Владимир Дараган
Идеальная Катя

© Владимир Дараган, 2017

ISBN 978-5-4483-7469-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не о любви

Дрессировщица

Дуня – английский сеттер. Красавица, умница.

Ее хозяева уехали в отпуск и попросили нас пожить с ней две недели.

– Проблем не будет! – пообещали нам. – Дуня – само совершенство! Течка еще не скоро, питается она «хрустяшками», спит долго и сладко.

Когда я приходил с работы, Дуня ложилась на спину и раскидывала лапы, демонстрируя свою покорность.

– Умница, – говорил я. – Хрустяшки съела, воду выпила, пойдем гулять!

На улице Дуня бегала вокруг меня и только иногда натягивала поводок, показывая, что ее интересы лежат немного дальше, чем длина поводка. Она исправно метила все стволы деревьев, с пониманием обнюхивала желтые пятна на снегу и неодобрительно оглядывалась на меня, когда я пытался закурить.

– Рядом! – командовал я ласковым голосом.

Дуня смотрела на меня и спокойно шла рядом.

Секунд десять. Потом она замечала очередной непомеченный ствол и бросалась к нему, натягивая поводок.

Дома, когда я работал, она лежала на ковре и смотрела мне в спину. Ее черные глаза были влажными от любви и какой-то собачьей грусти.

– Ну что ты так смотришь? – спрашивал я ее. – Скучно собакину?

Дуня виляла хвостом, приносила свою резиновую игрушку и предлагала поиграть в «а ну-ка, отними!».

И мы играли!

Дуня рычала, носилась по дому, оставляя везде клочья шерсти.

Потом она исправно давала лапу и садилась по команде.

Несколько дней мы жили мирно. Но потом… Ночью я проснулся от жаркого дыхания. Дуня стояла рядом с кроватью, положив голову на мою подушку.

– Ты что? – спросил я.

Дуня заскулила.

– Кушать? Пить?

Дуня тяжело вздохнула и положила лапу мне на одеяло.

– Хочешь спать рядом?

Дуня положила на одеяло вторую переднюю лапу, неуклюже задрала заднюю и залезла ко мне. Покрутившись, она отпихнула меня на край кровати, свернулась в клубок и заснула.

– Ну, привет тебе, – проворчал я. – И что мне делать?

Дуня сладко зевнула, не открывая глаз. Я включил лампу и стал читать. Дуня вздыхала, но терпела.

На следующую ночь я проснулся от прикосновения влажного холодного носа.

– Ну уж нет! – твердо сказал я. – Сейчас пять утра, у меня тяжелый день впереди, иди спать к себе на коврик.

Дуня села на попу, заскулила и посмотрела на дверь.

– Гулять? – возмутился я. – А по ушам?

Дуня наклонила голову и с укоризной стала смотреть мне в глаза.

– Не выдумывай, – сказал я. – На улице мороз, темень. Хорошие собаки спят без задних лап!

Дуня тихонько гавкнула, показывая, что она не очень хорошая собака.

– И что? – спросил я.

Дуня опять посмотрела на дверь

– Совесть у тебя есть? – задал я риторический вопрос.

Дуня завиляла хвостом.

– Нет у тебя совести, – констатировал я и стал одеваться.

Дня через два я пришел домой и увидел, что хрустяшки в кормушке лежат нетронутыми.

– Это что за безобразие! – возмутился я.

Дуня легла на спину и расставила лапы.

– Фу, какая противная собака, – сказал я, почесывая ей брюхо. – Так и похудеть недолго.

Дуня вскочила, завиляла хвостом и принесла свою игрушку.

– Никаких игр! – сурово сказал я. – Сначала надо хорошо покушать.

Дуня презрительно посмотрела на придвинутую кормушку, вытянула передние лапы и замотала головой.

Мой взгляд был суров, как у бабушки, внук которой отказывался есть манную кашу.

– Сначала обед, потом игры!

Дуня выпустила игрушку, потом снова подобрала ее и стала повизгивать.

– Бессовестная! – сказал я, вынул из холодильника кастрюлю с супом и разбавил хрустяшки бульоном.

Через десять секунд кормушка была вылизана.

Скоро приехали Дунины хозяева, и увезли ее домой. Через день раздался звонок.

– Что, Дуня взяла «на слабо»?

– Это как?

– Это так, что Дуня всегда проверяет, до какого безобразия она может дойти. Вы прогнулись, и Дуня начала устанавливать свои правила. Она великая дрессировщица!

– Ага, – признался я. – Мне пришлось выполнять все ее команды!

Потом, когда я приходил в дом, где жила Дуня, она радовалась мне больше, чем остальным.

Гости рассаживались за столом, а Дуня пробиралась между стульями и из-под стола, чтобы ее никто не видел, пристраивала голову мне на колени.

– Больше ты меня «на слабо» не возьмешь! – строго говорил я Дуне, обдумывая, какой кусочек мяса сунуть ей в рот, да так, чтобы никто этого не видел.

Диалоги

Первые слова

– Ты знаешь, какие первые слова скажет искусственный интеллект?

– Здравствуйте, люди?

– Нет, он скажет: «Спасибо, все свободны».

Куда захочешь

– Мы пойдем туда, куда ты захочешь!

– А зачем ты меня за руку тащишь?

– А ты еще не знаешь, куда захочешь.

Ночные мысли

– Проснулся ночью и стал думать.

– И о чем можно думать ночью?

– Когда все будут жить вечно, то с какого возраста мы будем выходить на пенсию?

Как Екатерина

– Я провожу ночи как Екатерина Великая.

– С гвардейцами?

– Если бы… Просыпаюсь как она – в четыре утра.

– Екатерина не страдала, она в это время работала – читала государственные бумаги.

– Я тоже работаю. Смотрю кино на планшете. Сейчас другие времена, другие технологии.

О любви

– Ну и как они?

– Он ее полюбил, полюбил и женился на другой.

Тост

– У меня тост. Я хочу выпить…

– А кто тебе мешает?

Новости истории

– Куда после смерти попали Адам и Ева?

– Опять в рай. Ад, вроде, еще не успели тогда сделать.

Фотографии

– В институте Сашка был красавцем, и все девушки просили у него фотографии.

– А у тебя не просили?

– Просили. Но только не мои, а Сашкины!

Как живут художники

– В Москве все художники в шоколаде: моему приятелю от богатеньких заказ за заказом идут.

– А как другие художники живут?

– А я с другими не общалась.

Хочу

– Хочу на ручки!

– Это как-то скромно. Скажи лучше, исполнение каких трех желаний ты бы попросила у золотой рыбки?

– Ну… Всегда быть богатой, красивой…

– И?

– И на ручки!

У предсказателя

– Говорят, что ты предсказываешь будущее. Вот скажи, мне стоит жениться?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что ты об этом спрашиваешь.

Ничего

– Скажи, вот чего ты достиг в жизни?

– Ничего.

– А что ты оставишь после себя?

– Ничего.

– И ты не страдаешь от этого?

– От этого должны страдать те, кто что-то от меня ждал.

Почти дзен

– Ты уже десять минут сидишь и смотришь на эту ветку. Это медитация?

– Нет.

– Ты думаешь о чем-то великом?

– Нет.

– Ты изучаешь, как осенью умирают листья?

– Нет.

– На тебя напала осенняя грусть?

– Нет, я жду, когда стихнет ветер, чтобы сделать снимок.

Куда он целится?

– Глянь, на фотографии именинник с ружьем.

– И куда он целится?

– В меня.

– Так ты рядом стоишь.

– Значит, промахнется.

Искусственный разум

– Ты не сможешь создать искусственный разум, который будет умнее тебя.

– Обижаешь! А почему?

– Из ревности.

Деньги

– У тебя куча денег! Почему ты их не тратишь?

– Но тогда у меня не будет кучи денег.

Врач

– Я стараюсь никому не говорить, что я врач…

– ???

– Иначе даже здоровые люди начинают думать, от чего бы им полечиться!

Дорога

– Туда ехать с двумя пересадками на метро.

– Да… хуже не бывает.

– Бывает. Если ехать на машине.

Аргумент

– Тебе разве нужен этот фонарик, зачем ты его покупаешь?

– Так он стоит всего семь долларов!

Герострат

– Ты что делаешь?

– Я геростратю, – сказал он, вырезая ножом на скамейке слово «Коля».

Дежавю

– Вроде я тут был.

– Дежавю?

– Красивое слово для склероза.

Собака

Собака тебя любила.

Ты мог ее воспитывать, серьезно с ней разговаривать, грозить пальцем и даже лупить по хвосту свернутой газетой.

Собака опускала глаза и пряталась за креслом.

Но потом она возвращалась, искала твою руку и засовывала под нее голову.

Собака хотела, чтобы ты ее погладил. Она не хотела быть в ссоре.

Потом собака постарела и стала болеть.

Ее шерсть стала тусклой, под ней прощупывались кости и какие-то шишки.

Собака знала это и перестала просить ее гладить.

Она была счастлива, когда просто лежала около стула, и ты не был против, если она слегка прислонялась к твоей ноге.

Этого кусочка тепла ей было достаточно.

Королева Инга

Инга часто просыпалась ночью, улыбалась и закрывала лицо руками. Она боялась, что свет улицы из окна и силуэт огромного платяного шкафа помешают ей запомнить промелькнувший сон.

Инга была уверена, что во сне ей показывают прошлую жизнь, когда она жила в далекой северной стране и часто гуляла по дорожке, ведущей от ворот старого замка к морю. Дорожка вилась между зелеными холмами, на которых лежали большие темные камни. Берег моря был высокий и крутой. Инга подходила к самому краю обрыва, куталась в длинный черный плащ и долго смотрела на серые волны, сливавшиеся на горизонте с мрачными тучами, из которых постоянно моросил мелкий холодный дождь.

Утром все пропадало. Инга уже не могла вспомнить свой замок, дорожку, холмы и серое море. Надо было умываться, завтракать и собираться в школу вместе с младшим братом, который всегда норовил спать до последнего, а потом с закрытыми глазами одевался, плескал холодной водой в лицо, делал глоток чая и с булкой в руке начинал искать тетрадки, которые надо было положить в портфель.

Они жили на первом этаже старого деревянного дома в крошечном городишке, затерянном в уральских горах. В доме было восемь квартир. Все жильцы знали друг друга с незапамятных времен, собирались вместе на похоронах и свадьбах, постоянно говорили, что их дом надо сломать и всех переселить в новые кирпичные башни, которые начинали строить на окраине городка. Там не будет мышей и тараканов, не будут лопаться от мороза водопроводные трубы, не будут скрипеть полы с огромными щелями, из которых зимой дуло холодом и сыростью.

Инга не прислушивалась к этим разговорам. Ей уже было пятнадцать лет, и она мечтала, что скоро уедет в большой город, где нет огромных луж на дорогах, где в канавах не валяются пустые бутылки и грязные тряпки, где ночью на улицах светят яркие фонари, где люди не ходят в магазин в ватниках и грязных сапогах. Этой мечтой она делилась только со своей подругой Танькой, которая тоже собиралась уехать в большой город и выучиться на парикмахера или косметолога.

– А ты, небось, в институт хочешь поступать? – спрашивала Танька.

– Ага, я хочу стать журналистом, чтобы ездить по разным странам и изучать историю, – говорила Инга и тут же вспоминала свои сны, в которых она бродила под дождем среди старых каменных стен.

– Мы в этих странах будем встречаться! – убежденно говорила Танька. – Я себе сделаю красивую прическу, выйду за богатого, и мы тоже будем ездить по разным странам.

Инга смотрела на редкие тонкие Танькины волосы, на ее широкий нос над маленьким, всегда недовольным ртом и ничего не говорила. Она вдруг поняла, что ей нужно чаще молчать. Инга научилась говорить сама с собой, ей казалось, что она говорит с той женщиной из северной страны, которая приходила к ней в снах. Кто та женщина, Инга не знала. В школьной библиотеке она нашла книжку про скандинавских королей и долго сидела перед зеркалом, сравнивая себя с картинками из книжки. Ей нравилось, что у нее узкое лицо с большими темными глазами и широким ртом с припухлыми губами. Черные волосы немного вились, были постоянно в беспорядке, но это ее не беспокоило. Беспокоил ее нос, он казался ей слишком длинным, но потом она увидела, что большинство королей из книжки были с огромными носами, и успокоилась. Ингу вполне устраивало, что она похожа на королей, пусть даже с такими носами. Родители ей намекали, что в ней намешано много разной крови, но на вопрос, кто были ее далекие предки, пожимали плечами и говорили, что помнят только своих бабушек и дедушек, которые ничем заметным не выделялись. Разве что один из дедушек однажды попал в тюрьму, но за что – никто не знал и знать не хотел. До этого он бросил семью и считался пропащим и никчемным человеком. Когда Инга спрашивала, почему ее назвали таким странным именем, родители улыбались и говорили, что они очень хотели, чтобы их дочка не была похожа на бесчисленных Тань, Наташ и Люб.

– Когда я рожала, то в палате нас было шестеро, – говорила мать. – И трое родили Наташек. А тут пришел отец и предложил имя – Инга. Мне понравилось, ты будешь чувствовать, что надо тянуться за своим именем, соответствовать ему! Женщина с именем Инга не может быть алкоголичкой и выносить помойное ведро в рваном пальто с клочьями ваты, торчащими из прорех.

– И потом, Инга – всегда Инга! – говорил отец. – Татьяна может быть Танькой, Елена – Ленкой, а Инга и в семь лет Инга, и в семьдесят!

Однажды Танька поймала Ингу в школьном коридоре, взяла под руку и утащила к лестнице – подальше от любопытных глаз.

– Я тут книжку прочитала! – сказала Танька ей на ухо, показывая что-то завернутое в газету. – Она почти запретная, всего одна в нашей библиотеке, мне ее Марья Степановна по знакомству дала на два дня. Я две ночи читала, оторваться не могла.

– А что за книга?

– Это про женщину, которой предложили стать ведьмой, а потом сделали королевой. Представляешь! Надо быть просто очень красивой, и тебя сделают ведьмой.

– Бред какой-то, – пожала плечами Инга. – Я, например, не хочу быть ведьмой.

– Ну ты дура что ли! – зашипела Танька. – Ведьмы летать могут. Хочешь на метле, хочешь на половой щетке! Я бы прямо сейчас села на щетку и улетела отсюда. У тебя дома все спокойно, а мы с матерью гадаем, придет отец пьяный или нет. Хотя он и трезвый тяжелый. Начинает гундеть про власть народам и землю крестьянам, да и меня начнет учить, как надо жить. Пьяный хоть упадет на диван и спит до утра.

– Я понимаю, но ведьмой быть не хочу. Я хочу быть журналистом.

– Ну и будь! – рассердилась Танька. – А книгу я тебе все равно дам почитать на два дня. Я Марье Степановне скажу, что не успела дочитать. Она добрая, простит.

Танька протянула Инге книгу. «Мастер и Маргарита» – прочитала Инга на обложке.

– Мастер – это полный козел и ботаник! – заявила Танька. – За что его Маргарита полюбила – не знаю. Ты можешь сразу начинать с того, как Маргарите волшебный крем подарили. Там еще история всякая, ты ее тоже пропускай.

– Сказка все это, – сказала Инга, листая книгу. – Сатана, ведьма, бал, королева, кот какой-то…

– Это не сказка, – прошептала Танька. – Там про полнолуние… Я тебе по секрету скажу, что когда полнолуние, то я спать не могу, стою у окна и кажется мне, что лечу куда-то… Я как прочитала, то сразу подумала, что это книга про меня.

– Ну, ладно, – улыбнулась Инга. – Если про тебя, то я почитаю. Через два дня верну.

Под утро Инга закрыла книгу и прошептала: «Нет, Танька, это не про тебя, это про меня!».

Инга опять открыла книгу и, полистав страницы, нашла слова: «Как причудливо тасуется колода! Кровь!». Взяв с тумбочки зеркальце, Инга долго смотрела на свои глаза, нос, распухшие губы, которые она беспощадно кусала, когда читала книгу. Потом потушила лампу, встала с кровати и тихонько, чтобы не разбудить сопящего Сережку, подошла к окну. По небу плыли желтые ночные облака, где-то за ними была луна, но сейчас вместо нее только светлое пятно. Инга вдруг почувствовала, как забилось ее сердце. Оглянувшись на спящего Сережку, она подошла к шкафу, где в одну из дверок было вделано большое зеркало, и сняла ночную рубашку. Зеркало отражало стройную фигурку, с набухшими грудками, с темными растрепанными волосами, огромными, чуть блестевшими глазами. Инга приподнялась на цыпочки, глубоко вздохнула, заложила руки за голову, закрыла глаза и представила себя в полете над ночными облаками, в серебряном свете луны, среди мерцающих звезд.

Тут засопел Сережка, сбросил во сне одеяло и тихонько застонал. Инга подошла к нему, укрыла, погладила по голове и, надев рубашку, нырнула в свою еще теплую постель.

– Ну, как? – спросила Танька на перемене.

Инга пожала плечами.

– Сказка, но написано хорошо. Я скоро дочитаю и завтра книгу принесу.

Но на следующий день книга не появилась в руках у Таньки. Она была положена в пакет и приклеена лейкопластырем к днищу платяного шкафа. «Танька, прости, – шептала Инга, пряча коробочку с пластырем в домашнюю аптечку. – Эта книга должна быть со мной, там каждое слово написано для меня!».

– Как потеряла? – Танька был ошарашена. – Да в нашем городишке даже спичку негде потерять! Иди сама к Марье Степановне и все ей объясняй.

– Так… – Марья Степановна, сухонькая женщина с пучком седых волос на затылке, была очень расстроена. – Это такая редкая книга. Я даю вам, девочки, месяц, чтобы вы нашли книгу. Она не могла пропасть, найдите и верните.

Через месяц книга не нашлась. Инга читала ее, когда дома не было родителей. Чтобы не возбуждать интерес Сережки, Инга надела на книгу красную пластиковую обложку, и она стала неотличимой от ее учебников. Некоторые страницы Инга уже знала наизусть. Она теперь ходила по улицам и всматривалась в лица прохожих, пытаясь найти кого-нибудь из героев книги, случайно забредших в ее городок. Но никого не было: ни Азазелло с его волшебным кремом, ни кота, который превратился в юношу-шута, ни мрачного рыцаря Коровьева, ни всесильного Воланда, ни Мастера, с его романом и странной любовью необыкновенной женщины. Все было серо, знакомо и тоскливо.

Вскоре мать достала из почтового ящика письмо, где им предлагалось или вернуть книгу, или заплатить большой штраф.

– Какая книга? – спросила мать, положив письмо на тумбочку в прихожей и начав снимать сапоги.

– Я потеряла библиотечную книгу, – тихо сказала Инга.

– Где ты ее могла потерять? – удивилась мать.

– Не знаю, я ее уже месяц ищу, видимо придется платить штраф.

– Вот сама и плати! – внезапно рассвирепела мать и ударила ее сапогом по спине. – Умеешь терять, умей и зарабатывать.

Инга ничего не ответила и ушла к себе в комнату. Там она села на кровать и заплакала.

– Ты чего? – подошел к ней Сережка.

– Отстань! – Инга вскочила с кровати, пошла в прихожую, схватила куртку, надела сапожки и выбежала из дома.

Через месяц книга нашлась. Пластырь отклеился, и книга упала на пол, где ее увидела мать, протиравшая полы.

– Ладно, – сказал отец. – Два раза за один поступок не наказывают. Это не вещь, а книга – воровством считать не будем… Если так получилось, значит, нужна она ей.

Ветер гонял по дорожке Александровского сада желтые листья берез. День оканчивался темно-золотым закатом, купола храма Христа Спасителя темнели на фоне сверкающего неба. Было тепло и необычно пустынно. Мы сидели на скамейке с женщиной лет тридцати пяти, ее темные волосы трепал теплый ветер бабьего лета, темные очки скрывали глаза, узкое лицо было бледным и усталым.

– Ну вот, писатель, – сказала женщина, – теперь ты знаешь историю про девочку Ингу. История не очень красивая, но девочка, хоть и выросла с тех пор, ни капли не сожалеет о случившемся. Книгу эту возили по всей стране, сейчас она в Москве, со штампом уральской библиотечки на семнадцатой странице. Если хочешь, напиши об этом рассказ.

Я смотрел на женщину, видел ее грусть и не понимал, что надо сейчас сказать, чтобы она улыбнулась. Это была случайная встреча. Мой путь часто проходил через Александровский сад, и я обратил внимание на худенькую женщину в темных джинсах и черном свитере, которая почти каждый день сидела на скамейке около березок. Сегодня я подошел к ней и спросил, не Азазелло ли она тут ждет. Женщина вздрогнула, сняла темные очки, посмотрела на меня немного близорукими глазами и вздохнула:

– Допустим, что так, но ведь вы не Азазелло.

– Внешность обманчива.

– Хорошо, вы – Азазело. Но зачем вы мне сейчас? Жилищный вопрос я решила сама, Летать на самолетах удобнее, чем на половой щетке, красотой я не обижена, да и косметические кабинеты мне продадут молодильный крем не хуже вашего, который пахнет болотной тиной. А пропащего Мастера у меня нет и просить мне не за кого.

– А вы хотите встретить Мастера?

– Хочу, он ведь выиграл кучу денег.

– Он еще роман написал.

– Романы я и сама могу писать.

– Так вам нужны только деньги Мастера?

– Нет, я сама зарабатываю, в отличие от героини романа.

– А зачем вам Мастер с деньгами?

– Мастер с деньгами – это совсем другой мужчина, чем без денег. Он уверен в себе, он великодушен и щедр, он может написать роман или просто совершать бездумные поступки ради женщин.

– Ну, я вам желаю… – начал я и осекся.

То ли случайный солнечный луч пробился сквозь листву, то ли слезы блеснули в ее глазах, но я увидел, как вспыхнула искра в ее взгляде, как она погасла под густыми ресницами, как снова открылись огромные глаза, увлекающие, бездонные, от которых теряешь голову и совершаешь глупости.

– Кто вы? – спросил я. – Я вас где-то видел.

– «С разбега сшиблись кони и на дыбы взвились, потом друг мимо друга как ветер понеслись». Возможно, если вы были участником рыцарского турнира.

– Есть другие варианты?

– Может, вы были матросом на каравелле, которая перевозила меня из Швеции во Францию?

– Нет, я был тогда поэтом в маленьком итальянском городке.

– Я заезжала в Италию, возможно, вы тогда меня и видели.

– Да, я помню… я шел по дороге, меня обогнала карета, запряженная шестеркой лошадей, за ней скакала дюжина вооруженных всадников. Карета остановилась около большого дерева, вам накрыли столик с напитками и фруктами, вы вышли в светло-сером дорожном платье.

– А что у меня было в руках?

– Книга… Это была книга Данте…

– Про книгу вы помните, а вот с автором ошиблись. А вы, случайно, не писатель?

– Сейчас все писатели…

– В общем, да… а хотите, я вам расскажу историю про книгу и девочку, которая поняла, что была королевой?

– Да…

Женщина надела темные очки и начала свой рассказ о том, что нужно закрывать лицо руками, когда проснулся и очень хочешь запомнить свой сон.