Владимир Фёдорович Власов
Падающие звёзды
Слушая эти неожиданные признания, которые вызвали во мне, кроме удивления, ещё и неприятные воспоминания о поступке моих родителей, бросивших меня в детдоме, я все же пожалел профессора – отца Марины, с которой меня связывали нежные чувства и взаимная любовь. После этого разговора я поделился с ней своими опасениями, на что она мне ответила:
– С отцом всегда творилось что-то странное. Мы с мамой привыкли к его фокусам, ведь ты же видишь, что он – не от мира сего. Но сейчас меня волнует другое. Мы, кажется, с тобой залетели. Я только что была у гинеколога, и он сказал, что у меня второй месяц беременности.
Я не знал, радоваться мне этому сообщению или огорчаться. Однако мое смятение длилось недолго. Я обнял Марину и, поцеловав в губы, спросил:
– Надеюсь, твой отец не будет протестовать против нашей свадьбы?
Её глаза засветились радостным блеском, и она воскликнула:
– Ты – молодец! Это можно понимать, как твое предложение? Я думаю, что отец будет согласен, ну, а с мамой я всё улажу.
В приподнятом настроении я покинул квартиру своей невесты, прихватив томик Шекспира. Однако, в общежитии меня, словно громом, поразило одно открытие. Из томика выпали листы бумаги, написанные мелким почерком. Как только я начал их читать, мое горло сдавило удушье и мне показалось, что земля уходит из-под моих ног.
Это было письмо к профессору, и, если вы желаете, я вам его прочту".
Я не возражал, и мой собеседник, вынув из замусоленного конверта оставшуюся пачку бумаг, приступил к чтению. По мере того, как он читал, его лоб покрывался испариной. Иногда он приходил в крайнее возбуждение. Казалось, что он заново переживает какую-то драму. Я внимательно слушал его срывающийся голос, стараясь проникнуть в неведомую мне тайну.
Постараюсь дословно воспроизвести содержание письма.
"Ты уничтожил моего ребёнка, жестокий и самовлюбленный эгоист. Мой маленький сынок умер. Радуйся. О, как я ненавижу тебя! Я была на пороге великого счастья, но всё пошло прахом, я потеряла не только частицу себя, которая заключалась в этом маленьком нежном тельце, но также веру в людей и желание жить. Может быть, в ближайшее время я уйду из жизни, поэтому я решила собраться с мыслями и сказать всё, что думаю о тебе.
Вот я уже в порядке и готова хладнокровно осмыслить то, что между нами произошло. Я увидела твои злые глаза и поняла, что между нами всё кончено, и мы с тобой стали чужими людьми. Но когда ты начал говорить о том, чтобы я избавилась от ребёнка, твои слова, как шипы, проникали в мое сердце, больно ранили душу. Я была тогда не в состоянии ответить тебе что-либо на твои жестокие слова. Да и сейчас во мне все еще горит обида и гнев за твое принуждение совершить это преступление. НО СЕГОДНЯ УЖЕ ПОЗДНО ГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ, потому что всё кончено, и ты недостоин моей любви, ты её презрительно растоптал. И когда между нами сожжены все мосты, пусть эта моя горькая правда послужит тебе уроком на всю жизнь. Я пишу это не для того, чтобы толкнуть тебя в свои объятия, а для того, чтобы сказать, что ты потерял и чего уже не вернуть.
Вот я уже полностью контролирую свои эмоции и могу беспристрастно говорить обо всем. САМОЕ СТРАШНОЕ УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ. Со смертью ребенка окончательно порвалась связь, которая нас когда-то соединяла. Мы стали чужими людьми, и поэтому мне будет легче, если я перейду с тобой на Вы. Считайте, что я умерла для вас, и после моей смерти вы получили это моё последнее письмо. Боже, я так спокойно говорю о своей смерти, и это действительно жутко. Но я и в самом деле умерла как женщина и умерла в той больнице, где потеряла мальчика. Первое время мне ещё казалось, что он жив. Когда детей разносили мамашам для кормления, то и ко мне подкатывали маленькую колясочку, где лежал мой маленький крепыш. Но молока у меня не было, и я была в отчаянии от бессилия, что не могу его покормить. Он походил на вас, ну, точная копия, кроме разве что своего маленького носика пуговкой. Я так хотела, чтобы вы пришли ко мне и посмотрели на вашего сыночка. Но вас не было. И однажды ночью мне приснился страшный сон. Как будто вы явились ко мне в больницу, задушили младенца и унесли его бледное безжизненное тельце с собой. А на следующий день медсестры стали утверждать в один голос, что у меня не было ребёнка, что он просто не родился, а был выкидыш. Я им не поверила, и чем упорнее они настаивали на своем, тем больше мне казалось, что я схожу с ума. Я ничего не могла понять. Главный врач твердил мне то же самое. Затем меня поместили в психиатрическое отделение. Но с этого момента я стала думать о вас, как об убийце. Я возненавидела вас и старалась понять, чем вы меня покорили, и почему я вас так сильно любила.
Я вспоминаю, как впервые увидела вас на лекции. Вы сразу же завладели всем моим существом, и я ничему не могла противиться. Где бы я ни была, что бы ни делала, слушала ли музыку, смотрела ли кино, я всегда думала: а как бы всё это было, как бы это звучало, если бы мы были вместе? Вот видите, все кончается на "бы", но так это всё и начиналось. Я жила, как во сне. Когда мы не были ещё знакомы, я так хотела вам принадлежать, и, несмотря на отчаяние, таила в глубине души веру, что когда-нибудь вы обратите на меня свое внимание. Ваш ореол преподавателя-умницы толкал меня на отчаянные поступки. Я никогда никого ни о чём не просила, но в то время молила судьбу, чтобы она позволила мне соединиться с вами хотя бы один раз, а потом, как говорится, "и умереть не страшно". Вероятно, вы удивились, когда поняли, что до вас я была девственницей. А может быть, приняли это, как должное. Ведь вы могли своей интеллектуальной игрой увлечь любую девушку, сломить ее сопротивление, сделать её своей рабыней, как вы поступили со мной. Я и сейчас думаю, что вы достигли высших пиков человеческого разума. И тем более, мне становятся непонятными ваши поступки, лишенные всякой гуманности и противоречащие вашей духовности. Признаюсь, я не всегда понимала ваши возвышенные материи, более того, меня даже страшили некоторые ваши рассуждения. Но подле вас я чувствовала себя женщиной. Иногда смысл того, о чём вы говорили, был мне непонятен, но ваш голос звучал так приятно и обворожительно, что я невольно поддавалась его очарованию, приходила в оцепенение, готова была слушать, не понимая, просто так слушать и только… И потом еще долго ваш голос звучал в моих ушах, как будто сам Бог вашими устами вещал мне какие-то истины. Я и сейчас постоянно ощущаю ваше незримое присутствие. Но после того, как вы задушили моего мальчика, всё изменилось. Мне кажется, что ночью вы подходите, тяжело дыша, к моей кровати, чтобы сделать надо мной какое-то насилие, и ваши руки тянутся к моей шее. Я просыпаюсь в холодном поту и плачу, находясь в постоянном ожидании, что вот-вот со мной что-то произойдет. "Глупо!" – скажете вы, но это вы довели меня до такого состояния. И вообще вы сделали меня совсем другой, не такой, какой я была прежде.
