Владимир Фёдорович Власов
Волшебная флейта

– Да уж кого здесь любить, – вздохнул я, прижимая к переносице смоченный в холодной воде платок. – Такую рожу только и показывать на аттракционе ужасов.

– Ну, не скажи, – возразил красавчик. – Ты – мужчина, хоть куда. К тому же, такой начитанный и образованный. Чаще всего женщина любит мужчину не за красоту, а за ум.

– Что-то я не заметил, чтобы у неё было время оценить мой ум. И как ты всё это провернул, ума не приложу, что ей приглянулась такая противная харя.

– Э-э! – воскликнул красавчик. – Да я вижу, ты совсем не знаешь женщин, хотя и считаешь себя хорошим психологом. Хочешь, открою тебе секрет, почему она с тобой удалилась в кабинет?

– Ну, сделай милость.

– Когда она положила на тебя глаз, то решила проверить, пойдёшь ты с ней на сближение или нет. Потому что все другие парни боятся её жениха как огня. А она уже давно решила наставить ему рога. Этому своему ненавистному женишку. А ты проявил смелость. Я бы даже сказал, бесстрашие и завоевал её уважение. И она вознаградила тебя за твою храбрость. Пойми, что не каждая женщина любит, чтобы ею распоряжались как своей вещью. Более того, ты заронил в её душу искру, из которой может разгореться пламенная любовь. Тем более что ты для неё останешься на всю жизнь её первым мужчиной. А первого мужчину женщина помнит до самой смерти, а иногда даже сохраняет ему верность.

– Не верю я тебе, – покачал я головой.

– А зря. Ну да ладно, когда-нибудь ты это поймёшь. А сейчас нам нужно отсюда сматываться – делать ноги. Я думаю, что возвращаться нам в зал нецелесообразно. Не будем усугублять ситуацию. За ужин я деньги оставил на столе, так что швейцар нас выпустит. Твою трость я захватил с собой. Пройдём к выходу боковым залом, чтобы не привлекать к себе внимания. Я тебя провожу до дома.

Я застегнул пуговку воротника, забрызганного кровью, поправил галстук, привёл, как мог, свой новый костюм в порядок, взял тросточку, и мы направились боковым залом к выходу. Красавчик отдал все оставшиеся бандитские деньги швейцару на чай. Мы вышли на улицу.

Стояла глубокая ночь. Высоко в небе, затмевая своим светом звёзды, сияла яркая полная луна. Но, несмотря на поздний час, в небольшом скверике, примыкающим к ресторану, под фонарями целовались влюблённые, на скамейках бездомные устраивались на ночлег, редкие прохожие спешили домой. А по улицам проносились последние машины с включёнными фарами, чтобы застыть в своих гаражах до появления первых лучей утреннего солнца.

– Только без превращений, – были мои первые слова, когда мы с красавчиком оказались на улице. – Хватит с меня ночных полётов через весь город. У меня уже от них голова кружится. А то я начну блевать прямо на головы прохожих. К тому же я чертовски устал и хочу спать.

– Не возражаю, – ответил красавчик, – мы можем пройтись пешком по набережной.

Мы прошли скверик, в центре которого стоял огромный памятник вождя мирового пролетариата с выброшенной рукой на запад, и, повернув к реке, вышли на набережную, где стояла статуя царя Александра III в казачьем мундире. Великий царь по-прежнему грозно взирал на восток.

– И всё же мне не понятно, – сказал я после некоторого молчания, – почему эта девушка вдруг отдалась так просто первому встречному – поперечному. Здесь, наверняка, не обошлось без колдовства.

Мой напарник рассмеялся.

– Да, было такое дело, – признался он. – Не случайно же я дыхнул ей в затылок. Но ты не расстраивайся. Не ты первый, не ты последний. Еще в средние века католические священники очаровывали молоденьких девушек своим дыханием, после чего те беременели, как от святого духа. Могу рассказать тебе несколько случаев. Так, например, один кюре из Пейфана посредством колдовства обесчестил одну уважаемую и добродетельную матрону Дам де Лье, за что бы приговорён парламентом Гренобля к сожжению живьём. Другой священник по имени Гауфрид в 1611 году был сожжен парламентом Прованса за совращение в исповедальне кающейся Магдалины мадмуазель де ля Палю, как говорилось в документах, «путём дыхания на неё и погружением в транс». А в 1731 году иезуитский священник отец Жирар при помощи колдовства склонил к сожительству прихожанку девицу Катрин Кадье из Тулона. Мадмуазель Кадье была молоденькой девушкой и отличалась особой красотой, набожностью и своим добродетельным поведением. В своих мыслях она с детства тянулась к церкви, что её и погубило. Кончилось всё тем, что отец Жирар её обесчестил, но вначале довёл до такого состояния, что у неё случались экстатические видения религиозного характера, на руках и ногах образовались стигматы и знаки крови «Страстей», а сама она заходилась в истерических конвульсиях. Священника приговорили к сожжению, но Общество Христа выкупило преступника, заплатив свидетелям на суде более миллиона франков. Но тебе-то боятся нечего. Если за эти два дня тебя не убьет жених, то его самого укокошат в перестрелке.

– Спасибо, что успокоил, – сухо пробормотал я.

В это время мы подходили к моему дому.

– Ну что же, – воскликнул Красавчик. – Не смею быть навязчивым. А за сим, приношу свои извинения, если что не так. И спешу откланяться, пожелав моему лучшему другу спокойной ночи.

Красавчик сделал несколько поклонов, шаркая ножкой, и исчез. Но перед тем как исчезнуть, он мне всё же напомнил:

– Не забудь, что вечером ты назначил свидание медсестре.

В то же самое время всё погрузилось в темноту, как будто кто-то там наверху отключил общий рубильник. Усталый и побитый ощупью я добрался до своей квартиры на пятом этаже, открыл двери ключом, прошёл в свою комнату, повалился на кровать и уснул сном убитого. Вот так я провёл эту ночь. Ты, конечно, можешь мне не верить, но посмотри на мой заплывший глаз и на пластырь на лбу. Не мог же я сам себя так разукрасит, ради этого рассказа?

***

Так говорил мне мой слепой хозяин. Я ему ничего не ответил, даже не тявкнул. Тогда он мне показал на свой припухший глаз и пластырь. Я повернулся и пошёл в свой угол.

После всех своих ночных приключений мой слепой хозяин спал ещё полдня. Он заснул сразу же, как рассказал мне свою историю. Видно, его возбуждение после рассказа прошло, а рассказ утомил. Я же провёл эти полдня в комнате его сына и записал на компьютере всё, что он мне поведал.

Когда он проснулся уже окончательно, за окном шумел город всей своей полнокровной жизнью. Птицы щебетали на деревьях в парке. По набережной магистрали проносились машины, шурша шинами по асфальту. Доносилась стрекотание газонокосилки, подстригающей траву. Недалеко от дома во дворе детского садика детишки резвились и орали всевозможными голосами. Одним словам, бодрствующий город как всегда не мог обходиться без своего вечного шума, гама и толкотни.

Он сидел некоторое время на кровати и вдруг понял, что всю ночь проспал, не снимая костюма. Ощупывая руками своё тело и лицо, он морщился от боли. Как видно, у него болело бедро, а также локоть и колено. Его нос был заложен, и он несколько раз пытался его прочистить. Его левый глаз заплыл. Настроение, видно, было у него плохое. Со мной он не разговаривал. Нащупав на ночном столике часы, поднял стекло циферблата и определил положение стрелок, и, вероятно, очень удивился, так как заторопился, встав с кровати, и прошёл в туалет. Вся та история показалась мне невероятной. Если бы не явные признаки избиения на его лице, то я бы принял его за лгуна. Но что мне показалось странным, так это то, что я не слышал его ухода из квартиры и появления. Как будто я сам спал мертвецким сном. Он утверждал, что все его вчерашнее приключение ему не приснилось, и что всё, пережитое им ночью, являлось не чем иным, как самой реальностью. Но как можно было поверить, что только за одну ночь он овладел самой красивой девушкой города, при этом побывав в образе летучей мыши, таракана, мотылька и совы на тайном диспуте святых отцов, в больнице, в ресторане и, Бог весть ещё где. При этом его успела сбить машина, и нокаутировал мафиози. Нет. Такие приключения можно пережить только во сне. Но от чего же у него раны?

В ванной он, осторожно протирая лицо мокрым полотенцем, вероятно, думал о том, как можно проверить то, что с ним произошло накануне. Поэтому, умывшись, он переоделся в свою будничную одежду и вышел из дома, не сказав мне ни слова.

Меня он с собой не взял, и я остался дома предоставленный самому себе. Появился он уже вечером, но, не говоря не слова мне, запер в комнате своего сына. Через дверь я слышал какие-то голоса. Кажется, один голос принадлежал женщине. Вероятно, он принимал этой ночью гостей, и выпустил меня только утром, когда уже в квартире никого не было. Настояние у него утром было благодушное. Он пытался со мной шутить, но я никак не реагировал, всем своим видом показывая ему, что сердит на него. Вчера он даже не удосужился меня покормить. Поэтому он, как видно, раскаявшись, рассказал мне всё, что с ним произошло.

Второй рассказ хозяина

Вчера, когда я вышел из дома, то сразу же направился в школу. Уроки в школе уже закончились, но детишки ещё галдели на школьном дворе и в вестибюле. Некоторые старшеклассники ещё не забыли меня с тех пор, когда я им преподавал историю, и здоровались со мной. Я поднялся на второй этаж и постучал в кабинет физики. Василий Антонович, впустив меня к себе, удивлённо воскликнул:

– Это кто же тебя так разукрасил?

– А что? Заметно? – спросил я.

– Ещё как, – ответил он. – Кто-то очень хорошо поработал кулаками над твоей физиономией.

– Ты же знаешь, – заметил я ему, что я – слепой, и не могу видеть своего отражения в зеркале. Неужели моё лицо так опухло? Впрочем, вчера я впервые увидел своё лицо в зеркале и очень удивился, что так постарел.

– Так кто эта сволочь, которая тебя избила? – с возмущением спросил Василий Антонович. – Ты знаешь, кто это сделал?

– Да, – ответил я. – Один мафиози. Местный городской авторитет. Отпечатал свой кулак на моей физиономии в ресторане.

– А что тебя понесло в ресторан? Он, что же, не видел, что ты слепой?

– Нет, не видел. А в ресторан меня потащил мой ночной гость.

– Так за что он тебя избил?

– По недоразумению.

– Ты, наверное, подвернулся ему под руку в драке? – сделал предположение Василий Антонович.

– Так оно и сучилось, – поспешно согласиться я.

– Значит, опять появлялся твой эзотерический покровитель? – спросил учитель, усаживая меня на стул.

Я вкратце рассказал ему, что приключилось со мной этой ночью, утаив некоторые факты и подробности. Естественно, что я и словом не обмолвился о моём любовном похождении. После моего рассказа Василий Антонович некоторое время ходил по своему кабинету в задумчивости, роняя такие реплики как «забавно», «невероятно», «удивительно». Затем, сев напротив меня и вытянул ноги так, что я услышал хруст в чашечках его колен, он молвил:

– Ты рассказываешь мне занятную историю. О таких чудесах не прочитаешь ни в каких книгах: ни в художественных, ни в научных. После занятий с учениками у меня и так голова идёт кругом от разных их вопросов. И вот что я заметил. Удивительно то, что чем младше ребёнок, тем интереснее вопросы он мне задаёт. Их восприятие мира, как я понял, ещё не задурманено нашей учёностью, и они видят мир совсем по-другому, не так, как видим его мы, взрослые. Не знаю, может быть, в глубине их сознания сохранились ещё воспоминания о прежних жизнях, о странствии их душ в небесном эфире. Ты даже не представляешь, сколько в их маленьких головках таится фантазии. Многие учителя их за это наказывают, пытаются навязать свою научную систему знаний, которая никак не может ужиться с их буйной фантазией. Иногда мне приходит в голову мысль: а, может быть, нам совсем не надо учить их, а нужно прислушиваться к ним, и учиться у них. Часто мы сами, как слепые, проходим мимо очевидных истин и явлений, не замечая их. Наш ум зашорен нашей учёностью, и уже ничего не воспринимает из того, что не укладывается в систему наших знаний. В этом сокрыт весь парадокс нашей образованности.

Он опять встал, подошёл к окну и распахнул его. С улицы ворвались детские голоса, крики, шум игр и толкотни во дворе. Лаборатория сразу же наполнилась жизнью и движением.

– Вот видишь, какие они активные, – произнёс Василий Антонович, наблюдая за ними, – Для них открыт ещё мир. Они могут воспринимать всё. Это для нас он захлопнулся как мышеловка. Мы находимся в нашей клетке, в этих сетях, сотканных их нитей наших заблуждений, ничего не видя, ничего ни зная, ничего ни понимая, и не имея ни малейшего представления о том, что творится в мире. Ты просишь меня помочь разобраться в том, что с тобой происходит. Я могу тебе наговорить кучу всякой глупости, стараясь объяснить феномен, которому, признаюсь, не могу найти объяснение. Я понимаю, что тебе нужно разобраться в этих хитросплетениях тайны, разгадка которой не под силу человеческому разуму. И от этой непосильной задачи можно сойти с ума. Единственное, что я могу тебе посоветовать, это идти в поиске ответов по проторённому человечеством пути – в науке, религии, философии. Как видишь, представляя собой науку, я уже расписался в полном своём бессилии. Моих знаний не хватает, чтобы охватить разумом этот феномен. Попробуй найти учёных более изощрённых в науках, чем я. Затем попытай счастья у священнослужителей. Я думаю, что иногда нужно прислушиваться и к их мнению. И в конце своих поисков сойдись с философами, которые могут открыть тебе глаза на многие вещи. Вот всё, что я могу тебе посоветовать.

С этими словами Василий Антонович закрыл окно и бесцеремонно сообщил мне:

– Ну, а сейчас мне пора заниматься своими делами. Извини, но у меня не очень много времени. Жизнь коротка, а путь к истине долог. Я и так очень много времени трачу на своих оболтусов. Если я не буду бережно относиться к своему времени, то, вряд ли сделаю мировое открытие.

С этими словами он взял меня за руку и выставил за дверь как школяра.

Спустившись во двор, я сел на скамейку возле баскетбольной площадки. Осеннее солнце припекало всё ещё по-летнему. Мне было приятно слушать детей и ощущать себя в центре движения. Слушая их голоса, я старался представить, кому они могли принадлежать. На площадке играли как мальчики, так и девочки. Их возраста я определить не мог, но через некоторое время уже имел представление обо всех участниках игры. Двое мальчиков не играли, а, сидя недалеко от меня, вели беседу. Один из них говорил другому:

– Ты представляешь, что вчера учудил мой маленький братец? Когда я вечером целовался с Маринкой возле нашего подъезда, он забрался на подоконник и с пятого этажа стал поливать нас как из шланга. Вначале я подумал, что начался дождь. Посмотрел вверх, а он мне прямо в глаза. Я так разозлился, что готов был его убить.

– Зачем он это сделал?

– Я его потом тоже об этом спросил. И знаешь, что он мне ответил? Он мне говорит: «Тебе ещё рано таскаться по бабам». Это он мне говорит такое. Каков наглец, а ведь ему всего три года. Представляешь, что из него вырастет?

– У меня сестра такая же, – сочувственно молвил другой мальчик. – Иногда она выдаёт мне такие вещи, что глаза лезут на лоб. Недавно она сказала, что я стал совсем дураком и уже ничего не понимаю.

– В чём не понимаешь-то? – спросил его товарищ.

– А чёрт её знает, что она имела в виду. Наверное, считает, что я ничего не понимаю в жизни. Представляешь? А она ходит ещё в детский сад.

– И братишку я отвожу каждое утро в сад.

– Тоже мне умники! Так они, может быть, ходят в одну группу и знают друг друга.

– Всё может быть, – согласился с ним товарищ. – Только я своего не вожу в садик. По утрам у меня спортивная секция, а вечером его забирают родители.

В это время, судя по шуму, на площадке разгоралось нешуточное соперничество.

– Куда подаёшь мяч, – орала девочка. – Неужели ты не видишь, что там никого нет. Или ты пустоту принимаешь за меня?

– Руки нужно иметь, а не крюки, – орал ей в ответ мальчишеский голос. – Ты двигалась бы побыстрее, а то стоишь как колода. Из-за тебя мы сейчас матч продуем.

– А ты смотри, куда бросаешь. Не можешь сам попасть в кольцо, то отдай другому, но так, чтобы он поймал мяч. У тебя, наверно, с координацией проблемы.

– У тебя у самой с координацией проблемы. Ползаешь как сонная муха. На, лови.

Со всего маха я получил в лицо такой удар мячом, что слетел со скамейки.

– Ну, вот! – закричала девочка, опять промазал. Полодырый. А ещё считает себя снайпером стрельбы по тарелочкам. Мяч в руки дать не может. Куда уж тебе в тарелочку попасть!

– Да я сейчас тебя вместо тарелочки расшибу! – орал мальчуган.

Я, поднявшись с земли, подобрал свою тросточку и поспешил покинуть опасное поле битвы. Мяч прилетел мне прямо в глаз, веко и щека заболели ещё сильнее.

Перейдя дорогу, я удалился от школы и направился к набережной. Где-то недалеко в этом районе меня вчера сшибла скорая помощь. Подойдя к автомагистрали, за которой тянулась парковая зона и набережная, я поднял тросточку и двинулся вперёд, пересекая шоссейное полотно. Обычно в этом месте водители машин, видя слепых, притормаживали и уступали дорогу. На обочине висел знак, предохраняющий нас. Перебравшись на другую сторону, я направился к давно облюбованной скамейке в тени раскидистого дерева.

Подойдя к ней, я почувствовал, что там уже кто-то сидит.

– Есть кто-то здесь? – спросил я.

И услышал в ответ:

– Никого здесь нет. Садитесь.

– А вы кто? – удивился я.

И опять услышал в ответ:

– Никто.

– Но вы же разговариваете со мной? – заметил я.

– Это ничего не значит, – был ответ. – Святой дух тоже иногда разговаривает с людьми, но это не значит, что он существует.

– Значит, вы не существуете, – пытался уточнить я, садясь на скамейку.

– Вот именно, – подтвердил он. – Для того, чтобы существовать или наличествовать в этой стране нужны документы, удостоверяющие личность, прописка и жильё, постоянное место работы, номера страхового пенсионного удостоверения, налоговые сертификаты. Всего этого у меня нет. Поэтому я просто не существую в этой стране.

– Понимаю вас, – сочувственно кивнул я головой. – Вы – бездомный.

– Совершенно верно, – ответил он мне. – По ночам я сплю на этих скамейках, а когда начинаются холода, то ищу укрытия на чердаках или в колодцах. Питаюсь, чем придётся. Одним словом, живу как божья птичка.

– Сочувствую вам, – сказал я и опять непроизвольно кивнул головой.

– Вы мне сочувствуете? – удивился нищий. – Это я должен вам сочувствовать, что я и делаю, и жалею вас от всего сердца. Представляю, каково вам не видеть солнца, не наблюдать закаты и рассветы. А сколько симпатичных женщин по вечерам прогуливается по этому бульвару. Не видеть красоту этой жизни – большое несчастье.

– Вы правы, – расстроено произнёс я. – Но когда-то я видел этот мир и до сих пор помню его красоту. По правде говоря, я и живу воспоминаниями об этой красоте. Она и помогает мне переносить моё несчастье. Да ещё музыка и философия придают мне силы для жизни. Круг моих знакомых не велик, но все они очень добрые и порядочные люди. Относятся ко мне со вниманием. К тому же я получаю пособие в обществе слепых и имею квартиру. Так что не могу жаловаться на свою жизнь.

– Я слышал, – сказал нищий, – что в Японии есть такое искусство – ловить цикад и сверчков и сажать их в полые тыквы, где они проводят всю свою жизнь, не видя света. Время от времени крышки этих тыкв открывают, чтобы бросить им корм. Беднее насекомые даже не знают, что за пределами стенок существует другой мир. И, тем не менее, они стрекочут и, может быть даже, чему-то радуются. Не знаю, жалуются ли они на свою жизнь, но ничего в ней изменить не могут.

– Неужели этим цикадам не приходит в голову мысль вырваться наружу и освободится от своего плена? – удивился я. – Ведь не всё время они остаются закупоренными. Когда открывают крышку тыквы, чтобы их покормить, они могут прошмыгнуть наружу и – знай наших.

– А вам не приходит в голову мысль вырваться наружу и освободиться от своей слепоты? – с сарказмом спросил меня бездомный.

– Я уже на пути к этому, – ответил я.

– Как это? – удивился тот.

– Ладно, – сказал я, – вы человек посторонний. Вам можно рассказать. Мы с вами – как два корабля в море. Встретились и разошлись. Быть может, уже никогда не увидимся.

И я ему вкратце рассказал о моем напарнике, который приходил ко мне ночью. Нищий выслушал мой рассказ внимательно, не перебивая, затем, подумав, сказал:

– Надо же, что происходит в мире. Сколько хожу по белому свету, и каждый раз слышу какую-нибудь новую историю. Мне кажется, что всё это происходит от нашего одиночества. Человек ищет нечто себе подобное, и не может найти, потому что все мы такие разные. Вот и случается раздвоение, когда человек в себе находит своего друга. Кажется, в медицине это явление называется дуализмом – раздвоением личности. Я часто встречаю чудиков, которые сами с собой разговаривают. Признаюсь, что и я грешен этим, только у меня другой заскок.

– Какой же? – с интересом спросил я.

– И я имею своего друга. Только он – колобок.

– Какой колобок? – не понял я.

– Самый настоящий, о котором говорится в детской сказке: «Он от дедушки ушёл, и от бабушки ушёл…». А вот ко мне он прибился.

– И как? – спросил я его недоверчиво. – Он тоже появляется у вас неожиданно, и как бы из ниоткуда?

– Зачем же, из ниоткуда, – недовольно воскликнул нищий, – он всегда со мной.

– Как с вами? – удивился я. – Колобок из сказки всегда с вами?

– А как же! Я ношу его в кармане и могу вам показать. Только осторожно, он может укусить. Он не любит, когда его берут в руки чужие.

– И что? У него есть рот? – не поверил я.

– А как бы он со мной разговаривал? – ответил вопросом на вопрос собеседник.

Я не знал, что подумать.

– Так вы хотите его потрогать? – спросил он меня.

– Хотелось бы, если это не опасно, – выразил я своё желание.

Нищий положил на мою ладонь что-то холодное и очень гладкое, напоминающее стеклянный шарик. Я его ощупал, но не нашёл ни единой царапины.

– А где же рот? – спросил я.

– Он у него закрыт, – ответил тот.

– А почему он ничего не говорит?

– Он стесняется. Вы – новый человек, он к вам ещё не привык. Знаете, есть такой анекдот: «Солдат пришёл в бордель и попросил дать ему какую-нибудь девку на ночь. Хозяйка спрашивает его: «А у вас есть деньги, чтобы оплатить её услуги?» Солдат вывернул свои карманы и высыпал ей всю мелочь, которую имел. Хозяйка посчитала и говорит ему: «Этого мало». Солдат стал упрашивать её подобрать ему за эту цену из того, что имеется. Хозяйка подумала, согласилась и ушла. Затем возвращается, держа в руках колобок, и говорит ему: «За такую цену мы можем предложить вам только это». Солдат взял колобок в руки и удивлённо спросил: «Что вы мне такое принесли. Как же я с этим чудом буду иметь секс. Это что же такое?! Какая-то хрень!» И вдруг колобок открывает ротик и писклявым голосом говорит: «Какой вы грубый и неотёсанный? Только что познакомились со мной и уже так похабно ругаетесь». Солдат оживился и воскликнул: «Что? Что? Что ты там такое говоришь? Ну-ка, ещё поговори со мной. Где у тебя там ротик?»

Я не понял анекдота, но вдруг почувствовал, что шарик на моей ладони задёргался, как это бывает с сотовым телефоном, и вдруг разразился звонким смехом.

– Вот так всегда бывает, – пояснил мне нищий, – когда я рассказываю ему этот анекдот, он начинает хохотать.

От неожиданности я выронил колобок. Колобок стукнулся о землю и заплакал. Нищий рассердился и накричал на меня:

– Что же вы делаете?! Роняете моего друга наземь. А если бы вашу голову, кто-нибудь с высоты человеческого роста бросил на землю, вам бы, наверное, это не очень понравилось?

– Извините, – виновато произнёс я. – Это у меня получилось от неожиданности. Вы же не предупредили меня, что он может засмеяться.

Нищий стал причитать над колобком, успокаивая его, потом, вероятно, убрал его в карман.

– Когда я открыл его способность, – помолчав, молвил он, – то тоже думал, что схожу с ума. Долгое время никому не мог рассказать об этом удивительном явлении. Но, в конце концов, всё же проговорился одному своему товарищу по несчастью. И тот посоветовал мне обратиться к чернокожему африканскому колдуну, который живёт в районе рынка. Зовут его Франсуа Ле Пётит. Он сам из экваториальной Африки, то ли из Мали, то ли из Гвинеи. Да вы, наверное, его видели. Ах, да, извините, вы же слепой, я совсем забыл. Но его видели многие жители города. Он и сейчас работает на местном телевидении диктором по прогнозу погоды. Говорит так плохо по-русски, что зрители едва понимают его, отвратительное произношение, но у главного редактора телевидения эта придурь – брать дикторами негров – вошла в традицию. Кстати, и зовут его совсем не Франсуа, а Леон, это предыдущего чернокожего звали Франсуа, но тот уволился, а этого взяли вместо него, но оставили то же самое имя, потому что, как посчитал редактор, зрители к нему привыкли. Так вот, этот колдун, стал сам составлять прогноз погоды, да так точно, что его предсказания всегда сбываются. Редакция телевещания перестала уже обращаться в метеостанцию за сводками прогнозов погоды, которые чаще всего не совпадают с действительностью. Все горожане, чтобы узнать точно, будет дождь или снег, слушают только его. Поговаривают даже, что ему можно даже заказывать погоду.

– Как это заказывать? – удивился я.

– В том-то и дело, что он своим колдовством может вызывать дожди, снегопады, град, засуху или наводнения. Так вот, я решил к нему попасть на приём и попросить его разобраться с моим колобком. Собрал милостыней нужную сумму денег и пришёл к нему. Так он меня и спрашивает: «А что тебя беспокоит?» Я ему говорю, что, мол, так оно и так, колобок разговаривает и набивается ко мне в друзья. А он мне отвечает: «Эка невидаль! У меня на родине половина жителей деревни имеют свои говорящие камни. Если он тебе не нужен, то выброси его. А если нужен, то говори с ним сколько хочешь». После его слов у меня как камень с души свалился. Вот бы и вы сходили к нему, посоветовались, если вас что-то беспокоит. Его на рынке все знает, любой покажут вам его дом. Только когда будете с ним разговаривать, не зовите его Франсуа. Он очень обижается.

– А как мне его называть? – спросил я.

– Зовите его Лев Францевич. И фамилию он себе сменил и называется сейчас Маленьким, так переводится с французского его настоящая фамилия. Он уже давно считает себя русским. Вы когда-нибудь выдели чернокожего русского? Так вот, увидите.

Я поблагодарил его и стал прощаться. Когда я встал со скамейки, бездомный обратился ко мне с просьбой:

– Мне неудобно вас просить, но не одолжите мне рублей пять, а то я ничего не ел со вчерашнего дня.

Я порылся в кармане и нашёл ему пятирублёвую монету.

Он поблагодарил меня и пообещал, что купленный им пирожок обязательно разделит со своим другом. Я отравился на рынок в поисках колдуна.

Сев на трамвай, я доехал до рынка и у первого прохожего спросил, как мне найти Франсуа.

– Негра? Предсказателя погоды? – уточнил он.

– А что? В городе есть ещё кто-то с таким именем, – удивился я.

– Вы правы, – засмеялся мужчина. – С таким именем у нас больше никого нет.

Он объяснил мне, что я должен идти прямо до перекрёстка, свернуть налево в первую улицу и отсчитать четвёртый дом по левой стороне. Я точно исполнил его указания и, ещё раз уточнив у другого прохожего правильность конечной цели моего пути, взошёл на крыльцо и постучал в дверь. Сзади я услышал голос проходящей мимо женщины.

– Вы не стучите, а дёрните за верёвочку слева.

По-видимому, это место было известно всему городу. Я нащупал верёвочку и потянул. Внутри дома раздался звонок колокольчика. Дверь мне открыла женщина и спросила:

– Он вам назначил время?

– Нет, – ответил я растерявшись. – Я пришёл впервые, и у меня очень срочное дело.

– Подождите, – сказала она, – я спрошу примет ли он вас.

Некоторое время я стоял на крыльце один. Затем дверь отворилась, и женщина впустила меня, сказав:

– Вам придётся подождать.

Проведя по холодному коридору, где гулко звучали наши шаги, она ввела меня в душную комнату и усадила на стул. Я понял, что в комнате сидело ещё несколько человек. Они негромко переговаривались. Мужчина, обладающий басом, говорил:

– Насколько я знаю, магией может овладеть любой человек, но для этого нужно знать систему. В любом стоящем деле ничего не делается без системы. Все таланты происходят из системы. Вы думаете, гениями рождаются? Дудки. Система делает гениев. Возьмите хотя бы систему Станиславского или Немировича-Данченко. Без этих имён в нашей стране не было бы знаменитых артистов. Любого человека можно сделать артистом, если его пропустить через эту систему.

– Но всё же, какие-то задатки для этого у человека должны быть, – возразил ему другой мужской голос – необычного тембра баритон.

– Совсем не обязательно, – не согласился с ним бас. – Из любой посредственности благодаря системе можно сделать великолепного артиста. Просто, для этого нужно затратить больше времени и сил.

– Но из барана или козла вы же не сможете сделать тигра или собаку.

– При помощи искусства – это возможно, – утверждал бас. – Искусство и есть магия. Из дурака можно сделать мудреца при помощи той же системы. А вы говорите…

– Ну, знаете ли. Я с вами не согласен, – перебил его баритон, – если человек дурак, то это навсегда. Глупость неизлечима.

– Всё зависит от внутреннего состояния человека и обстоятельств, в которые попадает он, – вмешался в спор третий голос, который по своему звучанию больше походил на тенор. – Признайтесь, все мы попадали в дурацкие обстоятельства. А кто из нас не делал глупостей? Я не знаю ни одного человека, который не почувствовал себя хотя бы раз в своей жизни круглым дураком. Вот и я пришёл сюда, и не знаю, зачем я здесь нахожусь. Наверное, для того, чтобы меня в очередной раз одурачили.

– Уж такова человеческая натура, – заметил бас, – любой человек не может прожить без того, чтобы кого-нибудь не надуть, или чтобы его не надули. Мы сами иногда хотим быть одураченными. Желаем во что-то поверить, или что-нибудь испытать. Внутри человека заложена тяга к самообману. На этом и построен весь театр. Мы, артисты, перевоплощаемся через актерское искусство в разных героев, создаём атмосферу прошлых эпох, одним словом, через наше искусство, как сказал бы Беранже, «навеваем человечеству сон золотой». И человек начинает верить во всё это, он желает попасть в ту эпоху, почувствовать себя героем, пережить вместе с нашими героями те же чувства и ту же страсть, которая обуревала ими. За эту иллюзию он даже платит деньги. А если мы посмотрим на нашу жизнь с этой точки зрения, то всё, с чем мы соприкасаемся, и есть иллюзия: религия, государство, семья. Мы живём в этом мире зачарованными, и ни за что на свете не хотим расстаться с нашими иллюзиями. И здесь я нахожусь тоже, чтобы получить очередную порцию иллюзий. Мне, наверное, не нужно вам представляться, хотя, если кто не знает, назову себя. Я – Моностатусов, тот самый знаменитый артист, о котором вы уже слышали, а заодно и главный режиссёр нашего городского театра. Вы знаете, как сложно управлять театральным коллективом, где все актрисы нацелены всегда на одного человека, у которого могут получить желанную роль. Вы понимаете, о чём я говорю. Но я уже физически не могу быть для всех хорош. Чтобы всех их удовлетворить, нужно быть каким-то половым сверхгигантом. И пришёл я сюда с единственной целью – получить эту силу. Говорят, что Франсуа обладает магией наделения мужчин сверх потенции. Кстати, вы не массажист?