Владимир Георгиевич Гуляев
Секрет арифмометра «Феликс». Рассказ с элементами фантастики
– Вот и я не понимаю как! Главное, что я ничего не ощущаю, никаких головокружений, ни встрясок и глюков. На самолёте и то страшней лететь было в прошлом году, помнишь? А тут – ничего! И главное, что всё при мне остаётся и одежда и вещи разные, вот и рисунок тоже как был у меня в руках там, так и здесь вот он. В фантастических фильмах показывают, что при перемещении у них одежда тут остаётся, а в другом месте они голышом появляются и с ними разные психологические встряски происходят. А тут ничего такого. И страха-то никакого нет! В детстве, когда книги приключенческие и фантастику читал, журналы научные разные про возможные перемещения, то совсем по-другому себе это представлял. Бывают, конечно, разные отклонения у людей, переживших что-то серьёзное в жизни. И книг про это полно написано, есть, наверное, и такие случаи, но поверить в это сложно, а объяснить вообще невозможно! Вот пять лет назад я инфаркт перенес, врачи с того света вытащили, потом оперировали, там же отключали полностью. Может это подействовало – не знаю, не ведаю. До сегодняшнего дня ничего такого не было. А почему сегодня это начало происходить? И до какого момента будет действовать? Я этого не понимаю. По телику много чего рассказывают про НЛО, перемещения и реинкарнацию. А на все сто процентов никто ничего не знает, объяснить не может и вряд ли когда смогут. Можно, конечно, думать или предполагать о том, что если в жизни и во вселенной всё развивается строго по спирали, то почему вдруг не может быть того, что этих спиралей очень много? Неизвестное количество и они все сдвинуты по осям Х, У и Z, а может ещё и по другой какой-то оси S, и помимо временной оси тоже. А каждая спираль, допустим, это наша жизнь, в смысле жизнь человечества, существование всей бесконечной вселенной, размноженной в тысячах или сотнях тысячах «экземплярах»! И в какой-то момент они, эти спирали, могут соприкасаться друг с другом или пересекаться по каким либо необъяснимым причинам. Может даже постоянно в соприкосновении и пересечении все эти параллельные миры – спирали наших жизней. Вот тогда, возможно, и происходят эти случайные попадания в прошлое. С таким же успехом можно и в будущее попасть, наверное, запросто. Вот смотри: представим условно, что спирали жизни – это вот два, нет лучше три карандаша. Каждый карандаш – это условная спираль жизни человечества или вселенной, которая существует и движется в пространстве-времени сама по себе постоянно и бесконечно. Вот, к примеру, делаем засечки на карандашах. Это, допустим, будут определённые годы. Вот эта засечка – сегодняшний день. А эта – лет тридцать назад. Эта – сто, а эта – сто лет вперед, то есть, допустим, 2118 год уже. И они существуют сами по себе в пространстве-времени. Теперь смотри, по какой-то причине два этих карандаша, в смысле временные спирали соприкоснулись друг с другом или чуть зашли одна в другую, но в этой спирали 2017 год, а в этой – 1966.
– Ну, ты сейчас напридумываешь…
– Я не придумываю, а рассуждаю.
– А третий карандаш тогда что?
– А третий – это другая параллельная спираль и она тоже соприкоснулась с нашей, но своим временнЫм боком. И в ней на момент соприкосновения – ещё 1957 год.
– Мудрёно!
– Мудрёно! Да, мудрёно. А если таких спиралей бесчисленное множество! Это мне сейчас такое в голову пришло. Скорее всего, конечно, это мои домыслы, а может и нет, но иначе я не могу объяснить происходящее. Раньше же такого не было, разве что в фильмах фантастических или в сказках. Например, про старика Хоттабыча или во снах…
– Ну, сны это сны, а тут мы же не спим!..
– В том то и дело, что не спим. И всё там, что сейчас было – так как было тогда, только меня сегодняшнего я что-то не припомню, может, подзабыл! Вот рисунок Славкин, вот он… А ещё Славка сфотографировал нас всех. Оп-па! Я ведь тоже в кадр попал, а значит и фотка потом была сделана. Мы со Славкой всегда после отпуска фотки печатали со всех плёнок, которые были отсняты, хоть по одной фотографии, но делали. А вдруг это фото сохранилось! Надо к матери сходить и в фотоальбомах поискать. Хотя мы их не один раз уже просматривали. А вдруг если не очень внимательно смотрели! А?
– Можем сейчас сходить, заодно перед сном прогуляемся. И внуков с собой возьмём – им тоже полезно свежим воздухом подышать. Дождик, правда, моросит – можно их и не брать, а сами сходим. Идти-то полторы остановки.
– Пошли! Это разве непогода! Не Север… Матери, только про фото не надо говорить… не поймёт сразу и не поверит…
… Через полчаса они сидели на кухне в гостях у матери и пили душистый чай на листьях смородины и мяты.
– А ты фотографии никакие не выкидывала?
– Нет, а что?
– Да вот хочу все старые фото отсканировать и потом на компьютер сбросить, по годам отсортировать. Родословную же пишу, так что фото и пригодятся. Я потом их тебе назад верну.
– Да вон они в серванте в альбомах.
– Альбомы я смотрел, кое-что брал уже и сканировал, но возьму ещё раз просмотрю.
– И ещё чемоданчик я сейчас достану из шифоньера. В чемоданчике всё – и фото, и отцовские грамоты и документы разные, открытки поздравительные от родственников. Всё там.
– Какой чемоданчик? Ты же говорила, что где-то он потерялся при переезде с Севера или в Норильске остался. Нашёлся что ли?
– Да подзабыла я, где он, старая уже стала, а вот когда со старой квартиры переезжала сюда, вещи собирала по коробкам, он в кладовке и нашёлся. Там всякие фотографии.
– Это хорошо… Просмотрю, отсканирую и верну…
… Дома Владимир начал смотреть фото, лежащие в чемоданчике, а жена просматривала фотоальбомы. Давно он не видел эти фотографии, наверное, лет двадцать пять, не меньше. Надо же так совпало – тут тебе неординарный случай с путешествиями и чемоданчик с фото вдруг нашёлся. Странно всё это как-то, странно. Совпадение или…
Рассматривая старые фото, Владимир смотрел на них «другими» глазами и то, что раньше могло показаться ерундовым кадром, сейчас воспринималось как раз наоборот. В некоторых «неудачных» кадрах виделась именно та реальная жизнь в движении, а не как стоп-кадр в фотоателье: «внимание, приготовились, снимаю». Много было двойных фото, которые находились в фотоальбомах и он их сканировал уже, но попадались и те, которые он видел давно, уже теперь – очень давно, и имели определённый интерес для истории семьи: групповые фото родственников до военного и послевоенного времени – эти и другие, имеющие «ценность информации» он откладывал отдельно. Разыскиваемого фото не было. На дне чемодана лежал толстый чёрный пакет из-под фотобумаги, а в нём явно находились документы и грамоты отца, про которые говорила мать. Вытащив содержимое пакета, Владимир стал с интересом рассматривать: потёртые отцовские удостоверения на награды и на право вождения трактора, танка Т-34, автомобиля и мотоцикла, аттестаты учёбы, благодарности и почётные грамоты, вырезки из газет 50-х годов, несколько старых, пожелтевших армейских фото. И среди них он увидел то, что хотел увидеть, но очень сомневался в его существовании, но это было то самое фото, сделанное на тесненной бумаге размером 13х18. Качество не очень блестящее, но рассмотреть тех, кто был на нём можно. На фото он увидел и себя сегодняшнего и себя маленького. Это было просто невероятно и не укладывалось в его голове! И в тоже время, своей невероятностью, подтверждало, что всё происходящее с ним сегодня вовсе не было сном, но это необъяснимое и неправдоподобное никак не вкладывалась в сознание.
На обратной стороне фотографии рукой брата Славки было написано: «Лето 1966 года. Деревня Новообинцево».
– Нин, глянь… – Он передал фотографию жене.
– Ужас!..
– Вот тебе и ужас!
– Но, как же это так?..
– Не знаю… и не понимаю! О, смотри здесь ещё какая-то старая потрёпанная тетрадка.
На первой странице тетрадки корявым почерком начиналась запись, сделанная явно химическим карандашом: «…начато 14 января 1945года. Госпиталь Ленинград – Получил увольнение в запас на 6 месяцев. Завтра еду домой…».
– Так-так, это, видимо, деда Леонтия дневник. Здорово! Ты смотри, никогда не слышал про эту тетрадку. И отец с матерью – «партизаны», хоть бы словом разок обмолвились. – Владимир бережно держал тетрадь в руках. – Записей не так много: на вид страничек десять-двенадцать в ней. Но, это же – целый клад! Дедов дневник! Потёрт, конечно, здорово, но кое-что, думаю, можно будет прочитать. Ну-ка, ну-ка поглядим. – Он осторожно открыл первую страницу. Ага, вот, февраль ..45:
«…Сижу в Новосибирске на вокзале. Ещё… дне… и буду дома… 5 февраля 1945г… – подъезжаю к Барнаулу…»
«9 мая 1945 год. Вчера узнали….. всё завалили немца. Сегодня точно сообщил… …мы победили. Всё капитулировал вражина. Значит… фронт я уже бол… не пойду…».
– Вот здорово, что эта тетрадка не потерялась. Прямо теплом повеяло. Дед писал, представляешь. Вот это чудо, так чудо! Что там дальше:
«…март 1945г. – предложили рабо… в Шелаболихе …дседателем Сельского Совета. Выделяют дом для жит… Через неделю ……едем всем семейством…»
«07 января 1946 года. У Николая с Анной родился сын, …вали Володей. Первый наш с Пашей внук. Э.. хорошо».
«22 июня 1948… в деревне …чайно… встретил знако… в 44-м … он меня ранен…… до госпит… я…………………………………… в чайной с н… и …ком Григ…ым отм…ли …стречу……»
Владимир перелистывал страницы, стараясь быстрее охватить всё написанное дедом.
«16 авгу… 1952… – ох и сволочь эт.. секр…арь рай… Кузнец… Вчера был на Ине. Узнал, ч… с десяток коров и ….в этого Куз…ова втихаря откарм…ются на колхозных кор..х, да ещё в О…ской и Плотник… штук по д… цать скотины… Вот гад. Надо Николаю сказать, пусть …жмёт ему хвост……………
04 марта 1953 – у Фёдора с Анто…ой родился сын, …звали Сергеем. В честь …ца моего – это правильно…
06 марта 195… – по радио сообщили, чт… …мер Сталин… Ну, не знаю к худ……, к добру ли…».
– Ничего себе тетрадочка!
«…08 июля 195… на острове …вил сети. …мо плыл пароход ……его упал б…шой предмет каког…………а, похож на детскую ма…ку. Утонул. Надо кошкой …шарить по дну…
15 июля – выловил …е-ка …казалась т…о детск… маш…. Под…ю внуку Вовке. Пус… катается…»
– Нин, а помнишь, брат – Володя Николаич в прошлом году в Питере рассказывал про этот дедов подарок ему? Про машинку детскую с педалями, он ещё говорил, что все деревенские ему завидовали!
– Конечно, помню.
– Интересно получается: фото есть, да ещё тетрадка дедова появилась! И братов рассказ про машинку! Всё как-то складывается в одно – непонятное! Почему и как? Интересно, так интересно!
– Да, уж!.. Очень интересно!
По спине забегали «мурашки» и Владимир начал массировать и почёсывать виски, продолжая рассуждать, как бы говоря с самим собой:
– Ну, тетрадка та понятно – лежала себе и лежала, а вот как это фото могло вообще появиться? Похоже, что на нём и вправду я стою, чёткость у лиц, конечно, не очень-то, но всё точно, как вот-вот только что было и одежда, и стоим мы все так же. Ничего не понимаю! Кстати, а что там дед написал про…, так-так, где это я читал…, а вот:
«22 июня 1948… в деревне …чайно… встретил знако… в 44-м … он меня ранен…… до госпит… я…………………………………… в чайной с н… и …ком Григ…ым отм…ли …стречу……»
Наверное – «воевали в 44-м году…» и «он меня (деда значит) раненного чего-то там «госпит…», а до госпиталя, скорее всего, «нёс или тащил» до госпиталя. «Потом мы в чайной с ним (наверное) и …ком, ком (что это – ком? Григ…вым – это, скорее – Григорьевым – дед Григорьев, муж бабы Поли, а деду он был получается – свояк) ясно, конечно – свояк, значит: «с ним и свояком Григорьевым «отм…ли …стречу……»,что это? Отмели? А, скорее всего они отметили встречу. Дальше всё сильно потрепалось, затёртые записи. Следующая – уже 49 год, потом две сильно потрёпанных, далее 52 и 53 годы. Надо будет попробовать восстановить что можно. Завтра займусь. Хоть и немного, но, всё же, интересно! А помнишь, я тебе рассказывал, что когда я в 57-ом был, то официантка меня или похожего на меня, вроде как видела когда-то уже в чайной и, вроде бы даже, как бы, с дедом Леонтием, то ли в 47, то ли в 48 году. Он тут про это пишет, в своей тетрадке! Но я ведь там не был! Хотя я, вроде и в 66 году не был, а на фото – есть! А что если этим «знакомым», о котором дед тут пишет, и правда, всё-таки был я! А? И может это я был тогда в 48 году в той чайной! Или буду! Крутану арифмометр – и вперёд!
– Я тебе сейчас так крутану! Мне уже и так страшно от твоих мыслей!
– Да, это ничего! А если я был в чайной, дед же пишет про это, то получается, что я и в 1944 году побывал!..
– А с чего ты взял, что это ты там был с ними? У тебя уже всё сильно много разыгралось в голове! Пошли спать. Уже десять почти.
– Ну, десять, одиннадцать! Какая разница! Тут может исторические дни, а она – спать! Проверить надо: был я там или нет! И в 48, а вдруг и в 44? И если – да, то как это себе представить – я тащу своего деда, которого никогда в жизни не видел, раненного до госпиталя! И вообще, как я туда попал, или попаду? Вообще – полная мистика! А может, и вправду это всё было! И живём мы в круге замкнутом, то исчезаем, то появляемся – переходим в миры параллельные, когда-то во сне, а когда и наяву! А может… когда мы спим, то мы там… тоже живём?
– Ну, у тебя и фантазия разыгралась! Ты прямо совсем уже…
– А? Что ты говоришь?
– Фантазия, говорю, разыгралась. У меня аж давление подскочило, чувствую.
– Давление, давление… Да, мне тоже, наверное, корвалольчику не помешает принять! Всё это… А вдруг! Чем чёрт не шутит!
– Причём здесь черти и вообще…
– Нет, а как понимать, что за 5-6 минут я побывал уже в Норильске и в деревне два раза в разные годы. А здесь всего ничего времени прошло, а там я считай, в общей сложности, полдня пробыл. Какие тут шутки или черти могут быть, не знаю. Но вот то, что дед с кем-то встретился в 48 году и в чайной встречу отметил это мне непременно узнать надо. Понимаешь? Надо!
– Ну. Тебя завело! Давай уже хватит, а!
– Завело? Завело-завело! А заодно и проверю ещё раз свою теорию о том, что я не смогу попасть туда, где меня ещё и в планах не было. А это легко проверить можно, прямо сейчас…
– А когда мать беременная была, в 57-ом, ты же говорил, что был там. И как-то попал туда.
– Так там же я уже родиться должен был через недели две и значит связь того меня со мной сегодняшним уже была. А здесь, с 48 годом – нет её! Не – ту! Так что давай-ка я это дело сейчас и проверну. Ух, даже голова зачесалась. Так, какое там число-то было? Двадцать второе…
– Вов, давай уже на завтра перенеси это дело. Вечер, поздно всё-таки.
– Что такое поздно, по сравнению с мировой революцией! Смотри, там я буду часа три-четыре, а здесь минуты полторы-две всего пройдёт! Время-то сейчас и девяти даже нет. А может ещё ничего и не произойдёт. Так что попробовать надо. Да и завёлся я уже на эти путешествия. И главное, что никакой усталости и в сон не тянет! Азарт, Нин, это дело серьёзное. Он либо есть, либо его никогда не было! И не будет! Оденусь в то же, в чём в пятьдесят седьмом был. Другого-то, близкого к сорок восьмому, всё равно нет. Деньги старые надо захватить… Жаль документов нет подходящих, на всякий случай надо бы хоть справку того времени какую-нибудь иметь, только где её взять-то! Может отцовы документы тракториста прихватить? Не, не пойдёт. Ну, да ладно, авось всё гладко пройдёт… а, может, ничего и не произойдёт, и никуда я не попаду. Так что эксперимент продолжается.
– Ну, что ты всё как маленький! Вечер уже, и зачем это всё, да и на ночь, глядя, голова кругом идёт уже, а там тоже ночь, если всё это на самом деле. Давай уж до утра отложи, а утро вечера мудренее.
– Да, кстати, это тоже непонятно, но интересно: почему время все три раза не совпадало? У нас здесь было семь – восьмой час вечера, а там каждый раз по-разному: то полдень, то около двух часов дня, то часам к шести вечера? Интересно! А я сюда возвращался всегда почти в одно и тоже время! Стра-ан-ненько!.. Я, наверное, сотовый с собой возьму, может, и поснимаю чего-нибудь, незаметно. Ну, давай так, как всегда… Ты на кухню, а я – пробую! Часа на четыре крутану. Так: 22-06-19-48 и кручу четыре раза, а давай – пять…
Откуда-то сбоку прозвучал уже становящийся привычным и знакомым – лёгкий, тонкий звук, похожий на звук колокольчика – «дзи-нь-нь»!..
… Владимир стоял у забора какого-то дома в узком проулке. Он был опять в Шелаболихе, это можно было определить даже с закрытыми глазами, а самому себе и не надо даже было разъяснять, что это деревня его! Так всё здесь знакомо: по какому-то запаху что ли или по внутреннему чувству, которое есть у каждого, и которое даёт понять, что это твоё, что это родное…
Впереди, внизу, в конце этой улочки, виднелась главная улица – Ленина, она была самая длинная, километра три, не меньше, начиналась от трассы и заканчивалась недалеко от реки Обь. По обе стороны от неё ответвлялись узкие переулочки: одни в сторону косогора – вверх, другие – вниз, к речушке Шелаболке, как они её называли в детстве, разделявшей деревню на две части. Отсюда, с проулка, почти вся деревня просматривалась хорошо. И точно такою же он её видел нынче летом, и, буквально, час назад: те же самые дома, почти не изменившиеся с годами. И только вид противоположной нагорной части не соответствовал сегодняшним реалиям: отсутствовали на противоположной стороне новые дома и здания райцентра. Ну, а если он попал и вправду в 1948 год, то они будут построены только через сорок-сорок пять лет, а сейчас на верху косогора цвёл колхозный сад. И на этой стороне деревни не было видно нового здания больницы и купола церкви, а на её месте стоит Дом культуры. Этот Дом культуры и, вон поодаль от него, кинотеатр «Мир» он помнил ещё с детства. И стояли они годов до годов 98-х или 99-х.
То, что он попал и впрямь в прошлое – было уже ясно и понятно, а вот определить какой это год, это пока было сложно: опять в пятьдесят седьмой или, взаправду, в сорок восьмой? Хотя до этого момента арифмометр не врал! «Ну, что же, пойду в центр к чайной там и определюсь».
То, что происходит с ним сегодня, в четвёртый раз, всё же воспринималось с трудом, но три раза всё прошло благополучно, значит и в этот раз должно всё пройти нормально. И, если это происходит, значит «кому-то или для чего-то» это нужно. Смысл происходящего и принцип перемещения, его значение или назначение полностью не воспринималось, непонятно было всё: почему какой-то арифмометр участвует в этом, почему он каждый раз набирает именно те цифры, которые набрал, следуя каким-то «подсказкам»?! Откуда эти подсказки? Какая последовательность заложена в них? Непонятно всё, но чертовски интересно и самое главное, что подсознательно он мечтал об этом с самого детства. Ещё пацаном, перед сном, он постоянно выдумывал всякие разные истории и военные, и фантастические с главным героем – самим собой: он десятилетний в партизанском отряде… ходит в разведку…, спасает жителей какого-то села от фрицев…, летит в космической ракете…, путешествует в египетских пирамидах. Но там были его детские фантазии после прочтения книг, которые и рождали эти фантазии, с которыми он засыпал и ему снились разные сны, а здесь другое, здесь он наяву, вот щипнул себя со всей силы за руку – больно! Нет, не сон! Видимо, всё-таки, выбор дат, куда нужно было попасть (странно, но эти слова – «попасть», «переместиться», уже как факт) – был или есть в подсознании, а значит и само перемещение происходит на подсознательном уровне. Только как он, этот «подсознательный уровень» включается и переключается? С помощью какого тумблера? Можно было бы обойтись и одним или двумя перемещениями, но в тоже время эта невероятная возможность пройти через эти путешествия или проникновения в прошлое может быть временной, и не воспользоваться ей, так ниоткуда появившейся, было бы большой глупостью. Одно успокаивает, что должно быть, наверное, всего два варианта исхода из этих путешествий в случае «закрытия «портала»»: либо я сразу оказываюсь дома, в своём кресле, и всё забываю, либо я застреваю и остаюсь в том времени, куда меня занесло! Как это описывается в фантастических книжках. Ну, второе – это вряд ли! А, если?.. Да, блин! Никаких если! Вернусь и завязываю с этим арифмометром! И всё же я думаю, что он здесь вовсе не причём. Тогда – что или кто? Мыслей куча… Вопросов тьма… Ответов – ноль! Стоп! Мыслей куча… А, что, если это мысль меня перемещает, тумблерок переключается – дзинь! Точно – дзинь! Ладно-ладно…
С этими мыслями он вышел на главную улицу деревни. И увидел ту разницу, которая была не видна ему вначале: деревянные тротуары центральной улицы, которые он видел сегодня же, но в 1957 году, были заметно новее; вместо ветвистых берёз и высоких вётел росли ещё невысокие берёзки и старые вётлы кое-где были спилены, а из их пней тянулись молодые деревца.
От здания сельсовета навстречу ему шли люди, кто парами, кто по трое-четверо под руки, вдалеке играла гармонь, и не одна.
Какой же точно год?
– Дядь, а ты чё на сходе не был, что ли? – Спрашивал его, и смотрел с хитроватым прищуром, неизвестно откуда появившийся белобрысый пацан, примерно лет шести-семи.
– Нет. А что за сход? Я только приехал.
– Да про покосы и про войну. А, на чём приехал?
– На машине сначала, а потом с трассы пешком пришёл. А ты что сам-то не там?
– Да я к бабушке своей уже сбегал. Рассказал ей про всё, чё там было. Она старенькая, сама не ходит, а знать хочет, что где, да как.
– А что там было? Я тоже хочу знать.
– Ды-к, война же была с фашистами, потом побили мы их, наших деревенских дядей вспоминали! Потом про сенокос говорили.
– А, тебе-то, сколько лет, орёл!
– Мне-то? Я уже большой. Шесть мне, скоро семь будет. А ты воевал? Папку моего сразу не отпускали на войну, мамка говорит, что весной он ушел, а я родился. Папка у меня герой, он знаешь, как воевал! У него и медали есть, целых три!
