ВИКТОРИЯ НАУМОВА
Точка
–Зачем мне ехать в Милуоки? Моя работа не подразумевает выездов.
–Мы начали с другого, мисс Малкин, – неожиданно душевно для программы, проговорила девушка. – В Милуоки самое хорошее предложение по аренде после продажи студии. Также существует значительная разница в налогообложении, стоимости обслуживания помещения, продуктовой корзины, медицинского страхования. Вы можете все тщательно обдумать, но бронирование второго билета стартовало в сети.
–Хорошо. Начинайте!
Лиза резко поднялась с кресла, при этом видеть свою собеседницу продолжала в прежнем ракурсе. «Явно нужен новый софт. Надеюсь, этот разберется с покупкой-продажей без сбоев» – подумала она.
–Спасибо, мы начинаем выполнять задачу. Отчет о приобретении билета поступит вам через 4 часа.
–Стоп.
Изображение пропало. Лиза обвела взглядом студию. Маленькая, невзрачная. Кухня –панель минимальной по размерам модели. Система «Хаускипинг» 2035 года частенько не желает реагировать на элементарные приказы. Как она радовалась тогда, приобретя эту студию. Через год после развода она уже имела свое жилье после стольких лет аренды. На студию ушел родительский 5 спальный дом в Нетанье, большой дом мужа в Брэнтвуде, и все ее сбережения за 20 лет. Остатки по кредиту Лиз старалась выплатить как можно скорее. Самое грустное, что с момента приобретения этой студии цены на жилье в Сан Франциско стали стремительно падать, люди покидали грязные улицы, офисы вымирали. Чип, вживленный в височную долю, убил необходимость кучно взаимодействовать в стеклянных высотках Даун Тауна, гнить в многочасовых пробках, которые последнее время стали образовываться даже на воздушном уровне транспортных магистралей. Город опустел, население стремительно раскупало жилье, расположенное как можно дальше от тоскливого серого бетона и вони помоек. Люди селились далеко друг от друга, устав за долгие века от необходимости учитывать интересы соседа. Цены на дома росли, квартиры в городе пустели, а Лиза Малкин выплачивала невероятных размеров кредит на мизерную студию в умирающем великане-мегаполисе.
Ну что ж. Пусть будет Милуоки. Если этот полет даст ей ответ на все вопросы, то оно того стоит. В голове тихо блямкнуло, система отчитывалась о каждом шаге в сложном многоступенчатом процессе приобретения билета на Корабль Мечты. Лиза посмотрела на себя в старое тусклое зеркало в тяжелой раме. Кожа бледная, взгляд болотных глаз тоскливый, брови и ресницы еле угадываются на узком лице. Только спиральки ярко-рыжих волос, тугие, золотистые, неуемные, выдавали энергию и жизненную силу хозяйки. «Кукла Нэхама», – грустно подумала Лиза и вышла из дома.
2034
В Крыму было холодно.
Обычно в конце апреля уже можно купаться, а сейчас дул пронизывающий ветер, и 12 градусов тепла превращались в 5. Григорий мучился. Он мучился все то время, пока находился здесь, мучился и душой, и телом.
Погода стояла отвратная, работы по оснащению «Венеры» шли медленно, организовать процесс переоборудования удалось только на 3ей неделе. Дальше пошло в том же духе. То не было необходимой техники, то оказывалось, что напечатанные на принтере модели не соответствуют параметрам, то Тамерлану в голову приходила очередная сверх идея, как сделать лучше, когда предыдущий вариант был практически готов, и они все начинали заново. Огромные проблемы возникли с установкой системы автоуправления с земли. Шаттл настолько отличался от модуля, на котором летали в космос козочки, что некоторые части системы просто невозможно было зафиксировать на «Венере». Полет предполагался на расстоянии около 10000км от земли, при том, что последней безопасной границей для возвращения считалось 2000 км. Хотя еще совсем недавно дальше 600 км не летали. Радиация ионосферы в принципе не предполагала прохождения шаттлов с защитой уровня «Венеры».
С Анной они говорили всего один раз. Было утро, он собирался улетать, копаясь в своем немногочисленном барахле. Анна спустилась вниз и молча делала себе утренний коктейль из чего-то органического и необходимого для женского организма. Выглядело необходимое мерзко. Они словно не замечали друг друга. Григорию снова свело мышцы. Он сел на стул и попытался втянуть в себя воздух.
–Аня, – проговорил он неожиданно для самого себя. Анна повернула к нему голову. Видимо, она прочла на лице у капитана что-то такое, что заставило ее выпрямиться на стуле и замереть, не донеся до рта стакан.
–Аня, – подняв на нее глаза, проговорил он снова, – я люблю тебя.
И снова тишина, эта проклятая тишина. Жена сосредоточено посмотрела на него, а потом встала и медленно подошла к нему вплотную. Григорий рывком встал на ноги, заглядывая ей в лицо. Она давно не была так близко. Вдруг в нем ожило все, каждый миллиметр тела. Он почувствовал, что дуреет, что упадет в обморок, если не обнимет ее. Он качнулся к ней, но она резким движением перехватила руку, сжав пальцы.
–Гриша, – проговорила она и осеклась. Потом снова открыла рот, чтобы что-то сказать и опять передумала. Положила вторую руку ему на щеку, слегка погладила и отошла. Григорий остался стоять, приклеенный к полу. Пятна перед его глазами собирались в чудовищные танцующие рожи монстров и показывали ему красные вытянутые языки.
–Удачи вам всем, расскажешь, как получилось, – отхлебнув свое пойло, кивнула она мужу.
Григорий стоял на том же месте, следя за движениями ее шеи, рук, за тем, как движется ее гортань, когда она пьет. Смотрел на нее с каким-то новым для себя ощущением. Так иногда неожиданно видишь привычную тебе комнату, в которой прожил много лет, снова такой, какой увидел ее впервые. Вроде все то же самое, а то ли свет другой, то ли предметы другого размера.
Анна изменилась. Она была по-прежнему волнующей, но совершенно новой. Орлиевский почувствовал страх. Животный, как при землетрясении.
–Ты откуда летишь, из Барселоны? – спокойно спросила Анна.
Он кивнул, звуков в горле не было. Она еще раз подняла на него глаза и сразу отвела взгляд. Орлиевский взял рюкзак и быстро вышел к беспилотнику. Через 15 минут он будет в Барселоне, сядет там в пассажирский шаттл и еще через 40 минут приземлится в Крыму.
С тех пор они не общались.
Один раз Орлиевский было начал вызывать ее, но прервал сигнал. Сенсор, прилепленный за ухо, проводил сигнал прямо в мозг и в нервные окончания, так что голос Анны должен был зазвучать непосредственно в черепной коробке капитана, а это было уже слишком. Несмотря на все сложности, требующие предельной концентрации, ощущение присутствия жены, ее запаха и тепла и так было постоянным, навязчивым и не дающим сосредоточиться.
Сложности возникали постоянно. Тамерлан и Григорий уже третьи сутки проводили в сборочном цеху – огромном белом ангаре, по которому, тихо жужжа, передвигались роботы и несколько молчаливых азиатов, суетящихся вокруг готового к установке оборудованием для «Венеры». Один из роботов, устанавливающих систему контроля с земли, нелепо и трогательно замер у шаттла, не в силах прикрепить очередной сенсор к обшивке. Всем своим унылым видом этот небольшой параллелепипед вызывал жалость. Он уже множество раз пытался увязать расчеты Тамерлана с реальными параметрами «Венеры», но действительность оказалась жестока к его запрограммированному сознанию. Робот застыл, не решив задачу. Рядом с ним топтались Магометов, Орлиевский и Родригес.
–Это стандартно не решается, – прервал молчание Родригес. – Придется плюнуть на автоматику и прикручивать руками.
–Ага. Долото и шуруповерт наше все, – мрачно протянул Тамерлан. – И кто это делать будет? Этот? – кивнул он на параллелепипед. – Или тот? – он указал на невысокого рабочего с грустными глазами. – Ты понимаешь, что все расчеты в программе. Что как только я делаю шаг за пределы кодов, нужен новый софт. Потом оказывается очередная нестыковка, и так по кругу.
–Вставай за кульман и рисуй, – хмыкнул Григорий. – Ты карандашиком набросаешь, а Адэхи тебе присверлит наживулечку. А, Адэхи, припаяем?
–Припаяем, – без улыбки ответил индеец. – А потом оно отлетит все к чертям при взлете, и будешь пешком садиться…по азимуту.
Они замолчали. Разница между экспериментальным модулем и «Венерой» была настолько велика, что все оборудование приходилось усовершенствовать до принципиально новых решений. И риски повышались в сотни раз.
–В конце концов, Тамик. Что сейчас главное? Подстраховаться по всем фронтам. Неизвестно, как корабль себя поведет в экзосфере.
–Меня смущает одна вещь, – проговорил Родригес.
–Только одна? – съязвил капитан.
–Масса шаттла. Что произойдет с управлением после того, как мы обвесим его всем этим снаряжением? Выдержит система жизнеобеспечения? Ты просчитал все это, или тебе для этого тоже нужен новый софт?
–Просчитал, – серьезно ответил Магометов. – И все это как раз решаемо. Меня волнует другое. Радиация. И высокая вероятность магнитных бурь.
Робот снова зажужжал и подъехал к шаттлу. Тут его тельце стало подниматься на раскладных ножках, которые росли на перекрестьях, поднимая механизм вдоль обшивки. Достигнув желаемой точки метрах в 30 от пола, робот предпринял очередную попытку установить сенсор. Вдруг Родригес щелкнул пальцем, под кожей которого были установлены его собственные сенсоры управления чипом, и робот замер на своих раскладных ногах в метре от шаттла.
–Кажется, есть идея, парни. – сказал он. – Вызывайте Картера.
Солнце, прорвавшись в щель древних жалюзи, нещадно било Джерри в левый глаз.
Он пытался отмахнуться он луча, словно от осы, повертелся в кровати, натягивая на себя одеяло, и проснулся окончательно. В комнате стоял полумрак, а за окном жила яркая праздничная весна, настолько контрастирующая с тусклой комнатой, что Картер резко встал с кровати и быстрым движением открыл жалюзи.
«Рай земной», – пронеслось у него в голове. Молодая, светло-зелёная листва, пение птиц, пронзительно голубое небо. Все-таки в отличие от Техаса, в котором Джерри родился и рос, времена года в странах с континентальным климатом имеют настолько яркие отличия, то Джерри каждый раз наслаждался всей душой. Весна в Москве, завладевшая этим гигантским городом-страной сразу, как сошел грязно-черный снег, заставляла поверить в светлое будущее самого унылого декадента. А Джерри Картеру до звания Самого Унылого все-таки было еще далеко, хотя последнее время по его собственным ощущениям он стремительно к нему приближался.
Все шло вяло, без огонька. Не то чтобы плохо или совсем наперекосяк, но как-то уныло и тянуло душу Картера в ближайший кофе-шоп за косячком. Благо светлое и мудрое влияние Голландии распространилось уже и до чопорной Москвы, но Картер подозревал, что это не лучший выход для лейтенанта военно-воздушных сил, героя войны, пилота военно-транспортных космических кораблей класса А. Но, тем не менее, после ярких, хоть и трагических, военных событий его служба на ТАКА на Московской базе плелась все тягостней и тягостней для Джерри. Рутина, поглотившая его будни, была ему невыносимей моджахеда с пулеметом. Джерри тосковал, все чаще заходил в соответствующие заведения не столько для приобретения необходимого товара, сколько для приятной беседы с близкими ему на этот час по духу людьми, заводил драматические, тягостные романы с замужними женщинами, угрожавшими ему суицидом или кастрацией, хамил начальству и играл с репутацией на работе в голодные игры. Не помогало ничего, веселее не становилось. Он уже начал впадать в реальную, а не выдуманную депрессию, о чем и сообщил своему дружку Биллу Смиту во время очередной онлайн вечеринки. Смит выслушал со вниманием, но быстро свалил, у него начинался длительный интересный проект, отвлекающий его от мучительного развода, проходящим со всеми прелестями вплоть до дележки детей, и ему временно было не до стенаний скучающего Картера. Картер собрался уже проклясть смывшегося Билли, когда перед его внутренним взором возникло лицо Тамерлана Магометова. В первый момент Джерри потряс головой, списав возникновение этого хорошо известного всем астронавтам образа на марихуанный угар, но, услышав вежливую просьбу самого Тамерлана переключиться на голограмму, щелкнул пальцами, переключая программу в чипе, и поверил в реальность происходящего.
Дальше произошли одновременно 2 вещи, поселившие радость и надежду в сердце пилота Джерри Картера. Во-первых, в Москву пришла летяще-свежая, ароматная весна, унеся остатки грязи, а во-вторых, Тамерлан предложил то самое Дело, по которому так тосковало сердце Джерри. «Пойди туда, не знаю куда». Мечта.
Естественно, он не размышлял ни минуты. На тот край вселенной, на этот – лишь бы прочь от регулярных пассажирских и транспортных перевозок. С тех пор, как все космические эксперименты стали проводиться с использованием биороботов, целый отряд таких, как Джерри, тихо тлел на надежных и высокооплачиваемых перевозках, мечтая хоть о какой-то экспедиции. Да хотя бы на Луну. «Хотя лучше на Сатурн», – привычно пронеслось у него в голове, как и всегда, когда он возвращался к этим мыслям.
Через час после звонка он уже пил белковый коктейль, услужливо поднесенный ему роботом–официантом в зале ожидания Московского, отделанного искусственным мрамором в традициях знаменитого московского метрополитена, аэровокзале. Коктейль, как и личный отсек, обустроенный с уютом московской квартиры конца 20го века, входил в бонусное обслуживания работников воздушных перевозок. Такой же комфорт был обещан и во время полета, и по прибытию. Хотя и время в пути из Москвы до Барселоны на кораблях нового типа составляло не больше 40 минут, Джерри собирался воспользоваться своими привилегиями в полной мере.
В Испанию он прилетел в прекрасном настроении. Встретившись с остальными участниками проекта, Картер сильно удивился их мрачному, подавленному состоянию. Оба – и Орлиевский, и Родригес – были молчаливы и не излучали оптимизма. Разговаривал только Магометов. Как начал в такси из Барселоны, так и не замолкал все 20 минут полета до дома Орлиевского, находящегося на самой границе с Францией. Магометов не умолкал вплоть до появления этой странной жены капитана.
Когда Анна вошла в гостиную, душа Джерри пела уже намного тише. И дело было вовсе не в опасности задачи. Это скорее прибавляло эксперименту очарования. Удивляла гнетущая атмосфера, царившая в комнате. Лейтенанта не оставляло ощущение, что что-то заставляет этих двоих согласиться на эту затею. «Плохое начало», – подумал Картер.
И тут вошла эта женщина. Несколько вещей потрясли Джерри. Первое – ее красота. Второе – ее явная агрессия в его сторону, достаточно неожиданная для Картера. Ну а третьим был очевидный для Джерри сексуальный подтекст этой агрессии, и он готов был клясться на крови, что добром это не кончиться. Все это пахло неприятностями похлеще кастрации или суицида. Связь, возникшая между двумя абсолютно незнакомыми людьми, была столь очевидна, что, как ни пытался он не поверить самому себе, чувство острого дискомфорта не исчезало. Как только его мысли возвращались к предстоящему полету, перед ним возникало лицо Анны. И это было очень плохо.
Одним словом, ожидая вестей в своей московской квартире, Картер уже не так лучезарно размышлял о ближайших планах. Единственное, в чем он был уверен, что в любом случае, будь даже это мероприятие трижды мрачным, заведомо обреченным и даже смертельным, это все равно лучше, чем регулярные рейсы ТрансАтлантического Космического Альянса.
Он стоял голый перед распахнутым окном и разглядывал двор с детской площадкой, желтым песком и пробивающимися одуванчиками. На скамейке у песочницы развалилась огромная пушистая кошка. Кристаллик чипа на ошейнике играл под солнечным лучом. Джерри потянулся, подставляя поджарое тело под струю весеннего воздуха. Радость жизни и предвкушение новизны возвращались к нему вместе с Московским солнечным утром.
Он уже размышлял, не позавтракать ли ему в центре, как в голове зазвучал Магометов.
–Доброе утро, лейтенант! Поговорим?
–Я голый. Давайте так, – прикрыв глаза и развалившись снова на скомканном одеяле, ответил Картер. Проводник в его мозгу изобразил улыбающееся лицо Тамерлана.
–Ну хоть лицо покажите, мне много не надо, – усмехнулся Магометов, и Картер подтвердил видеосигнал. Теперь эти двое ясно видели друг друга сквозь полуприкрытые веки.
–Как идет подготовка? – спросил Джерри. Тамерлан тяжело вздохнул, давая понять, что не все гладко, но и не трагично.
–Идет- идет. Но есть пара вопросов. Джерри, – проговорил он после секундной паузы. – Вы ведь летали на системе КП-6?
Джерри постарался расслабить вдруг напрягшуюся спину. Мини шаттлы КП входили в нулевой доступ секретности, и сам факт доступа к ним подразумевал полное отсутствие распространения любой информации.
–Я понимаю, лейтенант, я все понимаю,– быстро заговорил Тамерлан. – Я не хочу спрашивать ни о чем таком, что может… смутить. Мне нужна одна единственная деталь.
–Какая? – сухо проговорил Картер.
Тамерлан замолчал. Он уже и так винил себе, что заговорил об этом в сети. Что вообще произнес это название – КП-6. Надо было немедленно закруглять разговор.
–Вы прилетайте-ка, Картер, – заговорил он совершенно другим голосом, медленно и вальяжно. – Не виделись давно, не говорили. Чаю с бубликами попьем…
Сначала Джерри решил, что Магометов спятил, потом пронесся мыслью по разговору, и пришел к точно такому же выводу. Все это заняло секунду или полторы.
–Бублики свежие? – с той же купеческой интонацией спросил он.
–Свежайшие, – кивнул Тамерлан, – вылетай, брат.
Джерри кивнул. Разговор был закончен. Через час он снова ехал на аэровокзал, пил коктейль и смотрел старые фильмы в телевизоре а-ля «Рубин». Только на сей раз его путь лежал на полуостров Крым.
Поселок Кастрополь мало известен как курорт, не то что Коктебель или та же Ялта.
Он был построен в 70ые годы двадцатого века вокруг нескольких домов отдыха, служивших прекрасной возможностью отдохнуть по профсоюзной путевке советскому рабочему человеку. Что такое профсоюзная путевка никто из членов команды шаттла уже толком пояснить не мог, но жилье, которое им предложили на время переоборудования «Венеры», их полностью устраивало. Строение пустовало, храня в себе дух и России, и Украины, всего того постмодернизма, объединившего в себе архитектуру социалистических республик. Уже позже, в начале 2000х, поток отдыхающих тружеников сильно поредел, возрождающийся бизнес Украины попытался было обновить постройки, приблизив их к стандартам турецких отелей, но до конца довести начинание не успел, так как Крым уже вновь принадлежал России. Ну а с этого момента на полуострове уже стояли задачи посложнее ремонта старинных пансионатов. И только несколько лет назад, уже после войны и продажи Крыма, новая волна строительства захлестнула полуостров. Вся береговая линия была изрыта ковшами роботов-экскаваторов. Некоторые постройки сносились, некоторые перестраивались до неузнаваемости. Новые хозяева действовали быстро, слаженно, меняя облик Крыма, словно в игре-стратегии последнего поколения. Здание, в которое поселил команду Магометов, было одним из последних, незатронутых реконструкцией, но и ему оставались считанные дни. Но сейчас, весной 2034 огромная бетонная постройка с симметрично выступающими в сторону моря балкончиками-верандами, так и застыла на дороге в новый этап своей жизни, занеся ногу над пропастью между своим почти европейским прошлым и совершенно азиатским будущим. Тем не менее, вода, свет и туалеты работали, даже уровень комфорта в отношении поесть и поспать был вполне сносный. Иногда в коридорах образовывалась случайная фигура, так как некоторые комнаты все-таки были обитаемы. А в остальном – тишина, покой, уют. И полнейшая конфиденциальность, что особенно радовало Тамерлана.
Конфиденциальность была задачей номер один. При текущем уровне онлайн коммуникаций, защитить приватность даже собственного мыслительного процесса представляло определенную задачу, любые рабочие таблицы и программы немедленно занимали свое место во всемирном хранилище информации. А этого необходимо было избежать.
–Есть одна идея, – протянул Родригес. Они сидели вчетвером на пустом пляже, потягивали красное вино. Заушная клипса каждого в отключенном состоянии осталась в комнатах. И даже так полной уверенности в своем «одиночестве в сети» у Тамерлана не было.
–Какая? – он с надеждой посмотрел на Адэхи. Тот отхлебнул винца и шумно выдохнул.
–У меня есть старый ноутбук. – сказал он.
–И что? – Магометов нахмурил брови, пытаясь понять, что имел в виду Родригес.
–А то, что он в полном порядке. На нем последние Винды, все программы, что там положено. Нормальный софт. Ну не теперешний, конечно, но что-то делать точно можно. Короче, ему лет 8. Ну и он не в системе. То есть никакого доступа в личный девайс вне интернета тогда еще не было. Ну, какой-то уже был, но сейчас все уже в корне поменялось, не доберутся ни за что.
Все замолчали. Картер, только что вылезший из серой холодной воды, накинул огромное синтетическое полотенце, моментально впитавшее всю влагу с его тела. Даже трусы стали сухими. Орлиевский вдруг понял, что внимательно осматривает абсолютно сухого Картера, и ему стало неловко. Все-таки сложно даже за много лет привыкнуть ко всем этим штукам, подумал он.
Картер внимательно выслушал про ноутбук, прикидывая, возможно ли запустить на нем программы установки антенн и защиты а-ля КП-6 на «Венеру». Эта тема, то есть локационные антенны шаттла – разведчика и системы антирадиационной защиты, с которыми Джерри был весьма хорошо знаком, была основной в их переговорах, так как радиация так и оставалась проблемой.
–Где он сейчас? – спросил он у Родригеса.
–Кто? – не понял тот.
–Твой ноут. Есть к нему доступ?
–Он дома. Но можно попросить выслать. К вечеру будет.
–Проси. Пусть шлют.
Орлиевский пристально посмотрел на Картера. Тот утвердительно кивнул головой, словно отвечая на невысказанный вопрос капитана.
–Думаю, встанет, командир. Почти уверен.
Служба доставки сработала исправно. Правда, Родригес и не любил засвечивать в сети любые пароли, тем более личного пользования, но на этот раз дать координаты и открыть код в свое жилье пришлось. Уже через 4 часа робот доставщик подкатил в своей комнате Родригесу пластиковый сверток с «антикварным» личным компьютерным устройством. Ноутбук был тяжеленький, с большим плоским экраном и стертой сенсорной клавиатурой. Адэхи улыбнулся с нежностью, погладил бок ноутбука и, быстро вернув за ухо клипсу, немедленно заменил все шифры для доступа в свое техасское жилище. После чего опять убрал ее подальше под подушку.
Картер скользил пальцами по компьютеру, напряженно вглядываясь в экран.
Уже несколько дней там что-то ярко мелькало, подергивалось, картинка то останавливалась на пару секунд, то снова напоминала осенний дождь за стеклом. Перед измотанными за эти бесконечные часы перед экраном глазами тряслись блестящие точки. Тамерлан, просидевший последние часов 5 в ожидании, встал за спиной Картера и громко дышал. Орлиевский с Родригесом сразу же сочли свое присутствие необязательным, и сейчас гуляли по ночному берегу. Картер же с Магометовым упорно пытались впихнуть суть программного обеспечения 2033 в компьютер 2025го. Пропасть, пролегшая между ними после выхода клипсы-сенсора с нейронным сигналом в 2029, превращала их задачу в цирковой фокус.
–Дохлый номер? – не выдержал Магометов.
–Не, не дохлый. Подождите-ка, шеф.
–То есть? – Тамерлан резко выпрямил спину, отчего немедленно и остро свело поясницу. – Получается, что ли?
Картер не ответил, продолжая скользить пальцами. Тамерлан стоял, переводя вопросительный взгляд с экрана на затылок Картера.
–Все! – выдохнул тот внезапно и откинулся на спинку кресла. – Есть.
Магометов, не веря своим ушам, заглянул в экран, впился глазами во множество странных значков, застыл так на пару секунд и резким движением обнял Джерри.
–Джерри! Ты гений! Как ты так все-таки?..– Закончить фразу не вышло от недостатка слов и переизбытка чувств.
–Ну все-таки я был не последним из выпуска, – ухмыльнулся Джерри с показным самодовольством.
–А что заканчивал? Ты разве не профессиональный пилот?
– Впоследствии профессиональный уже. А первое образование – программист, Колумбийский Университет, Нью-Йорк. Вот, поработал почти по специальности.
Картер встал, потянулся и сел на край стола.
–Смотри, шеф. Завтра я попробую установить все то, о чем мы оба думаем и так, как я это помню и знаю. Я там на КП-6 все это подробно изучил. Они ж не знали, что я в курсе, – ухмыльнулся он. – Все должно сложиться. Вопрос только в том, что несколько манипуляций при установке системы защиты и главной локационной антенны должны делать люди. Роботов теперь не припашешь.
–Я понимаю, – кивнул Тамерлан. – Родригес справится?
–И Родригес, но больше надежды на наших китайских помощников. Спонсор клянется в их надежности, как ты утверждаешь?
–Утверждаю, что он утверждает, – протянул Магометов.
–Ну и отлично. Я б не стал приглашать никого со стороны. Это будет очень броский запрос по специалистам. Нынче люди такого не делают вообще. Но если получится – то мы сделаем невозможное. Улетим и вернемся в полнейшей тишине и по новейшей технологии.
–Как думаешь, сколько времени возьмет еще?
Картер пожал плечами.
–Неделя, может, 10 дней. Не больше.
Магометов кивнул, подошел к Джерри вплотную и с размаху пожал его руку. Тот ответил широкой улыбкой.
–Все, шеф, финишная прямая.
2045
Кэб появился немедленно после того, как она спустилась.
Лиза заскочила внутрь буквально на лету. Тихо играла музыка, и пахло дыней. Дыни Лиза не любила.
–Кафе «У пекаря», Бродвей, 9.
– С удовольствием, мисс Малкин, – тихо прожурчало в ответ, и беспилотник двинулся. Лиза постаралась принять удобную позу, но все никак не могла найти положение в этом «мини гробу», как она называла про себя беспилотные кэбы. Окон не было, только какие-то картинки морей и водопадов, хотя в одном из квази окон можно было следить за маршрутом. Она еще застала нормальные машины с окнами, люками, водителями, и при каждом удобном случае ублажала себя поездками в ретро тачках, хоть удовольствие это было недешевое, да и добираться до трасс далеко.
Поездка была утомительно долгой, кэб еле тащился по абсолютно пустым улицам, зависая буквально в паре метров над землей. Этот пешеходный полет казался ей издевательски бесконечным. Она не могла понять, почему нужно передвигаться с такой скоростью при полном отсутствии трафика и людей на улицах. Наконец, Лиза отодвинула дверь, и буквально вывалилась на тротуар.
–Бродвей 9, – прозвучало за спиной. Но она уже входила в двери пекарни.
Подобное кафе вполне могло существовать и в 2040, и в 2000, и в 1960 годах. Было в этом заведении нечто вневременное и ужасно уютное. За стойкой сидел самый настоящий продавец, кофе должна были приносить тоже живая официантка в фартучке, и изо всех сил пахло дрожжевыми булками. Никаких автоматов и принтерно –целлофановой еды. Стулья тоже не были прикреплены к столам и издавали громкий скрип и шебуршание при движении по полу. Посетителей не было. «Скоро и этот закроется», – тоскливо подумала Лиза.
Она уселась за столик у окна, продиктовала в сенсор–меню заказ, и продавец приветливо помахал ей в знак того, что заказ принят.
Она нарочно села спиной ко входу, чтобы не сверлить глазами дверь и собственные нервы. «Придет, никуда не денется», говорила она себе.
И действительно, довольно скоро Билл появился. Подошел сзади, положив ей на плечо единственную руку. Наклонился, поцеловал ее в щеку, удобно разлегся на стуле и уставился на Лизу.
– Так и будешь молчать? – Через пару минут тишины спросила она, стараясь звучать максимально доброжелательно. Билл взял из рук девушки в фартучке большую чашку чая и сделал долгий глоток.
–Чай отличный. А корабль твой – дерьмо, – выговорил он, наконец.
Лиза молчала, пытаясь выбрать из тысячи слов только те, с которых можно было бы начать этот последний – а она была уверена, что это последний – разговор на их с Биллом главную вечную тему.
– Скажи мне, Билл, а какого это смотреть на самого себя?
–Где ты там увидела меня? – голос звучал глухо. Но он старался придать себе ироничный тон.
–Увидела. Я там увидела вас обоих. Тебя. Его. Точно такими, как встретила вас 28 лет назад. Я же не в маразме. Это именно вы. Только на 28 лет моложе. Снялись в выпущенной месяц назад рекламе.
–Полагаю, этой рекламе не менее года. Это все делается заранее, конечно.
–Ты издеваешься? – Малкин зашипела. А говорить надо спокойно. Спокойно. Медленно. Дышать.
–Итак. – Она отхлебнула сразу много кофе, поперхнулась, закашлялась, похмыкала и сделала еще один маленький глоток. Билл сочувственно наблюдал. – Итак. Давай сначала. Реклама полета в космос, в которой снят ты и мой 8 лет как покойный супруг. Оба в прекрасной форме и выглядите на 1000000 долларов. Это интересная загадка. Да?
–Я не очень понимаю, Лиззи, что тебе такое показалось. Может, ты удивлена тем, что…
–Нет, Билл, – резко перебила его Лиза, – Нет. Удивлена я была тогда, когда мой милый муж явился ко мне в Нетанью с воплями: наконец-то я тебя нашел, Мэг! И на мой ответ, что я не Мэг, досадливо махнул рукой и ответил: да знаю, знаю, Лиза, отвыкнуть трудно просто. Отвыкнуть! Вот в этот момент я просто сильно удивилась. А надо было не удивляться, а стиснуть его горло, и давить, пока он не выложит все до донышка!!! И тогда бы вся моя жизнь не была бы похожа на этот вечный изломанный кошмар–вопрос: что такого я могла сделать для этого абсолютно незнакомого для меня человека? Где и когда мы встречались, и что вообще между нами могло быть общего? На каком именно изломе судеб мы могли, черт его дери, пересечься?! И какая я ему к чертям собачьим Мэг?!
Она замолчала. Тяжелые медленные вдохи и выдохи подкидывали ярко-желтый локон на виске.
–Так что сейчас я уже не удивлена. – Намного тише, медленнее, но еще жестче выговорила она. – Я обезумела. Я в истерике. И если на сей раз я не получу ответы на свои вопросы, кто-нибудь умрет.
–Боюсь предположить, кто именно, – дернул щекой Билл, хотя судя по его позе, смешно ему не было.
Лиза молчала. Она смотрела на кончик перчатки, натянутой на протез правой руки Смита. Он проследил ее взгляд и положил сверху левую руку.
–Он никогда меня не любил, да? – неожиданно жалобно протянула она.
–Он всегда любил тебя.
–Нет. Не любил.
–Ты ошибаешься, Лиззи, – мягко возразил Билл.
–Не ошибаюсь я… – Она помолчала, словно вспоминая что-то важное, потом резко мотнула головой, отгоняя остатки сомнений. – Я любила его, всегда. Как только впервые увидела… Мы были женаты почти 10 лет, а ушел он впервые уже через год. Помнишь, что он мне сказал? Сказал, что нельзя жить с женщиной только из чувства долга или вины. Прокричал это мне в лицо несколько раз. А потом добавил: «Ты не та, не та!» А я осталась. Думать осталась: чем же он передо мной виноват? Что он мне такое должен? И что это за «не та». – Она с нехорошей усмешкой посмотрела на Смита, призывая его оценить ситуацию. – А через неделю он пришел обратно, пьяный и мятый. Плакал, говорил, что не имеет права уйти. Что я такое сделала для него, а он, подлец, меня бросает. Он потом заснул, а я сидела рядом и физически ощущала свое сумасшествие. Оно накрывало меня, как туча. Уже сама не знала, та я или нет, – хмыкнула Лиз. – Стала подозрительной. Рылась у него в вещах, в контактах, устраивала просветительно-душещипательные беседы, требовала признаний. Мол, в чем виноват? А он уходил, на месяц, однажды на полгода. Кричал, что не может это терпеть, что чувство вины разрушительно… И всегда возвращался. И ничего не пояснял. И ты тоже ничего не пояснял. А я ходила к психологам, семейным, личным. В группы на терапию. Посетила экстрасенсов и ясновидящую. Пользы – ноль. И так 10 лет. Даже больше. Почти с первого нашего дня знакомства сплошная истерика, и моя, и его. Смотрел на меня порой, как будто пытался разглядеть что-то одному ему известное, и не мог. Орал, бесился. Почти ненавидел. А в результате все-таки ушел. Смог таки. – Она замолчала, глядя в окно. На улице было пусто, ни одного человека. – Последнее время мы и так почти не разговаривали. – проговорила она, все также отвернувшись к окну. – Его ничего не интересовало, кроме этого его, «Франкенштейна». Ты знаешь про него что-то? – Она вопросительно посмотрела Биллу в глаза.
