнении с которыми даже мы, гастаты Пятого легиона, казались безобидными детишками, вгрызлись в строй неприятеля, будто опасный хищник, не оставляя никого в живых. Слаженный бросок пилумов – и перед триариями образуется настоящая прогалина из мертвых северян. Переключившись на мечи, опытные солдаты ринулись вперед, кромсая попавшихся под руку варваров в мелкую крошку. Бойцы Лангароса в ужасе брызнули в стороны, как крысы, но сзади их подпирали свои же товарищи, а впереди – неразрывная цепь гастатов, которая стала подталкивать неприятеля к неминуемой гибели.

Сделав еще несколько удачных выпадов и оставив на земле лишь одного своего, триарии так же внезапно ушли в разрыв строя, как и появились до этого. Мы вышли вперед, заняв освобожденное ветеранами пространство, еще сильнее оттеснив неприятеля от наших позиций.

Стрелы лучников Лангароса то и дело сыпались на задние ряды когорты, но стоявшие там легионеры запросто избегали попаданий, прячась за широкими скутумами. Стрелять так близко к своим воинам враг не рисковал, так что мы могли сосредоточиться на рукопашной.

– Тварь! – вдруг возопил Зарид, отдернув руку и выронив гладиус на землю. Я повернул голову и увидел на его предплечье глубокий порез, оставленный вражеским клинком. Сделав шаг вперед, я оттолкнул противника, позволив другу скрыться в глубине строя. После его ухода мы лишь плотнее сомкнули стену щитов.

Когда силы практически оставили меня, центурион скомандовал долгожданную смену. Обменявшись с врагом еще парой ударов, я нырнул в просвет между своими союзниками. Седьмая линия заняла место шестой, а нам было позволено спрятаться в тылу, чтобы сделать несколько глотков из фляги и дать натруженным рукам отдохнуть.

Увидев за спинами десятой линии Зарида, который как раз наложил на предплечье повязку, я быстро подошел к нему.

– Серьезно?

– Пустяк, – отмахнулся он, уже прокручивая в раненой руке новый меч из обоза. – Тяжеловат…

– Просто мышца рассечена, вот и мучаешься, – хмыкнул я, восхищаясь его стойкостью.

– Не может быть! Я б тогда…

На этих словах левый фланг Пятого легиона, надежно прикрытый четвертой когортой, словно испарился – то тяжелый отряд кавалерии из-за холмов с легкостью разорвал оборону, использовав элемент внезапности. Тяжелые всадники, вооруженные длинными копьями, оказались в тылу линии гастатов, внеся в боевой порядок имперцев настоящий хаос.