Владимир Фёдорович Власов
Волшебная флейта

На лестнице опять послышались шаги. Мы продолжали с напарником сидеть по углам, затаив дыхание. На площадке места было не много, и мы боялись быть растоптанными этими гигантами.

Когда святой отец поднялся на звонницу, мы увидели, как этот огромный гигант в длинной чёрной сутане, подошёл к гигантше и обнял её за талию.

– Что вы делаете, святой отец? – молвила испуганно Марта, уже менее раскатистым голосом. – Это же тяжкий грех в кирхе придаваться такому блуду, приходите ко мне ночью в келью, как обычно, и мы при помощи молитв всё сладим, укротим вашу гипер-возбудимость.

– Марточка, ты меня возбуждаешь на колокольне, – грянул сверху глас человеческий, – мне и раньше хотелось затащить тебя сюда и принародно поставить к перилам.

– Вы говорите такое непотребное, что уши у меня сворачиваются в трубочку.

– Глупенькая, да это я взял в рот твоё ушко, красавица ты моя. Не сопротивляйся, всю равно, я тебя так просто отсюда не выпущу.

– А если услышат внизу?

– Никто не услышит, они так заняты диспутом, что если даже ты начнёшь стонать во весь голос, никто на твои стоны не обратит внимания.

Гигант стал своими огромными ручищами, поднимать ворох материи, похожий на театральный занавес, и нашему взору в блеклых отблесках ночного света предстала такая сцена, какую я никогда раньше не видел, и вряд ли ещё увижу. Вдруг я услышал рядом с собой утробный голос моего напарника:

– Нам нужно отсюда сматываться – делать ноги. А то, если он её повалит на пол, то уж точно, они нас раздавят. К тому же, я думаю, что нам будет не очень приятно смотреть, как гиганты занимаются половой любовью, у меня даже секс слонов вызывает отвращение.

В темноте кто-то потащил меня к проёму в полу звонницы. Спускаясь по лестнице, мы долго слушали, как наверху продолжают свой разговор два гиганта, занимающиеся любовью.

– А это совсем неплохо придумано отцом Игнацио – собрать вместе первосвященников всех конфессий на философский диспут, – говорила МАРТА, – я слышала, что отец Игнацио, будучи молодым, окончил иезуитский колледж, получил степень учёного и стал выдающимся ритором.

– Ещё бы, – молвил ей в ответ СВЯТОЙ ОТЕЦ, – это он разработал и детализировал теорию трёх кругов святой веры, которая потом была принята на вооружение Святейшим Папой, как один из догматов нашей Святой Церкви. По теории этих трёх кругов получается, что вокруг нашего Господа имеется первый сиятельный круг, в орбите которого вращается наша святая католическая церковь. Второй круг – менее светлый. В него входят православные и другие христиане. И третий круг тёмный, чуть подсвеченный мерцающим светом. В него входят все другие религии, которые допускают наличие единого Творца, но которые в своем понимании ещё не доросли до знаний нашего уровня…

Чем ниже мы спускались вниз по отвесной стене колокольной башни, тем светлее становились круги вокруг нас. Внизу лестница входила прямо в небольшую комнату, заваленную церковным хламом, где через открытую дверь слышались голоса дискутирующих святых отцов. По стене мы с напарником переползли в открытый зал с высоким потолком и готическими стрельчатыми окнами и по потолку направились к огромной свисающей вниз хрустальной люстре. Внизу под нами рядами стояли кресла, а на амвоне рядом с органом стоял епископ Его Eccelenzio святой отец Игнаций и отбивался от нападок представителей других церквей. Его план триумфа Святой католической церкви оборачивался пока что поражением для него.

По задумке святого отца Игнацио гости были рассажены таким образом, что все нечистые, по его мнению, а именно два раввина, мула, лама, кришнаит, даос и бонза сидели в одной половине зала по левую руку от него, а христиане: православные, лютеране и сектанты находились в другой половине по правую руку.

– Интересно знать, – сказал мне мой сотоварищ-таракан, уцепившийся лапками за потолок, – смогут ли они в таком составе доискаться до Истины. Посмотрим, каково придётся тому, который считает, что его вера основана на убеждении, что именно его церковь держит в своих руках ключи от врат небесных.

Так как мы с сотоварищем находились вниз головой, то нам все святые отцы казались сосульками и сталактитами, приросшими к потолку.

– Я думаю, что Латинская Церковь до сих пор оплакивает свою ближайшую союзницу Святую Инквизицию, которая добродетельно посылала таких, как мы, на костёр, – сказала одна свисающая сосулька, по-видимому, принадлежащая к протестантскому лагерю. – Но времена изменились, и мы можем свободно говорить то, за что нас в своё время подвесили бы на дыбы, или пытали бы раскаленным железом.

– Да уж со Святой Инквизицией мы бы не допустили такого распространения ереси по всей земле, – отбивался от него святой отец Игнацио. – Это только подумать, сколько заблуждающихся по вашей вине будут гореть в аду. И эти ереси плодятся каждый год, как грибы после дождя, из-за так называемой вашей свободы совести. Вы считаете, что вы держите в руках истину? Не истину вы держите, а фиг на постном масле, а ещё кошельки своих прихожан.

В это время слово взял буддист в жёлтом одеянии с открытой грудью.

– Нам бы не хотелось весь вечер слушать препирательство христиан. Вы могли бы выяснять свои отношения, собравшись отдельно от нас. Может быть, вы соблаговолите выслушать и наше мнение об Истине.

– И какое же ваше мнение? – спросил его красный как рак отец Игнаций.

– Мне кажется, что есть только одна истина на Земле, и она неизменна. Она заключается в том, что нет никакой истины на земле.

– Как!? – воскликнул отец Игнацио и другие святые отцы. – Вы считаете, что все мы заблуждаемся, и только вы обладаете этой Истиной.

– Я тоже не обладаю ею, – спокойно ответил монах. – Но что касается ваших заблуждений, то они очевидны. Человеческая мысль уже много тысячелетий ходит по кругу. Так или иначе, все мы копируем одни и те же прописанные нами же когда-то истины, которые ничего общего не имеют с небесными истинами. Все мы глубоко заблуждаемся и судим о небе и о других космических тайнах, исходя из своих человеческих мерок.

– Что вы имеете в виду? – запальчиво воскликнул отец Игнацио. – А то, что все наши заблуждения произошли от одного источника – семян Древнего Востока. Все наши символы и философские обоснования взяты из Индии, так или иначе, копированы и перенесены на нашу почву, на которой бурным цветом расцвели цветы нашей собственной философии. Но в основе-то всего этого лежит лишь одно: как трахнуть женщину и получить от неё ребёнка.

Это заявление вызвало среди присутствующих реакцию близкую к столбняку. Все сосульки и сталактиты на некоторое время превратились в соляные столбы.

– О чём вы говорите? Не забывайте, что вы произносите эти богохульные речи в моем храме. Постыдились бы! – вскричал бледный как смерть отец Игнацио.

– Как ни горестно это сознавать, – спокойно ответил ему буддийский монах, – но истина сейчас заключена именно в этом.

– Поясните свою мысль, – раздались с мест голоса нескольких сосулек.

– Я скажу вам, что всё эти семена происходят от трёх мистических букв: А У М.

– Вы, случайно, не из запрещённой секты Аум-сирикё Асахары? – спросил его отец Игнацио.

– Нет, – спокойно ответил ему буддийский монах и продолжил. – Я сейчас растолкую вам мою мысль. Эти три древние мистические буквы обозначают: ТВОРЕНИЕ, СОХРАНЕНИЕ и ПРЕОБРАЖЕНИЕ. Святые отцы католической церкви скопировали у браминов не только обрядность, но и все их символы веры, которые разбавили многими инновациями языческих культов, и выдали это за своё изобретение. Мы, конечно, понимаем, что на пустом месте не может ничего возникнуть, но выдавать свои убеждения как критерий истинности и правильности веры для всего человечества, это уже придел всякого нахальства.

– Это почему же? – искренне удивился отец Игнацио.

– Потому что и культ Троицы, и культ Девы Марии, матери маленького Иисуса, заимствованы из того же мистического слога АУМ, что означает: Творение – мужчину с его фаллосом, Сохранение – женщину с её вагиной, и Преображение – рождение младенца. Как ни крути, а смысл данной формулы будет всегда одинаков. Можно, конечно, завуалировать его разными глубокими рассуждениями, одеть в роскошную мантию философии, напустить мистического тумана, но суть всего этого останется той же. Как бы мы с вами не старались придать этой формуле более отвлечённое значение, всё равно будет одно и тоже: мужчина зажимает женщину, чтобы впустить в неё своё семя, с тем, чтобы родился ребёнок, продолжатель его рода. Вот и вся простая арифметика. Один плюс один получается ещё одни, а иногда и два или три. Таков закон природы. А всё, что вокруг него, – домыслы.

– Но тогда, что такое Бог? – ошарашено воскликнул отец Игнацио.

– Этого нам не ведомо, – молвил монах и сел на своё место.

За время этой дискуссии мы доползли с сотоварищем до люстры и стали спускаться по цепи, удерживающую её на потолке.

– Вот, видишь, – сказал мне тараканище, – они даже не знают, что такое Бог, а создают свои религии и поклоняются неизвестно кому. Полетели отсюда. Я тебе покажу настоящие небеса и настоящую небесную жизнь. Но, прежде всего, ты должен оставить своего продолжателя на земле.

От ярких ламп люстры мне стало жарко, к тому же свет слепил глаза. Поэтому я не стал возражать. Единственно, что меня интересовало, это то, как мы выберемся из храма.

– Но мы же тараканы, – сказал я ему, – разве тараканы летают?

– Ты забываешь, кто я такой, и какими способностями обладаю, – воскликнул мой сотоварищ.

В следующую минуту мы уже превратились в ночных бабочек и кружили вокруг сияющей люстры. Пролетев через весь зал, где продолжали спорить святые отцы, мы вылетели в открытое готическое окно на улицу.

Вокруг нас ярко светили фонари и огни рекламы. Лёгкий ночной ветерок понёс нас на юг в сторону реки. Мы пролетели мимо Дома правительства и института иностранных языков, где всегда учились самые симпатичные девушки города. На крыше одного банка мы увидели двух грабителей, который с мешком денег пытались по веревке перебраться на крышу соседнего здания. На балконе пятого этажа одного дома мы увидели голого мужчину, притаившегося за перилами в страхе, что его вот-вот обнаружит неожиданно вернувшийся муж его любовницы. В окне другого дома мы узрели стоящем на подоконнике трёхлетнего голенького карапуза, который мочился прямо на голову своего брата, целующегося с девушкой у подъезда. А ещё через квартал перед нами предстал пьяница, карабкающийся по водосточной трубе в свою квартиру, откуда его выставила его разъярённая супруга. За этим домом высилась подобное океанскому лайнеру огромная сверкающая глыба здания гостиницы «Интурист», недалеко от которой находился мой дом.

– Давай снижаться, – крикнул мне порхающий рядом со мной мотылёк, – а то нас унесёт ветром в реку.

С большим трудом, преодолевая потоки воздуха, нам удалось снизиться над автомагистралью, проходящей вдоль набережной и бульвара. Когда мы уже были в нескольких метрах от шоссейной дороги, меня вдруг сбила стремительно несущаяся машина скорой помощи. Я кубарем покатился по дороге. Машина затормозила. Из неё сразу же выскочили водитель, врач и медсестра.

– Откуда он взялся?! – в ужасе воскликнул водитель. – Вы же сами видели, никого не было, и вдруг этот пешеход.

Но всю эту картину я как будто взирал со стороны. Врач с медсестрой наклонились над моим телом, прощупывая пульс и пытаясь меня привести в чувство. Потом они втроём погрузили меня на носилки и втиснули в машину, включив сирену, понеслись к клинике, которая находилась недалеко на этом же бульваре. На какой-то момент мне показалось, что я прозрел, и из окна скорой помощи увидел чугунную статую царя Александра III в казацком мундире, взирающего на восток, туда, куда уплывал я в полусознательном состоянии. Затем всё погрузилось во мрак.

Очнулся я от запаха нашатырного спирта. Кругом была темнота, и я вновь вспомнил, что я – слепой. Рядом со мной кто-то сидел.

– Где я, – спросил я слабым голосом.

– В университетской клинике, – ответил приятный женский голос.

– А как я сюда попал?

– Вас сбила скорая помощь. Но вы не волнуйтесь, у вас ничего не повреждено, небольшая гематома в области бедра и ушибы на руках и ногах. Сейчас мы уже знаем, кто вы. Но как вы отважились на прогулку в такое позднее время, да ещё вдоль проезжей части магистрали, не обладая при этом зрением. Вы, и в самом деле, отважный человек?

– Вы полагаете, – слабо улыбнулся я.

Молодая женщина задержала дыхание, но потом, как бы набравшись смелости, обратилась ко мне:

– А можно вам задать вам один вопрос?

– Пожалуйста, – ответил я.

– Кто был тот симпатичный молодой человек, который оказался рядом с вами в тот момент, когда вас сбила наша машина? Он ваш родственник?

– Почему вы так думаете? – спросил я.

– Уж очень много он говорил о вас хорошего.

Я пожал плечами и ответил:

– Так один мой хороший знакомый.

– А как его зовут?

Но не мог же я признаться ей, что им был я, иначе бы меня сразу же перевели из травматологии в психушку, поэтому и сказал ей:

– Его зовут Красавчик.

– А он женатый человек?

– А почему вы меня спрашиваете?

– Когда мы укладывали вас в карету скорой помощи, он назначил мне свидание?

– Когда и где? – удивился я.

– Завтра вечером на том же месте, где вас сбила машина. Так вы не ответили на мой вопрос.

– Он холост как божий перст.

Я не знаю, почему я сделал такое сравнение, ничего более умного мне не пришло в голову. Медсестра тут же извинилась и, сославшись на неотложные дела, простилась и поспешила уйти.

Вот дела, – подумал я, оставшись один.

Я постарался вспомнить местонахождение университетской клиники, той самой, которую я видел, будучи летучей мышью, пролетая над ней. Я вспомнил операционную, где лежал разрезанный пациент у окна, и ещё один пациент, накрытый с головой белой простынею, в соседней комнате. Я вспомнил, что клиника находится на бульваре не очень далеко от моего дома, если прямо идти по прямой линии по этой самой дороге, где меня сбила машина, и никуда не сворачивать, то можно довольно просто найти мой дом. В больнице мне оставаться не хотелось. Я также попытался вспомнить образ той медсестры, которая хлопотала возле меня, когда я, не отошедший ещё от превращения в чёрную бабочку, лежал возле скорой помощи. И вдруг я вспомнил, что у неё были светлые волосы, стройная фигура, большие голубые глаза и красивые руки. Вероятно, поэтому мой красавчик запал на неё, – подумал я, – и даже успел в этой суматохе назначить ей свидание. Интересно, – опять я подумал немного позже, – как он пойдёт к ней на свидание без меня?

Ощупав своё тело, я почувствовал боль в бедре. Колено правой ноги и локоть левой руки были перевязаны. На лбу к ссадине был приклеен пластырь. Ощупью я нашарил свою одежду, уложенную на спинке стула, оделся. Тут же возле кровати стояли ботинки и тросточка. Приведя себя в надлежащий вид, я встал с кровати и при помощи трости попытался определить свое местоположение в помещении. И тут я вспомнил о совете красавчика, стоило мне четыре раза стукнуть тростью о пол, и он мог появиться и помочь мне выбраться из больницы.

Я так и сделал, и тут же увидел перед собой красавчика во всём его великолепии, который с упрёком сказал мне:

– Ну, и странную фамилию ты мне придумал. Значит, по-твоему, я как лошадь называюсь Красавчиком?

– А как мне нужно было тебя назвать?

– У меня нет названия, потому что я твой дух. Дух вечный и свободный, который ни к чему не привязывается, а поэтому не имеет никакого имени. Просто я временно живу в твоем теле. Да, временно я к тебе привязан, но настанет пора, и я покину твою бренную оболочку. Кем я буду потом – это покажет время. Но я бы не хотел, чтобы мне давали имена. Имя преходяще, я же вечен.

– Но как я должен был назвать тебя медсестре?

– Назвал бы своим именем.

– И попал бы прямой дорогой в дом умалишённых. Она знала уже моё имя. Зачем ты назначил ей свидание?

– Я не назначал ей никакого свидания, – нахально заявил красавчик, – это ты сам в бреду попросил с ней встречи на следующий вечер на том же месте, где тебя сбила машина. Я это слышал своими собственными ушами.

Я задохнулся от такой наглости, и какое-то время не мог вымолвить ни слова. Но затем я взял себя в руки и довольно спокойным тоном заметил ему:

– А вот она утверждала, что это ты добивался с ней встречи, и описала тебя как симпатичного молодого человека.

Красавчик не стал со мной спорить, а лишь заметил:

– Она просто ошиблась. Но если ты хочешь, мы можем отправиться к ней на свидание вдвоём.

– В данный момент я хотел бы выбраться из этой больницы, – раздражённо сказал ему я.

Пока мы с ним разговаривали, ко мне опять вернулось моё внутреннее зрение. Я уже чётко видел очертание стен палаты приёмного покоя, хотя свет в комнате был потушен. С улицы в окно проникал свет уличных фонарей. Кроме моей кровати в комнате стояла ещё одна застеленная кровать, а также две тумбочки и два стула. Я подошел к двери, но дверь оказалась запертой снаружи.

– Как же мы отсюда выберемся, – спросил я у красавчика.

– Ты, наверное, опять забыл, что я обладаю экстраординарными способностями, – молвил он. – Ты же видишь, что форточка открыта. Этого нам вполне достаточно, чтобы выбраться отсюда. Кем ты хочешь стать на этот раз?

– Как будто раньше ты меня спрашивал, кем я хочу стать, превращая меня в таракана, – буркнул я недовольным голосом.

– Раньше всё происходило сообразно ситуации, – ответил он. – Но если ты не возражаешь, то мы отправимся из больницы в образе сов.

Не успел я ещё ему ответить, как какой-то неведомой силой меня понесло прямо в форточку, и я оказался на улице. Взмыв в небо, я опять оказался рядом с моим напарником, летящим в образе совы. Мы пролетели над корпусами медицинского института, где студенты упражнялись в искусстве хирургии на трупах. Затем мы летели над стадионом, по дорожкам которого всё ещё продолжал свой бег будущий чемпион. Наш полёт проходил также над театром, в котором артисты бурно отмечали премьеру спектакля, и чья вечеринка превращалась в настоящую порнуху. И, наконец, мы приближались к ресторану, где всё ещё продолжалась пьянка.

– Куда мы летим? – воскликнул я встревожено.

– В ресторан, – ответила мне пучеглазая птица.

– Но я хочу домой, – сказал я ему.

– А я хочу подкрепиться. Залетим только на минутку. Не пожалеешь.

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться его настырному требованию. Мы спустились к входу в ресторан. Как только наши ноги коснулись земли, мы вновь приняли человеческий облик. Красавчик остался таким же неотразимым красавчиком, а я – самим собой. Швейцар услужливо открыл двери перед ним и, как мне показалось, с недоверием и несколько презрительно покосился на меня.

В ресторане дым стоял коромыслом. Посетители курили сигареты, на небольшой сцене играл джазовый оркестр. Несколько пар танцевало в середине зала. Метрдотель проводил нас к маленькому столику на двоих, стоящему у стены, и тут же подбежал официант и каждому из нас протянул меню. Красавчик, раскрыв меню, попросил меня:

– Закажи всё, что твоей душе угодно.

– На какие шиши? У меня даже кошелька с собой нет, – заметил я ему.

– Об этом не думай. Я оплачу всё. Организуем сегодня праздник для души.

– У тебя есть деньги? – удивился я.

– Деньги – понятие преходящее, – ответил он и, захлопнув меню, заказал официанту самые дорогие кушанья и вина, имевшиеся в ресторане.

Официант ушёл. Красавчик окинул взглядом победителя зал и спросил меня:

– Скажи, какая из этих девушек тебе нравится более всего?

Я посмотрел в зал и заметил:

– Так все девушки заняты. Они с парнями.

– Это тебя не должно волновать.

– Как это? – удивился я.

– Я всё улажу. Ты только скажи мне, кто тебе понравился.

Я ещё раз окинул взором зал. Моё внимание привлекла девушка писаной красоты, сидящая за столом с подругой и тремя парнями.

– Ну, если хочешь знать, то больше всего мне нравится вон та, и я показал кивком головы на девушку.

– Губа не дура, – засмеявшись, воскликнул Красавчик. – На твоём месте я бы выбрал именно её, так что наши вкусы с тобой совпадают. – И это ничего, что она сидит рядом с самым опасным в городе мафиози, который нежно ухаживает за ней и желает на ней жениться. Кстати, этот мафиози перетрахал в городе всех девушек, а её не тронул. Потому что она девственница. И он решил с ней начать половую жизнь после свадьбы. Похвальное решение, которое в наше время встречается редко, тем более у таких мафиози.

Я ещё раз боязливо посмотрел в их сторону. И мне показался парень, сидящей рядом с ней с вульгарной наружностью, настоящим злодеем.

– Удивительно, – заметил я, – неужели такая видная девушка может полюбить такого парня?

– Она его и не любит, – ответил красавчик. – Просто она его боится, и ничего не может сделать в этой ситуации. При таком обожателе ей сложно найти защитника. Уж такая у неё судьба.

Мне стало жаль эту девушку.

К нам подошёл официант с подносом, полным закусок и бутылок вина и стал ими заставлять наш столик. Затем налил вино в наши бокалы и пожелал приятно провести время. Когда он отошёл от нас, красавчик жадно набросился на выставленные на столе деликатесы. Я же стал потягивать из бокала вино с утончённым ароматом и вкусом.

– Ты хотел бы её трахнуть? – вдруг спросил меня красавчик.

– Что ты такое говоришь?! – ужаснулся я, с опаской посмотрев в сторону их стола.

– Я думаю, что в отместку своему жениху она переспала бы сейчас с любым, настолько она его ненавидит.

– Откуда ты это знаешь? – удивился я.

– Я знаю всё, – заявил он безапелляционно и продолжил. – Стоит мне на неё дыхнуть, и она пойдёт с тобой на край света.

– Не верю, – твёрдо заявил я.

– Хочешь убедиться в правдивости моих слов?

Я ничего ему не ответил, а только пожал плечами.

– Тогда вот что сделаем, – сказал он, – через некоторое время ты пойдёшь в туалет, закроешься в одной из кабинок и подождёшь. Откроешь дверцу, когда тебе постучат четыре раза.

– И что произойдёт?

– К тебе придёт она и подарит тебе свою девственность.

– Рассказывай сказки.

Красавчик улыбнулся и заметил:

– Мне нравится, что ты перешёл со мной на «ты». Это говорит о том, что мы с тобой подружились, и будем отныне жить душа в душу. Так что, всё сладим. А если ты не веришь моим словам, то можем на что-нибудь поспорить.

– Я не имею такой привычки с кем-то спорить, – сухо заметил я.– Но ты хочешь проверить истинность моих слов?

Не знаю, что произошло со мной в эту минуту. Может быть, я слишком много выпил вина, но я вдруг согласился.

– Ты сделаешь всё, как мы договорились? – спросил он меня, как бы пытаясь убедиться в моей решимости.

– Постараюсь, – смело заявил я.

– Ты уж постарайся, не подведи меня. И если девушка придёт к тебе, несмотря на свой животный страх, то дай ей то, что она хочет. Будь джентльменом. Иначе ты поступишь как самая последняя скотина. И она тебя возненавидит на всё жизнь.

Кивнув ему, я опустил голову.

И тут произошло невероятное чудо. Красавчик поднял руки и ударил в ладоши. В то же самое мгновение в зале установилась гробовая тишина. Я поднял голову и увидел, что всё замерло на своих местах. Люди, сидящие за столами и непринуждённо болтающие, официанты с подносами, спешащие выполнить заказы клиентов, танцующие и обнимающиеся пары, и даже дым, поднимающийся от сигарет – всё застыло, как будто кто-то невидимый сделал со всей этой сцены мгновенны снимок. Время остановилось.

Я, ошарашенный, перевёл взгляд на красавчика. Тот подмигнул мне, встал и направился к столу, где сидела девушка. Бесцеремонно выпотрошив карманы троих бандитов, он забрал все их деньги из кошельков и, дыхнув на девушку, вернулся на своё место. Как только он сел, всё вокруг вновь пришло в движение.

– Что ты сделал? – ужаснулся я. – Ты же забрал деньги у бандитов.

– Экспроприация экспроприаторов, – улыбнувшись, молвил красавчик, бросая на столик ассигнации, – этого хватит, чтобы с лихвой оплатить наш ужин. Я думаю, что это справедливо. Через несколько часов их карманы опять наполнятся деньгами. Так что деньги для них особой ценности не имеют, также как чужие и свои жизни. Всё равно через два дня их всех перестреляет другая соперничающая банда.

– Откуда ты это знаешь? – удивился я.

– Я всё знаю, – ответил он.

– А девушка? – со страхом спросил я, посмотрев в её сторону.

– А что девушка? – молвил красавчик. – Девушка будет жить, и радоваться жизни. Тем более что она, наконец-то, станет свободной.

В это время девушка повернулась и посмотрела в мою сторону долгим пристальным взглядом. Я смутился и потупил взор.

– Вот видишь, – сказал Красавчик, – она уже и глаз на тебя положила. Тебе пора идти в туалет.

Меня охватила робость.

– Может быть, не стоит этого делать? – выдавил я из себя.

– Как это не стоит?! – возмутился Красавчик. – Машина уже запущена. Хочешь ты этого или нет, она сама подойдёт к тебе и отдастся на глазах у всех. Ты же не хочешь, чтобы здесь возник скандал, да ещё со стрельбой.

Я опустил голову.

– А ну, марш в туалет, живо, – приказал он мне.

Я нехотя поплёлся в мужской туалет. Там никого не было. Как только я закрылся в кабинке, то тут же услышал стук каблучков по кафелю. Кто-то подошёл к дверце моей кабинки и постучал четыре раза. Я распахнул дверцу и увидел её. Она тут же заскочила в кабинку и захлопнула за собой дверцу.

– Времени мало, – сказала она своим ангельским голосом, – но не спеши и постарайся сделать всё не очень больно. Ты у меня первый.

Я обнял её и поцеловал в губы. Она ослабила узел моего галстука, расстегнула пуговицы на рубашке и просунула свою узкую ладонь мне на грудь. По всему моему телу разлилось тепло. Затем она стала расстегивать ширинку моих брюк. Я неистово заключил её в объятия и почти в беспамятстве проделал с ней всё, что всегда проделывал с женщинами, но на этот раз я испытывал то редкое блаженство, которое человек испытывает, вероятно, только в раю. К моему изумлению, ей тоже было приятно соитие со мной, потому что она, через некоторое время застонала. Когда мы кончили насыщаться друг другом, я увидел на своих брюках кровь. Кровь была и на подоле её платья. Вначале я испугался от мысли, что в тесной кабинке мог нечаянно поранить её, но потом вспомнил, что так бывает, когда девушка теряет свою невинность. В туалете всё ещё никого не было. Я вышел из кабинки, увлекая её к рукомойнику, открыл кран и смоченным платком стал оттирать на подоле её платья пятнышко крови.

– Оставь это, – сказала она, – я сама приведу себя в порядок. Лучше с себя сотри кровь.

Я не успел ей ответить, как распахнулась дверь, и в туалет ворвался её жених. Искры посыпались их моих глаз, и я опять погрузился во мрак.

Когда я очнулся, кругом была темнота. Вверху над собой я услышал голоса. Говорила девушка, та самая, с которой у меня только что была близость. Во всяком случае, голос принадлежал ей.

– Ну, что ты наделал? Ты только что убил человека. Эти твои звериные выходки меня уже доконали.

По-видимому, ей отвечал её разъярённый жених.

– Но почему он щупал твои колени? Кто он? И как ты здесь очутилась, в мужском туалете? И откуда эта кровь?

– Ты разве не видишь, человеку стала плохо. Я нашла его возле туалета в обмороке. Вначале я подумала, что он пьяный, но он слабо стонал. Я привела его немного в чувства, и решила смочить ему голову и обработать рану. Видишь, у него пластырь на лбу.

– Ты что? Дура? Не могла позвать официанта? – орал на неё жених. – Я же тебе запретил прикасаться к какому-либо мужчине!

– В таких случаях и минута промедления бывает подобна смерти, – оправдывалась девушка.

– А где ты взяла пластырь?

– Нашла в его кармане, – соврала девушка.

– Как? Ты лазила по его карманам?

– У таких людей всегда лежит в кармане лекарство или записка, разъясняющая, что нужно делать в таких случаях.

– А что он делал у твоих ног?

– Он пытался платком стереть с подола свою кровь, но я ему сказала, что сама её ототру, и чтобы он лучше позаботился о себе.

– Это я слышал, – заявил парень, – тебя долго не было, я забеспокоился и решил проверить, что с тобой случилось. Когда я стоял возле женского туалета, то и услышал твой голос и очень удивился, что ты с кем-то разговариваешь в мужском туалете.

– Я тебя понимаю, – спокойно ответила девушка. – Но ты разве не видишь, что я должна была оказать ему первую медицинскую помощь. И вот чем это закончилось. Человек лежит без движения и не подаёт признаков жизни. И всё это по твоей вине.

Жених ничего не ответил. Я слышал только его тяжёлое сопение.

– А вдруг ты его убил, что тогда?

– Убил, так убил, – зло заявил бандит. – Значит, ему туда и дорога?

– Куда дорога? – не поняла девушка.

– На тот свет. Дура.

– Какой ты кровожадный. А ещё хочешь быть моим мужем.

– И буду, – нагло заявил жених. – И ты ничего не сможешь сделать, чтобы не стать моей женой.

Я пошевелил головой и ощутил резкую боль в затылке.

– Видишь, жив твой пациент, – зло заметил парень. – Очухается.

– Ему надо бы оказать какую-то помощь.

– Ты уже оказала ему помощь. Если ещё раз прикоснёшься к нему, то я его прикончу. Пошли. Это уже не твоя забота.

Шаги затихли, и я остался один. Поднявшись с кафельного пола, я ощупью нашёл раковину и открыл холодную воду. На лице я ощутил липкую жидкость и понял, что это кровь. Смочив руки, я стал омывать лицо. В это время я услышал, как хлопнула дверь туалета, и на кафеле гулко отпечатались торопливые шаги, направляющиеся ко мне. Тут же я услышал за спиной голос красавчика:

– Извини, старина, – суетливо заговорил он. – Признаю, это моя вина, не углядел. И в нашем деле случаются промахи. Пока ты занимался с этой девчонкой, я присмотрел ещё одну в зале и пригласил её на танец, да заболтался с ней. Увлёкся, сам понимаешь, а когда увидел того женишка с невестой, сразу же смекнул, дело не ладное, что я дал осечку. Вот так всегда бывает: погонишься за двумя зайцами и не одного не поймаешь. А можешь нарваться и на скандал. Он что же, тебя побил?

– А ты разве не видишь? – с раздражением заметил я.

– Ты должен радоваться, что этот бандит, вообще, тебя не прикончил, – пытался ободрить меня Красавчик.

– А он как раз и собирался это сделать, да девушка ему помешала.

– Вот видишь, – уцепился он за мои слова, – по-видимому, девушка и впрямь в тебя втюрилась.

Пока я с ним разговаривал, ко мне опять начало возвращаться внутренне зрение. И я впервые за двадцать лет увидел своё лицо в зеркале. Как-то до этого я ни разу не удосужился посмотреть на свое отражение. За эти двадцать лет моей слепоты я заметно постарел. На меня смотрело совсем чужое лицо. Лысый череп окаймляли по краям жиденькие волосики. Левый глаз заплыл, а из опухшего разбитого носа сочилась полоска крови. На щеках выступила щетина. Моё лицо мне самому внушало отвращение.