Владимир Александрович Андриенко
Убить Александра
Основной состав заговорщиков был взят под стражу.
***
Генерал Дрентельн вынужден был лично поблагодарить Действительного статского советника фон Берга в присутствии всех высших начальников ведомства. Густав Карлович сделал работу быстро и эффективно и даже дал больше арестантов, чем от него ожидали.
– Я выражаю высочайшую благодарность господину барону фон Бергу от имени его императорского величества. Его величество государь искренне опечален тем фактом, что столь способный чиновник покидает службу. Но учитывая возраст и необходимость в лечении, его величество считает необходимым удовлетворить ходатайство барона фон Берга об увольнении со службы.
Густав Карлович сухо поблагодарил генерала и удалился…
***
Петербург.
Конспиративная квартира военной организации.
19 марта, 1881 год.
Военная организация объединяла офицеров армии и флота, которые разделяли программу партии «Народная воля». Исполнительный комитет организации привлекал военных лишь к агитационной работе. В реальное дело их не пускали.
Но сейчас наступило иное время. Большинство активных членов организации было арестовано. В газетах запестрели заголовки и полном разгроме «Народной воли». Оставшаяся на свободе Вера Фигнер собрала офицеров, дабы принять новый план действий.
Пришло совсем не много людей, всего десять человек. Сред них были лейтенант флота Буцевич, поручик Рогачев, капитан Дегаев и полковник Ашенбренер, недавно вернувшийся в Петербург.
Собрание открыл Ашенбренер, как самый старший по возрасту участник организации.
– Господа, мы собрались в тяжелый час. Многие достойные люди попали в застенки. Хотя сделано большое дело – император убит. Конечно, восстания в стране это не вызвало. Но власть напугана. И в нынешней ситуации особенно прогрессивное офицерство может сыграть главную роль!
Вера Фигнер поддержала Ашенбренера:
– Много наших товарищей арестовано. Аресты нанесли непоправимый урон по Исполнительному Комитету. Но мы оправимся от тяжелых потерь в вскоре будем так же сильны как прежде. Мы недостаточно в свое время охватили армию революционной агитацией. Исполнительный Комитет занимался организацией покушения. И вот Боевая группа Софьи Перовской сделала дело!
– Я предлагаю напугать власти еще больше! – решительно заявил Буцевич. – Нам стоит отказаться от минимальных услуг и оказать существенную помощь революции. Именно сейчас! Нельзя терять времени. Оно воистину драгоценно для дела революции.
– Что же вы предлагаете, лейтенант?
– Провести акт, который не уступит акту, поставленному Перовской! – сказал Буцевич.
– Снова цареубийство? – спросила Вера. – Поставить акт на Александра Третьего? После убийства Александра Второго это будет впечатляюще. Но сделать трудно. Если вообще возможно теми силами, которыми мы ныне располагаем.
– Я говорил не о цареубийстве, Вера.
– Но что тогда? – спросили его.
– Освобождение наших товарищей!
– Из Петропавловской крепости? Ныне это совсем неосуществимо! – сказал Ашенбренер. – Там усилена охрана и нам туда не попасть!
– Я предлагаю похитить наших товарищей уже после суда. По пути к месту казни! – сказал Буцевич. – Обычный конвой полуэскадрон кавалерии и рота пехоты. Мы наберем две сотни отчаянных людей и опрокинем конвой. Освободим наших товарищей и дадим им возможность выехать за границу! Это пощечина самодержавию! Что скажете?
Ашенбренер ответил, что это можно осуществить.
– Освободить тех, кого приговорят к казни дело благое.
– Но суда еще не было! – возразил Рогачев. – Возможно, никакой казни не будет.
– Вы думаете, поручик, что царь помилует тех, кто покушался на его отца? – спросил Буцевич.
– Тех, кто убил его отца, – поправила флотского лейтенанта Вера Фигнер. – Нет. О помиловании и речи не будет. Их приговорят. И приговорят к виселице. И сделают это публично. Новому царю нужно напугать нас! Ему нужно напугать прогрессивную Россию. А мы в ответ напугаем его!
– Дело стоящее! – сказал капитан Дегаев. – Это настоящая работа.
– Согласны! – поддержали его другие.
Буцевич стал далее излагать свой план:
– Двести человек разбитые на три группы нужно разместить на трех выходящих на литейный проспект улицах. Две группы – на крайних. Одна – на средней. Когда повозки с осужденными подойдут к средней группе, все три – по сигналу – бросаются вперед и увлекают толпу. Боковые отвлекают на себя войска. Ударный отряд из наших офицеров подходят к осужденным и освобождают их. Нам нужно будет минут десять, чтобы скрыться.
– Но для начала нам стоит обратиться к царю, – предложил Ашенбренер. – Но не смотрите на меня так, друзья мои. Мы не станем простить его аудиенции. Нет! Мы отправим ему письмо!
– Письмо?
– Именно! Они в правительственных газетах утверждают, что Исполнительный Комитет «Народной воли» разгромлен»? Там мы напишем от его имени. Пусть знают, что Исполнительный Комитет работает!
И эта идея понравилась собравшимся…
***
Петербург.
Зимний дворец.
22 марта, 1881 год.
Император Александр Александрович получил удивительный документ. Это было «Письмо Исполнительного комитета Александру III».
Царский экземпляр был выполнен на веленевой бумаге и отпечатан типографским способом.
Новый царь прочитал его:
«Ваше величество!
Мы, те, кто привел Вас к власти, обращаемся к вам.
Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была простой случайностью и ни для кого не была неожиданностью. В течение последнего десятилетия она явилась совершенно неизбежной; и в этом её глубокий смысл, который обязан понять человек, поставленный во главе правительственной власти.
Вы знаете, Ваше величество, что правительство покойного императора нельзя обвинить в недостатке энергии. У нас вешали правого и виноватого, тюрьмы и отдаленные губернии переполнялись ссыльными. Десятки так называемых «вожаков» переловлены и перевешаны.
Правительство, конечно, может еще переловить и перевешать множество отдельных личностей. Оно сможет разрушить множество отдельных групп. Но все это не изменит положения вещей. Революционеров создают обстоятельства, всеобщее недовольство народа, стремление России к новым общественным формам.
Из подобного положения есть два выхода: или революция, или добровольное обращение верховной власти к народу.
Вот наши требования:
Общая амнистия по всем политическим статьям прошлого времени, ибо это не преступления, а только исполнение гражданского долга.
Созыв представителей от всего русского народа для превращения существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями…»
– Что это? – царь посмотрел на приближенных. – Что это такое, господа? Вы это читали?
– Так точно, ваше императорское величество! – ответил министр внутренних дел граф Лорис-Меликов.
Министром внутренних дел Михаил Териэлович Лорис-Меликов стал после расформирования Верховной распорядительной комиссии.
– Я потерял отца. Империя потеряла своего государя, которого подло убили террористы. И вот они осмеливаются говорить, что сие убийство совсем не преступление! Нет! Это исполнение гражданского долга! Что вы скажете, господин Победоносцев?
Обер-прокурор был инициатором того, что письмо Исполнительного Комитета было прочитано царем. Он знал, какую реакцию у Александра Александровича это вызовет. Потому он высказался откровенно:
– Эти господа не понимают и никогда не поймут доброго к ним обращения. Их нужно повесить публично в назидание тем, кто в будущем посмеет поднимать руку на императора и покой империи.
– Но разве этот Исполнительный Комитет еще существует? – царь посмотрел на директора Департамента полиции Вячеслава Константиновича фон Плеве. – Не вы ли докладывали, что его больше нет?
– Ваше величество! – ответил Плеве. – Большинство членов так называемого Исполнительного комитета арестованы в течение недели! Но на свободе осталась «мелкая рыбешка». К активными действия они более не способны. Но могут творить мелкие пакости. Вот и сочиняют такие письма.
Победоносцев поддержал директора департамента:
– Все участники убийства императора находятся в крепости. Они ждут суда. И затягивать с этим не нужно, государь.
– Процесс начнется уже в этом месяце, – сказал царь. – Все это согласовано и назначен прокурор господин Муравьев. По вашему ходатайству, господин Победоносцев.
Обер-прокурор Синода заверил царя, что его выбор был более чем удачный.
Светлейший князь Александр Имеретинский, начальник штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, заверил царя, что войска находятся в полной боевой готовности…
***
Штаб-квартира Департамента полиции.
Новый начальник фон Плеве.
Новый начальник Департамента полиции тайный советник Вячеслав Константинович фон Плеве был недоволен работой своих подчиненных. Доклад барона фон Унгерна его не впечатлил.
– Все это я уже читал, барон. И все сие сделано не вами! Эти люди были задержаны умением барона фон Берга. Но где другие? Где Вера Фигнер? Она снова занимается делами «Народной воли». И в том письме, что так расстроило нашего государя, есть и её заслуга!
– Вера Фигнер сумела покинуть Петербург. Вполне вероятно, что она отбыла за границу по подложному паспорту. Это донесение моих агентов.
– А у меня иные сведения. Фигнер в Петербурге. И она со своими соратниками обращается к монарху, словно они победили и готовы воспользоваться победой. Письмо Исполнительного Комитета ведь оправлено не только государю. Оно отпечатано и распространено по столице.
– Должно быть ваше высокопревосходительство осведомлено лучше меня. Начальника агентурного отдела департамента полиции! – обиделся фон Унгерн.
– А вам не стоит обижаться, барон. Дело обстоит именно так. Один агент делает больше работы, чем все ваши! И делает он работу не из-за денег. А секретный фонд выплачивает вашим в десять раз больше. И где результат?
– Но «Народная воля» разгромлена!
– Нет. Пока нет, барон.
– Возможно, несколько человек еще гуляет на свободе. Но их организации больше нет. Что могут несколько человек? У них нет ни средств, ни возможностей. А ваш человек, которого вы так тщательно скрываете, просто дурачит вас!
– Барон, – Плеве поднялся со стула и подошел к окну, – я хочу работать с опережением. И если вы не станете мне помогать, боюсь, что нам придется расстаться. Вы знаете, что моих связей будет достаточно, чтобы убрать вас с моего пути. Я желаю работать. И работать эффективно.
Фон Унгерн тоже поднялся и сказал:
– Я готов выполнять ваши приказы, ваше высокопревосходительство.
– Уже лучше, барон. Хотя должен вам признаться, я хотел бы видеть на вашем месте барона фон Берга, но он отказался дальше служить. И вам придется изменить свое отношение к делу.
– Как прикажете, ваше высокопревосходительство, – Унгерн понял, что спорить с фон Плеве себе дороже…
***
Петербург.
Квартира капитана Дегаева, участника военной организации.
– Здравствуйте, капитан.
– Здравствуйте. Я вас знаю… вы…
– Не стоит произносить моего имени на пороге. Молодой человек. Впустите меня в квартиру.
– Простите. Прошу вас войти.
Человек вошел, снял шапку и пальто.
– Не угостите меня чаем?
– С удовольствием. Но может, вы желаете выпить коньяк?
– Коньяк? Не помешает. Тогда не нужно чая. Коньяк и кофе. Если у вас есть кофе.
–Разумеется.
Человек прошел в гостиную и расположился в кресле, пока капитан готовил угощение.
«Возможно сейчас, – думал он, – именно сейчас я нанесу удар по организации террористов. Тот самый сокрушительный удар, от которого они уже не оправятся. И кто узнает обо мне? Кто скажет спасибо? А ведь возможно, что я спасаю Россию».
Дегаев принес поднос и поставил на столик перед гостем.
– Вы пришли от имени организации?
– Да, капитан. Все мы приходим от имени той или иной организации. И я пришел к вам от имени Департамента полиции.
Капитан Дегаев вначале подумал, что гость пошутил. Но посмотрев ему в глаза, убедился, что тот говорит совершенно серьезно.
– Вы?
– В этом вопросе столько всего, молодой человек. И я понял, что не ошибся.
– Не ошиблись?
– Когда выбрал вас. Именно вас. Из тех, кто был на секретном заседании. Я там не был, но хочу знать о том, что там решили.
– Вы агент полиции?
– Нет, не полиции. Нескольких высоких особ. Но они имеют некоторое отношение к полиции, господин Дегаев.
– И вы хотите меня купить?
Гость засмеялся в ответ.
– Я сказал что-то смешное? – строго спросил капитан.
– Я не собираюсь вас оскорблять деньгами. Ибо и сам я работаю не из-за денег. Конечно, мне нужны некоторые суммы на расходы, но большего я не беру. В этом деле личной выгоды у меня нет. И я не стану вас подкупать, совать вам пачки купюр.
– Тогда что же вам надобно?
– Я подкуплю вас тем, что имеет для вас, капитан, значение.
– И что же это?
– Я знаю, что вы влюблены, капитан. И ваша девушка прекрасна. Вы заведете красивых детей и проживете жизнь. Счастливо. А что вас ждёт в ином случае? Если я не протяну вам руку помощи? Я вам отвечу. Вы завершите свою жизнь на виселице. И произойдет это скоро. Не пройдет и полгода как петля охватит вашу шею. И что? Что вы подумаете тогда?
Дегаев не ответил. Перспектива быть повешенным ему совсем не понравилась. До этого он мало думал о последствиях своих поступков.
– Вы увязли в революции, капитан. И вроде бы и выбора у вас нет. Но вот появился я и принес вам выбор. Я пришел сюда один. Никаких жандармов со мной нет.
– И вы уверены… уверены. Что я стану предателем?
– Уверен, что вы захотите спасти свое будущее. Иного предложения не будет, Дегаев. Это последнее. Ведь ваша девушка не знает кто вы? Она не в курсе, что вы террорист? Наверняка нет. Она мечтает о любви и о детях. Не о революции в России.
Дегаев сел на стул, и обхватил голову руками. Он действительно не хотел больше играть в народовольца. Но у него не было выбора до нынешнего момента. Этот человек предлагал открыть дверцу и выпустить его из мышеловки, в которую он сам себя и загнал.
– Итак, капитан? Я вижу, что решение вами уже принято?
– Что вы хотите?
– Знать все о секретном заседании.
– И все?
– Да.
– А если я расскажу, что будет со мной?
– Ничего. Вы продолжите службу в армии и вас никто не тронет. Вас переведут из Петербурга от греха подальше. Но новое место службы вы сможете выбрать сами.
– Я согласен!
– Вот и отлично! Первое, что я хочу знать – кто был на заседании военного комитета? Говорите!
Дегаев назвал всех присутствовавших: Вера Фигнер, полковник Ашенбренер, лейтенант Буцевич, поручик Рогачев и других.
– Что бело решено?
– Продолжить борьбу.
– Продолжить? Неужели снова покушаться на жизнь царя? Но у них нет ни средств ни возможностей.
– Нет. О покушении на царя речь не шла.
– А что тогда?
– Освобождение арестованных убийц царя.
– Что? И как они это сделают? Надзиратели которых завербовал Михайлов в Петропавловской крепости сбежали и…
– Никто не собирается освобождать их из крепости, – сказал капитан. – Их освободят по дороге к месту казни!
– Это шутка?
– Какая шутка! Это самый удачный план, про который мне доводилось слышать. Офицерская организация без труда наберет 200 человек из тех, кто желает помочь, и они отобьют у конвоя осуждённых к смерти народовольцев. А к чему это приведет? Можете догадаться?
– Организация «Народная воля» воскреснет снова. А кто сие придумал?
– Лейтенант флота Буцевич.
– Что же вам офицерам не сидится в казармах? Чего вам не хватает? Что вы рветесь в разные авантюры, не думая о последствиях? Бедная Россия.
– Что еще вы хотите знать?
– Идея письма императору принадлежит Вере Фигнер?
– Нет. Полковнику Анешбренеру. Он весьма хороший пропагандист. И именно благодаря ему народовольческие идеи активно проникают в военные училища.
– В какие именно?
– Константиновские и Александровское училища. Также имеется кружок народовольцев в Омской военной гимназии. Там активно читали недавнюю прокламацию «К офицерам русской армии». Но, скажите мне, что ждет тех офицеров, которых я назвал? Ведь пока они ещё ничего не сделали.
– Я намерен и далее поддерживать сие состояние. Пусть ваши офицеры и далее ничего не делают. Тем меньше обвинений будет им предъявлено. Сегодня вы спасли не только себя, господин капитан. Но и многих ваших товарищей…
***
Штаб-квартира Департамента полиции.
Фон Плеве и агент.
Агент собрался поставить точку в своей деятельности. Больше стараться для полиции и жандармов он не станет. Хватит с него участия в борьбе между террористами и правительством империи.
Фон Плеве был удивлен его намерением прервать сотрудничество.
– Но мне говорили, что вы намерены продолжать борьбу за сохранение престола и отечества. Разве не так, сударь?
– Нет, ваше высокопревосходительство. Более участвовать в этом я не намерен. Я слишком долго помогал Третьему отделению. И вот нынче организация «Народная воля» разгромлена. Большинство членов Исполнительного Комитета арестованы. Убийцы царя ждут суда. Чего же вам еще?
– Но с революционным движением в России еще не покончено.
– Я и не обещал, что стану бороться всю свою жизнь. Нет, я намерен покинуть Россию навсегда, ваше высокопревосходительство. Но последний «подарок» я вам принес.
– Подарок? – переспросил фон Плеве.
– Да. Я принес вам план военной организации по освобождению арестованных преступников из-под стражи. Офицерская организация и оставшиеся на свободе члены Исполнительного Комитета готовы напасть на конвой, который повезет осуждённых к месту казни. На подобное ведь вы не рассчитываете, ваше высокопревосходительство?
Фон Плеве был удивлен.
– И как можно отбить осуждённых у конвоя? Это солдаты.
– Но сколько их будет в составе конвоя? Полуэскадрон кавалерии и рота пехоты? Офицерская организация соберет 200 или даже триста человек. И они отобьют преступников.
– Это необходимо прекратить!
– Это в ваших силах. Обеспечьте конвой в пять или даже в десять раз больше, и они сами откажутся от своих планов!
– Мне нужны имена!
– Я назову их вам, ваше высокопревосходительство. Да и среди них много людей, которые давно попали в поле зрения вашего ведомства. Полковник Ашенбренер. Организация военного кружка это его заслуга. Ныне в кружке около сорока активных членов. И это только в Петербурге.
– Значит, уже есть организации и в иных городах?
– Да. Вчера Вера Фигнер покинула Петербург и тайно отправилась в Одессу.
– Что?
– Она будет координировать действия тамошней организации офицеров. Кстати, на заседании Исполнительного Комитета (то что от сего Комитета осталось) предложили Фигнер срочно выехать за границу. Но она отказалась.
– Отказалась?
– Наотрез! Фигнер бежать не собирается. Это ваш враг. Один из самых опасных. А второй опасный человек – Буцевич. Редкий фанатик. Такого ничем не успокоить.
– Чего же они хотят?
– Фигнер намерена возродить «Народную волю», опираясь на этот раз на военную организацию.
– И у неё это может получиться? – спросил фон Плеве.
– Вполне. Военная организация мало затронута разгромом. Они не принимали участия в покушении на государя. И они вполне способны заменить арестованных Михайлова, Клеточникова, Желябова. Они могут подать в отставку, уйти из армии, и пополнить ряды революционеров. И снова начнется террор, ваше высокопревосходительство. Остатки организации террористов есть в Петербурге, Москве, Одессе, Харькове, Орле, Воронеже, Киеве. И если за дело вязалась Фигнер, то она сможет сколотить новую организацию.
– И что делать?
– Окончательно подорваться силы «Народной воли».
– И как это сделать? Кого еще нужно арестовать.
– Никого. Вам нужны переговоры.
– С террористами? Вы шутите?
– Нет. Нужно усыпить их бдительность. Нужно начать говорить с ними о прекращении террора в России. Вы же помните, что часть террористов смогла сбежать за границу. В Европе ныне проживают Кравчинский, Вера Засулич, Плеханов и другие. Они связаны с нынешними террористами и укажут к ним дорожку.
***
Петропавловская крепость.
Допрос Перовской.
Софью привели к следователю. Это был мужчина лет сорока в мундире с орденом Святого Георгия, что свидетельствовало о его военном прошлом.
– Прошу вас садиться, Софья Львовна.
Перовская села.
– Следователь Серов, – представился чиновник и разложил перед собой листы бумаги. – Вы готовы отвечать на мои вопросы?
– Готова, – ответила Софья.
– Ваше имя и звание?
– Вы только что обратились ко мне по имени и отчеству, господин Серов.
– Софья Львовна, такова процедура допроса. Надобно чтобы вы сами произнесли свое имя и свое звание. Вам ведь это не трудно?
– Перовская Софья Львовна. От роду имею 27 лет. Из дворян, русская. Православная. Дочь действительного статского советника Льва Николаевича Перовского служащего в министерстве Внутренних дел. Не замужем. Родилась в Петербурге.
– Какие средства к существованию имеете?
– Что?
– На какие средства живете, Софья Львовна?
– Из фонда партии. Частично зарабатываю переводами и перепиской.
– Фонда «Народной воли»?
– Да. Мое основное занятие революционная деятельность. Потому мой отец не дает мне средств, ибо наши пути разошлись.
– И как много вы могли брать из партийной кассы. Софья Львовна?
– Сударь, вы видите по моей одежде, что я не люблю роскошь. Я всегда довольствовалась малым.
– Признаете ли вы, Софья Львовна факт подготовки вами убийства императора Александра Николаевича?
– Признаю. Я приняла окончательное решение боевой группе действовать 1 марта и убить императора. И я была на месте совершения акта и дала сигнал метальщикам.
– Можете пояснить мотивы вашего поступка?
– Я действовала как член партии «Народная воля». Стремилась к поднятию народного благосостояния и уровня его нравственного развития.
– Стремление благородное. Народное благосостояние и развитие нравственности. Но методы реализации странные. Разве может ли научить нравственности убийство?
– Правительство само заставило нас начать террор. Ибо иного выбора нам не оставили.
– Софья Львовна, вы скоро предстанете перед судом.
– Я готова. Суд меня не пугает. Я знала, на что иду, и готова отвечать за свои действия.
***
Петропавловская крепость.
Допрос Рысакова.
Следователь Серов был восхищен поведением Перовской. В ней была редкая цельность взглядов и поступков. Это вызывало уважение. Но вот следующий арестант по делу убийства 1-го марта вызвал совсем иные чувства.
В допросную ввели Рысакова. Следователь попросил его сесть и выслал конвой.
– Ваше имя и звание? – спросил Серов.
– Зовут меня Николай Иванов Рысаков.
– Сколько лет?
– Девятнадцать, ваше благородие.
– При вас был обнаружен паспорт на имя мещанина Глазова Макара Егоровича.
– Признаю, что жил по паспорту на имя Глазова. Но сам я происхожу из мещан города Тихвина Новгородской губернии.
– Давно в Петербурге?
– С января сего года, ваше благородие. Последнее место жительства в столице имел на 9-й улице в доме номер 3 в квартире 17.
– Род занятий? – спросил следователь.
– Никаких.
– А на какие же средства вы жили?
– На средства рабочей организации.
– Вот оно как. Работать, стало быть, не желал? От того и в революцию потянуло? Там трудиться не надобно. Семейное положение?
– Холост, ваше благородие. Но имею брата Федора и трех сестер, которые живут на заводе Громова в Олонецкой губернии. Мой отец Иван Сергеев Рысаков служит на заводе Громова управляющим. Живет на жалование. Но мне не дает ни копейки.
– И давно ты, Николай Рысаков, примкнул к революционерам? – Серов перешел на «ты». Это был показатель того, что арестант ему не нравился.
– Не так давно, ваше благородие. С января сего года. До того я был в рабочей группе и ничего такого не делал. Токмо листовки распространял. И все.
– С чего подался к террористам?
– Дак бес попутал.
– Бес? И сей бес тебя надоумил кидать бомбу в государя императора?
–Да разве я в императора кинул? Токмо под ноги его лошадей. После моей бомбы император жив был. А привел меня к террористам человек прозвищем Захар. Имя его настоящее Андрей Желябов. Но только я его настоящей фамилии до вчера не знал. Только кличку Захар. Он и привел меня к бомбистам.
–И чего пошел?
–Дак бес попутал, ваше благородие. Захар этот говорит так, что заслушаешься. Вот и попал я в его ловушку.
– А ты не виноват?
– А я разве сделал чего? Меня использовали по молодости и недомыслию моему.
– Странно мне слышать такие слова из уст террориста, который швырнул бомбу в карету императора. «А я разве сделал чего?» Ты покушался на священную особу государя!
– Но я не убивал.
– Но ты остановил карету, а твой товарищ убил государя. Стало быть, вы вместе совершили тягчайшее преступление. И за сие ты скоро предстанешь перед судом. Но ныне ты можешь дать показания, которые облегчат твою участь.
– Я готов ваше благородие.
– Назови участников преступной организации, тех кто готовил покушение на государя.
– Готов. Меня и Гриневицкого наставляла лично Перовская Софья Львовна. Бомбы для нас готовил некий Техник, имени его я не знаю.
– Это Николай Кибальчич.
– Того я не знаю, ваше благородие.. Но знаю что все делалась в его мастерской. Но сам я там не бывал.
– А что скажешь насчет Андрея Желябова?
– Захара? Тот уже был арестован до нашего акта. Ваше благородие.
– Но он принимал участие в акте? В его подготовке?
–При мне нет, ваше благородие.
–А до того?
–Я не знаю. С нами работала только Софья Львовна Перовская. Она представила нам план покушения. И показала на карте, как поедет государь. Она и сигнал нам подала.
– И ты бросил бомбу?
– Бросил.
– По её приказу?
– Да. Но я обрадовался, когда увидел, что государь император не пострадал.
– И что потом?
– Его величество сказал «Слава богу». Но я прокричал «А слава ли богу?»
– И что сие значит?
– Дак второй метальщик был. И третий. Вот я и предупредил государя.
– Предупредил?
– Точно так, ваше благородие. Истинно предупредил. По то многие слышали.
– Где вас наставляла Перовская?
– Дак разных местах. Но чаще на квартире Геси Гельфман.
– И Гельфман знала о том, что готовится покушение на государя императора?
– Знала, ваше благородие. И я могу назвать адрес где ныне проживает госпожа Гельфман. Там она скрывается после того как была арестована Софья Перовская…
***
Петропавловская крепость.
Допрос Желябова.
Следователь Серов вызвал Андрея Желябова как свидетеля. Ему нужны были дополнительные сведения о деятельности Перовской. Ведь это именно она организовала последнюю боевую группу, которая совершила убийство царя. Имена основных фигурантов по делу были определены: Софья Перовская организатор, Николай Кибальчич – изготовитель бомб, Николай Рысаков – исполнитель, Игнатий Гриневицкий – исполнитель (погиб при взрыве), Геся Гельфман – агитатор, Николай Саблин – агитатор (погиб при аресте).
Желябова доставили.
– Прошу вас садиться, сударь.
– Наконец-то и меня вызвали на допрос, господин следователь.
– Следователь Серов.
– Я уже подумал, что вы забыли про меня. Все идет к суду, а я так и не был опрошен по делу. Разве так у вас поступают? – спросил Желябов.
– Прокурором, сударь, составлен список преступников, которые первыми предстанут перед судом. Я обязан завершить мою работу в ближайшее время. Потому готовы ли вы дать мне ответы на ряд вопросов?
– Смотря, какие вопросы вы станете задавать.
– Вы, господин Желябов, идете по делу свидетелем. Но вы лично знаете Софью Перовскую.
Желябова насторожили слова следователя.
– Простите, господин следователь, вы сказали «свидетелем»? Я не ослышался?
– Нет. Вы не попадете в списки смертников, господин Желябов.
– Вы говорите серьезно?
– Я следователь и пришел сюда на шутки шутить, господин Желябов. Итак, вы намерены ответить мне на несколько вопросов?
– Я недоволен, господин следователь, тем, что идут по делу свидетелем. Как это понимать?
– Простите? – не понял его Серов.
– Как понимать тот факт, что я простой свидетель?
– А вас это не устраивает?
– Конечно, нет! – вскричал Желябов.
– Господин Желябов вас арестовали еще до покушения на жизнь государя императора. А это значит, что в финальном акте вы участия не принимали. Как вы могли сделать это будучи в крепости? Потому и судить вас станут по иной статье. И гораздо позже.
– И что из того? Я был среди тех кто готовил покушения на жизнь императора Александра. И мне оказывают в праве суда?
– Вы не довольны тем, что вас не повесят?
– Я хочу быть среди тех, кто непосредственно участвовал в деле 1-го марта!
– Вас нет в этом списке!
– Так внесите мое имя в него, сударь.
– У меня нет на сие полномочий, господин Желябов.
– А у кого они есть?
– У прокурора.
– Так доложите прокурору.
– Нет. Пишите ему сами, а я передам ваше послание. Вы хотите писать?
–Да. Дайте мне бумагу и перо.
–Вы хорошо подумали? Обратного пути не будет.
–Сударь. Я уже говорил вам, что хочу быть с моими товарищами на скамье подсудимых.
Серов приказал принести письменные принадлежности. Желябов сразу стал писать:
«Господин прокурор!
Если новый государь поставил вас на сие дело, то вы должны разбирать его со всем тщанием. Если новый государь, получив скипетр из рук революции, намерен держаться в отношении цареубийц старой системы, если Рысакова намерены казнить, было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра Второго и не принявшему физического участия в умерщвлении его только по чистой случайности. Я требую приобщения себя к делу 1-го марта и, если нужно, сделаю уличающие меня разоблачения.
Прошу дать ход моему заявлению.
Андрей Желябов.
P.S. Только трусостью правительства можно было бы объяснить одну виселицу а не две».
Серов прочитал написанное, и поднял глаза на Желябова. Тот был совершенно спокоен.
–Я вынужден еще раз спросить вас, сударь. Вы хорошо подумали? То, что вы здесь изложили, делает вас прямым виновником смерти государя императора. И вас скоро за это повесят.
–Я подумал хорошо.
–И вас не страшит смерть?
–Нет. Меня страшит только тот факт, что мое имя останется в стороне от такого процесса. Я должен говорить на этом суде. И не как свидетель, но как обвиняемый…
***
Петропавловская крепость.
Допрос Гельфман.
Следователь Серов сразу отметил, что Геся Гедльфман была на редкость красива. И Перовской он не отказал бы в привлекательности, но здесь совсем иное дело. Софья устала от борьбы и поблекла раньше времени. Лишения и потери сломили её. А вот эта дочь иудея была в самом начале своего революционного пути.
– Прошу вас садиться, госпожа Гельфман. Я следователь Серов. Прибыл для снятия с вас первого допроса по делу о цареубийстве. Прошу вас назвать своё имя и происхождение.
– Меня зовут Геся Мееровна Гельфман. От роду 26 лет. Вероисповедание – иудейское. Мещанка из города Мозыря Минской губернии. Незамужняя. Ни на какие вопросы, касающиеся лично меня я отвечать не стану.
– Вот как? – Серов достал из папки фото и показал его Гельфман. – Знаете этого человека?
