Владимир Александрович Андриенко
Гладиаторы: Идущие на смерть
Глава 11
Из-за глупых слов бывают большие неприятности.
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Квинт на утренней проверке приблизился к тому месту, где стоял Децебал.
– А вот наш счастливчик. Кому еще так везет, как нашему даку? – спросил он, гадко ухмыльнувшись. – В Дакии спал на кислой овчине, довольствовался грязными девками, пил прокисшую дрянь вместо вина, а то и простую воду. А здесь живешь, словно римский патриций. А выполняешь ту же работу, что и в Дакии – убиваешь.
Децебал промолчал.
– Ты снова провел ночь с хорошенькой шлюшкой? – снова спросил рутиарий. – Скажи, какие они в постели свободные римлянки? Пахнут получше чем грязные горянки дакийских гор, не так ли? Ведь ваши дакийки по запаху напоминают грязных овец, как я слышал?
– Я провел ночь, там, где тебе никогда не побывать с твоей рожей. А ни одна дакийская женщина добровольно с тобой никогда не разделила бы ложе. В этом можешь не сомневаться, Квинт.
– Что? – рубцы на лице рутиария побагровели, он никак не ожидал подобной отповеди от раба. – Что ты сказал, собачье мясо?
– Только то, что твои удачные годы прошли, Квинт. Ты жалкий червяк, и не годишься для роли любовника и потому тебе только остается, как старой сварливой торговке, обсуждать и смаковать чужие похождения.
– Вот как? – голос рутиария задрожал от ярости. – А скажи-ка мне, раб, с чего это ты стал таким смелым? Неужели ты думаешь, что наш ланиста простит тебе непокорность?
– Я жалею, что не был смелым в тот час, когда ты наказывал Кирна. Тогда я действительно был собачьим мясом, как ты только что выразился. А теперь я скажу тебе все. Ты старый неудачник, Квинт. Ты больше не годишься на роль любовника. Ты более не годишься для роли преподавателя боевых искусств, – Децебал знал, какую струнку можно задеть в душе этого негодяя.
– Вот как? Ты такой смелый потому, что думаешь, что Акциан не позволит тебя избить? Не так ли? Но твоё счастливое время тоже пройдет, дак. И тогда… – рутиарий угрожающе поднял палку. – Тогда я расправлюсь с тобой. Узнаешь вкус железной палки в руках свободного римлянина.
– Ты меня пугаешь своей палкой? И думаешь, что я скрываюсь за спиной ланисты? Я сейчас предлагаю тебе не палку, а меч. Скрести свой клинок с моим!
В толпе гладиаторов прошел ропот. Уж не сошел ли с ума этот дак?
– Вызов? От подлого раба? – Квинт буквально задохнулся от подобной наглости. – Ты, раб, смеешь мне такое предлагать?
– Так накажи меня за наглость, рутиарий! Докажи, что свободный римлянин лучше раба с мечом в руках!
– Тебя сгноят в городской тюрьме для рабов!
– Если ты боец, то возьми меч и покажи, на что ты способен, – Децебал указал в сторону стенда с тупым оружием.
Дело в том, что острое оружие гладиаторы получали лишь на арене. Это была предосторожность, вызванная страхом перед этой братией воинов, соблюдавшаяся со времен Спартака. Тупое оружие было тяжелее острого, и обращаться с ним было сложнее.
Тупым оружием тренировались гладиаторы со стажем. Молодые, только начавшие проходить обучение, как было заведено, тренировались деревянными клинками.
– Значит, ты осмеливаешься бросить вызов свободному римскому гражданину? Так?
– Но ведь это не вызов в прямом смысле слова, Квинт, – бесстрашно ответил Децебал. – Мы ведь станем биться тупым оружием. И не до смерти. Это можно будет назвать простой тренировкой. А тренировки гладиаторов входят в твои обязанности, Квинт.
– А с каких пор рабы стали диктовать условия тренировок рутиариям? Скажи мне, раб.
– Нет, конечно, я не диктую тебе никаких условий, рутиарий. Но если ты боишься встретиться с подлым рабом в честном поединке, то…
– Заткнись! – по-змеиному зашипел Квинт. – Иди и бери себе меч! Я покажу тебе, что значит римский гражданин в сравнении с варваром-рабом.
Они сошлись здесь же перед строем в яростной схватке. Децебал знал, чем ему грозит подобная смелость, но шел на это без страха. Таким поступком он хотел искупить свою недавнюю трусость. Он тогда не помог Кирну, но теперь мог за него отомстить.
Квинт атаковал. Децебал легко отразил его удары. Старый рутиарий действительно был слаб против такого бойца как дак. Во-первых, Децебал был вдвое моложе своего противника, а во-вторых, прекрасно чувствовал свое оружие.
Он играл с рутиарием, наслаждаясь его злобой и бессилием. Он только отбивал его атаки.
– Мне удивительно, Квинт, какой из тебя рутиарий? – спросил он, отражая новую атаку. – Ведь ты держишь меч словно палку.
Квинт зарычал и бросился на дака с проклятиями. Он призывал на его голову гнев всех богов и демонов. Но пробить защиту молодого бойца рутиарий так и не смог.
– Эй, вы! – заорал Квинт охранникам. – Схватите раба и к столбу позора его! Живо! Я сам стану его бить!
– Ах, вот ты как! – Децебал перешел в нападение и свалил своего противника на землю.
При этом его затупленный клинок оставил на теле Квинта кровавую отметину. Охрана увидев, что это уже вышло за рамки обычной тренировочной схватки, бросилась к Децебалу.
– Вот она кровь нашего врага! – заорал Децебал, потрясая оружием. – Вот она!
При этом остальные гладиаторы ответили на этот призыв столь грозным кличем, что охрана попятилась. Никто не решился на него напасть в такой момент. Это могло привести к бунту. А бунт был крайне невыгоден ланисте Акциану и он вряд ли одобрит поведение тех, кто это спровоцировал.
– Квинт, – к рутиарию обратился другой преподаватель фехтования по имени Авл. – Успокойся! Ты что не видишь, что происходит? Гладиаторы готовы к бунту. Они могут кинуться на охрану и овладеть оружием. Тогда начнется прямой бунт, и подавить его можно будет только силой оружия. А после подавления всех участников должны будут распять.
– Нужно заставить этих скотов повиноваться! – бушевал Квинт. – И мне плевать, как мы это сделаем! Мы свободные римляне и не должны уступать рабам!
– Опомнись! Хозяин Акциан, если кто-то из них умрет, разорвет нас. Скоро игры. Ему нужны эти гладиаторы. Все еще можно уладить миром.
Рядом с Децебалом, сжав кулаки, стали Келад, Юба и десяток других бойцов.
– Может быть, пришел наш час? – спросил Келад Децебала.
– Если они полезут на нас – мы примем бой! – решительно заявил нубиец. – Держитесь мужественно и забирайте оружие у этих вояк. Если судьба дарит нам этот шанс, то не стоит его упускать.
– Сейчас они увидят, что значат гладиаторы в открытом сражении! Выходите сюда, братья!
Часть воинов присоединилась в Децебалу. И это были лучшие силы школы Акциана.
Но схватки так и не произошло. Рутиарии быстро овладели ситуацией и распустили гладиаторов по казармам. Занятия на этот день были отменены, и была объявлена раздача велитернского вина…
* * *
– Что ты наделал, Дакус? – спросил Кирн. – Теперь тебя могут даже казнить!
– Я поступил так, как должен был поступить еще тогда, когда Квинт избивал тебя. Но тогда я испугался и поступил как трус. И не нужно говорить, что я бы ничего не добился. Я должен был так поступить, но страх не дал мне этого сделать. Теперь я сделал то, что было нужно. Вот и все.
– Нужно бежать. Не теряя времени, – предложил Юба.
– Верно! Бежать и как можно быстрее, – поддержал нубийца Келад.
– Бежать? Но у нас для этого ничего не готово. Куда мы побежим, Юба? Разве у нас есть место, где мы смогли бы укрыться? Или уже есть корабль, что доставит нас в Африку? Нас схватят и вернут в школу. И тогда уже непременно казнят. А так пострадаю я один. Спасибо вам друзья за вашу преданность. Но если меня не станет, то настоятельно советую вам бежать. Только после тщательной подготовки.
Децебал захотел остаться один. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Скоро должно все решиться.
И дак не ошибся в своих предположениях. Акциан прибыл в казармы через час. Он набросился на Квинта с плетью:
– Ты полный идиот, Квинт! Во всем, что произошло, целиком твоя вина! Ты совсем зарвался!
– Но разве можно распускать этот сброд? – огрызался рутиарий.
– Нет нельзя! Но ты перешел черту. Мне эти люди нужны живыми. Не все, но самые сильные из них. Я покупал этих рабов и тратил средства на их обучение и кутежи не просто так. Я должен вернуть их в десятикратном размере. В стократном размере! А твоя тупость едва не привела к бунту и смерти моих лучших бойцов. Если бы умерли Юба и Дакус – я бы убил тебя. Ты хоть знаешь, сколько дадут золота за их участие в играх?
Квинт виновато опустил голову.
– Как ты мог ввязаться в спор с гладиатором? И какого демона ты стал обсуждать его ночные похождения? Разве тебе не известно, что я сам его отпустил? Ты полез на рожон, и эта глупость едва не стоила мне лучших бойцов. Больше того, мог начаться бунт гладиаторов, и это привело бы к многочисленным жертвам и бедствиям.
Квинт снова не ответил.
– Твое присутствие в этой казарме невозможно после инцидента. Пошел прочь! И не дай бог тебе еще когда-нибудь попасться на моем пути. Старшим рутиарием назначаю Авла.
– Да, господин, – Авл схватил руку Акциана и приложился к ней губами. Он уже давно считал, что Квинту не место на этом посту.
– И приведи ко мне дака.
Квинт быстро покинул помещение. Акциана он боялся как огня и знал, что этот человек не станет кидать слов на ветер. Такой и сам всадит нож в горло и рука не дрогнет. Он отлично помнил этого человека еще по Риму, где они встречались. Вот только Акциан не узнал его. Сильно изменился Квинт с тех времен.
Сам Квинт почти сразу же узнал бывшего преторианца Натала Антония, участника заговора против императора Нерона. Тогда его взяли одним из первых, и именно он выдал всех основных заговорщиков. Хорошо еще, что лично Квинта он не назвал.
Рутиарий помнил тот день в доме Плавтия Латерана. Они сидели втроем: он, сам Плавтий и Субрий Флав – трибун преторианской когорты. Латерану отводилась в заговоре ведущая роль – именно он должен был убить Нерона. Они обсуждали детали и неожиданно Квинт почувствовал неладное. Словно что-то кольнуло его в самое сердце.
Он тогда поднялся с ложа, на котором возлежал, и поставил фиал на столик.
– Что с тобой? – спросил его Латеран.
– Мне пора идти! Меня ждут!
– Прямо сейчас? – удивился Субрий Флав.
– Именно сейчас. Но в назначенный час я буду на месте. Вы можете на меня положиться.
Он ушел немедленно, хотя никто и нигде его не ждал. И он ушел вовремя. Через несколько минут в ворота дома постучал центурион с отрядом преторианцев. Квинт именно тогда понял, что заговор раскрыт. И потом он узнал, что предал всех Натал Антоний и сейчас этот человек звался Акцианом.
Он сильно изменился с тех пор. Но в глазах оставался все тот же бешенный огонек и ссориться с ним было опасно.
Ну, а с Децебалом, он еще посчитается. Дай срок! Встретятся на узкой дорожке в один прекрасный день…
* * *
Децебал увидев Авла в сопровождении стражников, сразу заявил, что готов следовать за ними. Его отвели в помещение для рутиариев. Там он увидел ланисту. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– Всем уйти! – бросил Акциан сопровождавшим.
– Но, господин, этот гладиатор… – попробовал возразить Авл.
– Всем уйти! Я стану говорить с Дакусом!
– Да, господин! – поклонился новый старший рутиарий и вышел за двери.
Тяжелая дубовая дверь с шумом закрылась, и они остались одни – гладиатор и ланиста.
– Я слишком милостиво с тобой обращаюсь, раб, – начал ланиста. – Ты много возомнил о себе.
– Я в твоей власти, господин. Ты можешь наказать меня, как считаешь нужным.
– Вот как? Я могу распять тебя на кресте или сгноить в городской тюрьме. Но скоро Сатурналии, а они всегда сопровождаются играми. Ты мне нужен. Но я хочу поговорить с тобой еще раз, варвар.
– Я слушаю тебя, господин.
– Ты совершил серьезный проступок, но я не наказал тебя, а выгнал вон рутиария Квинта. Но это не значит, что так я стану поступать всегда. Рутиарий поставлен для обучения гладиаторов и долг гладиаторов повиноваться ему. Это закон, который нарушать нельзя. Ты понял?
– Да, господин, – Децебал кивнул.
– Я рассказал тебе историю своей жизни. Но ты так ничего и не понял. Ты не задумался о том, что такое Фортуна. Сейчас она повернулась к тебе лицом, но бойся пренебрегать её расположением. Эта богиня весьма обидчива. Он не терпит неблагодарности.
– Но разве она повернулась ко мне лицом, господин? Я всего лишь раб. И ты сам напомнил мне об этом.
– В Риме многие такие же рабы, как и ты. Даже те, кто не носит железного ошейника. При императоре Нероне самые знатные патриции валялись в пыли у ног императора и не знали, что их ждет завтра. В двери любого мог постучаться центурион преторианцев и принести послание от императора с таким содержанием: «Цезарь хочет, чтобы ты умер». И если патриций, или сенатор не выполняли это требование добровольно, то им помогали это сделать. Они разве не рабы? Конечно, сейчас при императоре Веспасиане Флавии все изменилось в лучшую сторону, но надолго ли? Кто может поручиться, что после Калигулы и Нерона не появиться подобное чудовище, облаченное в пурпур? У нас был император актер, так почему бы не появиться императору гладиатору? Если Нерон выходил на публику и представал перед толпой подданных в образе мима! То почему бы очередному императору на выйти на арену?
Если бы Акциан знал тогда, что его слова станут пророческими. Спустя немногим более сотни лет, сын императора Марка Аврелия Комод действительно выйдет на арену в качестве гладиатора! Но ни Децебалу ни Акциану понятно не суждено было об этом узнать.
– Ты можешь стать знаменитым гладиатором, – продолжал Акциан. – У тебя есть все шансы для этого. Но нужно направить свою энергию в правильное русло. Нельзя идти по двум дорогам сразу. А ты ступил на опасную стезю, Дакус.
– Что ты имеешь в виду, господин? – Децебал опасался, что он знает об его разговорах, о Спартаке и о побеге.
– Ты думаешь, что ты можешь пойти по стопам Спартака и потрясти основы Рима? – усмехнулся ланиста. – Величайшие цари проигрывали войну Риму и теряли свои короны. Митридат, Тигран, Югурта. Величайший из великих полководцев Ганнибал проиграл войну Риму. А кто ты такой? У тебя есть армия, деньги, подданные, города, крепости?
– Нет. Но и у Спартака их не было.
– Верно, говоришь. Не было. Но Спартак свою войну с Римом тоже проиграл. Но и он был полководцем. Он служил в римской армии и видел её преимущества. Затем, когда римские легионы вторглись на его родину во Фракию, он изменил римлянам и перешел на сторону своих. За это его и продали в гладиаторы. Но он побеждал римлян их же тактикой. Он строил свои войска по римскому образцу. А ты знаешь правила войны, Дакус? Не отвечай, я знаю, что нет. Ты хороший мечник, но это не значит, что ты полководец. Подумай над моими словами и делай то, что я тебе говорю. Иначе ты окончишь свою жизнь плохо. Очень плохо. И я не пугаю тебя, а только предупреждаю о последствиях.
Децебал ничего не ответил ланисте.
– Квинт был редкой свиньей и я не жалею о том, что выставил за ворота, – продолжил Акциан. – Но он свободный римский гражданин. И он может пожаловаться префекту города и даже в Сенат. Тогда ты предстанешь перед судом. И чтобы вытащить тебя мне придется много заплатить жадному до золота префекту!
– Я готов отвечать за свои поступки, господин.
– Ах, вот как? Но ты мой раб и стоил мне денег! Сегодня я спасу тебя. Дам кому нужно взятки и все будет улажено. Я снова вложу в тебя деньги. Но это в последний раз! Запомни это! Если еще раз ты посмеешь оскорбить римского гражданина или поспорить с рутиарием – я сам сгною тебя. Тогда ты пожалеешь, что родился на свет. Поверь мне. Акциан не бросает слов на ветер. Ты все понял?
– Да, господин.
– А сегодня за свою дерзость ты отправишься в дом патриция Гая Сильвия Феликса на работы. Он просил меня прислать к нему двух гладиаторов.
– Да, господин. Я должен буду там сражаться?
– Нет. Тебя ждет иная работа. И ты станешь выполнять её, как и положено рабу со всем прилежанием.
Децебал по знаку ланисты покинул помещение и вышел во двор. Его мучил вопрос, кто же донес Акциану о его разговорах о Спартаке? Неужели Цирцея? Получалось, что более некому. Об этой его связи с римлянкой Акциан был осведомлен отлично, и, очевидно, даже способствовал ей. Что-то слишком часто он отпускает своего раба на свидания. С чего бы ему проявлять такую заботу?
Глава 12
В которой Децебал узнал, кто такая Цирцея.
Помпеи.
Дом Гая Сильвия Феликса.
Знатный помпеянец Гай Сильвий Феликс был одним из самых влиятельных людей в Помпеях. По своему положению Феликс принадлежал к сословию всадников, но его состояние было одним из самых крупных в городе и не уступало патрицианским. Больше того, многие патриции брали у него в долг и теперь зависели от его хорошего настроения.
Он знал Акциана и попросил его предоставить в его распоряжение двух сильных гладиаторов. Он задумал заменить в перистиле тяжелую мраморную статую. Феликс пожаловался ланисте, что не может доверить этого дела своим рабам, которые недавно разбили статую Аполлона, подаренную ему, римским сенатором Гаем Нервою.
Акциан послал двоих – Децебала и Келада. Оба поистине могли быть натурщиками для статуи Геркулеса.
Гладиаторы пошли в город без охраны. При них был только провожатый, тщедушный старик – раб в доме Феликса грек по имени Аристомен.
Когда они проходили возле двухэтажного дома с портиками, что стоял на перекрестке, до Децебала донесся запах свежевыпеченного хлеба. Повеяло чем-то родным, и он повернулся к фракийцу:
– Запах дома, – произнес он.
– Свежевыпеченный хлеб всегда напоминает запах родины, – вмешался в их разговор старый раб. – Этот запах везде одинаков. И каждый, почуяв его, вспоминает свой родной дом.
– А где твой дом, старик? – спросил Келад.
– В Афинах. Там я родился и вырос. Мое имя Аристомен.
– И как же ты попал в рабство?
– Имел глупость участвовать в восстании против римлян. И с тех пор я раб. В подвалах вот таких милых, пахнущих хлебом домов, я крутил день и ночь тяжелые каменные жернова. Мой хозяин булочник в праздники даже шеи своих ослов и мулов увешивал связками румяных и пахучих хлебов, а рабам жалел горстки муки.
– Но ты же работал среди этих хлебов? – удивился фракиец. – Неужели за вами постоянно смотрели надсмотрщики?
Старик криво усмехнулся и ответил:
– Сразу видно, что вы никогда не были на черных работах и доли раба так и не испытали. Римляне умные и знают, как обращаться с двуногим скотом. Мне на шею одевали большую деревянную колодку, которую здесь называют «собакой». И она не давала поднести ко рту ни кусочка. Но когда я стал стар для такой работы, меня перевели в привратники. Таков этот живописный городок под вечно голубым небом римской провинции Кампании, у подножия зеленого Везувия.
– И ты не пробовал бежать? – спросил его Келад.
– Бежать? – старик криво усмехнулся. – Когда я был моложе я жил мыслью о побеге и мести. Я совершал попытки побега четырежды.
– И что? – спросил фракиец.
– Меня ловили и подвергали пыткам. Ты, варвар, никогда не был в городской тюрьме для рабов?
– Нет.
– Вот то-то и оно, что нет. А я был там трижды. Я висел на дыбе, и мои пятки жгли раскаленными углями. Меня ставили на гвозди. Знаешь, что это такое? Двое дюжих палачей поднимают тебя под руки и ставят на доску утыканную гвоздями. А иногда и груз уложат тебе на плечи, чтобы лучше чувствовал хозяйскую ласку. Я тогда не выдержал и назвал сообщников. Рабыню, что помогла мне в побеге, притащили в камеру каземата и на моих глазах пытали. Хотите, я расскажу вам, как она умерла?
– Нет! – в один голос ответили гладиаторы.
– И после этого я прекратил попытки побега. Если можешь теперь судить меня за это – суди.
– Не собираемся мы тебя судить. Но расскажи, почему ты не сумел сбежать, если пробовал много раз? – спросил Децебал.
– Я тоже раньше думал, что побег дело совсем не такое трудное. Италия велика и людей в ней что песку. Я думал – легко смогу раствориться в ней. Но у римлян отличная система поиска рабов и сбежать оказалось совсем не так просто. Я в первый раз разломал камнем свои колодки и бросился в воду. Хотел уйти вниз по реке. Меня поймали тогда на третий день и били палками. Во второй раз я подготовился к побегу более тщательно и даже одежду заготовил в укромном месте. Но закончилось все еще быстрее и меня снова били. Вот после этого второго побега я и попал в славный город Помпеи. И уже здесь, сбежав от хозяина хлебопекарни, я посетил городскую тюрьму для рабов.
Гладиаторы с сожалением посмотрели на старика, чья жизнь прошла в непосильном тяжелом труде.
– А вот и дом моего господина.
Над входом они увидели надпись, которую Децебал прочитал для своего друга, не знавшего грамоты:
– Здесь написано «Гай Сильвий Феликс приветствует дорогих гостей и желает им счастья и долголетия».
– К нам это совсем не относится.
– Конечно, нет. Это для господ. А вы только гладиаторы, – произнес старик.
У порога дома, на неровной, изъеденной временем каменной плите, сидел человек с взлохмаченной головой. Цепь от его ноги тянулась к медному кольцу, вделанному в стену дома.
– Это кто же такой? Наказанный раб? – спросил Децебал старика.
Тот засмеялся:
– Почему наказанный? Это раб-привратник. Такой же как и я. Мы словно собаки по очереди сидим у дома нашего доброго господина. Я отзываюсь на кличку Мекс. А вот он на кличку Карне. Хорошие имена для сторожевых псов, не так ли?
В словах старого раба была горечь, хоть он и смеялся. Он вошел в дом первым и жестом приказал гладиаторам следовать за собой.
Миновав полутемный коридор, называемый вестибулом, гладиаторы ступили в высокую просторную комнату. На стенах разноцветные кусочки мрамора, искусно подобранные художником, изображали море с бегущими по нему кораблями. В том месте, где в комнату входило небо, крыша поддерживалась шестью колонами. Внизу, в пространстве между ними, находился бассейн со стенками, выложенными розовым мрамором. Со дна бассейна тонкими, упругими струйками бил фонтан. Вода от него падала на спину прекрасной статуи, изображавшей обнаженную девушку с чешуйчатым рыбьим хвостом.
– Это атрий, или гостиная в доме моего господина, – сообщил гладиаторам раб.
Децебал скользнул взглядом по рисункам на стенах атрия и остановился на фигуре скачущего всадника с дротиком в бедре. Судя по шлему и щиту, это был гладиатор!
– Смотри! – Децебал указал Келаду на стену.
– Это гладиатор.
– Не похоже только, чтобы это была сцена из боя в амфитеатре. Он ведь на коне.
И вдруг дак прочитал на стене отчетливое слово «Спартак». Он не поверил своим глазам и снова прочел имя знаменитого вождя рабов. Нет сомнений, этот всадник – тот самый гладиатор из школы Лентула Батиата в Капуе.
– Скажи, старик, а почему это твой хозяин поместил изображение Спартака на стену? Неужели он хранит память о великом предводителе восстания рабов?
Старик обомлел.
– Ты что совсем спятил, собачий корм? Если услышат стражники и надсмотрщики, то тебе всю шкуру спустят за такие слова. Не станут разбирать, что ты гладиатор школы Акциана.
– Но я только прочел, что вот здесь написано.
– Пока никого нет, я расскажу тебе об этом рисунке, гладиатор.
– Расскажи.
– Эту сцену изобразили на стене атрия по приказу нашего нынешнего господина.
– А он что сторонник Спартака? – удивился Децебал.
– Вот дурень-то. Вон там, немного в стороне, изображен второй всадник. Видишь?
– Ну, вижу.
– Так вот тот второй – это Марк Сильвий Феликс прадед нынешнего хозяина. Он служил центурионом в войске Публия Красса, римского полководца подавившего восстание гладиаторов Спартака. Тогда Марк Феликс ранил Спартака дротиком и за это был пожалован золотым венком и возведен во всадническое сословие. Наш хозяин считает, что это его прадед спас от гладиаторов Рим. Вот и приказал изобразить эту сцену на стене своего дома, чтобы все входящие видели, что здесь живет правнук прославленного героя.
– Ах, вот оно что. Но ты-то сам знаешь что-нибудь о восстании Спартака, старик?
– Вас сюда привели не про Спартака расспрашивать, а работать. Видите вон ту статую русалки? Ну, бабы с рыбьим хвостом?
– Да, – ответили гладиаторы.
– Её нужно будет переставить….
Закончив работу, гладиаторы по приказу хозяина, которого так и не увидели, были накормлены вместе с домашними рабами Феликса. В большой столовой они уселись за длинный стол, заваленный яствами.
– Если вы так едите каждый день, – прошептал Келад старику, – то вам можно только позавидовать.
– Так едят только дворовые рабы и слуги господина. Я же раб черный и такое на мою долю перепадает крайне редко. А эти и вино пьют и едят сладко. Зачем им свобода? Многие у себя на родине с голоду подыхали и благословляют богов за рабский ошейник.
– Выходит есть рабы довольные своей участью?
– Конечно, есть. Все наши надсмотрщики тоже из рабов. Зачем хозяину тратиться на наем охраны? Когда одни рабы отлично могут охранять других и без всякой платы.
– Странно все это. Это всё для меня совсем непонятно. Люди довольные положением рабов. Этак, скоро и благословлять станут за рабство, как за удачный жребий судьбы.
– Не беспокойся – не станут. Таких рабов совсем мало. Основная масса трудиться в поте лица и гибнет на непосильной работе, или умирает на арене как ты.
– Тогда в будущем римлян ждет всеобщее возмущение.
– Именно так, гладиатор. Именно так. Но не стоит говорить об этом во всеуслышание. Могут донести.
Пока Келад беседовал со старым привратником, Децебал смотрел на красивую рабыню, что сидела за другим концом стола. Это была та самая беловолосая рабыня, что провожала его в дом к Цирцее!
– Скажи-ка мне, старик, а кто вон та беловолосая?
– Это? – привратник уже изрядно набрался вином. – Это… служанка госпожи…
– Госпожи? Какой госпожи? – не понял дак.
– Да нашей. Жены…Гая Сильвия Феликса.
– Вот как?
– Но ты не распускай губешки, гладиатор, – старик выпил еще, – это лакомый кусочек совсем не для тебя. Она приглянулась не только всем надсмотрщикам, но и самому господину. Хотя и его жена вдвое моложе него. Но, как известно чужой кусок слаще. Хотя почему чужой? – привратник икнул. – Она же его рабыня.
– А как имя твоей госпожи?
– Какой еще госпожи? – старик вращал мутными глазами в поисках своего фиала.
Децебал протянул ему чашу с фалернским вином.
– Ты не знаешь имени своей госпожи?
– Я не знаю? Ты сошел с ума… гладиатор. Я все здесь знаю.
– Так скажи, во имя богов, как её имя?
– Юлия. И она происходит из знатной патрицианской семьи, но…денег у её папаши не было. Вот и выдал дочку… за нашего толстяка. Хоть и не Аполлон и не патриций, а мошна-то полная. Вот! – старик снова осушил чашу. – Отличное вино. Настоящее фалернское. Я знаю в нем толк.
«Так моя Цирцея жена этого богача Феликса. Вот оно как. Я стал всего лишь игрушкой в руках знатной римлянки. Чем-то вроде цепной собачонки. И Акциан, может быть, еще и денег с неё взял за то, что она мной пользуется. Ну, нет. Больше я в тот дом ни ногой. Напрасно знатная матрона будет ждать своего Геркулеса. Пусть ищет себе иную забаву. Я больше ей прислуживать в постели не стану. Пусть хоть на куски меня режут, но не стану!»
– Что с тобой, Дакус? – спросил Келад, увидев, как его друг побледнел.
– Ничего.
– Но ты бледен, словно увидел призрак. И вина не пьешь. Почему? Вино отменное. Получше того, каким нас в последний раз потчевал папаша Диокл. И бесплатно же. Пей!
– Пожалуй, стоит выпить.
– Верно. Гони прочь тоску. Сегодня наш день.
Густая струя фарлернского полилась в фиал…
Помпеи.
Казарма гладиаторов ланисты Акциана.
Нубиец вечером пришел в камеру Децебала.
– Ну, как проспался немного? Келад привел тебя в казармы под руку.
Дак поднялся на ложе, покрытом козьими шкурами. Голова действительно трещала после жуткого перепоя.
– Да, – произнес он. – Перебрал я сегодня. Но это все от тоски.
– А у меня созрел план действий.
– Насчет побега?
– Именно. Скоро праздники в честь Сатурна и мы с тобой станем драться на арене. После сатурналий будет отличная возможность унести ноги, ибо бдительность стражи в этот момент будет ослаблена.
– Это так, но разве все дело только в бдительности охранников? Когда на утренней проверке узнают, что нас нет на месте, за нами начнут настоящую охоту и перекроют все пути к отступлению.
– Именно так и ловили всех, кто бежал до нас. У них отличная система поиска сбежавших рабов. Но я придумал, как обмануть эту совершенную систему.
– И как же? – Децебал заинтересовался сообщением своего друга.
– Дело в том, что все рабы бегут как можно дальше от своей тюрьмы, думая, что это их спасет. Хозяева сразу же бросают на поиски крупные силы, и все идет по заведомо известной схеме. А мы не станем никуда бежать в первые дни, но спрячемся в какой-нибудь лазейке неподалеку от казармы. Здесь-то нас точно никто искать не станет.
– Это верно! – кивнул головой дак. – Так может получиться! Клянусь бородой Замолвсиса46 – может!
– Затем, когда поиски утихнут через недельку другую, мы свободно выйдем и скроемся.
– Они подумают, что мы сбежали и снимут все посты! У тебя золотая голова, Юба.
– Я ведь недаром служил в легионерах. Там мои земляки и не такое придумывали. Но об этом плане пока кроме тебя и меня никто знать не должен.
– Это само собой, друг. Но стоит подумать, где нам спрятаться. Ведь нужно найти надежное место.
– Я уже нашел его.
– Нашел? – удивился дак. – И где же?
– В доме твоей возлюбленной, Децебал. Она римлянка и сможет нам помочь. И там нас точно никто не станет искать.
– Акциан о ней хорошо знает и станет искать нас именно там.
– Акциан? И верно! Я совсем не подумал, что он у вас выступает в роли сводника. Тогда ты прав. Там будет самое опасное место. Акциану наш побег не нужен.
– Да и если она подберет нам иное место для тайного убежища, то где гарантия, что она нас не предаст? И вообще, с чего ты взял, что она согласится помогать беглым рабам?
– Если нет, то мы подыщем иное место.
– Где?
– Пока не знаю. Но это должно быть такое место, что всегда на глазах у хозяев. Никому и в голову не должна прийти мысль, что там может кто-то прятаться…
