Виталий Радченко
Авессалом-3. Проклятие Хириушара

Дизайнер обложки Катя Кавелелла

Дизайнер обложки Александр Немчинов

© Виталий Радченко, 2022

© Катя Кавелелла, дизайн обложки, 2022

© Александр Немчинов, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-5210-2 (т. 3)

ISBN 978-5-0056-5008-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Ри? Любимый, просыпайся! – звук её голоса звонким колокольчиком продирается сквозь мутную дымку его сновидений.

Он зарывается поглубже в подушки, пытаясь спрятаться, оттянуть момент пробуждения, потом всё-таки откидывает одеяло, моргает, щурясь от яркого солнца, проникшего озорным лучом в окошко их комнаты, трёт веки, которые почему-то тут же начинают адски щипать глаза и, наконец, садится на кровати, улыбаясь во весь рот…

– Кейтель… – Ри потянулся, раскинув руки. – Но ведь ещё так рано…

– Ничего себе, рано! – она села рядом и чмокнула его в нос. – Люди уже с рынка возвращаются. Завтрак давно готов. Если бы ты приходил домой вовремя, как все, то не спал бы чуть ли не до полудня как бродяга.

– Но мои изыскания, Кей, ты же знаешь, как они важны…

– Ни одно изыскание не стоит остывшего завтрака! – она взвизгнула и захохотала, когда он ухватил её за талию и повалил на кровать, покрывая поцелуями лицо и шею. – Тише, тише, дурачок, соседи услышат!

– Да и пускай! – он поцеловал её в губы, но всё-таки отпустил. – Очень скоро нам не придётся беспокоиться о том, что подумают соседи.

– Ого! – Кейтель села рядом с ним на кровати и пристально посмотрела в глаза, шутливо сдвинув брови. – Неужели ты всё-таки решил пойти в купцы, по примеру братьев? Ладно, ладно, ты же знаешь, я шучу! – она ласково погладила его по щеке. – Прекрати дуться. Конечно же, я верю в то, что твои изыскания принесут нам богатство.

– Я не дуюсь, Кей. И я действительно очень близок к успеху. Ты не представляешь! Может быть, даже сегодня мне удастся это! Магия Бессмертных Основателей в месте портала, через который они отправили в Средний мир Ашаи Проклятого, до сих пор невероятно сильна. А в соединении с… тем ингредиентом, о котором я никому, даже тебе, любовь моя, не имею права рассказывать, она может обрести… твёрдое состояние! Ты понимаешь?! Материальное воплощение магии!

– Ри, я боюсь, – она помрачнела. – Все говорят, что это запрещено, что алхимики, которые этим занимаются, сморщиваются как мумии и умирают.

– Мумии? – рассмеялся Ри. – Ты хоть знаешь, что это такое, глупышка?

– Ну, это что-то такое страшное и сморщенное…

– Хо-хо-хе! – он скорчил гримасу, скривил губы, сощурился. – Я страшная и сухая мумия, баловавшаяся с запретной магией! Я приду к тебе ночью и укушу за попку!

– Дурак! – она щёлкнула его по носу и вскочила с кровати. – И, кстати, Ри, тебе не помешало бы вымыться – пахнешь как дубильщик!

– Опять эта каша из овса? – он скривился, ковыряясь в тарелке ложкой. – Кей, ну не люблю я её!

– Это очень полезная каша, не капризничай. Даже будущим знаменитым алхимикам нужно питаться правильно, а не грызть чёрствые лепёшки всухомятку раз в день. Если не доешь, мне снова придётся отдать твою порцию нищему. Он-то никогда не ворчит по этому поводу, и аппетит у него всегда отменный.

– Не нравится мне этот нищий, – нахмурился Ри. – Глаза у него какие-то нехорошие. Нахальные…

– Ну, человек просто не теряет присутствия духа в любом положении. Да и с чего бы ему горевать, когда он регулярно доедает твою кашу?

– Кей… – он внезапно заговорщицки усмехнулся. – А этой ночью… может быть, «полетаем»?

Она не ответила, глядя на Ри и задумчиво покусывая нижнюю губу.

– Кей, тебе не нравится? – встревожился он. – Тот мир, который мы видели в прошлый раз, разве он не прекрасен?

Она кивнула, улыбнувшись.

– Мало того, Кей, я почти уверен, что он реальный! Представляешь?! Просто мы пока способны попасть в него лишь мысленно. Но мои изыскания… если всё пройдёт удачно, мы с тобой однажды сможем открыть путь в другие миры! Сможем попасть в них на самом деле!

– Это всё очень странно, Ри…

– Нет, это вовсе не странно! Понимаешь, наши чувства, твоя любовь, она… она словно катализатор алхимического процесса! Сила увеличивается многократно! Я…

– Что? – её брови гневно сдвинулись. – Ката… лизатор?! Как это понимать, Ри Лембран? Мои чувства к тебе – это какой-то там катализатор? Полезная примесь для твоих алхимических декоктов?!

– Кей, погоди! Кей! Ты не так поняла!

– Да уж как мне понять, необразованной? А откуда мне знать, Ри, где ты шляешься по ночам? А вдруг ищешь себе другие… катализаторы?

Он выскочил из-за стола, догнал, обнял её. Кейтель несколько раз сердито уклонилась, но всё же дала себя поцеловать.

– Я всё понимаю, Ри. Но мне не нравится, что мой муж приходит домой глубокой ночью.

– Кей, это временно, обещаю. Четырёхлуние тоже очень важно для изысканий. А денег на собственную лабораторию у меня нет.

– Может быть, попросить у братьев?

Он горько усмехнулся.

– Предпочитаю деньги Наместника…

– Будь осторожнее, Ри, ладно? А что если они узнают про твои поиски новых миров?

– Всё будет хорошо, Кейтель Лембран!

Ри снова поцеловал жену, и она ответила, прильнув к нему всем телом. Он вновь ощутил тот самый яркий прилив чувств, сопровождающий их брак на протяжении вот уже нескольких лет с самой свадьбы. Её дыхание стало жарким и порывистым. Ри ступил шаг назад, увлекая жену к постели. Все его страхи, связанные со странными звуками тяжёлых сапог, сопровождаемые тонким позвякиванием ключей, которые он слышал в коридорах башни, улетучились. Сейчас были только он и она – Ри и Кейтель. Кейтель и Ри, слившиеся в одно целое.

– Мы всегда будем вместе, да, Кей?

– Мы всегда будем вместе, Ри…

Часть первая
Анастасия

Три секунды. Три коротких мгновения, необходимые сознанию, чтобы проснуться. Три шага над пропастью, с одной стороны которой лучезарная радость и блаженный покой, с другой – гнетущая, всепоглощающая, беспросветная тоска. Яркие обрывки снов, только что будоражившие мой измученный мозг, исчезли словно бабочки, снесённые и смятые безжалостным, неотвратимым катком асфальтоукладчика. Локоть соскользнул с края дивана; я вздрогнул и распахнул глаза, в последний момент удержавшись от того, чтобы замотать головой, отгоняя остатки сна. Я сознательно позволил себе отключиться, понимая, что теряю сознание от усталости. Задуманный план требовал слишком много сил. Нереально много.

В полумраке передо мной сидели две Анастасии. Распущенные чёрные волосы одной свободно спадали по плечам, у второй волосы были собраны в хвост. Грудь той, что сидела справа, вздымалась и опадала заметно чаще. Глаза обеих были закрыты. Чёрные ресницы сидевшей справа девушки слегка подрагивали, словно ей снился тревожный сон. Ресницы сидевшей слева не двигались. Вообще-то ресниц не было видно. Глаза девушки скрывала паутина. Я осторожно повернул голову к стеллажу с оружием. Сосредоточился. А потом «позвал». В этот раз клинок откликнулся сразу, словно ждал мой зов. Острозаточенные грани отозвались едва заметной вибрацией. Девушка справа судорожно вздохнула.

Эснуш. Мать Анастасии, похожая на неё словно отражение в волшебном зеркале безумного мага. Предводительница легионов, заточённая на несколько тысячелетий в статуе уродливой горгульи. Она до сих пор не разговаривала со мной. Впрочем, общения с ней я тоже избегал. Возможно, из-за безумия, полыхающего в её взгляде, а может быть из-за того, что однажды едва не убил её. Дыхание Эснуш вновь стало ровным и глубоким. Я закрыл глаза и снова «позвал». Клинок ожил, просясь в ладонь. Я почти ощущал его радостную готовность убивать. Прекрасно. Но ему придётся подождать. Совсем недолго…

Первый слой, покрывающий лезвие, дался легко. В прошлый раз мне мысленно удалось подчинить себе этот клинок, связанный с Защитницей. Невероятно, но, по-видимому, моя дикая, неистовая сила неофита справилась с узами, связывающими Анастасию и её клинок. Я сосредоточился и «сорвал» верхний слой, обнажая заигравшие зелёным огнём письмена. Язык Тьмы… Каждый клинок выпускника школы Адамары хранил Силу обеих сторон. Защитники Света, адепты Тьмы, прошедшие семь колец школы имели возможность однажды сменить сторону, и поэтому их оружие было «обоюдоострым»… Ядовитая зелень тут же радостно вспыхнула, стремясь на свободу. Жажда клинка усилилась многократно. Эснуш пошевелилась, повела головой, словно отгоняя проснувшиеся кошмары. Нельзя было медлить ни секунды. Я мысленно коснулся бушующего внутри меня водоворота и, нырнув в омут, вышел из тела. Клинок исторг волну злобы. Тьма ненавидит мое сознание. Я ухмыльнулся (естественно, мысленно). Наша ненависть взаимна! Я, Авессалом Томашевич, Бессмертный медиум, инициированный Ангелом Тьмы. И пусть моё тело отравлено проклятой магией зоргхар – чёрных магов Шьялинура, моего сознания эта грязь не коснулась. А поэтому я ненавижу Тьму всем сердцем.

Я ринулся навстречу туману, окутавшему клинок. Боль обожгла, вонзилась раскалёнными крючьями. Я чувствую боль, даже выйдя из тела, которое судорожно задёргалось на диване. Эснуш вздрогнула, просыпаясь. Время вышло. Я нырнул в туман. Вспышка боли оглушила, измочалив нервные окончания. Я понял, что никогда больше не смогу повторить этого, в следующий раз этот зеленый клубок молний обязательно прикончит моё тело, скребущее сейчас пятками по полу и рвущее ногтями обивку дивана. Молнии взорвались, расплёскиваясь протуберанцами в стороны и разнося стеллаж на куски. Клинок, зависший в воздухе в метре над полом, засветился серебристым – цветом изначальной, первородной Силы.

Я вошёл в тело, безумным усилием справился с болью, норовящей скрутить его в агонии, и выбросил в сторону руку. Клинок, пролетев через всю комнату, лёг в ладонь, исцелил, наполнил тело энергией. Я бросился вперёд, одним ударом отшвырнул преградившую мне путь Эснуш. Анастасия не шевелилась. Её лицо, измождённое и состарившееся за эти дни, не дрогнуло под слоем паутины, закрывающем глаза.

– Я люблю тебя, Настя, – прошептал я.

А потом вонзил клинок ей в живот.

***

Несколькими днями ранее.

Примерно с полчаса он орал на меня так, как невозможно было представить, чтобы кто-то мог на кого-то орать. Вены на его шее вздулись и посинели, капилляры в белках глаз лопались с пугающей скоростью. На губе налип белый, вбитый в пену комок слюны, который успел высохнуть за несколько минут. Когда я указал ему на это, Шамат на мгновение запнулся, замолчал, утёрся, а потом… заорал ещё сильнее.

За полчаса до этого я, устав от потока полубезумных вопросов, демонстративно отхлебнул из фляжки лирра и протянул руку, дав понять, что готов показать ему все свои воспоминания о событиях последних дней. Поэт отпрянул от меня так, что едва не сбил с ног Эснуш. А потом стал орать.

Впрочем, я чувствовал это совершенно отчётливо, в эмоциональной волне, исходящей от него, не было ненависти – только злость. Причём, во многом, злость на самого себя. На коже Бессмертного проступал свежий, красноватый загар. От волос Эснуш пахло морем. Ничего удивительного, что влюблённые, не обнаружив никаких следов опасной деятельности гаитянских колдунов, предались блаженному отдыху на пляжах соседней Доминиканы. А Настя так упорно запрещала мне с ними связаться. Послав Лоле, стоявшей за баром, многозначительный взгляд, я «отключился» и снова стал сканировать, сжав в ладонях сюрикен…

В первый раз мы обнаружили Анастасию сразу же. Её след был ярким и чётким. Созданный Шаматом портал ещё даже не перестал трещать в воздухе, как Эснуш нырнула в него, сжимая в руке гладиус. Выпрыгнув вслед за ней с другой стороны, мы оказались в затхлом подвале какой-то заброшенной овощной базы. Защитницы там не было; расшвыряв кучу ветхого вонючего тряпья, мы обнаружили лишь стаю многоножек, излучающих имитацию её ауры – Илона постаралась на славу, запутывая следы. Лола находила всё новые и новые отражения, которые оказывались то роем мух, то паучьим гнездом. Наконец, осознав тщетность попыток найти дочь, Шамат создал портал в призрачный Граффити.

Казалось, повисшее здесь, в копии знаменитого минского клуба напряжение можно было резать ножом. Или мечом. Эснуш крутила ручку гладиуса, уперев его лезвием в столешницу. Острие с противным хрустом врезалось с каждым оборотом всё глубже и глубже. Лола хмуро косилась на это, но молчала, нервно массируя туловища драконов, вытатуированные у неё на руках. Когда Шамат наконец замолчал, я коротко рассказал обо всём, что случилось, утаив самую малость – то, что по моему мнению, никак не относилось к делу, например, попытки Ратши соблазнить меня. Поэт слушал, играя желваками, Лола тихо шептала что-то на ухо Эснуш, видимо, переводя мой рассказ. Клинок вгрызался в стол, вырезая тонкие деревянные завитушки. Когда я дошёл до встречи с Ратши у Купидона, желваки Шамата раздулись до огромных размеров. Стружки больше не завивались – меч со скрежетом выдирал из столешницы толстые ломти.

– Дальше вы знаете, – закончил я.

Эснуш отложила оружие в сторону. Лола вздохнула. Шамат задумчиво откинулся на стуле.

– Итак, эта твоя Мать ведьм хочет открыть портал.

Я молча кивнул, сделав вид, что не заметил слово «твоя».

– И для этого вы нужны ей оба.

– Так она сказала.

Эснуш что-то тихо прорычала, исподлобья глянув на меня. Я вопросительно взглянул на поэта, но тот не счёл необходимым переводить слова своей возлюбленной.

– А та тварь утверждала во время допроса, что поддерживать портал в действии способна… эмоциональная связь между двумя людьми, так?

– Илона? Да.

Эснуш снова что-то произнесла, на этот раз громче и ещё более злобно смотря на меня.

Поэт мрачно кивнул головой.

– Что она говорит? – не выдержал я.

– Эта штука, что она тебе дала, – Шамат проигнорировал мой вопрос, – она ещё у тебя?

Я полез в карман и, вытащив зёрнышко, подаренное ведьмой, бросил его на стол.

– Нет, оставь у себя, – он поднялся. – Пригодится, когда она придёт.

Я вновь спрятал подарок Ратши. Шамат прав, ведьма обязательно вернётся.

– Возвращайся в квартиру, – он махнул рукой в сторону стены, активизировав портал. – Лола пойдёт с тобой.

Бровь барменши едва заметно дёрнулась, однако, девушка молча встала и подошла к проявившемуся овалу. Я последовал вслед за ней.

– И без глупостей.

Я зажёг свет на кухне. Лола устроилась на стуле, взобравшись на него с ногами и закурила. Квартира казалась нереально пустой и холодной, несмотря на достаточно тёплый вечер.

– Что собираешься делать? – она глубоко затянулась, глядя на длинную полоску пепла, образовавшуюся на кончике сигареты.

– Глупости, – буркнул я.

Она снова затянулась, огненное колечко сдвинулось ближе к фильтру.

– Лола, я прекрасно понимаю, как это выглядело со стороны.

Она сморщила лоб.

– Да, эта Ратши дважды спасла мне жизнь. И я не знаю, почему. Возможно, это просто какая-то её прихоть.

– Просто? – она протянула руку и стряхнула пепел. – Ну уж нет. Похоже, она права.

– Кто, Ратши?

– Эснуш.

– Эснуш? В смысле? – у меня мелькнула догадка. – Что она тогда сказала?

– Не дословно, но близко к смыслу: в первый раз она сказала, что предпочла бы, чтобы та девка уволокла с собой не Настю, а тебя.

Я скрипнул зубами.

– А во второй?

– После слов про эмоциональную связь?

– Да. Вроде, да!

– Она сказала, что если этой суке так важна ваша с Анастасией эмоциональная… – Лола вдавила окурок в пепельницу, – …связь, тогда какого хрена та сука крутила своей голой задницей перед твоим носом?

Тяжёлая пластина сюрикена холодила ладонь. Смертоносная шестигранная звезда не нагрелась ни на градус, хотя я держал её в руке битый час. Острые лучи постепенно приспособились, нашли такое положение, что я мог сжимать кулак изо всех сил не опасаясь порезаться. Усевшись поудобнее, придав своему телу максимально устойчивое положение, такое, чтобы оно не свалилось на пол, оставшись бесконтрольным, я раз за разом выходил в астрал и сканировал, сканировал, сканировал…

Количество точек, отражающих ауру Анастасии, то росло, напоминая россыпь звёзд Млечного пути в безоблачную ночь, то уменьшалось до нескольких тусклых огоньков. Мой мозг гудел от напряжения, каждый новый «выход» давался всё с бо́льшим и бо́льшим трудом. Наконец я отложил сюрикен в сторону и просто вышел из тела. Это помогло. Я тут же взбодрился, усталость отступила. Я расслабился и просто стал вспоминать… Нашу первую встречу, когда Защитница, призванная своим отцом, чтобы охранять меня во время подготовки к схватке со зловещим Ангелом Тьмы, едва не сбила меня на мотоцикле (впрочем, конечно же, не сбила бы – узнав Анастасию поближе, я успел оценить её мастерство и специфическую манеру вождения); схватку с демонами, которые прикидываясь командой гандболистов, на полном серьёзе собирались поиграть моей головой вместо мяча, смертельно опасный бой на мечах с одержимым духом тевтонского рыцаря парнем. Первый, ненастоящий поцелуй Анастасии, с помощью которого она отправила меня на встречу с Лолой. И наш второй поцелуй. На этот раз самый настоящий…

Огоньки вокруг пришли в движение. Вздрогнули, словно от невидимой волны, прокатившейся по ним. Края волны изогнулись, как будто… как будто указывая… направление! Я замер. Огни снова ровно мерцали, как светлячки на болоте. Воспоминания! Мне нужны яркие эмоции! И самое яркое из них произошло как раз именно в этой квартире, когда я наконец вспомнил, вернул себе стёртые воспоминания о чувствах к ней! Волна, на этот более сильная прокатилась по огонькам, на один короткий миг ярко вспыхнула и тут же погасла далёкая звёздочка. Я с размаху вошёл в собственное тело, которое тут же подпрыгнуло на диване.

– Лола! – заорал я.

***

Вела она ужасно. На то чтобы вкратце объяснить принципы управления «мерседесом» и правила движения хватило и нескольких секунд:

«Правая педаль – едешь, левая – останавливаешься; красный свет – левая педаль, зелёный – правая; держись правой стороны дороги, не сбивай людей и не врезайся в другие машины».

Спустя несколько минут мы уже неслись по Минску, а я, закрыв глаза и абстрагировавшись от возмущённых сигналов остальных, использующих более подробные инструкции по управлению транспортом участников движения, указывал ей направление. Минут через двадцать мы выскочили из города. «Мерседес» мерно гудел. Лола практически перестала материться. Звёздочка, указавшая мне путь, больше не вспыхивала, но я точно зафиксировал её местоположение в своей «астральной» системе координат. По моей команде Лола свернула вправо, кое-как справилась с заносом, выскочив с шоссе на гравийку, выровняла автомобиль, умудряясь достаточно плавно объезжать колдобины. Я приоткрыл глаза – мы неслись по просёлочной дороге сквозь лес. Глаза Лолы сверкали, ноздри хищно раздувались. Засунув руки в карманы, я ощупал запас ножей и сюрикенов, прихваченный мной со стеллажа Анастасии, поправил тесак, торчащий сзади за ремнём. Ей не нравилось, когда я прикасался к её оружию… Что ж, возможно, однажды я обзаведусь собственным. А пока…

– Лола, здесь налево. Так. Остановись и выключи свет. Что? Да вот тут щёлкнуть нужно… Глуши мотор. Тут нажми…

Она потянулась к ручке на дверце, но я удержал её за руку.

– Лола, нужно, чтобы ты вызвала его сюда.

– Какого хрена?! Я пойду с тобой!

– Ты не боец, Лола.

– Дьявол… А ты?

…тело сделало все само. Глаза периферийным зрением уловили движение, правая рука взметнулась, предплечьем подбив пистолет вверх. Грянул выстрел, пуля, срикошетив, дважды прошила натяжной потолок и засела в стене, выбив кусок штукатурки. Я крутанулся, одним движением выхватывая левой рукой из кармана нож, пальцами правой руки схватил его за запястье и резко ударил об колено, выбив пистолет. Шамат застыл не дыша.

– Чудеса… Он и вправду все вспомнил, – он покосился на Анастасию. – Даже то, чего не знал…

– Найди мне его… – я выскочил из машины и бросился в лес.

Сухая ветка громко хрустнула под ногой, и я замер. Огляделся. В просвете между листвой виднелись очертания зданий. Что-то напоминающее школу или (судя по тому, что это было в лесу) летний лагерь. В темноте стены строений казались мрачными и зловещими. Фонари на тротуарах, окружающих здания не горели, голосов или какого-то другого шума, выдающего населённое людьми место, тоже не было слышно. Пройдя несколько десятков метров по засыхающей траве, я упёрся в обтянутый проволочной сеткой забор, высотой выше моего роста. Калитки поблизости не было, и мне пришлось перелезать его. Бесшумно это сделать не удалось…

В детстве я часто бывал в летнем лагере. Гоняя с пацанами в футбол, нам раз за разом приходилось останавливать игру, так как мяч улетал за сетку. Разгорячённые и эмоциональные, мы всегда встречали этот момент недовольным воем, и тогда кто-то из игроков (чаще всего сам виновник, лупивший мимо ворот слишком высоко) отправлялся окружным путём вдоль забора к калитке, а потом в лес, откуда выбивал мяч обратно максимально сильно. И не от досады за потерянное время и наказание за «косой» удар, а потому что знал – ждать его появления на поле никто не станет, а потому, вернуться на поле нужно успеть, пока остальные ловят возвращённый мяч и вводят его в игру.

А однажды на поле появился невзрачный с виду деревенский паренёк. Худой, стриженый практически наголо. Его снисходительно поставили на ворота, велев «не ссать», но этот доходяга удивил всех, умудряясь вытаскивать практически стопроцентные мячи из самых «девяток», бросался в ноги нападающим, снимая мяч у них с ноги за долю секунды от удара. Оценив потенциал вратаря, соперники стали лупить издалека и результат не заставил себя долго ждать – взвившись над деревьями, мяч улетел далеко в лес. Недовольный вой игроков ещё не успел утихнуть, а коротышка уже нёсся к забору. Полузащитник, пробивший выше ворот, двинулся было по направлению к калитке, но застыл с открытым ртом – вратарь, подскочив к сетке, высоко подпрыгнул, уцепился за перекладину, сделав выход силой, замер на мгновение на вытянутых руках, а потом опрокинулся вниз головой за забор. Кто-то ахнул, представив себе результат падения с высоты более двух метров, однако парнишка, вцепившись одной рукой в сетку, умудрился сделать сальто и приземлиться точно на ноги. Кто-то на поле восхищённо присвистнул, кто-то выразил своё изумление более тихо, зато более эмоционально (в смысле непечатно), а коротышка уже нёсся обратно. Подбежав к забору, он аккуратно перебросил мяч, затем, повторил свой номер ещё раз, успев подхватить мяч, отскочивший от земли…

Футбол в тот день закончился раньше обычного, и до самой темноты игроки обеих команды, облепив забор с двух сторон, пытались повторить тот трюк. Дело закончилось тремя ушибами и одним вывихом. Последний достался мне.

Боец ли я? На этот вопрос предстоит ответить очень скоро. Моему астральному телу несколько раз удалось справиться с порождениями Тьмы, хотя Ратши и насмехалась над этим, высмеивая то, как я очертя голову бросался на противника. Надеюсь, мне ещё удастся многому научиться. И очень надеюсь, что учить меня будет именно Анастасия…

– Это боевое искусство дхолайш?

– Пожалуйста, Сева, – Анастасия слегка поморщилась. – Мы называем себя Защитниками.

– Как вышло, что я знаю его?

Я подпрыгнул и схватился за перекладину забора. Подтянулся, вскарабкался, завис на прямых руках, а потом нырнул вниз головой, перебрасывая тело через забор.

…Ничего лишнего ты не узнал, к тому же эти знания тебе не особенно пригодятся. По крайней мере, пока твое тело физически не готово их применять…

Ногу пронзила боль. Проклятье! Кляня себя за самонадеянность, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, я покатился по траве, схватившись за щиколотку. Чёрт! Мне удалось каким-то образом «впитать» в себя некоторые боевые навыки Защитницы. Вот только приёмов по перепрыгиванию заборов в том наборе не было. Кое-как перетерпев первый приступ боли, я, сильно хромая и подволакивая ногу, направился к главному корпусу – внутренний компас указывал именно туда. Стены здания были обшарпанными, с давно обвалившейся штукатуркой. Из бетонных прорех то тут, то там торчали пучки травы, и даже небольшие кусты. Кривые граффити (а как же без них) сообщали о разнообразных видах сексуальных услуг, оказываемых «безплатна» разными девушками и даже парнями, чьи имена и номера мобильных телефонов также были указаны, а потом замазаны другой краской, впрочем, не очень тщательно. Боль в ноге потихоньку отступала. Я поднялся на ступеньки и огляделся. Лес тёмной стеной подступал к забору, в небе, затянутом тучами, не было ни звёзд, ни луны.

Дверь не была заперта. Я потянул за ручку и приоткрыл её, вглядываясь в темноту. Изнутри пахнуло сыростью и какими-то старыми тряпками – запах давно покинутого дома. Крепко сжав рукоять тесака, но пока не доставая его из-за пояса, я вошёл внутрь. Под ногой что-то хрустнуло, я осторожно ступил в сторону – хрустнуло снова, ещё громче. Кафельная плитка, разбитая и отставшая от пола выдавала мои движения не хуже «поющих полов» замка Нидзё. Кое-как пробравшись сквозь фойе, я очутился в длинном коридоре, по обеим сторонам которого виднелись силуэты дверных проёмов. Пол, на этот раз покрытый линолеумом, скрадывал звуки шагов. Я проглотил слюну, чувствуя, как сердце стало колотиться сильней – в полной тишине идти было ещё страшнее.

Шаг, ещё шаг. Дверные проёмы приближались. Я видел, что двери были открыты, видел, что расположены они были как раз друг напротив друга. Шаг… Куда посмотреть сначала? Направо? Или налево? То, что (возможно) скрывается в комнатах, лучше встретить лицом к лицу? А если я не угадаю, и ЭТО набросится сзади? Двери приближались. Я внезапно ощутил дикое желание развернуться, выбраться из этого пропахшего старым потом и сигаретным дымом здания, перепрыгнуть через чёртов забор, несмотря на боль в ноге, бежать сквозь лес, каждый миг ожидая удара в спину…

Шаг. Паника не исчезла, нет. Просто… шаг. И ещё один. Я вытащил тесак из-за пояса, сжал в другой руке метательный нож, острием вперёд. Что бы там ни было впереди, с какой бы стороны оно не появилось, оно наткнётся на заточенный металл. Резко вдохнув, я одним махом преодолел расстояние до дверей и заглянул направо: несколько кроватей без матрасов, налево: куча стульев, сваленных в угол. Направо: разбитое стекло, грязно-жёлтая штора, висящая на одном крючке, налево: стопка книг, пара пустых бутылок, банка с окурками. Направо: никого. Налево: никого. Сердце потихоньку опустилось на место, перестав стучать в кадык. Отдышавшись, я двинулся дальше. К следующей паре проёмов.

Дальше дело пошло легче. Добравшись до третьей пары, я даже осмелился на шаг войти внутрь комнат, которые не очень отличались одна от другой. Миновав коридор, я вышел на лестницу. Ступеньки вели вверх и вниз. Я зажмурился, проверяя направление. Чуда не произошло – «компас» указывал путь в подвал.

Навесной замок на двери был сорван, ржавые петли погнуты и выворочены из древесины какой-то чудовищной силой. Я осторожно прикоснулся к двери. Та подалась неожиданно легко. К вони пота и табака добавился запах мокрого железа. И в этот момент я услышал какой-то звук. Низкий, протяжный стон, начавшийся с кряхтящего хрипа, переходящего в хлюпающее шипение. Моё сердце вновь подскочило к горлу, руки сжимающие рукояти клинков, моментально вспотели. Стон повторился. Вслед за ним послышался… смех. Тонкий, сухой, как треск кастаньет, он отразился от стен многократным эхом. Чьи-то шаги мелко застучали по бетонному полу. Я инстинктивно отпрянул назад, но было поздно. Из темноты возникла рука и схватила меня за горло.

– Привет, красавчик!

Вслед за рукой появилось круглое, перекошенное лицо, обрамлённое растрёпанными, сальными волосами.

– Заходи в гости!

Илона с нечеловеческой силой потянула меня внутрь.