Владимир Фёдорович Власов
Слова и речи

8. Странствия

(согласно размышлениям Лецзы)

Когда Лецзы своё лишь начал обученье,

Учитель Шан спросил его перед занятьем:

– «Ты любишь странствия, но в чём в них наслажденье,

Что в твоём сердце скрыто под этим понятьем»?

– «Приносят странствия нам массу наслаждений,-

Сказал Лецзы, – так как на время жизнь меняют,

Дают нам новизну от новых впечатлений,

Ведь в странствиях за тем, что видят, наблюдают.

Лишь в странствиях находят столько изменений,

Рождается от предвкушенья в сердце сладость,

Найти различье трудно в их определенье,

В отсутствие старого – главная их радость».

– «Ты странствуешь, конечно, как другие в мире, -

Сказал Шан, – говоришь, что делаешь иначе.

На то, на что глядишь ты, смотришь как в эфире,

И изменений от тебя ничто не прячет.

Находишь наслажденье в этом измененье,

В чреде событий зришь старого отсутствие,

Во внешнем всём ищешь внутреннего значенье,

Вникая в Первоначала суть присутствия.

И, продолжая странствие во внешней сфере,

Внутри ты ищешь полноты всей проявленье,

Что, сохраняясь, не ведёт в вещах к потере,

В себе самом находишь удовлетворенье.

В себе кто удовлетворенье открывает,

Тому из странствий истинное черпать можно,

Кто полноту в вещах лишь обрести желает,

Тот странствует всегда не в истинном, а в ложном».

Лецзы тут понял, что смысл странствий постигает,

Даосом сказанного в сути разобрался,

Познал, на путь какой учитель наставляет,

До конца жизни в странствие не отправлялся.

Учитель Шан сказал Лецзы так в заключенье:

– «Все те, кто истинным путём овладевают,

Придав тем странствиям огромное значенье.

Не ведают, куда идут, взор направляют.

Все вещи странствуют, все твари наблюдают.

Движенье – путь духовного обогащенья.

Вот то, что самим странствием все называют,

Вот то, что я и называю наблюденьем».

9. Болезнь? – Что-то другое

(согласно размышлениям Лецзы)

Пришёл к врачу-даосу в лес путник один странный,

Его просить стал, покой нарушив постоянный:

– «Учитель, вылечи меня, я стал таким болезным,

И вижу, что являюсь я в работе бесполезным».

Даос велел сесть гостю, чтоб выслушать с вниманьем,

Сказал: «Расскажи мне признаки заболеванья».

– «Хвалу в общине своей я славой не считаю,

Хулу как позор в царстве совсем не принимаю,

Смотрю на жизнь я, как на смерть, бедность вижу в богатстве,

Смотрю я на людей, как на свиней, корм жрущих в братстве,

Смотрю на себя, как на чужого в платье обветшалом.

Живу в доме своём, как будто на дворе постоялом.

Наблюдаю за общиной – рой пчёл, словно, суетится,

Ни на чины и ни на награды не могу польститься.

Меня не изменить ни упадком, ни процветаньем,

Ни выгодой, убытком, наслажденьем иль страданьем,

Не могут напугать ни выкупом, ни наказаньем,

Не поколебать меня ни радостью, ни печалью,

Не удивить меня ни смелостью и не удалью.

Из-за болезни этой я всё потерял наследство,

Друзей, жену, государя, не вижусь с сыновьями,

Пришёл сюда я к вам, чтоб посоветоваться с вами,

Чтоб излечить болезнь, есть ли у вас какое средство»?

Даос велел больному стать спиною против света,

Рассматривая сердце, долго не давал ответа,

Сказал: «Вижу сердце, как у мудреца, большое,

Не знаю, мудрость может ли кто считать болезней,

В вас не болезнь, а что-то скрывается другое,

Вам к мудрецу обратиться было бы полезней».

10. Беспамятство

(согласно размышлениям Лецзы)

Один крестьянин память потерял в одном селенье.

Не помнил утром он, чем накануне занимался.

Из дома выйдя по делам, терял он направленье,

Совсем о деле забывал, и лени предавался.

Из жизни выпал он, не знал, где завтра, вчера, ныне,

Никто не мог от той беды скрыть в сердце огорченья,

Семья от горя этого всего совсем пришла в унынье,

Лечить пытались все его, не помогло леченье.

Надежду потеряв, семья ждала конца худого,

Но обошло всех стороной несчастие такое,

Конфуцианец излечить сам вызвался больного,

Сказав: «Я вылечу его заботой и нуждою».

Он обещанием своим в них поселил надежду,

Вначале в темноту закрыл, искал тот освещенье,

Раздел больного донага, тот стал искать одежду,

К исканью пищи вызвал голод у того стремленье.

Мудрец был рад, что поддаётся та болезнь леченью.

Хвалился он, что в их роду искусство врачеванья

Передаётся всем от поколенья к поколенью,

Поэтому больного вылечить есть основанья.

– «Попробуем наедине прожить мы две недели»,

Все подчинились, но никто не знал о том леченье,

Болезнь прошла, наутро встал здоровым из постели

Хозяин дома, вся семья вздохнула с облегченьем.

Тот, всё узнав, дошёл в гневе до белого каленья,

Избил детей, выгнал жену, громил всё со всей силы,

Затем с копьём погнался за виновником леченья.

Сказал он, когда о поступке том его спросили:

– «В беспамятстве былом я чувствовал, что я свободный,

Не знал я даже, что земля и небо существуют,

Сейчас же осознал, что весь мир этот непригодный,

В котором ничего нет, что меня интересует.

Здесь в узел спутанные нити все меня связали,

Я вижу жизнь и смерть, утраты и приобретенья,

Любовь и радости, страдания, ненависть, печали,

И сердцу в этой жизни нет от них успокоенья.

Как я хотел бы в том же состоянье очутиться,

Чтоб сердце испытало от свободы наслажденье,

Быть может, стоит мне для этого вина напиться,

Сумею ль снова, хоть на миг я обрети забвенье»?!

11. Молчание (отрешение)

(согласно размышлениям Лецзы)

Когда Лецзы всему, что мудрец знает, обучился,

Сам мудрецом стал, за городом в доме поселился,

Его приверженцы все там ночлег свой основали,

Число росло, считать их каждый день не успевали.

Лецзы беседы вёл, все удивлялись тому чуду,

Известие о них распространялось там повсюду,

Известность для учителя была ценной наградой,

А рядом жил один даос, за ивовой оградой.

Так оба прожили они лет двадцать целых рядом,

Не говорили, молча, лишь обменивались взглядом.

Друг друга не посещали, к себе не приглашали,

При встрече делали же вид, будто, не замечали.

Народ всё это видит и по-своему толкует:

Что будто издревле вражда меж ними существует.

Раз ученик один спросил в кругу своего круга:

– «Учитель, почему же вы чуждаетесь друг друга»?

Сказал тот: «Зачем ходить к нему вечерней порою,

Ведь знанья его отличаются всей полнотою,

Не слышат уши, глаза не видят, сердце пустое,

Молчат уста, тело не движется, словно святое,

Если хотите, мы вместе его бы посетили».

Все сорок пойти к даосу учеников решили.

Похож даос был на чудовище или на маску,

Все оробели, на него уставились с опаской.

Энергия жизни отделилась, выйдя из тела.

Даос вдруг пальцем указал на смотрящего смело,

И, как у совершенного, спросил у того мненье.

При возвращенье домой выражали все сомненье.

Учитель возразил им всем: «Зачем же удивляться?

Его ум совершенен, и не нужно сомневаться?

Он всё постиг, поэтому молчит. А вы старались

Заставить говорить его? Чего вы добивались?

С молчанием речь есть тоже речь, а также и молчанье,

С незнаньем знанья есть незнанье, также – само знанье.

Отсутствие в молчанье слов – знак вечного познанья,

Отсутствие незнанья в знаньях – речь и пониманье.

А значит, разговор при его знаньях возможен.

Поэтому и говорить он был не расположен.

О чём же говорить? Нет ничего, чего б не знал он.

А раз не вышел с вами разговор, вот и молчал он».