Владимир Александрович Андриенко
Враг фараона
– Этого не случится, Хоремхеб. Божественный Атон не допустит падения Египта. Так говорит фараон.
– Послушай, Нехези, ты не во дворце фараона и хватит нести этот бред о божественном Атоне. Ты сам-то врешь в него? В то, что он единственный бог, а других нет?
– Раньше после разговоров с умершим недавно Йуйем, дедом Эхнатона, верил. Верил не в Атона –в правоту дела фараона. Старик умел убеждать, и был умным человеком. Но теперь все больше сомневаюсь в этом. Мой дядя Бата, вообще не верит ни в каких богов.
– Но кто же тогда управляет всем, если богов нет? – спросил Ракеш.
– Бата говорит, что всем управляет разум. Некий вселенский разум, который знает всему меру.
– Иными словами управляет бог? – спросил Хоремхеб. – Что же такое вселенский разум, как не разум божества?
– Этот диспут не по мне, Хоремхеб. Об этом станешь спорить с Бата, когда вернешься в Фивы. Он любит такие разговоры. А мне после решения дела с храмом стоит решить еще один вопрос.
– Какой же? – спросили Хоремхеб и князь Ракеш.
– Мне поручено разобраться в убийстве египетского уполномоченного в Палестине и Сирии Бихуру и доложить об этом Его святейшеству фараону Эхнатону.
– Ну, это совсем просто, Нехези. Египетский наместник пал жертвой собственной глупости. Много скандалил я с этим Бихурой в свое время. Он абсолютно не понимал, что здесь происходит, и неумными действиями только усугублял конфликты. Скажу тебе честно, что это радость для нас, что его зарезали.
– Вот как? Но мне нужен более четкий отчет для Его святейшества.
– Я все подготовлю. Вернее, это сделают писцы Ракеша. Фараон будет доволен твоим отчетом. К тому же ты срубил голову тому, кто всадил меч в тело Бихуры.
– Вот как? Значит, убийца Бихупры наказан? Большего мне и не нужно, Хоремхеб…
***
В церемониальном зале с колонами города Кумиди для приема посланцев иных городов и стран через две недели собрались множество знатных жителей города. Кроме того, сюда прибыли гонцы их других городов – союзников Египта, еще сохранивших верность фараону. Они узнали о прибытии важного сановника Эхнатона и хотели излить ему свои жалобы, проблемы и пожелания.
Для посланца фараона был поставлен посреди зала рядом с креслом правителя большой стул черного дерева. На нем восседал Нехези в торжественном облачении царского посланца. На его обнаженной груди сияло драгоценное ожерелье, подарок Йуйя, а голову украшал калаф со знаками полномочного наместника фараона Египта. В руках Нехези держал золоченный деревянный жезл – знак его высокого сана.
Вокруг для торжественности толпились египетские офицеры из отряда Хоремхеба и слуги самого Нехези. Здесь же стоял у кресла и сам Хоремхеб.
Правитель города Ракеш с позволения посланца фараона позволил гостям приблизиться и представил пришедших:
– Это правитель Библа князь Риб-Адди, верный слуга Его святейшества фараона.
Старик с седыми волосами в роскошной одежде, увешанной драгоценностями низко склонил голову в знак почтения.
– Фараон Верхнего и Нижнего Египта, живущий в правде, Эхнатон, – начал свою приветственную речь Нехези, – знает о твоей верности и о твоей службе и помнит о тебе, князь Риб-Адди.
– Я служил верой и правдой фараону Аменхотепу III и верен его сыну фараону Аменхотепу IV, – произнес старый князь.
Риб-Адди назвал Эхнатона его старым именем – Аменхотеп. Его было запрещено произносить в Египте, уже несколько лет. В корне старого имени повелителя было скрыто имя бога Амона, которое в Египте преследовалось, и его повсеместно уничтожили на всех памятниках. Но Нехези не стал сейчас заострять на этом внимания.
– Фараон помнит о твоей верности трону Верхнего и Нижнего Египта.
– Тогда может быть ты, господин, донесешь до ушей Его святейшества, что положение моего города критическое. Племена хабири наседают и мешают торговле.
– Мы разгромили во имя фараона большой отряд этих самых хабири под стенами Кумиди всего неделю назад.
– Я слышал об этой победе и славлю имя великого фараона и твое, господин. Но хабири не единственная угроза для верных фараону. Наемники-бедуины князя Азиру также не дают нам покоя. Но самый опасный враг, что может обрушиться на нас, это хетты. И я униженно прошу фараона прислать нам войска. И сделать это нужно как можно быстрее.
– Я передам фараону твое послание, князь!
– Буду ждать милостивой помощи владыки Египта….
***
На следующий день после отличного отдыха и принятой ванны Незези с Хоремхебом наслаждались вином из личных запасов князя Ракеша.
– Я хотел спросить тебя, Нехези, а ты излечился от своей страсти к девушке, что мы некогда нашли в статуе Сфинкса?
– А почему ты спросил об этом? – Нехези посмотрел на офицера.
– Там у бассейна, где были красивые рабыни, ты оставался грустным. Да и ранее, когда Ракеш хвастал перед нами своими девочками, ты мало смотрел на их прелести. Разве не так?
– Я по-прежнему не могу забыть эту женщину, Хоремхеб. Её имя Мерани.
– Вот чего никак не могу понять. Ну, если тебе отказывает одна женщина, то возьми другую. В крайнем случае, купи рабыню. Ведь средства у тебя есть!
– Легко сказать, Хоремхеб. Я всех сравниваю с Мерани, и все они проигрывают. Она ушла от меня, и я все еще никак не могу её забыть.
– Ушла? – не поверил Хоремхеб. – Ушла от тебя? Но она нищая побродяжка. Где она еще найдет такого как ты?
– И это одно из отличий этой женщины от других. Она независима и ей не нужен господин. Это она делает мужчин своими рабами. И в её сетях не только я, Хоремхеб. Еще в Фивах она соблазнила молодого офицера из корпуса Амона, и он всюду следует за ней и служит с верностью собаки. Она не держит его при помощи цепей. Нет. Она гонит его от себя. Но он согласен служить ей за один только взгляд.
– Не понимаю. Я, конечно, слышал о таком, но не понимаю.
– А человеку этого и не дано понять. Я сам не могу объяснить, почему я люблю Мерани. Почему я стремлюсь только к ней, хотя знаю, что она мною играет и я в её жизни не единственный.
– Может быть это колдовство? Она попросту околдовала тебя?
– Я тоже так думал вначале, но если это и колдовство, то оно особого свойства. И если разгадать его тайну, то можно стать богом.
– Ты стал говорить не как воин, Нехези.
– А я и не воин, Хоремхеб. Я писец великого господина Эйе. Писец и секретарь. И такие рассуждения характерны для всякого писца. Ведь мы писцы, переписывая папирусы, познаем мудрость.
– Лучше быть воином и не думать о таких вещах вообще, Нехези. Ты отлично умеешь сражаться. Так бери в руки меч и становись рядом со мной. Брось свои папирусы, и я помогу тебе забыть твою Мерани.
–Дело в том, Хоремхеб, что я сам не желаю её забывать.
– А тебя не заставляют жениться там при дворе? Насколько я знаю, Эхнатон обожает устраивать судьбы придворных женщин, которые состоят при царице Нефертити.
– Меня постоянно осаждают эти женщины, Хоремхеб. И особенно госпожа Небти. Эта поставила своей целью заполучить меня. Но мне противна эта женщина. И запах её кожи не вызывает во мне ничего кроме отвращения.
– Так она метит заполучить тебя в постель, или в качестве мужа?
– Думаю, что она хочет и того и другого. Я много раз пытался ей объяснить, что близость с ней не доставит мне никакого удовольствия. Но она ничего не желает понимать.
– Хорошо, что я далек от придворных женщин. Наши женщины, взятые на меч в бою, всегда покладисты и не надоедают нам. А шлюхи еще лучше. Я в последнее время думаю, что они лучшие женщины на свете.
– Но придворные шлюхи не так покладисты, как те, к которым ты привык, Хоремхеб.
– Вот я и говорю – хорошо, что я так далеко от двора фараона. Но куда ушла от тебя твоя Мерани?
– Если бы я мог это знать, Хоремхеб….
Глава 2
Друг фараона говорит правду.
1353 год до новой эры
Десятый год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
Ахетатон
Десятый год правления в Верхнем и Нижнем Египте фараона Эхнатона7 был удачен на различные посольства, и у владыки могло создаться впечатление, то его уважают и боятся не меньше, чем самого Тутмоса-завоевателя.
Зависимые от Египта князья и цари постоянно посылали к нему своих посланцев. Они привозили дань и целовали золотые сандалии фараона. После таких приемов владыка вел послов в великолепный храм Атона8, и тот оглашался приветственными гимнами в честь нового бога.
Затем гости обходили строй личной гвардии повелителя Египта и восхищались бравым видом солдат империи и их оружием.
В такие моменты послы, видя великолепный по роскоши город Ахетатон9, поражались могуществу владыки Египта и силе его слова. Но за пышным фасадом сама империя уже сумела потеряться и развеяться в прах. Уже не существовало той великой армии, которая наводила трепет на Сирию и Палестину, которая заставляла царей Ассирии и Вавилонии слать подарки и заверения покорности фараонам.
Получая дани по заведенной многолетней привычке, Эхнатон думал, что это милость Атона сопровождает его царствование. Но новый бог был здесь совершенно ни при чем. Работала привычка поклоняться сильному царю, а Эхнатона многие еще почитали таковым. Ведь по одному его слову построили новую столицу, были воздвигнуты великолепные храмы Атону в Гелиополе, Мемфисе, Гермополе, Нубии, Крокодилополе, Файюме, Фивах. Кто еще из земных владык способен на такое свершение?
Но финансовая структура египетской империи разрушалась. Армия разваливалась и теряла боеспособность под началом бездарных военачальников. Ирригационная система начала приходить в упадок, что в дальнейшем могло вызвать большой голод. Громадные средства по-прежнему уходили на пропаганду нового религиозного культа.
В стране зрело повсеместное недовольство политикой фараона. В оппозицию власти ушли жрецы лишенных государственной поддержки и ограбленных храмов старых традиционных богов Египта. Особое недовольство испытывали жрецы храма Амона-Ра, желавшие вернуть руководящее положение в стране. Их проповеди находили благодарных слушателей среди крестьян, задавленных налогами и общественными работами, военных, лишившихся заработка, ремесленников, писцов и многих других.
Глухого ропота недовольных было не слышно только в новой столице Ахетатон. Здесь все пели вечную славу Атону и фараону Эхнатону. Здесь за государственный счет строились гробницы чиновников и жрецов Атона и на них изображались деяния нового фараона, сценки награждений и благополучия империи при новом культе. Роскошь в столице не знала границ, и фараон не знал меры в своей щедрости к тем, кто сумел ему угодить.
Сам фараон вместе со своей женой любил бродить по городу и наслаждаться его шумом в сопровождении небольшой охраны. Он совершенно сломал старую традицию фараонов показываться народу только в исключительных случаях подобно живым богам в пышном облачении в сопровождении свиты осыпанных золотом придворных.
Теперь все было не так. Фараон подходил к лавкам ремесленников и интересовался их жизнью и отношением к новому культу. Те наперебой начинали расхваливать его царствование и милость к ним Атона, единственного бога и владыки жизни. Правда маршруты движения фараона разрабатывались Мерира, верховным жрецом Атона, и все живущие в это зоне получали инструкции, что и как говорить фараону.
После таких прогулок Эхнатон еще более утверждался в своей правоте и произносил длинные речи о правильности поклонения богу Атону и благоденствии, что ниспадет на Египет, если его план будет реализован до конца.
***
Нехези сразу понял, что все его слова по поводу положения в Сирии и Палестине на фараона действия не возымеют. Но выполнить данное обещание считал своим долгом.
Во время малого утреннего приема, он был допущен лицезреть владыку. Фараон обрадовался, увидев его, и подозвал ближе:
– Ты выстроил храм Атону, как мне доложили бывшие с тобой архитекторы. Я рад тому, что свет истинной веры скоро зальет благодатью народы Сирии. Ах, если бы все мои слуги были такими расторопными и трудолюбивыми как ты, Нехези. Но они льстивы и лукавы и гоняться за материальными благами больше чем за светом истинной веры.
– Я верный слуга фараона, – скромно ответил Нехези.
– Я знаю это и потому никогда не жалел, что даровал тебе титул Друга фараона! – владыка повернулся к придворным. – Вот образец служения долгу и образец служения Атону! Кто не заботиться о своей личной выгоде, но думает о благе народов, которым откроется милость Атона – всегда достигает успеха. Так должен поступать каждый и тогда Египет достигнет истинного процветания.
–Слово и воля фараона! Внимание и повиновение!
–Я всегда по достоинству награждаю верных! Нехези строил храм Гем-Атон в Нубии, и все прошло без недовольства и неповиновений, которые нужно было бы гасить посылкой войск. А почему в Гелиополе, все было не так? Почему там затянули строительство и почему допустили бегство работников?
Придворные молчали. Они чувствовали, что владыка начинает гневаться, и такие его приступы были чрезвычайно опасны.
–А я сам отвечу вам на этот вопрос! Нехези руководствуется необходимостью возвеличивания имени Атона! И потому Солнце помогает ему в его работе. А кое-кто думает больше о собственной выгоде. И бог не хочет замечать их стараний, ибо эти старания недостаточны! Как тебе удалось выстроить храм Атону в Сирии столь быстро, Нехези? Расскажи им!
–Правитель Кумиди Ракеш во всем помогал мне в выполнении приказа и воли фараона. Также реальную помощь оказал верный подданный владыки Египта Хоремхеб.
–Вот! – вскричал фараон. – Нужно только выполнять мою волю и более ничего! А если нет верных подданных, и никто не желает идти по пути Истины, то, что же делать? Ты, Мерира, постоянно твердишь мне о заговорах и неповиновении. Ты просишь применить решительные меры, но неповиновения не становиться меньше? Почему? Ответь!
–Твои враги и враги божественного Атона плетут нити заговоров. Они стоят на пути новой веры и благополучия Египта, – заговорил Мерира. – Кто это такие? Бывшие жрецы Амона-Ра, Птаха, Себека, Осириса, Исиды. Они потеряли своих доходы и хотят их вернуть. Они так и не смирились с твоей волей, о, владыка Египта. Мои люди ловят их и казнят. Но негодяи, пользуясь помощь демонов ночного времени, умело скрываются и даже осмеливаются убивать верных.
Эхнатон немного успокоился и подошел к Мерира:
– Ты верный слуга фараона и бога Атона. Но помни, что бог выше земного царя и тот, кому всем надлежит поклоняться –это Солнце, Атон, что дарует нам свет и тепло!
Жрец Атона возвел руки и запел гимн божеству. За ним подхватили слова свешенной песни все присутствующие и сам фараон:
Твой восход прекрасен на горизонте,
О живой Атон, зачинатель жизни!
Когда ты поднимаешься на восточном
горизонте,
Ты наполняешь каждую страну своею красотою,
Ибо ты прекрасен, велик, блестящ, высоко над землею,
Твои лучи объемлют все страны, которые ты сотворил!
Нехези знал, что фараону сообщили о сражении под стенами Кумиди, но владыка не желал и вспоминать об этом факте. Война совершенно его не интересовала. Он ликовал от того, что в Сирии появился новый храм, и религия Атона вышла за пределы Египта.
– Я должен доложить Его святейшеству еще несколько важных новостей из Сирии, – произнес Нехези, и придворные с удивлением посмотрели на него.
Эйе хотел предостеречь своего секретаря от опрометчивого поступка, но не успел. Его попытка отвлечь Эхнатона от Нехези не удалась.
– Подожди, Эйе. Что ты хотел сказать, Нехези? – фараон был сегодня к нему милостив. – Ты задумал строить новый храм Атону в Палестине? Если да, то я обещаю тебе мою поддержку и все средства, какие захочешь.
– Тот день, когда в Палестине будет не один храм Божественному Атону неделек, владыка. Но сейчас я бы хотел сказать не о храме Атону, а о положении дел в Сирии и Палестине.
– Вот как? И что же ты хочешь мне сообщить? – Эхнатон опустился в кресло.
– Это послание от верного фараону Риб-Адди, князя Библа. Позволь прочитать его, о владыка? Оно находиться у чати твоего величества Эйе.
– Читай! – кивнул Эхнатон.
Эйе развернул папирус и стал читать:
«Пишу моему повелителю, владыке Верхнего и Нижнего Египта, живущему в правде, фараону Эхнатону. Я верный слуга владыки Египта Риб-Адди дерзнул потревожить слух повелителя, моего владыки-царя. Вся земля твоего верного слуги близится к гибели.
Все земли царя здесь могут быть потеряны из-за постоянных вторжений врагов моего повелителя. Я как мог, отражал все атаки и исправно платил положенную дань моему господину – фараону Верхнего и Нижнего Египта. Но взгляни на страну Шири, мой повелитель. Её князья окончательно потеряны. И многие из них вместо помощи, сами стали моими и твоими врагами. Пока суда были на море, сильная рука царя удерживала Нахарину и Каш, но теперь племена диких хабири заняли города царя. Ни одного князя нет более у моего владыки фараона на этих землях. Все они сокрушены или перешли в стан врагов. Нет у нас здесь достойного войска, чтобы поддержать славу моего повелителя фараона.
Я прошу моего повелителя прислать мне войска Египта, которые смогут поддержать славу и волю моего фараона. Если не будет войска в этом году, пусть царь пришлет своего офицера взять меня и моих братьев, чтобы мы могли укрыться около нашего владыки».
– Что это? – Эхнатон никогда не интересовался географией тех мест и слабо представлял себе стратегическое значение Нахарину и Каша. – Он не желает сражаться? Я все верно понял? Он хочет сбежать из своего города?
– Этот Риб-Адди никогда не вызывал моего доверия, о, владыка, – вставил свое мнение Маи, верховный военачальник всех войск Египта. – Не думаю, что владыка должен принимать его у себя в Ахетатоне.
– Риб-Адди, верный слуга фараона и Египта. Он оказал множество важных услуг, – возразил Нехези. – Почтенный Маи забывает, что я только что вернулся из Сирии и знаю обстановку в Сирии и Палестине. Такое же послание я привез к моему повелителю от Ракеша и Хоремхеба. Все умоляют прислать войска. А если мы станем предавать наших союзников, то у нас их совсем не останется.
– Но я дал Хоремхебу два корпуса ливийских наемников, – ответил Эхнатон. – И он обещал мне навести порядок и приструнить наших врагов. Что же ему еще нужно?
– Хоремхеб, о, владыка, одержал в Сирии множество побед, и достоин всяческой похвалы.
– Но, тем не менее, он просит войск снова? – с усмешкой спросил Маи.
– Потому что его два корпуса сократились в численности за это время вчетверо. У него много дезертиров, ибо средства на содержание войск для него не поступали никогда. Повелитель, в Сирии положение весьма серьезное. Кочевники хабиру совсем обнаглели и захватили множество городов. Хоремхеб опасается, что нам придется уйти из Сирии и Палестины. И тогда хетты придвинуться к нашим границам в Дельте.
– У меня мир с царем Хаттуссили. И разве есть повод опасаться царя хеттов?
– Хоремхеб считает, что за всеми нашими негораздами в Сирии стоит именно царь Хаттуссили. Но действует он пока чужими руками. Вожди хабиру ездят на хеттских колесницах и вооружены хеттским оружием. Разве это просто совпадение? Хабиру уже захватили Дамаск и Кадеш и контролируют все торговые пути. Мы также потеряли контроль над Мегидо, Гезером и Аскалоном. А эти крепости обладают важным стратегическим положением.
– Маи, – фараон посмотрел на своего военачальника. – Неужели там все так серьезно?
– Нет, о повелитель. Волею божественного Атона, мы сохраним все, что принадлежит нам. Просто господин Нехези, наверное, недостаточно верит в могущество Атона.
– Я верю в Атона единственного и неповторимого бога творца! – вскричал Нехези. – Но и словами Хоремхеба не следует пренебрегать.
– А у меня иные сведения насчет Хоремхеба! – громко заявил Мерира. – Мои глаза и уши есть везде в Египте и его провинциях. Мне донесли, что Хоремхеб неуважительно отзывался о повелителе и критиковал проводимые им для блага страны реформы. Не специально ли он желает в угоду нашим врагам раздуть войну?
– Повелитель! – вскричал Нехези. – Хоремхеб сейчас единственная надежда Египта в Сирии. Это ваш верный слуга и настоящий солдат. Я ручаюсь за него головой!
Эхнатон не нашелся сразу что сказать (Нехези успел немного сдержать его гнев) и принять решение относительно Хоремхеба. А своих решений, как известно, фараон никогда не менял.
– Я верю тебе, Нехези. Пусть Хоремхеб и дальше командует нашими корпусами в Сирии. Но о посылке туда войск не может быть и речи. Пусть обходиться теми силами, что у него есть. И пусть просит наших союзников исполнять свой долг и сражаться во имя фараона и во имя божественного Солнца!
– Слово и воля фараона! Внимание и повиновение!
– У тебя есть еще прошения ко мне из Сирии и Палестины? – фараон посмотрел на Нехези с недовольством.
– Да, о, повелитель. У меня их еще четыре.
– И все просят прислать войска? Я сегодня не стану их слушать. Мне надоели разговоры о войне. Мерира!
– Да, повелитель.
– Идем со мной, я должен тебе кое-что рассказать. А ты, Эйе, придешь ко мне с этими посланиями завтра. А лучше еще позже.
***
Когда фараон удалился, Эйе подошел к Нехези.
– Ты что себе позволяешь? Ты думаешь, если ты Друг фараона, и если ты удачно выполнил порученное тебе дело, то ты можешь вот так дерзить фараону?
– Но я не дерзил ему, а только сказал….
– Но я предупреждал тебя, что этого говорить владыке не следует. Разве не так?
– Так, господин. Но я обещал Хоремхебу, что….
– Иными словами ты нарушил мое повеление молчать. Ты хотел все сделать по-своему, и что получилось? Твой Хоремхеб едва не лишился головы. Ты хоть это понимаешь? Маи едва не уничтожил его сейчас. Да и твое собственное благополучие висело на волоске. Эхнатон хочет слышать только о храмах Атона и о новом культе. А сейчас его характер совсем испортился. Он закипает от малейшей искры. И в гневе он страшен. Может и тебя отправить в казематы, где работают палачи Мерира? А там шутить не любят.
–Но что же делать? Ведь Хоремхебу нужна помощь, господин. Я же тебе все рассказал. Неужели и ты ничего не понял, мой господин? В Сирии и Палестине наши дела совсем плохи.
– Да все я понял, Незхези. И мне это известно и без докладов Хоремхеба. Я ведь занимаюсь международными делами Египта. И я хорошо знаю, что происходит в Хеттии, Палестине, Вавилонии, Ассирии и в других станах. Но не все так просто как тебе кажется.
– Но что же делать?
– Ничего не делать без моего приказа. Не забывай, что ты мой секретарь и писец. И ты состоишь при моей особе.
– Я это всегда помню, господин. И верность тебе я сохраню всегда.
– Я верю тебе. Ты не переметнешься к моим врагам, и ты все без утайки рассказал мне о твоих отношениях с Мерира. Это хорошо, Нехези. Но это не главное сейчас. Мне нужно чтобы мои верные слуги доверяли мне во всем и делали так, как я скажу. В Египте назревают большие события.
– События? – не понял Нехези своего господина.
– Но сейчас не будем более говорить об этом. В этом дворце и стены имеют уши. Отправляйся к скульптору фараона Тутмосу и последи за тем, чтобы во дворец доставили новую статую нашего повелителя….
***
Сидящая на троне статуя фараона, в торжественном облачении, которая был изваяна скульптором, смотрела на Нехези своими громадными каменными глазами. Он поразился тому, как точно скульптор передал лицо повелителя Египта. Фараон у него получился как живой. Мастер подчеркнул все физические недостатки владыки Верхнего и Нижнего Египта: худые руки, полные бедра как у женщины, выпуклые злые глаза, вялые дряблые щеки, выступающий вперед лоб.
– Ты сотворил лучшую статую повелителя, – восхищенно прошептал Нехези.
– Твоя похвала радует меня. Может и самому фараону эта статуя понравится. Я сделал Его святейшество таким, как видел его месяц назад, когда был удостоен чести присутствовать на большом приеме во Дворце.
– Фараон любит, чтобы его изображали таким, каков он есть. Лести скульпторов он не переносит.
– Я и сам такой скульптор, который не умеет льстить. Я хочу ваять людей такими, какие они есть, чтобы те, кто станет жить после нас, имели представление о своих предках. Вот эта статуя должна ясно показать, что повелитель страдает. Он болен, и ему не до дел государства, но долг вынуждает его сидеть на троне и принимать государственные решения. Именно, таким он должен запомниться потомкам.
– Его святейшество повелел доставить твою работу во дворец. И если она ему понравится, то владыка будет щедр в своей награде.
– Для меня важна одна награда, – ответил скульптор Тутмос, молодой человек которому не было еще и 25 лет от роду. – Я хочу сделать скульптурный портрет Нефертити. Её красота заслуживает того, чтобы сохраниться в веках.
– Таких портретов сделано уже много, Тутмос, – сказал Нехези.
– Да. Но ни один из них точно не передал её неповторимости и красоты. Я бы сделал его по-другому.
Нехези приказал слугам со всей осторожностью доставить статую во дворец. Для скульптора Тутмоса он предоставил свои носилки.
Сам он решил пройти по городу без сопровождающих и охраны. Пусть себе скульптор насладиться комфортом.
Писец прошелся по кварталу ремесленников и у лавки медника неожиданно встретил Пэнтоэра. Тот торговал медный кувшин и ругался с хозяином лавки, пытаясь сбить цену.
– Смотри на чеканку, нечестивец! – кричал торговец. – Ты видишь изображение солнца Атона! Смотри, я изобразил его, как надо изображать великое Солнце! Чего же ты торгуешься? Да я больше должен брать!
– Сам ты нечестивец! Требуешь за медный кувшин непомерную плату и еще смеешь мне выговаривать! Да я сейчас снесу тебе голову!
– Успокойся, Пэнтоэр! – весело произнес Нехези, приблизившись к лавке. – Я куплю тебе этот кувшин. Пусть возьмут с меня сколько он стоит.
– Слышал, что сказал господин? – Пэнтоэр взял кувшин с прилавка.
– Куда мне направить слугу за платой? – спросил торговец. – Пусть великий господин назовет свое имя.
–Меня зовут Нехези. Я писец чати фараона Эйе.
– О! – торговец вскрикнул. Он явно много слышал об Эйе. – Такая честь для моей лавки, господин. Я, конечно, знаю твой дом, господин. Прости, что не узнал тебя.
– Пришли ко мне своего раба или слугу и тебе заплатят. А теперь скажи мне – ты доволен своей жизнью?
– Я, господин? – переспросил торговец.
– Ты. Вижу на изделиях, которые ты продаешь, знак солнечного диска. Это должно помогать тебе в твоей торговле. Не так ли?
– К сожалению, мои товары слабо берут за пределами Ахетатона и мне здесь приходиться поднимать цену, чтобы не быть в убытке.
– Пойдем, господин, – Пэнтоэр потянул Нехези прочь от лавки. – Сейчас везде цены подняли. Торговля сильно упала в последнее время. И об этом я могу тебе рассказать не хуже торговца.
Они отошли от лавки, и пошли по широкой улице между белыми аккуратными домами.
– Город разросся и продолжает расти. Я удивляюсь сколь много народу пытается сюда переселиться, господин.
– Жить в столице всегда выгодно. Здесь храмы жрецов и нужды культа стоит обслуживать. Храмы Амона в Фивах запустевают, ибо их теперь никто не финансирует. Приход средств от верующих также пресекся. Культ Амона-Ра ныне – культ запрещенный. Сам понимаешь, чем это грозит. Хотя в Фивах и других городах множество египтян тайно поклоняются старым богам. Вот и суди сам, Пэнтоэр.
– Как у тебя все прошло при дворе, господин?
– Фараон Эхнатон благодарен нам всем за храм Атону. Архитектор Мади и все камнесечцы получили награды.
– Вот как? И что получил Мади?
– Гробницу, которая будет построена за государственный счет, и добротный дом в Ахетатоне в квартале архитекторов. И 10 красивых рабынь. Его святейшество так и изволил выразиться – красивых!
– А мы? Воины что сражались с хабиру у стен Кумиди?
– Воины? Не смеши меня, Пэнтоэр. Фараон даже не вспомнил о битве. Сам знаешь, что война его совершенно не интересует. Я прочитал ему письмо Риб-Адди и он отреагировал на это так, что я едва не потерял свою голову.
– Вот она благодарность, – с горечью прошептал Пэнтоэр.
– Что я могу сделать? Но я сам награжу тебя и твоих людей. Вы мне нужны, и я не забуду ваших услуг. Фараон кое-что пожаловал и мне. Две трети этого принадлежат вам.
– Ты как всегда щедр и милостив, господин. Это хорошо, но ты не в силах наградить всех солдат Египта. В Фивах около пяти тысяч лишившихся работы солдат. И сотни недовольных офицеров. Пока они только ропщут, но кто знает, что сделают вскоре?
– Ты меньше болтай об этом Пэнтоэр. Если услышат люди Мерира, то не миновать тебе застенков, где его палачи ежедневно пытают людей. А он наводнил своими шпионами весь город. Везде его глаза и уши. Среди солдат, слуг, рабочих, крестьян, архитекторов, рабов, жрецов. А я не желаю тебя потерять. Но если тебя возьмут люди Мерира, то спасти тебя будет не в моих силах.
– Верховный жрец забрал такую власть, господин?
– Да. Он стал очень могущественным и фараон во всем ему верит. Мой господин Эйе и тот не пользуется таким влиянием.
– Они ведут страну к гибели, господин. Скоро наше царство может рухнуть. И Эйе, пожалуй, тот, кто понимает настоящее положение вещей.
– Да, но что он может сделать? Он силен своей дочерью Нефертити. Но Мерира может посеять разногласия и в царской чете.
– Кстати госпожа Небти, эта подлая шлюха, по слухам по-прежнему добивается тебя.
Нехези знал о желании Небти, придворной дамы царицы Египта, выйти за него. Она была значительно старше Нехези, но все еще сохранила свою красоту, хотя молодой чиновник фараона не стремился к близости с ней. Небти в свое время состояла в близкой связи с великим жрецом Атона Мерира и до сих пор пользовалась его покровительством.
Но не это пугало Нехези больше всего. Два с половиной года назад он был вынужден уступить царице Египта Нефертити и провести с ней ночь. Выбора у него не было. Отказать Нефертити он не мог. Но Небти знала многие тайны своей госпожи и могла знать и эту. И молодой секретарь был в её власти.
– Небти добивается тебя, – повторил Пэнтоэр.
– Что? Откуда знаешь это?
– У меня есть женщина среди её служанок. Она нубийка, и я видел её нынешней ночью. Она и сказала, что Небти поклялась заполучить тебя в мужья. И теперь возьмется за тебя всерьез. А ты знаешь кто её покровитель.
– Жрец Мерира пока ничего не говорил мне об этом. Хотя мы едва перекинулись с ним парой слов.
– Еще скажет, господин. А если он возьмет и расскажет обо всем Эхнатону, то фараон может повелеть тебе жениться. Разве не так?
– Еще как может. А Небти вызывает у меня только отвращение. Но выгнать её я не могу. Она пользуется влиянием при дворе. На её стороне царица Нефертити, верховный жрец Мерира. А это сила. Эйе не сможет меня от них оградить, хотя дочери царице замолвит пару словечек, если я попрошу.
– Боюсь, это не поможет.
– Кто знает, Пэнтоэр? Попробовать стоит. И это хорошо, что ты обо всем узнал, но я просил тебя разузнать и о другой женщине?
