Владимир Михайлович Шарик
Золушка. Продолжение
Фауст. Если я не буду этого делать, то я ничего не достигну.
Гретхен. Но , если ничего не желать, то зачем чего-то достигать?
Фауст. Вы меня не понимаете.
( Она допила чай и возвращает чашку Фаусту.)
Гретхен. А вы меня. Спасибо за чай. Я еще надеялась найти ее у тебя, хоть самую малость души, но, увы. Прощай, непонятое и непонятное созиданье. Продолжай же с прежним усердием рыться в своих талмудах, заживо похоронив себя в этих жутких стенах. Ты отъявленный эгоист, который думает только о себе.
Фауст. Почему?
Гретхен. Потому что твердишь только я, да я. Тебя только волнуют твои проблемы, для тебя только важны твои цели.
Фауст. Почему же. Я хочу…
Гретхен. Вот снова. Я хочу… Тебя волнуют твои атомы , молекулы, протоны и изотопы, а к людям ты равнодушен. Скорее, ты их ненавидишь. Нельзя любить все человечество, не полюбив своего ближнего, своего соседа, не полюбив женщину, которая дарит новую жизнь.
Фауст. Но у меня совсем другая любовь.
Гретхен. Вот, вот. Ты снова считаешь себя особенным, ты хочешь подняться над всеми, вместо того, что бы быть вместе со всеми. Да, если б все были такие как ты , то история человечества б уже закончилась.
Фауст. Почему это?
Гретхен. Да, если б все отказывались продолжать человеческий род, то, кто б тогда жил на Земле. Обезьяны да крокодилы на тебя похожие.
Фауст. Ты этим мне ничего не доказала. Не все такие, как я.
Гретхен. Я вижу, твердолобый чурбан. Я ухожу, и пусть в страшном одиночестве протекают твои дальнейшие дни. Пусть на смертном одре тебе, отъявленному эгоисту, никто кружки воды не подаст.
( она поднимается, но тут же падает на правую ногу.)
Фауст. Что такое?
Гретхен. Нога. Нога болит, я не могу стать на нее.
Фауст. Разрешите мне сделать ее осмотрю.
Гретхен. Но вы же не врач.
Фауст. Когда-то я изучал медицину, некоторые познания еще остались. Так болит…
Гретхен. Нет.
Фауст. А так.
Гретхен. Так тоже не болит, а когда становлюсь на ногу, тогда болит.
Фауст. А так болит?
Гретхен. Ой. Ой.
Фауст. Понятно.
Гретхен. Что понятно.
Фауст. Перелом берцовой кости.
Гретхен. Что же делать?
Фауст. Сейчас я наложу вам тугую повязку, и вы доберетесь до ближайшей больницы, где вам наложат гипс.
Гретхен. Но как я доберусь туда?
Фауст. Не беспокойтесь, я дам вам палочку, опираясь на которую, вы дойдете до поселка, а там попросите, что бы вас подвезли.
Гретхен. Ох, я очень. (Она говорит с преувеличенным воодушевлением.) Очень благодарна вам за ваше участие в моей беде.
Фауст. Не стоит благодарности, на моем месте так бы поступил каждый.
( Фауст бинтует ногу Гретхен.)
Гретхен. ( Про себя.) Хотелось бы мне побить эту палку об твою тупую голову в знак благодарности.
Фауст. Что вы там говорите?
Гретхен. Это я говорю молитву, что бы не так больно было.
Фауст. Сейчас я уже заканчиваю. Нога не будет болеть.
Гретхен. Спасибо.
Фауст. Вот вам палка. Опирайтесь на нее, и вы доберетесь до поселка.
Гретхен. Скоро ночь.
Фауст. Тут недалеко и вы успеете дойти дотемна, только идите прямо по тропинке, и никуда не сворачивайте.
Гретхен. Спасибо. Вы так заботливы.
Фауст. Не стоит благодарности, на моем месте так бы поступил каждый.
( Гретхен поднимает палку, что бы ударить Фауста, но тот оборачивается, и она опускает палку.)
Гретхен. До свиданья. Я с вами провела незабываемые мгновенья.
Фауст. Я тоже. До свиданья.
Гретхен. Впрочем, что я говорю. Вряд ли мы с вами встретимся, поэтому говорю «Прощай».
Фауст. Да, конечно, прощай.
Гретхен. Или б вы хотели еще увидеть меня?
Фауст. Нет. Нет.
Гретхен. А после того, как вы сделаете свое гениальное открытие, может, тогда мы встретимся?
Фауст. Тем более, нет.
Гретхен. Понимаю, вы тогда станете знаменитостью, а я всего-навсего обыкновенная женщина. У вас будет слава, у вас будут деньги, у вас будут восторги тысяч женщин, ибо женщины такие натуры, которым надо кем-нибудь восторгаться.
Фауст. Сколько раз вам говорить, что я не преследую таких низменных целей.
Гретхен. Тогда я ничего не понимаю.
Фауст. К сожалению, и не поймете. Прощайте, меня ждет моя работа, мне надо успеть сделать ее. Жизнь так коротка.
Гретхен. Прощайте.
( Гретхен уходит, опираясь на палку, и оказывается на поляне перед хижиной, ее встречает Мефистофель).
Мефистофель. Что случилось? Почему хромаешь?
Гретхен. (Сердито) Потому что.
Мефистофель. А конкретно ты можешь мне сказать, что произошло.
Гретхен. А ничего не произошло.
Мефистофель. Ушам своим не верю, что ты не смогла увлечь мужчину.
Гретхен. Разве это мужчина?! Это бревно нетесаное, это бесчувственный камень, это одноклеточная амеба. Он неотделим от своих атомов и молекул. Делай ты сам с ним что хочешь, но я отказываюсь от такой работы. Мне, итак, нанесена большая психологическая травма. Теперь придется обращаться к психологу.
Мефистофель. Нет, подруга, так не пойдет. На карту поставлена не твоя травма, а жизнь всего человечества. И тут не о себе надо думать, а о миллионах и миллионах людей, которые живут на планете, и, которых ждет верная гибель, если Фауст осуществит задуманное.
Гретхен. А меня это не волнует. Пока я живу, думаю, что он еще не сможет осуществить свое гениальное открытие, а что будет, потом меня не волнует.
Мефистофель. Нельзя же быть таким эгоистом, думать только о себе.
Гретхен. Меня никто не учил думать о других, и такая жизнь меня вполне устраивает. Так что до свиданья, или лучше сказать, прощай.
Мефистофель. Нет, ты не уйдешь.
Гретхен. Нет, уйду.
Мефистофель. Останься, я исполню любое твое желание. Чего хочешь, говори
Гретхен. Ничего мне не надо. Да и это бесполезно, разве можно разжалобить камень, или пробить головой бетон?
Мефистофель. Ты сможешь, потому что в тебе заложена сущность дьявола.
Гретхен. В тебе тоже такая сущность. Почему же ты не можешь его привлечь на свою сторону.
Мефистофель. Я в мужском образе представлен на земле.
Гретхен. Что ж такого. Разве мужчины не могут питать нежных чувств один к одному?
Мефистофель. Гретхен. Не говори пошлостей, а лучше подумай, как оплести страстью Фауста, что бы он в порыве наивысшего блаженства сказал «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – и тогда он будет мой.
Гретхен. Ты меня смешишь. Вызвать страсть у Фауста. Да, скорее высохнут все моря на Земле, чем Фауст предастся страсти. Это я тебе говорю, а у меня , поверь мне, опыт преогромный в этом деле.
Мефистофель. Потому и обратился к тебе, что знаю твою дьявольскую натуру, которая погубила не одного сильного и храброго мужчину.
Гретхен. Так то же были мужчины! А это какой-то земляной червь, который копается в истлевших папирусах и выцветших книгах.
Мефистофель. Да, он не простой человек, но я ведь потому и обратился к тебе.
Гретхен. Спасибо за…
Мефистофель. Подожди, не спеши с ответом. Ведь и вознаграждение будет тебе особенное.
Гретхен. Ой, знаю я тебя. Опять какую-нибудь безделушку подаришь. Спасибо, мне ничего не надо. Меня вон шах ждет.
Мефистофель. Плохо ты знаешь мои возможности. В этот раз я не буду скупиться, потому что слишком много поставлено на кону. Я не должен проиграть. Ты однажды просила меня сделать тебя вечно молодой?
Гретхен. Было когда-то такое. Просила, ибо молодая была, глупая. Вечной молодости не бывает.
Мефистофель. Бывает. Для тебя я сделаю исключение, я исполню твое желание, если ты выполнишь мое.
Гретхен. Я давно мечтала о вечной молодости. Да и кто о таком не мечтает, но выполнить твое желание это нереально. Я не вернусь туда.
Мефистофель. Но попробовать-то можно.
Гретхен. Одна попробовала и троих родила.
Мефистофель. Гретхен, мне не до шуток.
Гретхен. Мне тоже не до шуток. Посмотри, какую рану он мне нанес.
Мефистофель. ( Смотрит на ногу) Да это пустяки. До свадьбы заживет.
Гретхен. Я не о той ране. Я о той ране, которая у меня в груди.
Мефистофель. Ну, ту рану тебе никакой психолог не вылечит. Только ты ее можешь вылечить, если заставишь страстью пылать сердце Фауста.
Гретхен. К сожалению, ты прав. Это неизлечимо. Суждено теперь мне с этой раной до последних дней прозябать. Вот именно, прозябать. И в этом ты виноват, Мефистофель.
Мефистофель. Но я ведь предлагаю тебе лекарство от недуга. Вернись, и покори его.
Гретхен. Мне хочется туда вернуться, даже не из-за вознаграждения. Мы женщины не такие меркантильные, как думаешь ты и мужчины. Нет, мне хочется залезть ему внутрь, взять его сердце руками и придавить его сильно-сильно, что бы он почувствовал сердечную боль, узнал, что такое любовь. Отпустить и снова прижать, да так, что бы он не знал, куда деваться от этой боли, что бы он захотел вырвать сердце из груди, и прекратить боль. Подобно тому, как рвут больной зуб. Вот тогда б я успокоилась, вот тогда б я была вознаграждена за свои унижения.
Мефистофель. В тебе есть что-то дьявольское.
Гретхен. Ах, куда тебе понять женское сердце, исчадье ада.
Мефистофель. Так ты возвращаешься?
Гретхен. Но как? Я ведь ему сказала , прощай.
Мефистофель. Скажешь ему, здравствуй, я возвратилась, а причину возврата придумаешь. В этом деле вы, женщины, большие мастерицы.
Гретхен. Ох, ох. А вы мастера все перелаживать на хрупкие женские плечи.
Мефистофель. Что поделаешь – такими создал вас бог. Я вот о чем еще подумал. Может, тебе немного красоты добавить.
Гретхен. Каким образом?
Мефистофель. Ну, там грудь увеличить – мужчин очень задевает большая грудь. Я это смогу, ведь все эти искусства улучшать женскую природу, порождения моей фантазии.
Гретхен. А чем тебе моя грудь не нравится?
Мефистофель. Я не сказал тебе, что мне твоя грудь не нравится. Я говорю, что большая грудь выглядит внушительней, и сразу привлекает мужское внимание. Можем сделать так, что б стояла до самого подбородка, а можем сделать маленькую упругую, как резиновый мячик, а можем мягко на животик уложить. У мужчин самые разные пристрастия.
Гретхен. Я ж тебе говорила, что он совсем не мужчина.
Мефистофель. Ты что проверяла его?
Гретхен. Нет.
Мефистофель. Так зачем же говорить непроверенные факты. Хорошо, не хочешь груди увеличивать, давай, тогда губы увеличим – это очень сексуально выглядит и он сразу заметит такую чудесную пташку, и возжелает, что бы она запечатлела на нем сладкий
поцелуй. Насколько я равнодушен к всяким прелестям, но полные трепетные губы вызывают во мне сладкую истому. Можем сделать бантиком, можем на пол лица или утонченные губки нежной мечтательной натуры. Любой каприз за ваши деньги.
Гретхен. Не думала, что ты такой искусный и понимающий мастер.
Мефистофель. Кто-кто, но я должен быть в курсе новейший веяний моды, иначе я потеряю власть над массами. Ничто человеческое мне не чуждо. Так что, приступаем к преображению личности, я с тебя такую кралю сделаю – таких мир не видел.
Гретхен. Достаточно мне того, что бог дал, а изюминка женщины в том заключается, что бы она использовала то, чем наделена. Так что спасибо за старания.
Мефистофель. Пока что мои старания не увенчались успехом, но хоть с нижней частью твоей давай поработаю. Должен заметить, что эта часть особенно пользуется успехом у страстных мужчин, поэтому над этой частью женского тела необходимо работать особенно тщательно, что бы вызывать у противоположного пола дикую необузданную страсть. Тогда можно с уверенностью сказать, что мужчина основательно попал в тщательно расставленные сети, что нам и следовало доказать. А ну-ка повернись-ка ко мне задом. Ох, у меня такая идея. Давай сделаем теперь такую эксклюзивную попочку, что Фауст в обморок упадет при виде ее.
Гретхен. Оставь, свои старания. Это не тот случай, когда надо задницей крутить. Тут надо интеллектом брать, в мозги ему надо змеей заползти.
Мефистофель. Я хотел как лучше.
Гретхен. А получится как всегда. Уж лучше не мешайся сюда со своими идеями.
Мефистофель. Еще б хотел тебе наряд твой улучшить от самых модных мастеров. Сейчас организуем мы демонстрацию мод, стоит мне только в ладошки хлопнуть, как они тут же будут, ведь все эти производства – дело моих рук и фантазии. Поверь мне, ничто не преподносит женщину в выгодном для нее свете, как удачно подобранный наряд. По наряду ведь встречают…
Гретхен. А провожают по уму. Не надо стараться, я буду рассчитывать только на себя.
Мефистофель. Мне так не хочется, что бы эта попытка закончилась неудачей.
Гретхен. Постараюсь взять эту крепость в этот раз, а не получится, то пойду в монастырь.
Я не привыкла отступать, чем упорней сопротивление, тем слаще победа. Пошла.
Мефистофель. Ни пуха, ни пера.
Гретхен. К черту.
Мефистофель. Речь обо мне. Понятно без объяснений, ибо никакое доброе дело на Земле не совершается без моего участия. Вот только Фауста я прохлопал. Не придал большого значения тому обстоятельству, что он держался отдельно от других. Не придавался играм
со своими однолетками, не опустошал птичьих гнезд, не залазил в чужие сады за вишнями
и яблоками, а сидел всегда с книгой на лавочке, или за столом, и читал, читал, читал. Дочитался. Вот уж истину говорят. В тихом омуте, черти водятся. Упаси, боже, от такого тихони. Да помоги, боже, Гретхен в ее начинании. Я уж тут безсилен.
(Снова хижина Фауста, он занят своими расчетами, стук в двери.)
Фауст. Кто там?
Гретхен. Это я. Я не могу идти, у меня жар, видно, началась гангрена.
Фауст. Но чем я могу помочь? Я не доктор.
Гретхен. Пусти, согреется, и попарить ногу. Ведь у тебя есть и вода, и огонь.
Фауст. Это не поможет.
Гретхен. Но, если ничего не делать, то я точно пропаду. Зачем тебе иметь на своей совести загубленную душу?
Фауст. Моей вины в том нет.
Гретхен. А не оказания помощи больному. Как это называется? Ты клятву Гиппократа помнишь?
Фауст. Что за настырная женщина! Она меня сегодня с ума сведет.
(Он открывает двери, и Гретхен буквально вползает в хижину.)
Гретхен. Спасибо.
Фауст. Я сейчас поставлю воду.
(Гретхен вначале лежит, а потом на нее нападает припадок безумства.)
Гретхен. Генрих! Генрих! Что я вижу? Ты уходишь от меня. Почему? Ты разлюбил меня? Скажи хоть слово не молчи. Генрих, почему ты так жесток? Только вчера ты ласкал меня, говорил нежные слова, клялся в вечной любви, а сегодня… Нет, я не выдержу это… Жизнь без тебя мне невозможна. Лучше убей сразу, что бы я всю жизнь не мучилась. Генрих, я прошу тебя. Вот нож , проткни сердце, которое тебя так страстно любит. Генрих, ты не можешь или не хочешь. Тебе доставляет наслаждение видеть, как я мучаюсь. Какая боль, какая боль. Если б ты знал… Если б ты знал… я сама сейчас прикончу эту боль. Вот сталь в моих руках…
Фауст. Что вы делаете? Опомнитесь. (Выхватывает нож из рук.)
Гретхен. О, милый Генрих, ты возвратился, приласкай меня как прежде.
Иль целовать ты больше не умеешь?
Ты лишь на миг со мной в разлуке был
И целовать меня уж позабыл!
О, отчего теперь перед тобой дрожу я,
Когда еще вчера в тебе, в твоих словах
Я находила рай, как в ясных небесах,
И ты душил меня в объятиях, целуя?
Целуй, целуй скорей меня!
Иль хочешь – поцелую я
Тебя сама!
(Обнимает Фауста).
Увы, остыла
Твоя любовь, твои уста
Так стали холодны! Твоих объятий сила
Исчезла… То ли прежде было?
О, горе, горе мне! Иль я уже не та?
Я все поняла. Это она всему виной. Злая разлучница. Я видела, ты спал с ней на стогу сена. В обнимку. Ах, ты сволочь! Ах, ты обманщик! Обольститель, бедных девушек.
( Она бьет Фауста, он пытается защититься ).
Зачем ты так сделал? Неужели я хуже той шлюхи. Посмотри на меня. Я молода, красива у меня нежное тело и горячее сердце, которое любит тебя, как никто никого не любил. Ты молчишь. Скажи хоть слово в свое оправдание. Скажи, что все произошло случайно. Скажи , что ты любишь только меня. Скажи, что никто тебе не нужен. Ну, говори же, говори не молчи. Твое молчание убивает меня… Я все поняла ты любишь ее. Ты любишь ее по настоящему, и никто тебе больше не нужен… Ты молчишь. Ты не отрицаешь этого. Значит, это правда. Горькая правда… Но что мне делать? Я ведь без тебя не могу жить. Да, не могу, Генрих. Что ж я не буду тебе мешать. Живи, будь счастлив. Где нож? Пусть твердая сталь решит мой исход. Дай нож, дай нож.
(Она ищет нож, касается его лица).
Что такое? Ты плачешь?.. Ты любишь меня? Ты не хочешь разлучаться со мной?.. Скажи, ты не можешь говорить?.. Слезы давят твои слова. Поцелуй тогда меня как ты это делал вчера и всегда. Генрих, любимый. Целуй же меня. Целуй, я твоя Гретхен. Твоя навсегда.
(Фауст оставляет легкий поцелуй).
Как хорошо. Боль в сердце утихает. Ты мой и только мой. Докажи это. Обними ж меня сильнее и поцелуй крепче.
(Она в ответ целует Фауста. Долгий страстный взаимный поцелуй.)
Гретхен. Что может быть лучшего, чем возвращение любимого к тебе. Генрих, ты жизнь в меня вдохнул, я словно, родилась заново. Как благодарна я тебе за это. К чему слова, всю благодарность я вложу в свои поцелуи. Ты тоже рад такой развязке. О, как страстны твои поцелуи, как горячи твои объятия. Я тону в них. Тону.
(Свет гаснет, и слышны только страстные возгласы. вздохи, поцелуи. Отдельные слова страсти… Люблю… Навеки… Ты мой… я твоя. Я твой навсегда… Утро в хижине одна Гретхен. Заходит Мефистофель.)
Мефистофель. Вставай. Гретхен, открой глаза.
Гретхен. Уймись, сатана!
Мефистофель. Да, проснись же.
Гретхен. Не хочу. Не желаю. Такого праздника еще не было у меня. Айда, Фауст! Айда, Скромник! Айда, Отшельник. Да с таким отшельником я б всю жизнь прожила. Сгинь, сатана, чего тебе еще надо? Желаю продолжение праздника. Я выполнила твое задание. Чего тебе еще надо?
Мефистофель. Да ведь он слов нужных не произнес «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» После которых, я его забрал бы себе.
Гретхен. Зачем слова, исчадье ада, когда говорят руки, губы, ноги и…и все остальное. У меня до сих пор голова идет кругом. Какой кудесник, недаром, науки изучал, теорию на практике хо-ро-шо применил. Побольше бы нам таких теоретиков.
Мефистофель. Но мне ведь надо было, что бы он сказал…
Гретхен. Скажет, еще скажет. Не торопись, всему свое время.
Мефистофель. Времени-то нет.
Гретхен. Как это?
Мефистофель. А вот так. Убежал твой кудесник.
Гретхен. Как это?
Мефистофель. А вот так, собрал свои вещи, и убежал в неизвестном направлении.
Гретхен. Не может быть такого… Он же был так страстен, он мне ведь клялся в вечной любви.
Мефистофель. Он что, первый у тебя такой молодец? Как говорится, сколько волка не корми – он все равно в лес смотрит.
Гретхен. Ах, подлец! Ах, негодник! Что же ты со мной сделал? Разве образованные люди так поступают? Что теперь я буду делать без тебя?
Мефистофель. Что ты о себе все побиваешься? Что теперь с человечеством будет? Ведь он снова возьмется за свои расчеты. И он найдет точку опоры, что бы перевернуть мир. Что будет? Что будет?
Гретхен. Что делать? Что делать? Какая же я глупая! Какая же я доверчивая. Сколько раз себе говорила, что нельзя верить мужчинам. И вот имею. Ничего не имею, кроме разбитого сердца. Где его искать? Я не могу. Я умираю. Фауст! Фауст! Фауст! Милый! Вернись! Фауст!
(Она бежит полунагая из хижины искать Фауста. Слышны затихающие звуки . Фауст. Фауст.)
Мефистофель. Ничего нельзя доверять этим женщинам. Из-за своих чувств ничего не доводят до конца, стоит им только сказать «Я тебя люблю», и они поплыли. Придется самому все делать, что бы остановить этого безумца. Ой, что-то земля дрожит? Землетрясение или… Неужели это он?! Бегу! Бегу! Спасать надо Землю!
Занавес.
