Владимир Константинович Внук
Агнесса
«Эпистола III. О вечности.
Привет, мой друг! Нас снова двое…
Ты слышишь времени отсчёт?
Ян Длугош, Герберштейн, Светоний,
Эйнгард, Тит Ливий, Геродот,
Полибий, Нестор Летописец,
Антиохийский Иоанн,
Плутарх, Прокопий Кессарийский,
Саксон Грамматик, Иордан…
Шуршит страница за страницей,
И позабыт покой и сон,
И время, как вода, струится,
Вращая судеб колесо.
Года, недели, дни, мгновенья
Сливаются, как в зыбком сне,
И лишь изменчивые тени
Скользят в вечерней тишине.
В часах бежит песок неспешно,
И тихо капает вода…
Из глубины мне слышно эхо
Утраченного навсегда.
И в трепетном неровном свете
Вторую ночь пытаюсь я
На старом выцветшем портрете
Невольно распознать себя…
Я – королева Галесвинта,
Я – доктор Гус, я – Томас Мор,
Я – кальвинистка из Мадрида,
Отправленная на костёр,
Я – согрешившая весталка,
Я – император Конрадин,
Я – лже-папесса Иоанна,
Я – цезарь Алексей Комнин,
Я – маленькая дочь Сеяна,
Я – Дмитрий Внук, я – леди Грей,
Я – девушка из Орлеана…
Их души – часть души моей!
О время, маятник бездушный!
Ты, словно камни-жернова,
Стирающие равнодушно
Людей дела и имена.
Как торопливы и беспечны,
Неуловимы и легки
Шаги, направленные в вечность –
Веков неслышные шаги!»
Слышны приближающиеся голоса. Агнесса прячется за колонну. В библиотеку входят королевич Владислав, патриарх Игнатий, Ян Кароль Ходкевич, Лев Сапега, Павел Стефан Сапега, Бонавентура Раковский, Януш Острожский, Януш Радзивилл, Альбрехт Станислав Радзивилл.
Владислав
Момента не сыскать удобней:
Султан низложен и убит,
В Московии вновь неспокойно,
Путь на восток для нас открыт.
Гудит надрывный гул набата
Полки сзывающий к войне.
Скажите: разве паны-рада
Хотят остаться в стороне?
Неужто клятвы позабыли,
Без боя побросав мечи,
Острожские и Радзивиллы,
Сапеги и Ходкевичи?
Павел Стефан Сапега
Волынь бурлит, Сечь неспокойна,
Холопы смотрят на Москву.
У нас не будет скоро воинов
Чтоб в кулаке держать Литву.
Януш Радзивилл
К чему убийства, смерть, пожары?
Доносят, что московский царь
Готов отправить к нам в Варшаву
Посольство из своих бояр.
Альбрехт Станислав Радзивилл
Что могут предложить послы
Короне Речи Посполитой?
Лев Сапега
Какой в переговорах смысл?
Как можно верить московитам?
Януш Острожский
(насмешливо)
Честь и хвала князьям литовским,
Кто сам ни разу не солгал,
Кто мир с Москвою подписал
От имени короны польской!
Януш Радзивилл
Казна, должно быть, не пуста
И крови мало, знать, пролито,
Во имя Рима торжества,
Во славу Речи Посполитой.
Павел Стефан Сапега
Уж восемь лет войны с Москвой,
А Сигизмунд вновь рвется в бой.
Лев Сапега
Опомнитесь! Сейчас не время
Между собою воевать,
Крича о вольностях на сейме,
Друг с другом саблями бренчать,
Презрев короны интересы,
Лишь самому себе служа…
Януш Радзивилл
Париж, известно, стоит мессы,
А Польша стоит мятежа!
В казне который год как пусто,
Ахмед поднял в Крыму бунчук,
А к Риге тянет лапы Густав.
Владислав
(к князю Острожскому)
Вы, князь?
Януш Острожский
Я тоже не хочу
В дела московские соваться
И сожалею лишь о том,
Что не отправил самозванца
Днепровским рыбам на прокорм.
Януш Радзивилл
Я двести самых лучших воинов
Готов поставить завтра в строй,
Но только при одном условии –
Чтоб рубежей Литвы с Москвой
Никто б из них не смел нарушить!
Януш Острожский
Хороший ход, parole d’honner
Нас Сигизмунд не хочет слушать,
Возьмем и мы с него пример!
Лев Сапега
(вначале тихо, но затем повышая голос)
Судьбу московского престола
Должны сегодня мы решить.
Хотел я польскую короной
Литву с Москвой соединить.
А ныне что? Раздор и смуты,
Воскресла древняя вражда,
Не утихает на минуту
Пустых усобиц череда.
Слепцы! Как вас на путь поставить?
Немного требует ума
На каждом сейме горлопанить
Что Польша рокошем сильна –
Забыв присягу, клятвы, долг,
Лелея давние обиды…
Из-за колонны выходит Агнесса.
Агнесса
Да легче бурю укротить
Одной рукой, чем сохранить
Единство Речи Посполитой!
Вся Польша – лишь холодный труп,
Болото, кладбище, пустыня!
И трижды бесполезен труд
К Литве, Подолии, Волыни
Московский прилатать лоскут!
Януш Острожский звонит в колокольчик, вбегает княгиня Острожская и силой уводит Агнессу.
Януш Острожский
Прошу слова её забыть,
Не придавая им значенья,
Дано безумным разрешенье
Что думать, то и говорить!
Януш Острожский, Януш Радзивилл и Павел Стефан Сапега выходят из комнаты.
Королевич Владислав
(к оставшимся)
Итак, опять решенья нет.
Какой сейчас дадут совет
Короны преданные слуги?
Готов расформировать хоругви,
И войско новое набрать –
Уже из собственных холопов!
Мне лично неизвестен способ
Заставить шляхту воевать!
Ян Кароль Ходкевич
Я думаю, не все так мрачно:
Придут коронные полки,
Поможет гетман Сагайдачный
И храбрые лисовчаки.
Лев Сапега
Литовских войск собрали много,
Лях стоит московитов двух!
Бонавентура Раковский
Но в сильных мышцах мало проку,
Когда парализован дух!
Бонавентура Раковский поднимает вверх большой католический крест. Присутствующие опускаются на одно колено.
Бонавентура Раковский
На благо трона и державы
И веры католической,
Во имя подвигов и славы
Над всею Польшей и Литвой
Орган невидимый играет.
В сей освященный Небом час
Ко всем католикам взывает
Истории призывный глас.
Пред воинами святого дела
Пусть рухнут московиты ниц.
Раздвинем польские пределы
До ягеллоновых границ!
Что нам Смоленск? Нам нужно больше!
На дикий варварский Восток
Цивилизованную Польшу
Влечёт неумолимый рок!
Судьба Москвы должна свершиться!
С высот разверзнутых небес
Нам на еретиков столицу
Небесный указует перст.
Благословляю ваше знамя.
Пусть бьют колокола набат.
Вперед, во имя Божье! Amen!
Присутствующие
(выхватывая сабли)
Виват! Виват! Виват! Виват!
СЦЕНА XI.
БИБЛИОТЕКА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
1 марта 1618 года.
По стенам блуждают тени – бесконечная вереница людей проваливается в бездну. За столом, на котором горит единственная свеча, сидит Агнесса и пишет:
«Эпистола IV. О времени.
Опять пишу тебе, незримый,
Но дорогой и близкий друг.
Побудь со мной, мой спутник милый,
Почувствуй сердца перестук –
Для близких душ не нужен повод,
Чтоб говорить о пустяках.
Мне времени усталый шёпот
В песочных слышится часах.
Бежит песчинка за песчинкой,
Бегут недели и года,
А вместе с ними по тропинке
Бегут все люди… в никуда!
Что наша жизнь? Одно мгновенье,
Полёт шмеля, короткий вздох,
Всего три шага от рожденья –
И время подводить итог…
О, если б заново родиться,
И мир увидеть в первый раз,
Раскрыть глаза – и удивиться!
Но не направишь время вспять…
Как воды жизни быстротечны,
Существованья краток век!
Пройдут года, и канут в вечность,
Тепло и стужа, плач и смех,
Покой и смута, боль и счастье,
Весна и осень, ночь и день –
Все в этом мире преходяще,
Всему положен свой предел.
Увенчанный гербом фамильным
Закроется кирпичный склеп,
И в подземелье червь могильный
Закончит пищевую цепь.
Рассыпятся сухие кости,
В часах закончится песок…
Мы в этом мире только гости,
Причём на очень краткий срок!»
Слышны шаги. Агнесса торопливо кладёт лист бумаги в папку. В библиотеку входит Ян Героним Ходкевич.
Ян Героним Ходкевич
Любовь моя, Агнесса, здравствуй!
Я получил твоё письмо,
Но целый час прождал напрасно.
Агнесса
Письмо? Какое?
Ян Героним Ходкевич
(вынимая письмо, написанное Анной Алоизой)
Вот оно!
Агнесса
Я ничего не понимаю…
Я не писала этих строк…
Ян Героним Ходкевич
Агнесса, милое создание…
Ты помнишь: год назад, Острог,
Любви наивные обеты,
Свидания наедине,
И те слова, что на рассвете
Ты шёпотом сказала мне?
Агнесса
К чему былое ворошить?
Зачем минувшее тревожить?
Что сгинуло – не воскресить…
Что умерло – дышать не сможет.
Агнесса хочет выйти из библиотеки, Ян Героним Ходкевич берёт её за руку.
Ян Героним Ходкевич
Прошу, постой, не уходи!
Позволь обнять тебя за плечи,
Коснуться невзначай груди…
Агнесса пытается вырываться из его объятий. В этот момент открывается дверь, и в библиотеку входит Томаш Сапега.
Томаш Сапега
Что происходит, здесь, Ходкевич?
Томаш Сапега выхватывает саблю. Ян Героним Ходкевич делает несколько шагов назад.
Ян Героним Ходкевич
Дай мне возможность объясниться…
Зачем сражаться нам с тобой?..
Томаш Сапега
Ты просто трус! Спешишь укрыться
За женщиной, как за стеной!
Агнесса
Нет, это видеть невозможно!
Ян Героним Ходкевич
(выхватывая свою саблю)
Я трус? Попробуй, докажи!
Томаш Сапега и Ян Героним Ходкевич сражаются. Ходкевич отклоняет удар, однако Сапега наносит ему удар кинжалом. Ходкевич хватается за грудь. Агнесса бросается вперёд и встаёт между противниками.
Агнесса
Сейчас же спрячьте сабли в ножны!
Довольно крови и вражды!
Ян Героним Ходкевич роняет саблю, делает несколько нетвёрдых шагов в сторону и опускается на колени. Агнесса подбегает к нему.
Агнесса
Прости, мой странный воздыхатель…
Ян Героним Ходкевич
Молчи, не надо лживых слов!
Не налагает обязательств
Неразделённая любовь…
Ян Героним Ходкевич падает на пол. За дверью слышны приближающиеся голоса.
Агнесса
(склоняясь над телом Ходкевича)
Дыханья нет, не бьётся сердце…
Томаш Сапега
Ты слышишь, кажется шаги…
Что делать? Мне не отвертеться…
Агнесса
Ну что ты стоишь? Беги!
Беги же! А твою вину
Я на одну себя возьму…
Томаш Сапега через боковую дверь выбегает из комнаты.
Агнесса вынимает кинжал из груди Яна Геронима Ходкевича, и его кровь заливает платье девушки.
Открываются двери, и в библиотеку вбегают королевич Владислав, патриарх Игнатй, Лев Сапега, Павел Стефан Сапега, Ян Кароль Ходкевич, Бонавентура Раковский, Альбрехт Станислав Радзивилл.
Королевич Владислав
(оглядываясь по сторонам)
Кровь, кровь, повсюду кровь… Ужасно!
Княжна, что здесь произошло?
Агнесса
Всё, что горело, то угасло,
А что светилось, то ушло.
И пепел, словно снег усталый,
На землю падает, кружа,
И кровь полоской алой-алой
Течёт по лезвию ножа…
Девушка встаёт, роняет кинжал на пол и направляется к выходу. Присутствующие расступаются перед ней.
Лев Сапега
(глядя вслед Агнессе)
Кому безумная подвластна?
Закон на этот случай нем.
Патриарх Игнатий
Недуг души – по нашей части.
Бонавентура Раковский
(перебирая чётки)
Мы все уладим без проблем,
На благо церкви и отчизны.
Быть может, не сейчас, не здесь.
Но я клянусь святым Франциском –
Не пожалею сил и средств,
Чтоб у княжны была всегда
Постель, одежда, кров, еда.
Патриарх Игнатий подходит к столу и задувает свечу.
СЦЕНА XII.
КЛЯШТАР СВЯТОГО ФРАНЦИЗСКА АССИЗСКОГО В ГОЛЬШАНАХ.
3 марта 1618 года.
Сводчатая келья. Возле забранного решёткой окна стоят грубо сколоченный стол, за которым, одетая в мятое голубое платье, сидит Агнесса. На столе горит одинокая свеча.
Агнесса
Я над речкой туман расстелю,
Я по небу рассыпаю звёзды,
И росы драгоценные слезы
На уснувшую землю пролью.
В чёрном облаке вспыхну грозою,
Расчешу у плакучих берез
Ослабевшей нетвердой рукою
Непослушные пряди волос,
Воды Стыри украшу цветами,
Ворот платья до плеч распахну,
Скинув обувь, босыми ногами
Пробегу по холодному мху
И от сонной земли оторвавшись,
Сбросив с сердца тоску и печаль,
Взмою вверх, и ни с кем не прощаясь,
Улечу в незнакомую даль.
Открывается дверь, и в келью входит отец Иоаким с охапкой соломы в руках.
Агнесса
(вставая из-за стола)
Свободна я?
Отец Иоаким
(бросая солому в угол кельи)
Нет, ваша милость,
Вы остаётесь под замком.
Агнесса
Какая странная учтивость!
Отец Иоаким
Да, с этикетом я знаком –
Пред тем, как стать слугой Господним,
Я был варшавским палачом.
Располагайтесь поудобней,
Не беспокойтесь ни о чём.
За всем, что надо, обращайтесь,
Без церемоний, как к друзьям.
Агнесса
Вы можете меня избавить
От своего присутствия?
Снова открывается дверь, в келью входят горбатая монахиня в чёрном облачении и белым барбетом на голове. За монахиней следуют Эльжбета, Сусанна и Теофилия Сапега.
Эльжбета Сапега
(обращаясь к Агнессе)
Сестра моя, для покаянья
Вы странный выбрали наряд:
Накидка из атласной ткани,
Жемчужин ровных длинный ряд,
Две юбки на китовых фижмах,
Большой волан на рукавах,
И накрахмаленные брыжи
На скрытых кисеёй плечах…
Но здесь так сыро и так грязно…
Я ваше платье заберу,
Ещё испортите напрасно –
Негоже пропадать добру.
Берусь вернуть через неделю.
Теофилия Сапега
Серёжки ваше и колье
На временное сохраненье
Прошу доверить лично мне.
И эту брошь, пожалуй, тоже –
Под цвет моих зелёных глаз.
Сусанна Сапега
Мне туфли из турецкой кожи
Придутся по ноге как раз.
Я их примерю, вы не против?
Агнесса
Стервятники, почуяв смерть,
Кружат в зловещем хороводе.
Берите всё! Что мне надеть?
Горбатая монахиня
(протягивая Агнессе белую рубаху)
Сестра, примерьте это платье.
Агнесса
(рассматривая рубаху)
Нелепый и смешной наряд:
Везде заплата на заплате,
Рукав – с аршин, подол – до пят…
Агнесса переодевается в длинную рубаху-саван. Эльжбета, Сусанна и Теофилия смеются.
Агнесса
Пускай сегодня благородство
И совесть больше не в чести –
Умейте в низости холопской
Хоть вид приличья соблюсти!
Осталось мне не так уж много,
Но вам – и вовсе ничего!
Эльжбета Сапега
Безумная, побойся Бога!
Кому грозишь ты кулачком?
Эльжбета Сапега подходит к Агнессе и наносит девушке пощёчину, после чего идёт к двери, но неожиданно останавливается.
Эльжбета Сапега
(пытаясь расстегнуть воротник)
Мне плохо… окна распахните…
И с шеи сдёрните петлю…
Прошу, пощады… помогите!
Во имя всех святых, молю!
Эльжбета Сапега падает на пол. Монахиня и отец Иоаким безуспешно пытаются привести её в чувство.
Отец Иоаким
Озноб, пульс слабый, пот обильный…
У кромки губ – синюшный цвет…
Здесь все усилия бессильны –
В ней на минуту жизни нет.
Теофилия, Сусанна и монахиня торопливо выносят Эльжбету Сапегу из комнаты.
Последним, испуганно крестясь, выходит отец Иоаким.
Слышен скрип запираемого засова, бряцанье ключей, скрежет замка.
Агнесса
(оставшись одна)
Мой вещий дар – моё проклятье.
К чему рукой не прикоснись –
Всё погибает! А расплатой
Моя в итоге станет жизнь.
Агнесса садится за стол, берёт лист бумаги и перо и пишет:
«Эпистола VI. О судьбе.
Мой друг, продолжим рассужденья!
Мы оба узники с тобой.
Две даты – смерти и рожденья –
Вокруг нас высятся стеной.
А сверху, хладно и бесстрастно,
С высот небесного столпа,
На нас взирает безучастно
Её величество Судьба.
Судьба, судьба… её объятий
Никто не в силах избежать.
Она и рубище – и платье,
Проклятие – и благодать.
Судьба… рок… фатум… гильотина!
Стальной отточенный секач!
Холодная, как лёд, машина!
В одном лице – поп и палач!
С судьбой не заключают сделки,
Не заверяют договор.
Она вращает жизни стрелки
И объявляет приговор.
И скрыты связи и причины,
Незримы тайные огни,
Лишь тихо щёлкают пружины
И двигаются шестерни.
Как сложен и непредсказуем,
Бездушен и необъясним
Безжалостен и равнодушен
Судьбы холодный механизм…»
Свеча на столе начинает чадить и гаснет.
СЦЕНА XIII.
КАПЛИЦА МОНАСТЫРЯ СВЯТОГО ФРАНЦИЗСКА АССИЗСКОГО В ГОЛЬШАНАХ.
1 августа 1618 года.
За установленным в центре большим дубовым столом сидят патриарх Игнатий, Евстафий Волович, Бонавентура Раковский, отец Иоаким, Лев Сапега, Павел Стефан Сапега и Анна Алоиза Острожская, чуть поодаль сидят судья и земский писарь.
Судья
(листая Статут)
Безумным место в подземелье –
Гласит артикул тридцать пять –
До той поры, когда забвенье
Наложит на уста печать.
Ad perpetuam remanentiam…
Лев Сапега
Княжну, возможно, вразумят.
Полгода на воде и хлебе.
Павел-Стефан Сапега
Я не тюремщик, а солдат!
Отец Иоаким
Здесь медлить было бы ошибкой
Что предпринять, я научу:
Признание добыть под пыткой
И бросить в руки палачу.
Лев Сапега
Но как содеянное скроем
От вездесущих лишних глаз?
Патриарх Игнатий
На пурпуре не видно крови,
А к золоту не липнет грязь.
Писарь
(перебирая листы бумаги)
“De apostata capiendo”…
“De lunatico inquirendo”…
“De haeretico comburendo”…
Вот это будет интересно:
По всем что ни на есть статьям
Процесс Марины Достоевской,
Как зеркало, подходит нам.
Бонавентура Раковский подходит к писарю, вырывает из его рук бумаги и швыряет их – листы разлетаются по полу.
Бонавентура Раковский
Из ваших многословных пунктов
Всего один по вкусу мне –
Crimina morte extinguuntur!
Пусть сдохнет, наконец, в петле!
Павел-Стефан Сапега
Убить? Час от часу не легче!
Лев Сапега
Кузен, не стоит громких фраз:
То лишь poena sine lege.
Патриарх Игнатий
Пришла пора решать: сейчас –
Иль никогда!
Павел Стефан Сапега
Но неужели
Нельзя без крови, грязи, лжи?
Бонавентура Раковский
Для достиженья высшей цели
Любые средства хороши.
На благо стороны родной,
Во имя вящей славы Божьей!
Анна Алоиза Острожская
Я с вами!
Лев Сапега
Вы, кузен?
Павел Стефан Сапега
Я тоже!
Бонавентура Раковский
(поднимая католический крест)
Пожав друг другу крепко руки,
Взяв на себя решенья груз,
Скрепим преступною порукой
Короны верных слуг союз!
Присутствующие
Клянусь! Клянусь! Клянусь! Клянусь!
Евстафий Волович
(судье)
Скорее приговор составьте,
Крепите вислую печать,
И осужденную доставьте –
Пора с бумагами кончать!
Лев Сапега, Павел Стефан Сапега и Анна Алоиза Острожская через боковую дверь выходят из комнаты. Судья пересаживается в центр стола. Жолнёры вводят Агнессу и заставляют её опуститься на колени.
Судья
Сегодня, в день святых пророков,
Твои заслуги, промахи,
Твои дела, твои пороки,
Благодеянья и грехи
Мы беспристрастно разобрали,
Простили, что смогли простить,
И Juridicum capitale
Настало время огласить.
Княжна Острожская Агнесса!
Доказана твоя вина
В гадании и чародействе.
Ты к смерти приговорена.
Но перед тем в знак покаянья
Ты смертный путь пройдёшь босой,
В холщовом рубище, с руками,
Завязанными за спиной,
С верёвкою на голой шее.
Прощай! Покайся и умри!
Прими позор и поношенье,
Заслуженную смерть прими!
Жолнёры грубо хватают Агнессу и уводят прочь.
Патриарх Игнатий
(довольно потирая руки)
Лекарство лучшее – верёвка,
А смерть – лишь меньшее из зол.
Как коротка, проста и ёмка
Формулировка sus. per. coll.!
СЦЕНА XIV.
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД КОСТЁЛОМ СВЯТОГО ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ В ГОЛЬШАНАХ.
6 августа 1618 года
Площадь полна народу. В центре площади установлен эшафот с виселицей, обложенный дровами. Возле эшафота стоят сводня, старьёвщица, скупщица краденого и её дочь, девочка лет десяти.
Открываются двери костёла. Из храма выходит отец Иоаким, за ним следуют двенадцать монахов-францисканцев с зажженными свечами.
Раздаются громкие удары колокола, люди перешёптываются.
Скупщица краденого
(крестясь)
Что происходит, что творится!
Вся преисподняя, весь ад
В мир вырвался и веселится!
