полная версия

Виталий Ерёмин
Крымская лихорадка

Глава 44

Встречавшие Носкова люди сотрудниками российского консульства. На всякий случай даже предъявили удостоверения. И президент на всякий случай в них заглянул. Никаких сомнений документы у него не вызвали.

Подкатили к двухэтажному особняку в центре Никосии. Открылись высокие ворота. Микроавтобус въехал. Ворота закрылись. Носковым показали их покои, две большие комнаты, и предложили немного отдохнуть, принять душ. Потом будет обед. А после обеда – встреча с представителем президента Кипра.

Галина повела внука в ванную, а Носков включил телевизор. Но изображения не появлялось. Президент чертыхнулся, проверил контакты, все было нормально, но телевизор не работал. Хотелось пить. Носков открыл бутылку минеральной воды, выпил стакан и сел в кресло. Через минуту уже не мог свободно пошевелить ни рукой, ни ногой.

Вошла Галина с мальчиком. Внук подбежал к деду. Но Носков не смог взять его на руки. Он сидел и жалко улыбался.

– Что с тобой? – спросила Галина.

– Даже не знаю, – с трудом выговорил Носков.

Вошли те двое, кто их встречал.

– Олег Степанович, просим на обед.

Президент Носков издал что-то нечленораздельное. Двое подошли к нему поближе, заглянули в глаза.

– Олег Степанович, что с вами?

– Н-н-н-е могу, – с трудом выдавил из себя Носков. – Вс-с-с-тать н-н-не могу.

– Кажется, инсульт, – сказал один из встречавших. – Нужно срочно врача.

Галина заметалась по комнате, ребенок заплакал. “Неотложка” появилась очень быстро. Сотрудник Безпеки, игравший роль врача, осмотрел Носкова, смерил давление и объявил по-английски, что, скорее всего, это инсульт и требуется срочная госпитализация.

– Я не оставлю мужа, – решительно сказала Галина.

Но ее остановили.

– Ну, куда же вы? Кто вас пустит в госпиталь с ребенком?

Галина со страхом смотрела на незнакомых мужчин. Она им не верила. Но боялась не столько за мужа, сколько за внука. Ей предложили пройти в другую комнату. Она захотела взять свою сумочку и мобильный телефон мужа. Ей не позволили. И тогда она поняла, что это – западня.

Через несколько минут ее усадили вместе с внуком в белый “Мерседес”. Автомашина выехала за город и понеслась по автостраде на юго-запад. За “мерседесом” следовал микроавтобус с тонированными стеклами. Обмирающая со страху Галина догадывалась, что муж в этом автобусе. Она видела в окно, что их везут через перевал массива Троодос. По обеим сторонам дороги появилась горная деревенька Ганья. Машины остановились на несколько минут. Похитители Носковых купили в таверне вина и сыра.

Мероприятием Безпеки по выведению Носкова из политической игры руководил лично подполковник Дзюба. С помощью его агентов президент Крыма принял вместе с минеральной водой дозу сильнейшего снотворного. Хотя, если бы не хотел так сильно пить, ему бы подсунули снотворное во время обеда.

“Мерседес” и микроавтобус въехали во двор виллы на окраине Лимассола. Галину определили в одно крыло, президента Носкова – в другое. Его немедленно подключили к психотронному биорегулятору – электронному прибору, вызывающему эффект управляемого воздействия на мозг. Еще в советское время Украина была известна спецслужбам мира как серьезный разработчик таких приборов. После 1991 года республика отказалась от ядерных ракет на своей территории, но психотронное оружие оставила. На всякий случай. И вот – пригодилось.

Во второй половине дня Дзюба позвонил Лисовскому и коротко доложил:

– Вулкан уснул, а когда проснется, будет как шелковый.

– Не переусердствуйте, – предупредил Лисовский. – Тут не все складывается. Вполне возможно, сценарий будет изменен.

– Понял, – сказал Дзюба, хотя на самом деле ничего толком не понял. Вечно эти политики сначала порют горячку, требуют быстрых и решительных действий, а потом, когда уже все на мази, срывают стоп-кран. И тебя же сделают виноватым, даже если все выполнишь, как было велено.

Глава 45

Яшин вычислял, кто из двух сотрудников администрации Носкова работает на Безпеку: военный советник или глава администрации?

Факты и логика указывали на Цыганкова. Во-первых, Иванов – его бывший заместитель по работе в военной контрразведке Черноморского флота. И если предположить, что именно Иванов выманил президента на Кипр, а события показывают, что так и было, то вывод только один – эта пара действовала заодно. Во-вторых, более чем подозрительным было поведение Цыганкова сейчас, когда события нарастали, как снежный ком. Глава администрации постоянно звонил в Киев и получал информацию от каких-то своих информаторов, естественно, не называя ни фамилий, ни должностей. Спрашивается, когда бывший контрразведчик флота, никогда не живший в Киеве, мог обрасти такой агентурой? Ну и, в-третьих… Яшин достаточно уже к нему присмотрелся и мог в какой-то степени положиться на свою интуицию. А интуиция подсказывала, что этому человеку просто нельзя верить. Потому как Цыганков плут, и даже если работает на Безпеку, то не на все сто процентов, ибо всякий плут работает, прежде всего, на самого себя. При определенных обстоятельствах он мог бы вообще начать игру на два фронта. Если бы, к примеру, Носкову не пришло в голову пригласить в вице-премьеры Сарычева.

Улучив момент, Яшин уединился с генералом Синцовым и поделился своими выводами.

Генерал вспыхнул, как порох:

– У меня вообще в голове не укладывается, как президент мог взять к себе эту парочку.

– Носков говорил, что их кандидатуры одобрил адмирал Балтин.

– Что за ерунда? Я только что говорил с Балтиным. Он этих двоих иначе, как прохвостами не называет. Но давайте пока не будем показывать виду. Посмотрим, как Цыганков поведет себя дальше.

А кабинет Цыганкова все больше напоминал штаб обороны Белого дома. Сюда свободно входили члены Партии независимости, предлагали свои идеи, и глава администрации всех внимательно выслушивал. Похоже, он почувствовал недоверие к себе и старался отвести от себя подозрения.

Как ни странно, телефонная связь в Белом доме продолжала работать бесперебойно. Хотя чего тут странного? Если в здании находились агенты Безпеки, они должны были передавать информацию и получать указания. Мобильные телефоны в то время были большой редкостью.

Позвонили двум ялтинским казачьим атаманам. Те готовы были хоть сейчас поднять не меньше двухсот хлопцев. Гусев наконец-то проявил себя как человек, для которого главное оружие – это слово. Он предложил сказать населению всю правду о происходящих событиях и призвать людей окружить Белый дом живым кольцом, взять резиденцию избранника народа под свою защиту. Это была самая толковая идея, но она не понравилась Цыганкову.

– Стоит ли баламутить народ? – сказал он задумчиво. – А если произойдет столкновение с национальными гвардейцами и прольется кровь? Нет, история нам этого не простит. Вспомните оборону Белого дома в Москве…

Большинство в Крыму не одобряло действия Ельцина осенью 1992 года. И поэтому с возражением Цыганкова многие согласились. Но вмешался генерал Синцов.

– Нет, ребята. Вдруг срочно нужно будет зачитать обращение, а текста нет. Пусть все-таки Гусев напишет заранее.

Слово генерала возымело действие. И Гусев с важным видом пошел к себе, тихонько попросив Яшина помочь ему в составлении исторического текста.

А на площадке перед Белым домом все громче заявляли о себе сторонники президента Носкова. Это были в основном люди старшего поколения, и среди них выделялся судья Поляков. Старик встал на скамейку и кричал тонким голоском:

– Граждане! Не дайте себя обмануть. Президент Носков не мог поднять цены и улететь за границу. Не враг же он самому себе!

Из толпы выкрикнули:

– А чем он лучше других? Такой же враг народа. Окружил себя хунтой и думает, что ему все сойдет с рук.

– Граждане! – продолжал убеждать Поляков. – Повышение цен – это провокация министров Кузьмина. Вот увидите, Носков вернет старые цены.

Из толпы раздался резкий молодой голос:

– А ты кто такой, что его защищаешь? Сколько тебе, старому Иуде, заплатили?

– Заплатили не мне, а тебе! – гневно ответил Поляков. – Граждане, послушайте старика. Не дайте втянуть себя в гражданскую войну. Вы все отлично знаете, сколько в Крыму складов с оружием, сколько военной техники. Если начнется стрельба, она скоро не остановится.

Брагин сидел в своем офисе и смотрел прямую трансляцию о событиях вокруг Белого дома, когда позвонил Федулов и сообщил последнюю новость: Носков не отвечает на телефонные звонки.

– Это операция Безпеки, – сделал вывод Федулов. – Что будем делать?

– Давай быстро – сюда! – скомандовал Брагин.

В дверях возникла Журавская.

– Что, Максик, президент потерялся?

– А ты откуда знаешь? – удивился Брагин.

– У меня свои люди в Белом доме.

Своим человеком была у Журавской машинистка, которая начала печатать обращение администрации президента к населению Крыма.

Через десять минут в офис вошел Федулов. Во рту у него гуляла из стороны в сторону жвачка. Брагин не предложил ему сесть. Сказал тихо:

– Если мы его потеряем, я не заплачу тебе ни рубля.

Федулов перестал жевать и нервно перемялся.

– Моя-то какая вина? Я сколько ему доказывал, что ехать нельзя!

Брагин усмехнулся.

– Ну, кто-то ж должен ответить. Ты с ним работал? Ты. Но не отчаивайся. Шанс у тебя еще есть. Бери ребят, кого сочтешь нужным, загружай в чартерный рейс и – вперед! И без этого козла не возвращайся.

– С ним Безпека работает, куда нам? – сказал Федулов.

– А мне по хрену, пусть хоть кагэбэка, – выругался Брагин. – Ты команду понял?

– Понял, – выдохнул Федулов.

Спустя два часа он набил полный ЯК-40 братвой пополам с ментами и вылетел на Кипр. По выкупленным путевкам все были отдыхающие, и самолет взял курс на курортный город Лимассол.

Почему именно в этот греческий город? Однажды Федулову удалось подслушать разговор Иванова с теми, кто выдавал себя за коммерсантов, работающих на Кипре. И кто, как теперь стало ясно, выманил его на Кипр. Один из них имел виллу в Лимассоле. На всякий случай Федулов велел даже одному из своих ментов проследить, где останавливается, будучи в Симферополе, этот коммерсант. Оказалось, он живет в доме своих родителей. Федулов поехал по этому адресу и на всякий случай выжал из стариков адрес их сына в Лимассоле. Вдруг не будет другого способа найти концы.

Глава 46

Воротников встретился со своим агентом – кипрским журналистом, передал ему фотографию Носкова и сказал в двух словах, что нужно сделать.

Через два часа телевидение греческой части острова передало чрезвычайное сообщение. Диктор сказал, что на Кипре похищен и насильственно удерживается президент Республики Крым Носков, его супруга и внук. Всем, кто мог видеть Носковых, предлагалось срочно сообщить об этом в полицию или в российское посольство. Во время сообщения во весь экран показывалась фотография Носкова и телефоны полиции и посольства.

Сеть на похитителей была заброшена. Но на удачу Воротников особо не рассчитывал. Он знал, что имеет дело не с Безпекой, как таковой, а с украинскими коллегами по КГБ. Школа-то была общая и класс работы один.

Воротников начал вычислять, где агенты Безпеки могут прятать Носковых. В Никосии КГБ использовала в свое время два особняка. Год назад один был отдан Украине. Может быть, там и надо искать? Но интуиция подсказывала Воротникову, что агенты Безпеки не станут рисковать. Ведь полиция может по первому сигналу нагрянуть в особняк. Где же, в таком случае, хитрые хохлы держат Носковых?

Воротников развернул карту Кипра и стал думать, куда бы он повез похищенного президента. Наверное, в такое место, которое кипрская полиция и российские спецслужбы посчитали бы немыслимым. А, с другой стороны, в такое место, которое было бы хорошо освоено Безпекой. Взгляд полковника уперся в курортный город Лимассол…

Прибор был сделан на совесть. Носков перестал соображать, кто он и что с ним происходит. Его воля была полностью парализована. Если бы агентам Безпеки нужно было что-то у него выпытать, они бы сделали это легко. Он бы дал ответы на все вопросы. Но Дзюбу и его людей не интересовали какие-либо секреты Носкова. Перед ними была поставлена другая задача. Привести президента в абсолютно невменяемое состояние, а затем зомбировать, чтобы он, несмотря на любую медицинскую помощь, никогда больше не смог выполнять президентскую работу.

Все в этой операции было предусмотрено до мелочей. Кроме того, что Носков не сможет без посторонней помощи отправлять свои естественные надобности. Увидев мокрое пятно на брюках президента и неприятный запах, агенты стали выяснять, кому выполнять роль сиделки. Добровольцев не нашлось. А приказать кому-то из коллег у Дзюбы просто не поворачивался язык. Выручить могла только женщина. Но не гречанка. Гречанка могла при малейшем подозрении сообщить в полицию. Проще было уговорить интердевочку из России или с Украины, сказать ей, что требуется кратковременный уход за тяжело больным человеком, пообещать хорошие деньги.

Глава 47

Дзюба рассматривал женщину, которую привезли его люди. Зовут Лена. Приехала два года назад из Донецка. На вид лет 36, среди молодых клиентов, скорее всего, не котируется. А мужчины, кому за пятьдесят, от нее, наверно, без ума. Молодое лицо, в глубоком вырезе угадывается красивая грудь, тонкая талия, стройные ноги, умные карие глаза.

– Как вас зовут? Не Наташа? – спросил с иронией Дзюба.

– Вообще-то я Лена. Но если вам хочется меня поунижать, зовите Наташей, – ответила женщина.

– Кто вы по профессии? – спросил Дзюба.

– Музыкальный педагог.

На самом деле она была инженер-электронщик. Но если бы ее усадили за инструмент, сыграла бы за милую душу.

Дзюба предложил ей стул, и она присела по всем правилам этикета. Она всем понравилась подполковнику. Единственное, что настораживало – глаза. Они были холодны, и в них застыла подозрительность.

– Вам нравится здесь, на Кипре? – спросил Дзюба.

Лена молча пожала плечами.

– Не понял, – сказал Дзюба.

– Давайте перейдем к делу, – предложила Лена.

– Вы сегодня смотрели телевизор? Что вам показалось самым интересным? – спросил Дзюба.

Лена покачала головой.

– Я смотрю телевизор только вечером, когда собираюсь на работу. До обеда отсыпаюсь.

– Нам нужно, чтобы вы в течение трех-пяти дней поухаживали за тяжело больным человеком, – пояснил Дзюба. – За это вы получите 300 долларов в день, а аванс в размере 600 долларов – прямо сейчас.

– Я согласна, – ответила Лена. – Но у меня будет одно условие. Вы отвезете меня в Украину. А то я тут что-то загостилась.

– У вас нет паспорта?

– У меня отобрали паспорт.

– Жертва белого рабства?

– Вы угадали.

– Хорошо, мы вам поможем, – подумав, согласился Дзюба. – Теперь о наших проблемах. У больного пропала речь, но вполне возможно, что он заговорит. В этом случае вы должны немедленно поставить нас в известность.

– Хорошо.

Дзюба протянул Лене 600 долларов. Агент проводил ее в комнату, где в кресле лежал президент Носков, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. В комнате было установлено видеонаблюдение, и оператор стал следить за каждым движением женщины.

Лена солгала Дзюбе. Она действительно обычно спала до обеда. Но вчера вечером закончила работу пораньше, пожилой клиент быстро уснул, и она уснула вместе с ним. И проснулась раньше обычного. И вместе с клиентом, греческим коммерсантом, слушала телевизионное сообщение о похищении президента Носкова и видела его фотографию. А когда увидела лежащего в кресле седого мужчину с усами, сразу опознала в нем своего земляка.

Лена также соврала Дзюбе, что она из Донецка. На самом деле она приехала из Симферополя. И фамилия у нее была Лаврова.

Бывшие сотрудники КГБ почти безошибочно определяют друг друга в толпе по внешности, выражению глаз, манере поведения и другим известным только им признакам. Так получилось и на этот раз. Когда агенты Дзюбы подошли к красивой женщине, сидевшей за стойкой бара, люди Воротникова засекли это мгновенно и проводили бывших коллег до самого особняка. Они сделали это просто так, на всякий случай, и доложили Воротникову.

Напротив особняка находился другой особняк, где сдавались комнаты, чем люди полковника немедленно воспользовались. А еще через несколько часов из консульства в Никосии была доставлена специальная аппаратура, позволяющая слышать в радиусе 100 метров практически каждый шорох и разглядывать очертания предметов даже сквозь шторы.

Первыми, кого увидели в свои приборы люди Воротникова, была Галина Носкова и ее внук. А в движениях женщины, которую агенты Безпеки привезли из гостиницы, угадывалось, что она ухаживает за человеком, сидящим в глубоком кресле. К тому же подполковник Дзюба не считал нужным прятать свое лицо. Его фотография была пропущена по компьютерной базе данных и получены исчерпывающие сведения: фамилия имя и отчество, звание, должность, направление работы и т. д.

Воротников доложил о результатах наблюдений в Москву. Спустя час пришли инструкции в отношении дальнейших действий и сообщение: для транспортировки президента Носкова вылетает специальный самолет.

По инструкции Воротников должен был встретиться с Дзюбой в строго указанное Москвой время и поставить условие: либо оперативная группа Безпеки немедленно и безо всяких условий выдает Носкова и его семью, либо разразится беспрецедентный международный скандал.

Провести переговоры с Дзюбой было не просто. Требовалась серьезная силовая поддержка. А людей у Воротникова было меньше минимум в три раза. Можно было, конечно, привлечь на свою сторону кипрскую полицию. Но в этом случае происходящие события тут же стали бы достоянием средств массовой информации. А полученная инструкция обязывала Воротникова действовать с максимальной аккуратностью, чтобы не нанести непоправимого ущерба братской дружбе народов России и Украины.

Приказ “встретиться в строго указанное время” означал, что в Москве пытаются разрешить кризисную ситуацию дипломатическими методами. На самом деле так и было. Министерство иностранных дел России указало своим коллегам в министерстве иностранных дел Украины, что силовая акция против президента Носкова последовала после визита президента Кравчука в США. Однако Киев использовал только то, что ему было выгодно в американской позиции, а то, что было не выгодно – проигнорировал. А именно: руководство США дало понять президенту Кравчуку, что мир не хочет стать перед лицом куда более опасного конфликта, чем война в Боснии, но это вовсе не означает, что Киев может превращать Крым в одну из областей Украины. Американская точка зрения состоит в том, что Крым в настоящий исторический момент не может отделиться от Украины, но имеет право на полномасштабную автономию.

Российский МИД открытым текстом давал понять, что введение президентского правления в Крыму и назначение наместником Курпатова не могут быть одобрены в Вашингтоне. Так что пора, пока не поздно, давать отбой операции “Вулкан”.

Ответа на меморандум не было шесть часов. Киев консультировался с государственным департаментом США, пытаясь все же заручиться поддержкой, а Вашингтон не говорил ни “да”, ни “нет”. И тогда Москва решила ускорить развязку. ФСК* России официально информировал руководство Службы

Безопасности Украины, что местонахождение президента Носкова установлено и, если в ближайшие два часа он не будет передан представителю ФСК полковнику Воротникову, в события вмешается кипрская полиция, а вся ответственность за международный скандал ляжет на руководство Безпеки.

Люди Воротникова перегородили двумя автомашинами выезд из виллы, где удерживался президент Носков. Их было мало, всего четыре человека, но они были уверены, что их украинские коллеги не посмеют вступить с ними в силовое противоборство.

Дзюба вышел за ворота и начал переговоры с Воротниковым, всячески затягивая время. Российский контрразведчик не мог знать, в каком состоянии находится президент Крыма, а Дзюба не мог выдать Носкова, обработанного психотропными средствами.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось их тягостное препирательство, если бы не Федулов и его люди. Они подъехали на четырех микроавтобусах и высыпали из них с видом, не предвещавшим культурного разговора.

Они были злы, потому что им пришлось на ходу привыкать к кипрскому левостороннему движению. Они сбились со счету, сколько раз нарушили правила движения. Полицейские, развращенные новыми русскими и братками, вытянули у Федулова чуть ли не половину всей наличности в долларах.

Сверля Дзюбу глазами, Федулов сунул ему под нос удостоверение начальника президентской охраны.

– Чего ты хочешь? – мрачно спросил Дзюба.

– Отдай президента, – грубо потребовал Федулов. – Быстро!

Дзюба усмехнулся.

– Ты откуда такой шустрый?

В руке у Федулова появился “магнум”. Через мгновение ствол был приставлен к животу Дзюбы. Братки и менты красноречиво держали руки за пазухами.

– Вот так! – укоризненно сказал Дзюбе Воротников. – Не хотел по-хорошему.

– А ты кто? – спросил Федулов.

– ФСК** ФСК – в 1994 году Федеральная служба контрразведки России – авт., – коротко ответил Воротников. – Я тоже за президентом.

– Стоять здесь, – приказал ему Федулов.

– Стою, – подчинился Воротников.

Федулов подтолкнул Дзюбу стволом.

– Пошли.

Люди Федулова осмотрели всю виллу – безрезультатно. Агенты Безпеки успели спрятать Носковых и Лену Лаврову в тайнике рядом с подземным гаражом.

Федулов навернул на ствол “магнума” глушитель и решительным жестом приставил к голове Дзюбы.

– Колись, Безпека.

Вид у начальника охраны был отчаянный. Дзюба решил не испытывать судьбу и показал тайник.

Президента Носкова вынесли на руках и уложили в микроавтобусе. Галина вышла, крепко держа за руку внука, ее била нервная дрожь. Лена Лаврова сказала, что она из Симферополя, попала здесь, на Кипре, в сексуальное рабство и хотела бы вернуться домой, но у нее нет паспорта, отобрали сутенеры.

– Слушай, я тебя где-то видел, – воскликнул Федулов. – Точно видел! Ну, ладно, потом вспомню. А как мы тебя вывезем без документов?

– Ну, подбросьте хотя бы до Никосии, – попросила Лаврова.

В Федулове заговорили земляческие чувства.

– Ладно, грузись.

Воротников подошел к Федулову.

– Ну и как думаешь лететь обратно?

– Еще не решил.

– По моему звонку из Москвы прилетит специальный самолет, – сказал Воротников. – Едем в российское консульство. Там переждем.

Федулов смотрел недоверчиво, но не возражал. У него не было более простого способа выбраться с Кипра с такой оравой. И нужной суммы денег тоже не было.

Воротников забрал у Дзюбы документы Носковых и мобильный телефон. Сказал на прощание:

– Ну что, коллега, до встречи на родной земле?

– Это какую землю ты считаешь родной? – скривился Дзюба.

– Крымскую, – спокойно сказал Воротников. – И прибавил, заметив, как перекосилось от злобы лицо Дзюбы. – Мой тебе совет, коллега: кипи, но не брызгай.

В кабинет Цыганкова влетела Кира Стежкина. Ее глаза нашли генерала Синцова.

– Возьмите трубку.

Звонила Галина Носкова. Слышимость была отличная. Жена президента говорила усталым голосом.

– Мы в российском консульстве. Ждем: из Москвы специальный самолет.

– Что с вами случилось? – спросил генерал.

– Об этом потом. Мы попали в ловушку. Олега вынуждали подписать страшный документ.

– Какой документ? Где сам Олег Степанович?

– Он не может говорить.

– Что с ним?

– Пока не понятно. На обратном пути мы должны залететь в Краснодар. Там Олегом займутся специалисты. Теперь я буду держать вас в курсе. Надеюсь, больше ничего такого не произойдет, – рыдая, говорила Галина.

Во время этого разговора Кира вернулась в приемную и застала Зульфию-ханум с телефонной трубкой в руках. Советница подслушивала разговор Носковой с генералом Синцовым.

– Что вы тут делаете? – возмутилась Кира.

Зульфия-ханум мрачно посмотрела на нее.

– Тихо! Тише будешь – дольше проживешь.

Генерал Синцов ходил из угла в угол и возмущался.

– Зачем нужен Краснодар? Почему не привезти специалистов в Симферополь?

– Наверно, потому что надо держать очередную братскую пакость в секрете, в очередной раз спасать братскую дружбу, – ядовито предположил Яшин.

– Но почему все время должна спасать Россия? – рокотал генерал.

Его снова позвали к телефону. Звонили из полка национальной гвардии. Туда прибыл Курпатов, провел смотр и приказал нацгвардейцам быть в повышенной боевой готовности. Личный состав полка заявил, что готов к выполнению любого приказа.

Затем сообщения поступали почти каждые десять минут.

В Николаеве силами украинских военных захвачен 67-й район навигационного наблюдения, находившийся в составе Черноморского флота.

В Киеве готовятся к вылету в Симферополь два военно-транспортных самолета со спецназом “Беркут”.

В состояние боевой готовности приведены три расквартированных в Крыму мотострелковых полка, один из которых находится в 10 минутах езды до Белого дома, и танковый полк в Перевальном, от которого до Симферополя не более часа езды.

На аэродроме в Бельбеке отрыты в полный профиль и по всему периметру окопы.

В Севастополе проведена имитация атаки украинских истребителей на Главный штаб Черноморского флота и морской пехоты.

Последнее известие было особенно удручающим.

– Турки завернули самолет, – объявил генерал Синцов.

Посыпались вопросы.

– Какой самолет? Что значит завернули?

– Турция закрыла воздушный коридор для самолета, посланного из Москвы за президентом Носковым, – отчеканил генерал. – А из этого следует, что Турция действует заодно с Украиной.

Через десять минут к этому сообщению добавилось другое: силы противовоздушной обороны и военная авиация Турции приведены в состоянии боеготовности.

– Самолет почти наверняка шел в сопровождении истребителей авиации Черноморского флота, – сказал Синцов. – Надо звонить Балтину.

Телефон адмирала долго не отвечал, потом трубку снял его помощник.

– Адмирал ранен.

– Что с ним? – встревожено спросил Синцов.

– Огнестрельное ранение в бедро.

– С ним можно переговорить?

– Нет, он госпитализирован.

Синцов медленно положил трубку. Лицо его окаменело.

Все смотрели на генерала: ждали, что он скажет. Он сказал, что случилось с адмиралом Балтиным.

– Это война, – упавшим голосом произнес Гусев.

– Ну, может не война, но ситуация, прямо скажем, хреновая, – согласился генерал.

А еще через пять минут в кабинете воцарилась мертвая тишина. Было слышно, как на другом конце провода кто-то сказал генералу:

– Вооруженные силы Украины приведены в состояние повышенной боевой готовности. В ответ Россия объявила тревогу в войсках стратегического назначения.

– Твою мать! – выругался генерал Синцов. – Кажется, доигрались.

1994-й ГОД, ИЮЛЬ